Он вынул из-за ворота камень на тонкой цепочке и поднес к стене, но никакого изменения в Секундо не заметил. Недоуменно пожав плечами, принялся обследовать амулетом всю стену, надеясь, что тот подаст ему какой-нибудь знак. Не пропустил ни одного дюйма, но камень упорно молчал.
Феррун отошел от тупика и прислонился плечом к чуть выступающему кирпичу правой стены. И тут Секундо предупреждающе вспыхнул.
– Вот ведь демон побери! – сердито выругался Феррун. – Так тут годами кружить можно!
Принялся водить амулетом уже здесь. Тот то вспыхивал, то гас. Очертив абрис входа, Феррун принялся искать запор. К его радости, тот нашелся довольно быстро. Им оказался чуть выпирающий из стены округлый камень. Найти запор было настоящей удачей, замаскированная под кирпич дверь была гораздо прочнее, чем стена в саркофаге, и вряд ли бы у него получилось ее выбить.
Начертив на камне символ вечности, быстро отскочил в сторону. И вовремя: с потолка начала сыпаться мелкая каменная крошка пополам с вековой пылью; дверь не открывали с той поры, как поставили. Нетерпеливый Феррун даже стал опасаться, что она вовсе не сможет открыться, уж слишком долго ему пришлось ждать. Тем не менее, хотя и медленно, с противным пронзительным скрипом, но тайный ход открылся.
Феррун бестрепетно шагнул внутрь и изумленно присвистнул. Ему показалось, что он попал в сказку: это была настоящая сокровищница. В довольно большом помещении на каменных подставках вдоль стены выстроились стройными рядами несколько десятков окованных железом сундуков. Он откинул незапертые крышки и убедился, что кроме золота и драгоценных камней в сундуках ничего нет.
Хмыкнув, разочарованно посмотрел вокруг. Нет, вовсе не это он надеялся здесь найти. Хотя Беллатор будет рад, он печалился, что королевская казна совсем опустела и даже оружие для уходивших на битву воинов купить не на что. Теперь деньги на это есть, достаточно только поднять часть этих сокровищ наверх.
Поставив ногу на край стоявшего рядом сундука, Феррун рассеянно поднял несколько монет и принялся небрежно швырять их в противоположный сундук в самом дальнем углу сокровищницы. Ударяясь о друг друга, золотые монеты приятно звенели, рассеивая мрачную тишину, и он взял еще пригоршню, продолжая это пустое, но необременительное занятие, одновременно размышляя, что же ему делать дальше. Возвращаться не хотелось, но и куда ему идти теперь, он не знал.
Едва он замахнулся в очередной раз, в коридоре раздался странный шорох, он резко обернулся, рука дрогнула, и монета, описав крутую дугу, улетела налево и ударилась об стену, издав какой-то странный треск. Феррун насторожился.
Но вначале выглянул в коридор, пытаясь выяснить природу неожиданного звука. С потолка вновь посыпались мелкие камушки, негромко щелкая по каменному полу, и он понял, что это было.
Вернулся обратно в сокровищницу и постучал по той стороне, куда улетела монета. Звук был глухой, как будто стена была полой. Значит, за ней есть еще одно помещение, а сокровищница служила просто для отвода глаз. Если б сюда каким-то чудом проникли грабители, они опустошили бы ее, не пытаясь искать что-либо еще.
Вздохнув, снова принялся за поиски, к помощи амулета больше не обращался. Что он, глупее какого-то бездушного камушка? Его упорные поиски довольно скоро принесли плоды: он нашел вход в следующую камеру.
Без сомнения открыв тайную дверь, шагнул внутрь и едва успел увернуться от летящих в него стрел. Одновременно под его ногами разверзлась яма, и только сноровка спасла его от гибели – за миг до обрушения он успел отпрыгнуть назад.
Выдохнув и свирепо ругая себя за глупую неосторожность, Феррун сдернул с плеч лук и отправил веер стрел туда, где скрывались ловушки.
Наступила тишина. Но он не спешил, не веря, что все так быстро кончилось. Наверняка есть что-то еще, чего он просто не разглядел. И тут же подумал: впереди должно находиться нечто чрезвычайно ценное, раз охраняется с такими предосторожностями.
Он еще помедлил несколько минут, пытаясь рассмотреть то, что внутри. Камера казалась пустой. Но его чуткие ноздри уловили странный запах. Пахло пряностями, бальзамом и тленом. Неужто там лежит тело их последнего короля? Но почему он был захоронен тайно? Неужели оттого, что с ним положен и Примум?
От этой догадки сердце забилось в несколько раз сильнее, и Феррун сделал шаг вперед. Оттолкнувшись, легко перепрыгнул через яму-ловушку, заметив на дне острые колья. Пожалев, что у него нет с собой предупреждающего об опасности кинжала, надо было бы все-таки за ним съездить к Агнесс, вынул меч и осторожно стал продвигаться вперед.
И снова его путь преградила глухая стена. Он пнул ее и выругался от охватившей его черной злости. Что же это такое! Сколько же можно! Присмотревшись к стене, увидел едва заметный острый выступ. Потрогал его пальцем и тут же поранился. Кровь капнула вниз, на выступающий из стены порожек в виде малюсенькой чашечки и, к его удивлению, перед ним беззвучно открылся проход.
Засунув палец в рот, чтоб остановить кровь, Феррун сделал шаг внутрь. Он читал о запорах, открывающихся с помощью крови, но вот только кровь должна принадлежать тому же роду, что и лежащий внутри мертвец. Над этим нужно было подумать, и он решил поразмыслить на досуге, но точно не сейчас.
Перед ним оказалась небольшая камера с порфировым постаментом посредине. На нем, до середины укрытый затканным золотом покрывалом, лежал человек. Казалось, он просто спит. Благородное лицо было спокойно и дышало сдержанной силой.
Феррун приблизился к нему и замер в недоумении – человек был ему знаком, он это знал точно, причем знаком очень хорошо. Но где и когда он его встречал, Феррун не помнил совершенно. Золотая тиара с крупным изумрудом посредине, венчающая чело мертвеца, подтверждала, что перед ним действительно последний король Терминуса. Феррун попенял себе, что, хотя он и бывал в закрытой королевской части дворца, там, где жили короли, но посмотреть на прижизненный портрет Адэлберто Седьмого не удосужился, не то сейчас бы никаких сомнений у него не возникло.
Но, возможно, это именно тот, кого в поэме называли драконом? Тогда его нужно просто разбудить, и он совершит нечто такое, отчего все враги обратятся вспять? Возможно, это оборотень и может превращаться в дракона?
Соображая, что же ему делать, Феррун рассеянно потер лоб. Камень на груди нагрелся, желая ему что-то сообщить, но он не обращал на него внимания. Хватит с него подсказок, он и сам не дурак. Решившись, подошел вплотную к человеку и случайно задел золототканое полотно. От этого легкого прикосновения оно расползлось, попросту истлев за прошедшие века.
Феррун виновато посмотрел на невероятно знакомое лицо короля.
– Прости меня, я не хотел, – смущенно попросил прощения и, не удержавшись, требовательно вопросил: – Откуда я тебя знаю? Может быть, ответишь?
Но тот молчал. Феррун озадаченно проследил за тем, как оставшаяся от покрывала золотая паутина соскальзывает с мертвого тела и, мелодично позванивая, падает вниз. И открывает красноватый камень с неровными краями, лежащий на груди короля возле самого сердца. Амулет на груди Ферруна тотчас загорелся ярким синим огнем, призывая к себе свою последнюю часть.
– Примум! – выдохнул Феррун и неожиданно для себя самого заколебался.
Отчего-то показалось неправильным взять последний осколок Инкусса без королевского позволения. Чуть склонившись, спросил тихим нервным шепотом:
– Позволь мне его взять, великий король. Наша страна в опасности и только возрожденный Инкусс может нам помочь.
Ответом ему был безмолвная тишина. Выпрямившись, Феррун решительно протянул руку к камню и поднял его. Раздался тихий стон, будто оборвались невидимые ему струны. Феррун посмотрел вокруг, не понимая, что так печально зазвучало. Ничего не увидел и перевел взгляд на короля.
И чуть было не ахнул от потрясения: перед ним лежал скелет, еле прикрытый истлевшей одеждой. Феррун резко выдохнул. Он ничего не боялся, но и его можно было ошеломить подобными диковинами.
– Спасибо тебе, великий король древности, – произнес он в полный голос и поклонился. – Ты нам очень помог.
Вынул свой амулет и приложил к нему Примум. Края камня резко вспыхнули, слились, и перед ним оказался безупречно ограненный темно-синий кристалл с яркими серебряными проблесками.
– Ну здравствуй, колдовской камень из короны королей Терминуса! – радостно сказал Феррун и принялся со всех сторон рассматривать великолепный кристалл. – Да, ты в самом деле «Серебро ночи», как ты и назывался в древних летописях, твой невероятный цвет напоминает таинственную ночь перед самым рассветом, когда небо начинает окрашиваться прощальным серебром! – решил он и опустил возрожденный камень обратно на грудь.
Выйдя из погребальной камеры, с сомнением посмотрел на распахнутую дверь. Оставлять тело последнего короля без охраны не хотелось. Немного подумав, приложил палец к острию. Капля крови снова упала в чашу, дверь немедленно закрылась.
Благополучно перепрыгнув через яму-ловушку, закрыл за собой и следующую дверь. В сокровищнице ровнее расстелил небрежно валяющийся на полу плащ и до тех пор ссыпал в него золото и драгоценные камни из стоявших рядом сундуков, пока плотный материал не стал зловеще потрескивать, потом связал концы в крепкий узел и закинул за плечи.
Закрыв все двери, дошел до поворота и призадумался. Дорогу обратно он помнил, но хотелось пройти по другой, посмотреть, что же там.
Камень на груди тут же протестующее нагрелся, предупреждая об опасности. Феррун опасность любил, но понимал, что рискует не только погибнуть в этих таинственных катакомбах сам, но с ним исчезнет и чрезвычайно нужный Терминусу амулет, поэтому решил отложить удовольствие до лучших времен.
Негромко посвистывая, прошел все повороты по уже пройденному им пути и через несколько часов оказался в том самом саркофаге, откуда и начал свой путь по подземелью. Упершись ногами в стены, легко отодвинул крышку, выкинул узел с золотом и выпрыгнул наружу сам. Старательно привел все в прежний вид, подошел к двери.
Она была заперта снаружи, и Феррун сердито выдохнул.
Что ему делать?
Можно просто высадить дверь, не такая уж она и прочная, а потом послать кого-нибудь поставить ее обратно. Феррун уже изготовился потихоньку, не привлекая излишнего внимания, выбить дверь, когда раздался едва слышимый скрип замка, и она отворилась.
Быстро скрывшись за ближайшем саркофагом, он ждал, что будет дальше.
– Феррун? Ты здесь? – раздался приглушенный голос Роуэна, и Феррун стремительно пошел к нему.
– Здесь! – ответил он и вышел наружу. – Спасибо, что ждешь.
Солнце склонялось к закату, но все равно было слишком светло, и Феррун пожалел, что не может закрыть лицо. Единственное, что он сделал – прищурил глаза так, что остались лишь тоненькие щелочки.
Роуэн аккуратно запер дверь и пошел за ним следом, с сомнением оглядывая огромный вьюк на его плечах.
– Зная твое нетерпение, я прихожу сюда уже в третий раз и каждый раз подолгу жду, – сказал он, отвязывая своего коня. – Сложно было там, внизу?
– Непросто, – согласившись с ним, Феррун ласково погладил Агфе по шелковистому носу и вскочил в седло. Превращенный в мешок плащ положил перед собой, придерживая одной рукой. – Сколько прошло времени, как я ушел? Я ему потерял счет в подземелье. Там оно течет странно, не поймешь, то ли минута прошла, то ли целый час.
– Полтора дня, – Роуэн послал коня вперед.
– Странно, мне показалось, что я ходил не больше суток, – Феррун погладил себя по груди, где под камзолом чувствовалось приятное тепло возрожденного камня.
Роуэн посмотрел на его измазанные в чем-то синем пальцы на правой руке и подозрительно нахмурился.
– Что у тебя с рукой? – спросил напряженно.
Феррун поднес к лицу, сначала одну руку, потом другую, и только теперь заметил странный цвет своих пальцев. Небрежно хмыкнул:
– Вымазался где-то. Внизу невесть что творилось. Если б не мой амулет, я бы до сих пор блуждал по катакомбам. Там настоящий лабиринт.
– Точно вымазался, а не поранился? – продолжал допытываться Роуэн.
– Где ты тут видишь кровь? – сердито спросил Феррун, понужая кобылку. – Это краска. Но я даже не понял, где в ней вымазался.
– Устал?
Феррун прислушался к себе. Усталость была, но странная. Она была скорее похожа на горечь после последнего прощания с близким человеком.
– Не пойму, что со мной, какая-то тоска вдруг навалилась, – сумрачно признался он. – Я все расскажу, но попозже, а сейчас давай поспешим.
Они погнали лошадей и скоро были уже у дворцового входа к Беллатору. Отдав стражникам поводья и велев увести лошадей на конюшню, поднялись в его кабинет. Наместник тут же оторвался от бумаг и с надеждой посмотрел на Ферруна.
– Ты вернулся? Все хорошо?
Феррун небрежно сбросил на дубовый стол зазвеневший мешок, от чего стол пошатнулся и чуть было не рухнул, и указал:
– Это нужно отправить в королевскую казну, а я пойду переоденусь и ополоснусь, устал дышать пылью, да и кожа от нее чешется.
Он исчез в камине, а Роуэн тревожно спросил у Беллатора:
– Ты заметил, что у него пальцы на правой руке синие?
Тот застыл и медленно повернулся к нему.
– Нет, не заметил, я смотрел на этот неподъемный вьюк. А ты спросил у него, почему… – Он не договорил, но все было понятно без слов.
Роуэн с досадой тряхнул головой:
– Спросил. Он заявил, что где-то вымазался. Но я не поверил. Где можно в древних грязных катакомбах вымазаться в свежей синей краске?
– То есть ты уверен, что это кровь?
– Ручаюсь. Да и пахнет от него запекшейся кровью, а уж вовсе не краской.
Беллатор тихо сказал:
– Вот мы и обрели нашего короля. Если Феррун еще и Примум нашел, то…
Его прервал стук в дверь. Беллатор приложил палец к губам, призывая Роуэна к молчанию. Тот понятливо кивнул.
– Войдите, – разрешил Беллатор.
В кабинет вошел взволнованный Крис и первым делом посмотрел по сторонам. Не обнаружив того, кого искал, обратился к наместнику:
– Мне сказали, что вернулся Феррун. Я, кстати, сразу послал гонца к нескио. Он скоро подъедет.
– Это хорошо, – Беллатор кивнул на лежащий на столе узел. – Тогда его и откроем.
Роуэн осторожно пошевелил мешок.
– Похоже на какой-то металл. Неужто золото?
Не утерпевший Крис тоже тряхнул вьюк с другой стороны.
– На золото не похоже. Уж скорее какие-то камни.
Беллатор задумчиво барабанил пальцами по стеклу, глядя в окно на королевский парк. Мысль о том, что Феррун может оказаться королем, давно всплывала в его голове. И вот когда это предположение подтвердилось, он никак не мог с ним сжиться. Нужно было время, чтоб понять и принять Ферруна в качестве давно ожидаемого короля.
Впрочем, чего он разволновался раньше времени? Ферруна еще нужно уговорить взвалить на себя нелегкие королевские обязанности. С его-то вольнолюбивым нравом это будет вовсе не просто. Но если он все-таки займет причитающийся ему по праву крови трон, насколько проще станет ему, наместнику Терминуса, служить родной стране. Феррун наверняка отменит все устаревшие королевские указы, и синекуры, которыми так беззастенчиво пользуются аристократы, наконец закончатся.
Через полчаса прискакал ожидаемый герцог, но Ферруна до сих пор не было. Не утерпев, они вчетвером все-таки решились развязать плащ, и на стол посыпалось золото вперемешку с драгоценными камнями. Взволнованный, но отнюдь не удивленный Беллатор взял в руки крупный камень. Потер его платком и тот засиял ярким зеленым светом.
– Великолепный изумруд! – сказал он. – Интересно, сколько здесь всего?
– Теперь у нас есть деньги, чтоб купить хороший металл для мечей у наших соседей! – обрадованный Крис высоко подкинул и поймал полновесный золотой. – Но это старинные монеты, теперь таких в ходу нет.
– Как ни жаль, но придется переплавлять, – нескио же любовался сверкающими голубыми камнями. – Я могу купить эти аквамарины? – спросил он у Беллатора. – Камни в цвет глаз моей жены. Хочу сделать ей подарок, закажу у ювелира полупарюру: ожерелье и серьги с браслетом. Теперь я знаю, когда у неё день рождения.
Беллатор измученно сцепил пальцы в тугой узел, преодолевая душевную боль. Как бы он хотел сделать ожерелье в цвет глаз своей любимой! Но его дорогой Роситы больше нет, и вряд ли он сможет полюбить кого-либо еще.
– Не думаю, что к этому возникнут препятствия, – ответил, совладав с собой. Он наместник, правитель, и не может показывать свою боль даже самым близким людям, его удел быть твердым и бесстрастным. – Феррун ясно сказал – сдать все в королевскую казну. А из нее можно купить все, если хватит денег.
Нескио кивнул, принимая его слова к сведению, и принялся выискивать в груде драгоценностей аквамарины для подарка супруге.
Роуэн тоже посмотрел на синий камень, достал его из тусклой груды и протер. Полюбовавшись его игрой, положил обратно и мрачно заметил:
– Сапфир. Красивая безделушка.
Ему некому было дарить дорогие подарки, хотя, как сын герцога, пусть и внебрачный, он имел довольно приличное состояние. Но его любимая все равно откажется от драгоценностей. Она монахиня и не может себе позволить мирские суетные побрякушки.
Крис же подумал о Лори. Где-то она сейчас? И вернется ли вообще? Хотя зачем теперь, в такие страшные времена, обременять себя супружескими обязательствами, обрекая на страдания жену? Хотя он бы с удовольствием подарил ей этот яркий красный камень, рубин, символ страстной любви. Он был бы очень красив в кольце на ее тонком пальце.
Не постучав, в кабинет по-хозяйски стремительно вошел Феррун. Он был чисто вымыт, в новом прекрасно сидевшем на нем темно-синем, почти черном, камзоле из плотного сукна и таких же штанах. Никакой синевы на его руках больше не было. Мужчины встрепенулись, будто пойманные за неприличным занятием, но Феррун просто взял стул и сел на него верхом, как на лошадь.
Все торопливо расселись вокруг и приготовились слушать. Он рассказал им все, кроме того, что последняя дверь открылась благодаря его крови. Показал возрожденный Инкусс и на предложение Криса вставить камень в корону королей сердито возразил:
– И как, по-твоему, я буду шататься по подземельям с короной на голове? Ты меня что, за дурочка деревенского держишь?
Беллатор тут же бросился заливать возникший пожар:
