Он вскочил с койки, прежде чем Тони произнес хоть слово, и бросился к контрольному пульту. Как всегда, второй справа была кнопка «Экстренный случай», но они не знали, подключена она к системе оповещения или нет и получат ли они ответ, даже если связь существует. Элл без конца нажимал на кнопку. Они оба уставились на приемник, боясь перевести дыхание.
– Подлецы, мерзавцы, они не отвечают, – прошептал Элл.
Вдруг приемник ожил, и холодный голос полковника Стэгема наполнил рубку корабля:
– Условия испытаний вам известны. Причина для досрочного окончания испытаний должна быть весьма основательной. Итак?
Элл схватил микрофон и обрушил на полковника поток слов – жалобных и злых одновременно. Тони сразу понял, что все бесполезно. Он знал, как Стэгем реагирует на жалобы. Динамик прервал Элла:
– Достаточно. Ваши объяснения не могут оправдать изменения предварительного плана. Все должны рассчитывать только на себя. Действуйте так и впредь. Я отключаюсь окончательно. До завершения испытаний вам не имеет смысла вступать со мной в радиосвязь.
Щелчок в репродукторе прозвучал как смертный приговор.
Элл рухнул на койку ошеломленный, по его щекам катились слезы гнева. Элл рывком вырвал микрофон из гнезда, швырнул его в динамик.
– Ну, полковник, дайте срок, кончится испытание – мои пальцы узнают, крепка ли ваша шея! – Он повернулся к Тони. – Передай-ка мне ящик аптечки. Я докажу этому идиоту, что после этих чертовых испытаний ему больше не удастся разыгрывать из себя героя.
В аптечке нашлись четыре ампулы с морфием. Одну из них он схватил, отбил головку, заправил в шприц и ввел себе в руку. Тони и не пытался удержать его, он был с ним полностью солидарен. Через две минуты Элл уже лежал на столе и храпел. Тони поднял напарника и перенес на его койку.
Элл проспал почти двадцать часов; когда он проснулся, безумие и усталость разжали тиски, сжимавшие его. Оба не проронили ни слова о происшедшем. Элл подсчитал, сколько дней еще впереди, и тщательно разделил оставшийся морфий на дозы. Он принимал лишь третью часть нормальной дозы, но этого оказалось достаточно.
До старта осталось четыре дня, когда Тони обнаружил в песках первые признаки жизни. Существо величиной с кошку ползло по обшивке корабля. Он позвал Элла.
– Здорово! – сказал тот, наклонившись над неведомым созданием. – Но все же куда ему до того, которого они подсунули мне во время второй тренировки. Тогда я нашел какую-то змееподобную штуку, она выделяла что-то вроде клея. Хоть это и запрещено правилами, я разобрал ее – я чертовски любопытен. Здорово они ее сделали: шестеренки, пружины, моторчик и тому подобное, стэгемские техники не лыком шиты. А потом мне объявили выговор. За то, что ее разобрал. Может, оставим все как есть?
Тони совсем уж было согласился, но все-таки решил попробовать.
– А может, это как раз входит в правила игры? Давай посмотрим, что внутри. Я послежу за этой штуковиной, а ты принеси пустую коробку.
Элл, ворча, полез в корабль. Внешняя дверь хлопнула, и испуганное существо поползло в сторону Тони. Он вздрогнул и отошел. Потом сообразил, что перед ним всего-навсего робот.
– Да, фантазии этих техников можно только позавидовать, – пробормотал он.
Существо прошмыгнуло мимо Тони. Чтобы удержать его, Тони наступил на несколько ножек: из маленького тела росли тысячи крохотных ножек. Волнообразно шевелясь, они переносили существо по песку. Сапоги Тони расплющили ножки, несколько штук оторвалось.
Осторожно наклонившись, он поднял один из оторванных суставов. Он был твердым, с шипами внизу. Из места обрыва струилась жидкость, напоминавшая молоко.
– Реальность, – сказал он самому себе. – Да, в реальности техники Стэгема знают толк!
И тут ему закралась в голову мысль. Невозможная до жути мысль, заставившая его похолодеть от ужаса. Мысли бешено завертелись у него в голове, но он знал, что это невозможно, потому что не лезет ни в какие ворота. Однако он обязан убедиться в этом, пусть даже механическая игрушка будет уничтожена.
Осторожно придерживая зверька ногой, он достал из кармана острый нож, нагнулся. Коротко, резко ударил.
– Что ты там копаешься, черт возьми? – спросил подошедший Элл.
Тони не мог ни пошевелиться, ни выговорить хоть слово. Элл обошел вокруг него и уставился на лежащее в песке существо. Секунду спустя он все понял и закричал:
– Оно живое! Из него течет кровь, никаких колесиков в нем нет. Оно не может быть живым, а если оно живое, значит мы вовсе не на Земле! Мы на Марсе!
Элл бросился бежать, потом упал с истошным криком. Тони решал и действовал молниеносно. Он знал, что все поставлено на карту. Малейшая ошибка может стоить жизни. В припадке безумия Элл погубит и себя, и его.
Стукнув Элла по кулаку, Тони размахнулся и изо всей силы ударил его прямо в солнечное сплетение. От удара заболела рука, а Элл медленно повалился на землю. Тони схватил его под мышки и поволок на корабль. Лишь когда он стянул с Элла скафандр и уложил напарника на койку, Элл начал медленно приходить в себя. Тони никак не удавалось одной рукой держать Элла, а другой пустить в ход анабиозатор. Вот он изловчился, зажал ногу Элла, но, прежде чем игла вонзилась в живую плоть, обезумевший Элл успел трижды ударить его. Наконец Элл со вздохом упал навзничь, а Тони, пошатываясь, присел у его ног. Ручным анабиозатором можно было пользоваться в экстренных случаях, чтобы уберечь больного, пока им не займутся врачи на базе. И аппарат оправдал себя.
Но тут отчаяние охватило Тони.
Если зверек настоящий – значит они на Марсе.
Это вовсе не тренировочный – это настоящий полет. Небо над головой вовсе не нарисовано, это подлинное небо Марса. Тони был одинок, как еще никто до него. На миллионы километров вокруг ни души…
Закрывая наружную дверь, он завыл от страха, дико, пронзительно, как потерявшийся зверь. У него хватило самообладания лишь на то, чтобы доплестись до койки и привести в движение руку анабиозатора. Шприц из отличной стали легко прошел через материал скафандра. Тони едва успел отвести руку со шприцем в сторону, как провалился во мрак…
С трудом поднял веки. Он опасался, что вновь увидит над головой переборку корабля со сварочными швами. Но увидел белоснежный потолок лазарета и облегченно вздохнул. Повернув голову в сторону, встретился глазами с полковником Стэгемом, сидевшим на его кровати.
– Ну как, удалось? – спросил Тони. Он не спрашивал, а скорее утверждал.
– Удалось, Тони. Обоим. Элл лежит рядом с тобой…
В голосе полковника звучали какие-то новые нотки, но Тони не сразу распознал их. Просто впервые полковник говорил с ним без озлобления:
– Первый полет на Марс. Можете себе представить, чего только не напишут газеты. Но важнее то, что говорят ученые. Анализы и ваши записи – просто клад. Когда вы установили, что вы не на тренировке?
– На двадцать четвертый день, когда увидели марсианского зверька. Ну и маху же мы дали! И как только не заметили раньше? – В голосе Тони звучала досада.
– Вот еще! Все испытания к тому и сводились, чтобы в подобной ситуации вы ничего не заметили. Мы не были уверены, можно ли послать в космос космонавтов, не сообщая им правды. Но такое допущение делали. Психологи были убеждены, что удаленность от Земли и растерянность сделают свое черное дело. А я все не соглашался с ними.
– Но ведь они оказались правы, – выдавил из себя Тони.
– Теперь-то мы это знаем, но в свое время я никак не мог с ними согласиться. Психологи одержали верх, и мы составили обширную программу полета в соответствии с их данными. Я, правда, сомневаюсь, что вы это оцените, но нам пришлось приложить массу усилий, чтобы убедить вас, будто вы все еще на тренировке.
– Извините, что мы доставили вам столько неприятностей, – сказал Элл.
Полковник слегка покраснел – он ощутил горечь в словах космонавта. Но продолжал говорить, словно ничего не слышал:
– Оба разговора, которые я якобы вел с вами, были, разумеется, записаны на пленку и прокручены прямо в космическом корабле. Психологи составили текст, который подошел бы к любой ситуации. Второй разговор предназначался для того, чтобы рассеять сомнения, если они возникнут, и окончательно придать ситуации ореол правдоподобия. Затем мы подготовили все для глубокого анабиоза, который на девяносто девять процентов приостанавливает деятельность организма; ни о чем подобном раньше не сообщалось. Да еще на порезанную щеку Тони нанесли антикоагулянты – все это, чтоб вы не поняли, сколько времени провели в полете.
– А корабль? – спросил Элл. – Мы же видели его – он был готов лишь наполовину!
– Муляж, – ответил полковник. – Для публики и иностранных разведок. Настоящий корабль построен и испытан несколько месяцев назад. Самым трудным было подобрать экипаж корабля. То, что я рассказывал вам о провалах остальных кандидатов, чистая правда. Лучшими оказались вы оба. Но больше мы никогда не прибегнем к таким методам. Психологи утверждают, что следующим экипажам будет гораздо легче: у них то психологическое преимущество, что перед ними в космосе уже были люди. Абсолютной неизвестности больше нет. – Полковник на мгновение прикусил губу, а потом выдавил из себя слова, которые вертелись у него на языке: – Я хотел бы, чтобы вы поняли… оба… что мне было бы легче лететь самому, чем вот так посылать вас. Я знаю, что у вас на душе… Как будто мы позволили себе…
– …межпланетную шуточку, – закончил за него Тони. Прозвучало это очень мрачно.
– Да, что-то вроде этого, – с жаром защищался полковник. – Догадываюсь, что эта шуточка низкого пошиба. Но разве вы не понимаете, что мы не могли иначе, что вы были единственными, на кого мы могли положиться, все остальные не выдержали. Остались вы двое, и мы обязаны были избрать самый надежный путь. Только я и еще трое людей знают, что произошло. И никто никогда не узнает, могу вам гарантировать!
Голос Элла прозвучал негромко, но он, словно ножом, пронзил тишину:
– Будьте уверены, полковник, уж мы-то никому об этом не расскажем.
Полковник Стэгем вышел из комнаты, низко опустив голову, не в силах взглянуть в глаза первым исследователям Марса.
Рука закона
Огромный, похожий на гроб фанерный ящик вместе с содержимым, пожалуй, весил добрую тонну. Доставивший груз крепыш просто выгрузил его из кузова у дверей полицейского участка и без единого слова двинулся к кабине. Я оторвался от рутинной писанины и крикнул вслед водителю:
– Эй, какого черта?! Ты что привез?
– Почем я знаю? – отозвался он, забираясь в машину. – Мое дело – доставка, рентгеном вещи не просвечиваю. Все, что мне известно, – груз с Земли, прибыл с утренней ракетой.
Он от души дал по газам и умчался, оставив за собой тучу рыжей пыли.
– Вот же клоуны, – проворчал я под нос. – Проходу на Марсе нет от затейников.
Я вышел наружу, и сразу на зубах заскрипела пыль. На шум из своего кабинета выскочил шеф Крэйг, и теперь я стоял и разглядывал ящик не в одиночестве.
– Думаешь, взрывное устройство? – поинтересовался он скучающим тоном.
– Такой величины? Да и кому нужно нас взрывать? И везти взрывчатку аж с Земли?
Он кивнул, согласившись с моими доводами, прошелся вокруг ящика и нигде не обнаружил адрес отправителя. Пришлось отыскать в нашем хозяйстве ломик, и я взялся снимать крышку. Мне это удалось, хоть и пришлось повозиться.
Вот тогда-то мы и увидели Неда в первый раз – и были бы несказанно счастливы, если бы он оказался и последним. Как же мы потом раскаивались, что не вернули крышку тотчас на место и не отправили посылку назад, на Землю! Теперь-то я хорошо понимаю, что означает выражение «ящик Пандоры».
Вместо этого мы стояли и таращились, как последние олухи. А Нед лежал не шевелясь и смотрел на нас.
– Робот! – смекнуло начальство.
– Очень тонко подмечено – сразу видно выпускника полицейской академии.
– Ха-ха-ха! Теперь твой ход: выясни, для чего он здесь.
Я в академии не учился, но это не помешало мне найти конверт. Он торчал из толстой книги, которая лежала в одном из отсеков ящика. Крэйг без малейшего энтузиазма ознакомился с сопроводительным письмом.
– Так-так… Компания «Юнайтед роботикс» провела мозговой штурм и пришла к выводу, что роботы, будучи использованы надлежащим образом, окажут неоценимую помощь полиции… Нас просят принять участие в полевых испытаниях… «Предлагаемый нами робот – новейшая экспериментальная модель стоимостью сто двадцать тысяч кредитов».
Мы дружно заглянули в ящик и пожалели, что там лежат не эти сумасшедшие деньги, а всего лишь механизм. Крэйг помрачнел и зашевелил губами, молча дочитывая письмо. Я тем временем ломал голову, как мы достанем робота из его фанерного гроба. Экспериментальная железяка, судя по всему, весила немало. Окраска цвета морской волны имитировала полицейский мундир, выходные панели, крепления для экипировки и тому подобная фурнитура была позолоченной. Кроме шуток, машина здорово смахивала на копа при исполнении служебных обязанностей. Похоже, ее изобретатели недаром ели свой хлеб. Роботу не хватало только значка и пистолета.
Тут я заметил в его глазных линзах слабое сияние. Мне и в голову не приходило, что штуковина могла прибыть к нам уже включенной.
Пожалуй, мы ничего не потеряем, если проведем небольшой эксперимент.
– Вылезай из ящика, – велел я.
Робот вылетел со скоростью ракеты и, совершив точный маневр, приземлился в двух футах передо мной. Лихо козырнув, он доложил:
– Полицейский экспериментальный робот, серийный номер Икс-пэ-о четыреста пятьдесят шесть девятьсот тридцать четыре би, приступает к исполнению служебных обязанностей, сэр.
От рвения у него аж дрожал голос, и я вроде бы слышал гул напряженных стальных мышц. Пусть шкура робота из нержавеющей стали и вместо мозгов пучок проводов, но докладывает он в точности как новоиспеченный полицейский. И наличие человеческого роста, двух рук, двух ног и мундира из краски только прибавляет сходства. Чуть прищурь глаза, и перед тобой живой коп-салажонок, полный энтузиазма вчерашний курсант. Пришлось даже головой потрясти, чтобы избавиться от иллюзии. Это всего лишь шесть футов железа, механический болван, которого яйцеголовые ребята изобрели забавы ради.
– Расслабься, Нед, – велел я.
А он знай стоит столбом, отдавая честь.
– Полегче, парень, не торопись нажить грыжу выхлопной трубы. Между прочим, я всего лишь сержант, а здесь присутствует сам шеф полиции.
Нед четко повернулся и скользнул к Крэйгу все с той же быстротой хорошо смазанной молнии. Шеф таращился на робота, как на чертика, выскочившего из-под капота машины. Нисколько не тушуясь, Нед повторил доклад.
– Интересно, он только козырять и рапортовать умеет или еще что-нибудь? – проговорил Крэйг, обходя вокруг робота с любопытством собаки, изучающей пожарный гидрант.
– Разрешенные экспериментальным полицейским роботам служебные функции, оперативные мероприятия и линии поведения изложены в «Руководстве по эксплуатации», страницы со сто восемьдесят четвертой по двести тринадцатую. – Голос на секунду-другую стал невнятным – Нед наполовину залез в свой ящик и вернулся с упомянутой книжицей. – Подробное описание возможных отклонений от санкционированной деятельности вы найдете здесь же, страницы от тысяча тридцать пятой до тысяча двести шестьдесят седьмой включительно.
Шеф, которому редко удавалось полстраницы в журнале комиксов прочесть за один присест, вертел в руках шестидюймовой толщины том с таким видом, словно хотел растерзать его зубами в клочья. Оценив вес «Руководства» и прочность переплета, он бросил книгу на мой стол.
– Разберись с этим, – велел Крэйг и направился в свой кабинет. – И с роботом тоже. Найди ему какое-нибудь применение.
Мой начальник никогда не отличался умением надолго сосредоточиваться на службе, и сейчас ресурс его трудолюбия был уже вычерпан без остатка.
Не зная, с чего и начать, я рассеянно листал страницы. В жизни так мало имел дела с роботами, что разбирался в них как свинья в апельсинах, а то и похуже. «Руководство» изобиловало сложными математическими формулами, монтажными схемами, девятицветными технологическими картами и тому подобным. Сколько же времени нужно, чтобы вникнуть во все эти премудрости? Пожалуй, я пока не готов браться за такую работу.
Закрыв и бросив книгу на стол, я вперил суровый взгляд в нового жителя города Найнпорта.
– Метла за дверью. Как ею пользоваться, знаешь?
– Так точно, сэр.
– А раз знаешь, подмети в этом помещении, и старайся поменьше пылить.
Он со всем усердием приступил к выполнению поставленной задачи. А я наблюдал, как механическое изделие ценой сто двадцать тысяч кредитов сооружает аккуратную горку из пыли и окурков, и недоумевал, почему робота прислали именно к нам, в Найнпорт. Неужели потому, что во всей Солнечной системе мы самое малочисленное и малозначительное подразделение полиции? Инженеры небось искали для полевых испытаний своего детища участок в захолустье. Если так, то они угодили в яблочко. Найнпорт – стопроцентная медвежья дыра.
Кстати, мое присутствие здесь объясняется именно этим фактом. Для иллюзии надлежащей работы участка в нем должен служить хотя бы один настоящий коп, так рассудило высокое начальство. Максимум, на что способен шеф полиции Алонсо Крэйг, – это взять на лапу, не рассыпав деньги.
Еще у нас двое патрульных, один стар и почти всегда пьян, другой так молод, что еще прыщи не сошли с физиономии.
Я же десять лет прослужил на Земле, в полиции метрополии. Почему не остался там – это никого не касается. За все ошибки прошлого я плачу своим настоящим – здесь, на Марсе.
Найнпорт на самом деле не город, а всего лишь остановка. В нем ненадолго задерживаются пассажиры космических рейсов. Конечно, тут есть и постоянные жители, совсем немного, – должен же кто-то обслуживать приезжих. Гостиничная обслуга, персонал казино, борделей и кабаков – такого рода публика. В космопорту садятся только грузовые корабли, забирают металл, который еще добывается на оставшихся рудниках. Наведываются сюда за припасами поселенцы. Так и подмывает сравнить Найнпорт с пассажиром, опоздавшим на свой рейс. Лет через сто трудно будет сказать, существовал ли он вообще, – так мало останется торчать из песка.
Я-то уж точно столько не проживу, поэтому судьба этого города мне безразлична.
Ладно, пора возвращаться к рутине. Пять алкашей в камере, стандартный вечерний улов. Пока я их оформлял, Толстяк притащил из космопорта шестого.
– Заперся в женском туалете, оказал сопротивление полиции, – доложил патрульный.
