Книжная дама из Беспокойного ручья
Ким Мишель Ричардсон
Такая разная жизнь
Во времена Великой депрессии в штате Кентукки была организована конная библиотечная служба. Целью проекта являлось создание новых рабочих мест и повышение грамотности населения. Всадниц, доставляющих книги в самые труднодоступные уголки этого дикого края, называли книжными дамами.
Мэри Кюсси Картер одна из таких книжных дам. В любую погоду она бесстрашно преодолевает милю за милей, стремясь передать книги своим читателям. Но путь Мэри намного сложнее, чем у ее «коллег», он пролегает не только через непроходимые леса, но и через дебри человеческих предрассудков…
Слишком уж сильно она отличается от других. Мэри последняя в своем роде – ее кожа голубого оттенка. Местные называют ее Василек, и большинство произносит это с презрением и брезгливостью.
Но для того, кто посвятил себя книгам, столкновение с реальностью может оказаться невыносимым…
«Книжная дама из Беспокойного ручья» – это история мужества и непоколебимой веры одного человека в то, что словам под силу изменить мир.
Ким Мишель Ричардсон
Книжная дама из Беспокойного ручья
Kim Michele Richardson
THE BOOK WOMAN OF TROUBLESOME CREEK
© Фитисов Н., перевод, 2021
© ООО «Издательство АСТ», 2021
* * *
Сам факт существования библиотек – это лучшее свидетельство того, что у человечества все-таки есть будущее.
Т. С. Элиот
Кентукки, 1936 г.
Девушка и ее мул заметили это одновременно. Уши скакуна встали торчком, он затормозил, да так резко, что заскользили передние копыта, и съехала корзинка, из которой выпали книги. Вылетевшая струя грязи ударила наезднице прямо в глаза. Животное едва могло смотреть куда-либо, кроме тела, маячащего перед ним.
Пристально вглядываясь в ту же точку, книжная дама потянула поводья и ударила пятками по бокам мула. Обнажив крупные зубы, зверь в знак протеста задрал морду, поглощая пряный и ароматный воздух, и по безмятежным горам раскатом пронесся рев.
Девушка застыла на месте и еще сильнее натянула поводья.
Раскачиваясь из стороны в сторону, на толстой ветке висел мертвец. Из-за сильного натяжения скрипела веревка, туго обхватившая его шею. К покойнику уже слетелась стая гриф-индеек, жадно сующих свои уродливые оголенные головы к бездыханному телу; на увядающую траву падали черные тени суетившихся птиц.
Раздались странные крики, заставившие девушку перевести остолбеневший взгляд с трупа на выжженную землю.
За огромным перевернутым бидоном в грязи лежал ребенок, его искаженное лицо разрывалось от яростного плача.
Преображая воздух, горный ветерок лениво поглощал весь смрад и уносил вдаль. Ветка ломилась от тяжести груза. Окровавленный чулок медленно скользил по обмякшей ноге лазурного цвета. Закрыв рукой рот, девушка уставилась на ярко-синее тело. Чулок полностью сполз и аккуратно приземлился рядом с головой кричащего младенца.
Ветер кружил, пытаясь унести его за собой, но тот словно врос в землю и упрямо не двигался с места – непосильная ноша для обычного летнего бриза.
Подняв глаза, книжная дама притянула темнеющую руку ближе к синему лицу, словно сравнивая собственный цвет кожи с повешенным страдальцем. Она внимательно осмотрела свое темно-синее тело и, набравшись смелости, мельком взглянула на труп, который теперь навечно останется здесь, подобно черному дубу, безвозвратно пустившему корни в старейшие суровые земли штата Кентукки, из которого многие так безнадежно пытались сбежать.
Глава 1
Едва миновало пятнадцать часов с наступления нового года в Беспокойном ручье, как отец, выйдя из хижины, поставил на крыльцо свечу для свиданий, задрав фитиль подозрительно высоко.
Он был полон надежд. Предвкушая, что в этом, 1936 году его единственная дочь, девятнадцатилетняя Кюсси Мэри Картер, выйдет замуж, оставив наконец Конную библиотечную службу. Последний жених должен был сделать ей предложение.
– Кюсси, – через плечо обратился ко мне отец. – Я обещал маме добиться достойной жизни, но такими темпами скорее разорюсь на этих свечах, пытаясь помочь тебе. Хотя ладно, пусть еще погорит. – Взявшись за изогнутую ручку, он поднял выше старый подсвечник из кованого железа, несколько раз поправив деревянную подложку, из-за чего фитиль то поднимался, то опускался вниз вдоль спирали.
– Но у меня достойная жизнь, – тихо возразила я и, выйдя вместе с ним на улицу, села в деревянное кресло, укрывшись стеганым одеялом. Первый день января принес тонкий слой снега на порог нашего дома, стоявшего в заливе. Па опустил свечу и зажег висящую на крыльце лампу.
На свет прилетели две пяденицы, немного покружились и успокоились, сев неподалеку. Пары чистого талого снега смешались с источаемой деревом легкой дымкой, которая окутывала наше скромное жилище. Дрожа от холода, я с головой накрылась одеялом, пока пронизывающий ветер скоблил горы, проносился сквозь сосны и черные голые ветки, образуя ласкающий ухо свист.
Через минуту Па поднял свечу, провел пальцем по фитилю и выпятил подбородок: на его лице промелькнуло еле заметное одобрение.
– У меня хорошая работа, которая приносит нам двадцать восемь долларов в месяц. Я развожу книги, а ведь они так нужны людям в наших краях.
– Но я уже вернулся на шахту, теперь она работает в обычном режиме.
Па зажал фитиль.
– Я им все еще нужна.
– Я переживаю за тебя. От такого холода можно умереть, как твоя мама. У меня никого не осталось, Кюсси. Ты последняя из нашего рода. Единственная.
– Па, прошу, перестань.
Он протянул руку и поправил прядь моих волос, упавших на лоб.
– Не хочу видеть, как ты скачешь на этом старом муле по опасным перевалам, темным ущельям и холодным бухтам просто потому, что правительство хочет продвигать свои дурацкие книжонки в нашем крае.
– Это безопасно.
– Ты можешь заболеть. Вспомни, что случилось с той библиотекаршей и мулом. Полное безрассудство. Бедному животному пришлось горько расплачиваться за ее авантюры.
Снег падал быстрее, хлопья кружили в порывах ветра, вихрем уносящего их со двора, украшенного листьями.
– Это было давным-давно. У меня шустрый мул, и он прекрасно чувствует себя на дороге. Я тоже абсолютно здорова, как и большинство людей. – Но темные руки коварно выдавали меня своим синим оттенком. Пришлось их спрятать в складках одеяла, чтобы остаться совершенно спокойной. – Ну, пожалуйста. Это хорошие деньги.
– Где же твоя благопристойность? Девушки жалуются, что ты таскаешься по горам с грязными книжками.
– Неправда. Я развожу вполне приличную литературу, – пыталась я объяснить уже не первый раз, – «Робинзон Крузо», Диккенс и многое другое, а еще журналы «Популярная механика» и «Домашний компаньон женщины». Брошюры с советами по починке вещей. Выкройки. Кулинарные книги и книги по уборке. Очень полезные и нужные вещи. Приличные.
– Опять за свое. Неприлично ездить верхом по горам и вести себя как заправский мужик, – пробурчал отец грубым голосом.
– Взрослые и дети становятся образованнее. – Я указала пальцем на небольшой мешок с журналами в углу, которые необходимо разнести в ближайшие несколько дней. – Помнишь статью из «Нэшнл Джиографик» о родине прадеда? О французском местечке Кюсси? Меня еще назвали в честь этого города. Тебе же понравилось тогда.
– Ты, черт возьми, заслужила это имя, и теперь заставляешь меня ругаться из-за своего же упрямства. Мне не нужна жалкая бумажка с набором букв, чтобы узнать о твоем имени или месте рождения родственника. Мы с мамой вполне хорошо жили и без этого. – По-прежнему переживая за огонь свечи, отец, задумавшись, приподнял бровь и изменил высоту фитиля. Все, как обычно, зависело от пришедшего жениха и желания хозяина поддерживать пламя в старом подсвечнике.
Па перевел взгляд на ручей, вернулся к свече, а затем снова, уже более пристально, стал рассматривать берег. Тихо ворча себе под нос, он мучительно думал, что делать с фитилем, стоит ли его поднять, опустить пониже или оставить где-то посередине. С одной стороны, большой фитиль дольше горит и продлевает встречу, с другой – он быстрее потухнет для любого жениха, которого Элайджа Картер не сочтет подходящей партией.
– Народу нужны книги. А моя работа – удовлетворять аппетиты людей, голодных до знаний.
– Женщина должна хранить домашний очаг, – он поднял свечу.
– Но, если я выйду замуж, УОР меня уволит. Прошу. Я библиотекарь. Даже сама Элеонора Рузвельт одобряет.
– В отличие от моей незамужней дочери, первая леди США не занимается мужской работой, волоча свою задницу по ухабистым горным дорогам.
– Люди хотят учиться, – я снова мельком взглянула на руки и потерла их под одеялом, – а книги просто созданы для этой цели.
– Людям куда важнее иметь еду на столе. Многие голодают и болеют. В том числе и дети. Старики умирают. Мы в буквальном смысле сосем лапу в этих краях. Почти две недели назад вдова Каролина Барнс впустую прошла девять миль, чтобы спасти своих малышей.
Бедная женщина кое-как добралась до города и скончалась на его улицах. Тело было в сыпи от пеллагры. Я много раз видела, как у голодающих выпадает такая сыпь. В прошлом месяце одна женщина из ущелья потеряла пятерых из двенадцати детей, а еще месяцем ранее в том же районе дальше по горе умерла целая семья.
– Но люди говорят, что книги облегчают их страдания. Это самое лучшее, что с ними происходило в жизни, – парировала я.
– Картинка курицы, напечатанная на странице, не спасет их, – возразил Па, тряся фитиль и пытаясь меня угомонить. – А это, – он слегка ударил кулаком по подсвечнику, – это тебе и нужно.
Чересчур задранная свеча отчаянно показывала свою наготу, что вызывало смущение. Теперь и я заметила тревожность в серых глазах Па.
* * *
Очень долго я разделяла страхи отца относительно дальнейшей судьбы его единственной дочери, но это продолжалось ровно до того дня, когда стало известно о социальной программе Рузвельта «Новый курс», направленной на поддержку населения во время Великой депрессии. Наш народ страдал чуть ли не со времен моего рождения, но сейчас правительство внезапно вспомнило о нас и предложило свою помощь. В прошлом году президент приказал Управлению общественных работ штата Кентукки нанимать женщин разносчиками литературы и предметов искусства. Для многих жителей горных районов, то есть для всех нас, это был первый опыт взаимодействия с библиотекой, который доставлял удовольствие и пробуждал еще больший интерес.
В городе я увидела объявление о работе, в котором требовались женщины для конной доставки книг. В нем ничего не было сказано о цвете кожи, в том числе о моем. Спустя месяц после смерти матери я втайне от отца заполнила анкету и получила должность в Конной библиотечной службе.
– И они дали работу, тебе? – Па был ошарашен, узнав об этом прошлым летом.
Я не стала рассказывать ему о том, как обошла проверку, отправив заявление через почтовое отделение. По условиям заявки человек мог обратиться к заведующему библиотекой своего города либо отправить документы напрямую в Конную библиотечную службу, которая базировалась во Франкфорте. Уж лучше попытать счастья с незнакомыми мне людьми, нежели доверяться начальству Беспокойного ручья.
– Что, других не нашлось? – спросил отец. – Ты не можешь работать, – тут же добавил он.
– Па, нам нужны деньги, а эта работа хорошо оплачивается и…
– Работающая женщина никогда не выйдет замуж.
– Да кто меня такую возьмет, синюю? Кто захочет?
Я была уверена, что никто не станет связывать себя узами брака с одним из Синих людей штата Кентукки. Что никому не нужна тихоня, чьи губы и ногти цвета голубой сойки, а оттенок кожи напоминает васильки, растущие в наших краях.
Мне не хватало смелости смотреть людям в глаза, ведь в противном случае страх мог выдать мои истинные чувства. Обычный стыд, проблеск радости, вспышка гнева или внезапный испуг медленно, но верно окутывали кожу, постепенно покрывая все тело, и в результате мое спокойное лицо заливалось краской цвета зрелой черники, что вынуждало собеседника в спешке ретироваться. Вырисовывалась не самая радужная перспектива семейной жизни для последней женщины из синего горного рода, обманувшей людей со всего Содружества и даже врачей. Здоровая девушка с оттенком кожи, как у всем известной синей васильковой стрекозы, обитающей повсеместно в заливах штата Кентукки, – к такому выводу пришел озадаченный старый доктор, тут же окрестив меня Васильком. С первой же секунды эта кличка прижилась.
– Кюсси, ты сможешь выйти замуж за человека не из нашего круга общения, который увезет тебя отсюда. Именно поэтому я копаю уголь. Поэтому тружусь не покладая рук, – любил говорить Па, обсуждая мое будущее.
И тогда клеймо позора повисло бы в мертвой тишине, съедая меня с головы до ног. Ведь люди вокруг думали, что наш род существует только за счет кровосмешения. Но это неправда. Мой синий прадед из Франции обосновался в этих краях, женившись на белой уроженке Кентукки. Несмотря на это, наряду с обычными, у них родилось несколько синих детей. Подобно другим горным кланам этих окрестностей, некоторые вышли замуж за чужаков, однако были и те, кто женился на своих родственниках, поскольку они не могли далеко уехать.
Вскоре мы, синие люди, во избежание насмешек со стороны, заставили себя уйти глубоко в горы. В самую темную часть нашей страны. Па любил это место, называя его безопасным для меня, последней представительницы нашего рода, единственной. Но я читала в журналах о подобных видах. Канадский олень, странствующий голубь. Под угрозой исчезновения. Читала о том, почему многие животные были истреблены. Сама мысль стать жертвой, навсегда исчезнуть, оказаться последним Васильком во всем мире, единственной представительницей нашего рода, наводила такой ужас, что мне хотелось поскорей примчаться к зеркалу, расчесать до крови горло и бить себя в грудь до тех пор, пока не вернется дыхание.
Многие смотрели на нас с презрением. Хотя на работе у Па не было проблем: его бледно-синяя кожа особо не раздражала людей, когда они, одинаково грязные, вместе выходили из шахты.
Но ведь я не могла просто так измазаться углем в черно-белом Кентукки. Поэтому настоящим спасением стал заветный книжный маршрут. В его старых, темных лесных карманах мои читатели, лишь мельком увидев меня на муле с полной корзиной книг, тут же начинали радостно кричать: «Книжная дама! Вон там! Книжная дама здесь!» В такие моменты я вовсе забывала о своей особенности, ее происхождении и значении для меня.
Совсем недавно глава проекта Конных библиотекарей Юла Фостер отметила мои успехи, сказав, что эта работа дала мне образование ничуть не хуже школьного. Мне было приятно услышать эти слова. От гордости я в буквальном смысле налилась фиолетовым цветом, несмотря на то, что она с удивлением говорила об этом с другими книжными дамами:
– Если даже Василек научилась стольким вещам из наших книг, то представьте, что сделает эта программа с обычными людьми…
Я купалась в лучах славы, чувствуя себя настоящим эрудитом.
Но услышав о той страшной поездке Агнес в прошлом месяце, когда лошадь выбросила ее из седла в снег, Па еще больше утвердился в своем решении выдать меня замуж. Вскоре он стал распространяться о моем цвете коже, предлагая «щедрые» пять долларов и 10 акров леса приданным. Когда на горизонте замаячили перспективы землевладения, мужчины – один с выпирающим длинным зубом, второй еще совсем мальчишка – добивались моего расположения, игнорируя происхождение от Синих людей. Некоторые в лоб спрашивали о родах, будто бы обсуждая домашнюю скотину, – так они хотели убедиться, что их будущие сыны и дочери не будут иметь этот синий оттенок.
