– Отлично. Значит, вы уже выходили в свет, – с уверенностью заявил он.
Мои губы тотчас расплылись в ехидной улыбке. Я догадывалась, какая реакция последует у опекуна за ответом:
– Ни разу.
Надежды оправдались: его черные брови взлетели вверх, глаза расширились и стали огромными, как блюдца, слегка приоткрылся рот. Он хватал ртом воздух и не мог вымолвить ни слова.
– Разве такое возможно? – просипел лорд Эткинсон, едва совладал с эмоциями. – Как молодая леди, достигшая семнадцати лет, вы должны были выйти в свет.
– В тот год умерла мама. Поэтому ни мне, ни вашему дяде не было до этого дела. Чему я безмерно рада, – я не удержалась, и моя улыбка стала еще шире.
Герцог живо вскочил и метнулся к окну. Казалось, мои слова нарушили его идеально выстроенный план, и теперь он не знал, что делать.
По истечении минуты молчания, заполненного лишь топотом высоких мужских сапог, лорд Эткинсон выпалил:
– В таком случае вы поедете в пансион…
– Нет! – невежливо оборвала я его на середине фразы и тоже поднялась с насиженного места.
Темные брови его светлости вновь изумленно взлетели вверх. Было очевидно, что к ослушанию он не привык. Следовало немедленно оправдаться, поэтому я сцепила пальцы в замок, глубоко выдохнула и пояснила:
– Для меня слово «пансион», что для быка красная тряпка. Я не хочу туда возвращаться.
– Мы не можем жить под одной крышей, – твердо заявил герцог.
– Почему? – моя выдержка пала смертью храбрых, и я повысила голос на целую октаву. – Здесь полно места!
– Вы правы, Алексия. Здесь полно места. Но причина не в этом, – судя по тону, его светлость собирался объяснить мне прописную истину. – Стоит кому-то пустить всего один слух, что вы живете с неженатым мужчиной, – а их, уверен, будет гораздо больше, – как перед вами закроются двери едва ли не всех домов в нашей империи. Каждая уважающая себя женщина, с которой вы попытаетесь заговорить, будет подхватывать юбки и переходить на другую сторону улицы, будто вы заразны. Наше совместное проживание нанесет существенный урон вашей репутации.
– Это будут сплетни, и не более. Мы-то с вами будем знать правду, – отозвалась я с детской наивностью.
– Но поверят слухам, а не нам. Высшее общество не простит молоденькой девушке подобного пренебрежения правилами. В вашу сторону не взглянет ни один завидный жених. Вы же хотите выйти замуж! – убежденно произнес он.
– Кто вам такое сказал? – удивленно воскликнула я, чем еще больше повергла опекуна в шок.
– Неужели хотите умереть старой девой? – с лица его светлости сошла краска.
– Конечно, нет. Я обязательно выйду замуж, но точно не в этом году. В следующем тоже не планирую. Я еще очень молода, чтобы становиться чьей-то женой. Понимаете, мне хочется сначала чего-то добиться в жизни, доказать всем, что я личность, а не марионетка, которую могут дергать за ниточки все, кому не лень. Я хочу расправить крылья и немного полетать, прежде чем мне их обрежут.
Я надеялась, что благодаря искренности, которую вложила в свою пламенную речь, герцог услышит меня и позволит остаться в замке. Но не тут-то было!
– Это невозможно. Вы женщина, следовательно, находиться в тени мужа и потакать его прихотям – ваша участь, – он будто выплевывал каждое слово, чем приводил меня в еще большую ярость. – Разве мама вам не объясняла этого при жизни?
– Мама тоже считала несправедливым то, как обращаются с женщинами.
– Теперь мне понятно, откуда в вас столько спеси и непослушания, – хмыкнул лорд Эткинсон и сложил руки на груди. – Но ничего, в пансионе вас быстро научат уму-разуму.
– Я не поеду в пансион!
– Алексия, дядя поручил мне удачно выдать вас замуж, и я намерен исполнить его последнюю волю, – опекуна трясло от злости, тем не менее он старался говорить спокойно. – Однако для этого вам нужно сначала немного поучиться манерам.
«Что? Нет! Неправда! Этан не мог так со мной поступить!» – убеждала себя в мыслях.
Я была настолько поражена, что не сразу осмелилась произнести:
– Я никуда не поеду! И точка!
В золотистых глазах, горевших ненавистью, блеснули красные огоньки. Опекун даже не пытался скрыть чувств, что питал ко мне. Сжав руки в кулаки, он начал медленно, точно хищник, наступать на меня. В каждом его движении таилась угроза.
– Если ты не сделаешь, как я велю, то останешься без средств к существованию, – проговорил он медленно, чеканя слова. – Ты не получишь ни единого талера до тех пор, пока не примешь мои условия.
– Посмеете нарушить последнюю волю дядюшки? – с вызовом спросила я, слегка вскинув подбородок. Ответа не последовало, и я продолжила: – Скажите еще, что станете брать с меня деньги за еду.
Опекун злорадно ухмыльнулся.
– Если это сломит в конечном счете твое сопротивление, то почему бы и нет?
– Не дождетесь! Я вам уже трижды сказала, что никуда отсюда не поеду. Нужно будет – повторю еще тысячу раз.
Самое время было уйти, оставив последнее слово за собой. Иначе кто знал, куда заведет нас этот «милый» разговор. К тому же меня начало раздражать его высокомерие.
– Мы не закончили, – внезапно произнес герцог, как если бы прочел мои мысли.
– Как по мне, беседа исчерпала себя. Каждый остался при своем мнении.
– Немедленно сядь! – прорычал он.
Следовало уносить ноги. Да поживее! Похоже, терпение моего опекуна лопнуло.
– И не подумаю! – воскликнула я и бросилась к двери.
Но едва успела сделать пару шагов, как мои лодыжки оплело нечто темное и гибкое, очень похожее на кнут. Мне с трудом удалось сохранить равновесие. Я оторопело посмотрела на ноги, но ничто уже их не сковывало.
«Неужели померещилось? Маловероятно! Мамочки, какого же я монстра в нем разбудила? Нужно узнать!» – во мне взыграл научный интерес, а вот чувство самосохранения, похоже, оставило, раз я решила докопаться до правды.
Я повернулась к герцогу лицом и, натянув вежливую улыбку, пропела сладким голоском:
– Так о чем вы хотели поговорить? Может, о том, как поделить замок? Пожалуй, мне стоит уступить вам правую половину, а себе оставить левую.
– Бездна! – прогромыхал он, краснея от гнева. – Ты сделаешь, как я сказал!
– Ни за что!
Я подхватила юбки и метнулась к двери. Однако лорд Эткинсон проворно обежал маленький инкрустированный столик и схватил меня за запястье. Больно не было, но я громко ойкнула, а затем, вырываясь из стальных тисков, завопила:
– Отпустите! Что вы себе позволяете?!
Герцог сделал в точности наоборот: сжал пальцы еще сильнее и притянул меня к себе. Мускулистая грудь лорда Эткинсона соприкоснулась с моей. Я могла отпрянуть и изо всех сил ударить ногой по его голени. Однако тепло и сила, исходившие от мужского тела, заставили меня замереть.
Наши лица оказались настолько близко, что я чувствовала дыхание герцога на своих губах. Аромат его парфюма окутывал нос. Яркий и в то же время освежающий запах бергамота улавливался отчетливее, нежели тонкие и нежные нотки шалфея и лимона. Чем дольше я вдыхала их, тем сильнее чувствовала головокружение. Или тому виной было сердце, пустившееся вскачь от необычных ощущений?
На опекуна наша близость не произвела никакого эффекта. Он был ужасно разъярен и, казалось, не отдавал отчета в том, что делал. Однако спустя мгновение, когда лорд Эткинсон внезапно разжал пальцы, я изменила мнение. К счастью, он не относился к мужчинам, что в гневе могли причинить боль.
– Дядя предупредил меня в письме, что ты крайне своенравна, – герцог понизил голос до зловещего шепота. – Но я не он и потакать твоим прихотям не стану. Тебе нет нужды носить траур, поэтому я приложу немало усилий, чтобы в ближайшие полгода выдать тебя замуж. Но еще больше усилий я приложу к тому, чтобы избавить себя и этот замок от твоего общества. Ты сейчас же пойдешь к себе в комнату и начнешь собирать вещи, а завтра утром отправишься в пансион. Осмеешь ослушаться – я тебя высеку. Лучше поверь мне на слово.
Его свирепый вид говорил лучше всяких слов, что так и будет. Однако запугать меня было непросто. Угрозы произвели обратный эффект: в груди черной волной поднялась злость.
– И в какой пансион вы рассчитываете меня отдать? – со злорадной усмешкой так же тихо спросила я. – «Благородных девиц»? А может быть, «Гармония»? Или «Хранительницы очага»? Так вот знайте: ни в один из них меня не примут. Я уже везде побывала.
Услышанное в очередной раз повергло лорда Эткинсона в шок. Даже по истечении минуты он продолжал молчать, словно проглотил язык. Мне следовало воспользоваться моментом и немедленно уйти. Ведь как только опекун придет в себя, он непременно придумает еще что-нибудь этакое, чтобы избавиться от вызывающей раздражение подопечной. Поэтому я развернулась и направилась к двери.
На этот раз герцог не стал препятствовать. Но ни на секунду не сводил с меня золотистых глаз, наблюдал за каждым моим движением, будто хищник, тщательно выслеживавший добычу. Я ощущала на себе его сверлящий взгляд и с трудом сдерживалась, чтобы не побежать отсюда сломя голову.
– Не думай, что одержала победу. Ты здесь не останешься, – раздалось за спиной, когда мои пальцы легли на бронзовую ручку.
Решив не вступать больше в полемику с лордом Отвратительный тип, я резко потянула на себя дверь, выскочила в коридор и устремилась в левое крыло замка. Лишь оказавшись в своей комнате, я осознала, что у меня дрожат руки, а щеки полыхают огнем. От быстрого шага раз за разом высоко вздымалась грудь.
Желая успокоиться, налила стакан холодной воды и сделала несколько крохотных глотков. В этот миг предупредительно скрипнула дверь. Я повернулась ко входу лицом и гневно выпалила:
– Ты это слышала?!
– Не только слышала, но и видела, – протянула Лапка, вплывая в комнату, будто важная персона.
– Самодур! Диктатор! Глухой тетерев! – раз за разом выкрикивала я ругательства, мечась по комнате.
– А я говор-р-рила тебе… говор-р-рила… – повторив любимую фразу, она запрыгнула на постель и воодушевленно предложила: – Давай объявим ему войну!
– Не получится, Лапка, – я покачала головой и тоже плюхнулась на кровать. – Этот тиран сам нам ее уже объявил.
– Прекр-р-расно… – нараспев произнесла любимица и быстро исправилась под моим озадаченным взглядом: – Я хотела сказать ужасно. Будем дер-ржать удар-р!
– Будем… – устало отозвалась я и улеглась прямо на покрывало.
Мне о многом следовало поразмыслить, но глаза тотчас начали закрываться. Этот день был таким долгим и таким выматывающим, что сил в теле на борьбу с дремотой не осталось. Я стремительно засыпала, тем временем как Лапка без устали вышагивала по кровати, словно раздумывала над чем-то очень важным.
Глава 3
Утро добрым не бывает. Это я давно усвоила. Но чтобы настолько!
Я досматривала десятый сон, когда дверь в комнату внезапно распахнулась. Следом раздались шаги – кто-то стремительно приближался к моей кровати, шлепая тапками по паркетной доске и громко посапывая при этом. Стоило открыть глаза, как прозвучало грозное:
– Что это?!
Надо мной скалой нависал разъяренный лорд Эткинсон. Судя по взъерошенным волосам и лишь наполовину застегнутой белой рубашке, новый герцог не успел по неким причинам закончить утренний туалет. В руках он держал… красно-белого карпа из местного пруда, что укрылся в дальнем углу сада в тени раскидистых ив. Бедняга подавал порой признаки жизни. Однако его трепыхания с каждым мгновением становились все менее заметными.
Стрелки настенных часов только-только подбирались к шести! Какого демона лорд Эткинсон делал в моей комнате в столь раннее время? Да еще с рыбой в руках!
Я не понимала, что происходит. Захотелось возмутиться поведением опекуна, немедленно выставить его из своей обители. Но выражение лица герцога было таким злым и красноречивым, что спустя пару мгновений я осознала: случилось нечто из ряда вон выходящее. И винил лорд Эткинсон в произошедшем никого иного, как меня!
– Не думала, ваша светлость, что вы такой недалекий, – с иронией начала я, натягивая одеяло повыше.
Ночная рубашка была совсем тонкой. Опекун мог увидеть то, что полагалось лицезреть лишь мужьям. Да и дрожащие руки следовало чем-то занять, чтобы скрыть волнение – к подобному обращению я не привыкла.
– Но раз вам неизвестно, расскажу. Это кои – представитель пресноводных лучеперых рыб семейства карповых. Проще говоря, рыба!
– За кого вы меня принимаете? Я знаю, что это рыба! – раздраженно проговорил утренний гость.
Мои брови взлетели вверх от удивления, а рот слегка приоткрылся.
– Тогда зачем спрашиваете?
Герцог шумно вдохнул, очевидно, пытаясь справиться со злостью, чтобы не сорваться, и процедил сквозь зубы:
– Что она делала в моем сапоге?
Я бросила беглый взгляд на Лапку, которая настороженно наблюдала за происходящим у меня в ногах. Любимица сразу попятилась, выдавая свою причастность к разгорающемуся скандалу. Переубеждать меня было бесполезно. Не зря она вчера не спешила ложиться спать. Но разве можно предавать друзей? Мне лорд Отвратительный тип ничего не сделает, а вот за Лапку я боялась!
– Почем мне знать? – повела я оголившимся плечиком, как опытная кокетка, однако мой гость даже бровью не повел. Он неотрывно смотрел мне в глаза, желая добиться ответа. – Очевидно, отдыхала после долгого путешествия. От пруда до ваших покоев путь неблизкий все-таки. А может, вы страдаете лунатизмом? Поймали несчастную ночью, да отпустить забыли?
С каждым мгновением лорд Эткинсон становился все краснее и к последнему моему слову походил на раскаленный чайник. Сдавалось, я даже слышала свист пара, выходящего из его ушей. Моя бессмыслица довела опекуна до точки кипения, за которой мог последовать взрыв. Я отчетливо понимала, что играла с огнем, меля ту чушь. Но спросонья ничего другого на ум не пришло.
Несколько мучительных секунд в комнате царило зловещее молчание, затем герцог начал приближаться. Медленно, так и не произнеся ни единого слова в ответ. Моя любимица зашипела, продемонстрировав гостю ряд острых зубов.
«Мамочки! Что сейчас будет!» – прокричала я про себя, вжимаясь спиной в изголовье кровати.
А далее случилось то, чего явно никто не ожидал. Завидев Лапку, рыба забилась в мужских руках с такой силой, что зачастую попадала хвостом лорду по носу. Каждый звонкий шлепок был музыкой для моих ушей и радостью отдавался в сердце.
Хоть у кого-то хватило смелости поставить на место этого заносчивого типа!
Разумнее всего было бы закусить губу и молча давиться хохотом, но развернувшаяся на глазах картина не оставила мне ни единого шанса. Не удержавшись, я заливисто рассмеялась.
Лорд Эткинсон на краткий миг впал в ступор. Едва пришел в себя, попытался усмирить разошедшегося карпа. Тогда скользкая рыбешка в поисках спасения предприняла решительный шаг – она замерла на некоторое время, а затем резко дернулась и устремилась ко мне, когда умудрилась вырваться из сильных рук герцога.
Надо ж было в этот момент сползти одеялу! Ощутив на своей груди холодного и липкого карпа, я завопила, как полоумная, и со скоростью молнии соскочила с кровати. Несчастная рыбка упала на прикроватный коврик и продолжила нелепые барахтанья.
Правду говорят: смеется тот, кто смеется последним. И в нашем случае это была Лапка, заварившая всю кашу. Она лежала на спине и издавала странные звуки, наподобие хрюканья. Ей было весело, меня же разобрала злость.
Я собиралась проучить чертовку, но и шага не успела ступить, как в комнату вбежала перепуганная горничная. Очевидно, мой визг услышала добрая половина замка. И не только левая!
Молоденькая служанка, завидев в покоях нового герцога, впала в ступор. И его, и мой вид был мягко говоря неприемлемым для бесед.
– Бездна! – выругался опекун, начиная осознавать, в каком щекотливом положении мы оказались.
Следовало немедленно разрешить ситуацию, пока горничная не растрезвонила на всю округу об увиденном. Протянув руку к спинке стула, я схватила халат, спешно накинула его и приказала с невозмутимым видом:
