– Меня зовут Тесса Валери ван Кампен, по знаку зодиака Скорпион, люблю музыку для фортепиано, особенно произведения Листа… – И я скоро умру.
– Что именно?
– Что? – спрашиваю я и глотаю слюну.
– Какое произведение нравится больше всего?
– «Грезы любви», – шепчу я. – Знаешь его?
– Нет, но скоро восполню этот пробел. – Он смотрит сначала на меня, затем немного левее. – Отлично, свободное место…
Поспешишь – людей насмешишь
Мы не спеша прогуливаемся в ночи. Впечатление от фортепианного концерта сопровождает нас с каждым шагом, и обоюдное молчание вдруг становится приятным.
Мы лежали. Рука в руке. Сначала я просто почувствовала его прикосновение. Это покалывающее тепло и то, как он гладил меня пальцами по коже. И вдруг я впала в транс. Наши руки и музыка. Мягкая лужайка под нами и мерцающие звезды над головой.
– Твоя рука кажется тяжелой, – шепчет Оскар и смотрит на меня. – Я могу подержать ее за тебя.
Мой смех, вызванный его предложением, звенит в ночи. Услышав такое от кого-то другого, я посчитала бы это глупостью, но только не от него. Оскар протягивает мне руку, я кладу свою в его и смотрю на него снизу вверх.
– Ты выглядишь счастливой, – говорит он.
– Так и есть.
– Значит, тебе понравилось? Даже несмотря на то, что нам не хватило сидячих мест?
– Мы лежали в первом ряду, – отвечаю я, и мои глаза светятся.
– Значит, понравилось.
– Я всегда хотела сходить на классику на площадь Одеон, но никто не хотел идти со мной.
– У тебя странные знакомые.
– Да, я знаю, – смеюсь я.
– Значит, сейчас со мной был твой первый раз? – спрашивает он, ухмыляясь. Я делаю резкий вдох и чувствую, как мои щеки наливаются красным. Я решаю не задавать вопрос, действительно ли заметно, что у меня нет опыта. – Тесс, это шутка.
– Конечно, – отвечаю я и пытаюсь засмеяться.
– Тесс… – Оскар останавливается, но я продолжаю идти. – Это правда была лишь шутка.
Я выгляжу смешно, но не могу посмотреть на него. Это была шутка. Знаю. Но для меня она несмешная, и я не могу ему сказать почему. Оскар обгоняет меня и преграждает мне путь.
– Это был дурацкий прикол, ничего больше, – говорит он и кладет указательный палец мне под подбородок. – Ну, давай, посмотри на меня…
– Я не очень хороша в этих делах, – шепчу я и кусаю нижнюю губу.
– В каких делах?
– Ну, в этих, – я показываю на него и на себя.
– Ну правда, это было глупо с моей стороны. Мне очень жаль. Честно, – говорит он, снова улыбаясь, и по моему телу вновь пробегают мурашки.
Он будет улыбаться так еще многим девочкам. У нас с ним нет будущего, потому что все очень просто: у меня самой нет будущего. Но у Оскара есть, и он проведет его с другой. Реальность вернулась, и она, как обычно, сурова. Сказка закончилась.
– Я хочу домой.
– Тесс, я…
– Пожалуйста.
Дорога домой кажется мне бесконечной, не помогает даже ни надоедливый радиоведущий, ни его плоские шутки, ни ужасно подобранная музыка. Я думаю, Оскар не вслушивается. Он, наверное, задается вопросом, что со мной случилось. Сейчас он думает, что у меня заскок. И я не могу упрекать его в этом. В его понимании это была всего лишь шутка, но для моего мирка это было словно пропустить хук в челюсть. Оскар точным ударом сбил меня с ног. Я упала на пол и до сих пор там лежу.
– Тесс? – Я поворачиваюсь к нему. – Это действительно была дурацкая шутка.
– Я знаю, – шепчу я и смотрю вперед. – Давай просто забудем об этом.
Сзади кто-то сигналит, и Оскар, ехавший до этого очень медленно, давит на газ. Я не хочу об этом говорить. Не хочу, чтобы он сказал что-нибудь не то. Но это, опять же, неправильно. Для меня было бы лучше снова молчать. Но мы не будем. Поэтому я делаю глубокий вдох и говорю:
– Мне нравится твоя машина.
– Моя машина? – спрашивает он удивленно.
– Я думала, у тебя BMW первой модели.
– Подожди. Мы сейчас говорим про машины, потому что ты не хочешь разговаривать на другую тему, или ты на самом деле хочешь поговорить про машины?
– Мы говорим не просто про машины, – отвечаю я, ухмыляясь. – Мы говорим про твою машину.
– Ну, Тесс, – говорит он, вздыхая, но двигатель Volvo спешит мне на помощь, начиная работать с перебоями.
– Давай, выкладывай, что произошло с твоим первым авто?
Он поворачивается ко мне.
– Откуда ты знаешь, что это не первый мой автомобиль?
– Я тебя умоляю, – качаю я головой. – Неужели твои родители подарили тебе на восемнадцатилетие это древнее корыто… еще и горчичного цвета?!
Радиоведущий вклинивается со своим прекрасным настроением и прогнозом погоды. Оскар нервно нажимает на какую-то кнопку, и начинает играть песня, которую я до этого не слышала.
– Хорошо, – говорю я. – Это был Mini Cooper или BMW?
– А ты хороша, – удивляется он. – Это был Mini Cooper.
– Дай угадаю, спортивный?
– Точно, полная комплектация.
– Что случилось? – спрашиваю я и скрещиваю руки на груди. – Или лучше спросить, что ты с ним сделал?
– Я превратил его в металлолом.
Молчание. Чувствую, что он не хочет говорить об этом.
– Не беда, – прерываю я тишину. – Терпеть не могу эту марку.
– Что?! – громко смеется он. – Ты же сейчас шутишь?..
– Да, шучу, – отвечаю я. – Мне просто хотелось, чтобы ты снова засмеялся.
На минуту мы оба замолкаем, а затем он включает поворотник, заворачивает на мою улицу и прокашливается.
– Тесс?
– А?
Оскар припарковывается возле нашего дома и, поставив машину на ручник, переводит взгляд на меня.
– Вернемся к нашей теме… – О нет. – Я знаю, ты не хочешь об этом говорить, но ты правда считаешь меня настолько наивным? Что я поверю, будто ты девственница? – Наши глаза встречаются. – Посмотри на себя.
Конечно, он говорит правильные слова.
– Оскар, я…
– Нет, подожди… – Он поворачивается ко мне. – Послушай, Тесс… – начинает говорить он, но потом машет головой и сглатывает слюну. – Я… – его голос переходит на шепот, и взгляд падает на мои губы.
Ему стоит прекратить. Сейчас же. Тишину нарушает только наше поверхностное дыхание и тихая музыка. Воздух дрожит, мое сердце бьется быстрее, а от напряжения запотели окна. Я хочу видеть то, как его взгляд прикован ко мне. Мне кажется, никто еще на меня так не смотрел. Никогда. Он не просто смотрит на меня. Он видит меня. Оскар медленно приближается, ждет, медлит. Его губы на расстоянии вдоха. Больше нет расстояния.
Волна
Его губы парят в миллиметре над моими. Каждая мышца в моем теле напряжена. Наше горячее дыхание смешивается, и я вдыхаю запах его теплой кожи, чувствую футболку под своими дрожащими пальцами. Потом внезапное мягкое прикосновение его губ. Это не больше, чем взмах крыльев бабочки, но он завоевал мой внутренний мир. Его губы касаются моих, осторожно, дрожа. Мы дышим неровно. Оскар тянет меня ближе к себе. Его руки холодные. Я чувствую, как он проводит пальцами по моим щекам, по всему телу снова и снова пробегают мурашки. Он целует меня. Бережно, даже робко. И еще раз. Затем он осторожно открывает рот, и я больше не могу дышать, не могу думать. Я чувствую прикосновение его рта к моему, чувствую, как кончик его языка скользит по моим губам. Наши языки касаются друг друга. Неуверенно, с любопытством. Я теряюсь в этом моменте. В этом неизвестном, прекрасном чувстве. В мягком движении. Мое дыхание ускоряется, и я крепко прижимаюсь к Оскару.
Наши языки играют друг с другом. Танцуют, крутятся по кругу, ловят друг друга. Песня, играющая фоном, въелась в мое сознание. Руки Оскара крепко держат меня, и тело бросает в дрожь. Оно подчиняется Оскару, а он играет на нем как на инструменте. Этот поцелуй словно симфония. Будто ее написал Лист. Я дрожу, когда Оскар засасывает мою нижнюю губу. И забываю обо всем. Нет прошлого, нет будущего. Есть только сейчас, безупречное мгновение, перед которым мой мозг сдается. Пальцы Оскара скользят по моим рукам и снова возвращаются к шее. Его холодные подушечки опускаются к бедрам, и внезапно, не задумываясь, я отталкиваю его.
– Нет, не надо!
– Что случилось? – спрашивает он, затаив дыхание. – Все в порядке? – В его глазах сверкнуло что-то, что разбило мне сердце. – Я сделал тебе больно?
Я мотаю головой и тяжело вздыхаю. Хочу ответить, но у меня нет слов. Этот поцелуй был подобен гигантской волне. Она накрыла меня с головой, перевернула мир с ног на голову. Во мне все трепещет и возбужденно вибрирует. Мысли и чувства, картинки его тела на моем. Я чувствую, как накатывают горячие слезы. Они ослепляют меня, медленно скатываясь по лицу.
– Ты плачешь? – шепчет он, нахмурив брови, и проводит пальцами по моей щеке.
– Мне очень жаль, Оскар, – мой голос дрожит от слез.
– О чем тебе жаль? – спрашивает он, мотая головой. – Что происходит? – В поиске ручки я ощупываю дверь, чтобы выйти, но Оскар меня не отпускает, крепко держа меня за руку. – Давай же, Тесс, поговори со мной.
Как, простите, сказать человеку, что любишь его, если сразу после этого нужно будет сказать, что тебя скоро не станет?
– Тесс?
– Пожалуйста, отпусти меня…
Я вырываюсь и выхожу из машины, хлопая дверью. Мои мысли перепутались, а пульс зашкаливает. И пока я иду домой по гравийной дорожке, слезы продолжают стекать по лицу. Я чувствую, как он смотрит мне вслед. Чувствую недоумение и вопросы в его глазах. Оскар должен исчезнуть из моей жизни до того, как мое сердце разрушит и его жизнь тоже.
Каждый шаг, который отдаляет меня от него, причиняет мне боль, но я знаю, что поступаю правильно. Не для себя. Для Оскара.
Рай и ад
Я еще не успела закрыть дверь, как в коридор заходит мама.
– Как все прошло? – Я вытираю слезы с лица и быстро прохожу мимо нее. – Тесса, что случилось? Почему ты плачешь?
– Я не хочу об этом говорить… – пытаюсь говорить уверенно, но мой голос дрожит, а слезы снова катятся по щекам.
Моя мать подходит и обнимает меня, но от этого мне становится только хуже. Как она хочет меня утешить? Она не знает, каково это – умирать.
– Мама, пожалуйста, оставь меня.
Она тоже начинает плакать.
