Пески. Потомки джиннов
Элвин Гамильтон
Пески #2
С тех пор как Амани узнала тайну своего происхождения, прошло полгода. Мир изменился: города полыхают, люди обращаются в пепел, шпионы-друиды просачиваются сквозь каменные стены, боевых роботов заряжают магией, а полукровкам-демджи зашивают под кожу железо, чтобы лишить возможности колдовать.
Героям предстоит найти ответы на множество вопросов. Что замышляет султан и чего хотят повстанцы? Кто лучше для страны – умный садист или благородный и гуманный глупец?
Вас ждёт отлично переданная атмосфера песков, магия джиннов и прочих сказочных существ из «1001 ночи». Эта книга полна обманов, как и Восток, о котором она повествует.
Элвин Гамильтон
Пески
Потомки джиннов
Книга вторая
Alwyn Hamilton
Traitor to the Throne
First published in USA by Viking Penguin in 2017
First published in UK by Faber and Faber Ltd in 2017
Bloomsbury House, 74–77 Great Russsel Street, London WC1B 3DA
All rights reserved
© Blue Eyed books Ltd., 2017
Cover Design © Faber and Faber Ltd.
Оригинальное издание впервые опубликовано на английском языке в 2017 году под названием TRAITOR To the ThRONE издательством Викинг, Пингвин Рандом Хаус, 375 Хадсон-стрит Нью-Йорк, Нью-Йорк 10014
© ООО «Издательство Робинс», перевод, издание на русском языке, 2019
* * *
Глава 1. Чужеземный принц
Когда-то в стране под названием Мирадж среди раскалённых песков жил юный принц, которому очень хотелось занять трон своего отца. Ждать своей очереди предстояло слишком долго, а отца принц считал слабым правителем в отличие от себя самого и потому забрал власть силой. В одну кровавую ночь его меч и пришедшая на помощь армия чужеземцев сразили и султана, и всех других наследников. Когда наступил рассвет, юный принц уже не был принцем. Он стал султаном.
Жён в свой гарем новый правитель брал точно так же, как и власть, то есть силой. В первый же год сразу две новые жены произвели на свет сыновей под одними и теми же звёздами. Одна жена была местная, и для её сына пустыня была родной, но другая родилась за морем, в далёкой стране Сичань, и выросла на борту корабля. Сын чужеземки пескам не принадлежал.
Тем не менее братья росли вместе, и матери спасали их от бед, от которых не могли оградить стены дворца. До поры до времени в султанском гареме царили мир и спокойствие – пока первая жена не родила вновь, однако на этот раз не от султана. Ребёнок принадлежал джинну – девочка с огненно-алым цветом волос и таким же огнём в крови.
Гнев султана обрушился на жену-изменницу, и она скончалась, не выдержав избиений. На счастье, в пылу ярости муж позабыл о другой жене, и той удалось бежать. Она вернулась на родину, откуда была когда-то выкрадена, захватив с собой обоих сыновей султана и новорождённую дочь джинна. За морем, в стране Сичань, младший принц, наоборот, был своим, а принц песков оказался чужеземцем, как прежде его брат в Мирадже.
Однако и здесь оба принца не пробыли долго и, едва повзрослев, ушли в море на борту купеческого корабля.
До поры до времени всё шло хорошо: корабль бороздил океан, приходил из дальних краёв и уходил в другие, равно чуждые для обоих братьев. Однако настал день, когда на горизонте показались берега Мираджа.
Принц песков увидел свою страну, вспомнил, где его место, и оставил корабль. Звал с собой и брата, но чужеземный принц отказался. Страна отца показалась ему пустой и голой – как можно любить её и тянуться к ней? Так дороги принцев разошлись. Чужеземец вновь ушёл в море, гневаясь в душе на брата, который предпочёл пустыню, но не смог долго выдержать разлуки.
Когда он вернулся, Мирадж уже охватило пламя восстания, которое возглавил принц песков. Брат был одержим идеями равенства и всеобщего благоденствия, его окружали единомышленники – новые братья и сёстры, – но мятежный принц с радостью принял того, кто был его братом с самого рождения.
Потом появилась девушка, прозванная Синеглазым Бандитом. Выросшая в песках и закалённая ими, она несла в себе их огонь. Тогда чужеземный принц и понял впервые, как могла привлечь брата эта пустынная страна. Синеглазый Бандит вместе с чужеземцем пересекли страшное Песчаное море и приняли участие в великой битве под стенами города Фахали, где окопались иностранные союзники султана.
Это была первая большая победа восставших – они защитили жителей пустыни от огня джиннов, выпустили на волю владевшего им полукровку-демджи, которого султан насильно превратил в чудовищное оружие, и покончили с одним из султанских сыновей, проливавшим кровь подданных во славу отца. В результате рухнул и его союз с иностранцами, что десятилетиями оскверняли пески. Часть пустыни перешла в руки мятежников.
Весть о битве при Фахали разнеслась быстро, но вместе с тем стало ясно, что власть в стране шатается. На пески Мираджа обратились новые взгляды, жадные и завистливые. Только здесь, в этих жарких краях, могли сосуществовать древние существа и современные механизмы, магия и железо, и только Мирадж мог производить ружья и пушки, вооружая северян, сражающихся друг с другом у себя дома. Власть над песками означала власть над миром.
Армия за армией шли через море со всех сторон, правитель за правителем требовали нового союза, который означал новое рабство. На границах было неспокойно, и султан был вынужден держать там всю армию, а мятежники между тем действовали изнутри, захватывая в пустыне город за городом и привлекая жителей на свою сторону.
Восстание ширилось, и у принцев с Синеглазым Бандитом всё складывалось удачно – до поры до времени. Затем удача стала изменять. Два десятка бойцов угодили в засаду и были окружены в песках. Горожане, выкрикивавшие имя мятежного принца Ахмеда, встретили рассвет пустыми глазами мертвецов, а синий взгляд Бандита едва не померк навеки, когда при отступлении в горы девушку сразила пуля.
Тогда их пути с чужеземным принцем впервые разошлись. Он находился на восточной границе пустыни, где высадилась армия сичаньцев. Одетый в краденую форму и зная язык, проник в их ряды, чтобы выведать военные секреты для своего брата, мятежного принца. Всё складывалось удачно, но потом из лагеря султана явился парламентёр в белом, расшитым золотом мундире и принёс послание. Чужеземный принц был готов на всё, лишь бы узнать, что там написано, но стараться особо и не пришлось: не подозревая в нём врага обеих сторон, его вызвали в штабной шатёр и назначили толмачом на переговорах.
Как оказалось, султан просил перемирия. Он устал от кровопролития и соглашался на новый союз. Правитель Мираджа звал иностранцев, желавших присвоить его страну, к себе во дворец, чтобы торговаться.
На следующий день парламентёр отправился обратно с письмом от сичаньского императора. Пушки умолкли, перемирие вступило в силу. Что дальше? Переговоры, мир с захватчиками – армии, которые до сих пор были связаны на внешних границах, перебросят для усмирения восстания. Взор правителя песков вновь обратится внутрь страны.
Чужеземный принц понял: пора возвращаться к брату. Воевать предстояло всерьёз.
Глава 2
«Любимая рубашка вся в крови, как жаль. Ну хотя бы кровь по большей части не моя. Впрочем, и рубашка тоже – позаимствовала у Шазад, да так и не отдала. Теперь, наверное, она и не захотела бы её обратно…»
– Стоять!
Грубая верёвка рванула истёртые запястья. Я зашипела от боли и выругалась вполголоса, поднимая взгляд от своих пыльных сапог. Заходящее солнце слепило глаза, от стен Сарамотая тянулись навстречу длинные тени. Овеянные легендами, эти стены видели ещё самую первую войну на земле, когда первый смертный, созданный древними, дрался с Разрушительницей. Казалось, их построили из костей самой пустыни. Однако надпись, неряшливо выведенная над городскими воротами, была совсем новой: «Добро пожаловать в свободный город!» Потёки белой краски засохли на жаре в трещинах древних камней.
«Ничего себе, свободный город, куда меня тащат связанную, будто козу на верёвке». Хотелось высказаться, но сейчас это было бы неразумно.
– Назовите себя, или я стреляю! – раздался крик со стены.
Несмотря на грозные слова, ломкий голос юнца никак не впечатлял. Я прищурилась поверх куфии, разглядывая паренька, наставившего сверху ствол. Лет тринадцать на вид, худенький, голенастый, где ему справиться с тяжёлым ружьём… а между тем у нас в Мирадже приходится справляться, если хочешь выжить.
– Это же мы, Икар! Ты что, идиот?! – заорал под самым ухом тот, кто держал меня.
Я поморщилась. «Зачем так громко?»
– Открывай ворота, живо, не то, клянусь Всевышним, пожалуюсь твоему отцу, и он отделает тебя как лошадиную подкову, чтобы вправить мозги!
– Хоссам, ты? – Мальчишка всё ещё дёргался и не торопился убирать ружьё, держа палец на спусковом крючке.
«Не выпалил бы случайно…»
– Кто там с тобой? – Он качнул стволом в мою сторону, и я инстинктивно сгорбилась, повернувшись боком. «Целиться небось не умеет, но мало ли что – лучше уж пуля в плече, чем в груди».
– Она? – В голосе Хоссама прорезалась нотка гордости, и он грубо вздёрнул моё лицо к солнцу, словно хвастался добытой дичью. – Это сам Синеглазый Бандит!
Моя кличка теперь имела вес, вызывая почтительное молчание. Даже снизу было заметно, как юнец на стене вытаращил глаза и отвесил челюсть.
– Открыть ворота! – завопил он, опомнившись и исчезая внутри. – Живо, открывайте!
Огромные створки разошлись с тягостным скрипом, натужно преодолевая песчаные наносы. Хоссам поспешно толкнул меня вперёд, остальные двинулись следом.
Древние ворота приоткрылись лишь немного, пропуская людей по одному. Прошедшие тысячелетия не смогли подточить мощь постройки, возведённой на заре человечества. Цельнолитые железные створки имели толщину в размах человеческих рук и управлялись системой грузов и блоков, которую до сих пор не смог воспроизвести ни один город. Разбить такие ворота не было под силу никому, как и перелезть через стены Сарамотая. Проникнуть в город могли разве что пленники, связанные и под конвоем, так что мне, можно сказать, повезло.
Сарамотай стоял западнее горного хребта, то есть принадлежал мятежникам – во всяком случае, так считалось и так объявил принц Ахмед после битвы при Фахали. Большинство западных городов признали его власть вскоре после того, как иноземцы-галаны, владевшие этой половиной пустыни, убрались восвояси, и мы не встречали в их стенах сопротивления. В Сарамотае всё сложилось иначе.
«Добро пожаловать в свободный город!»
Здесь жители установили свои собственные законы, став мятежниками вдвойне. Принц Ахмед слишком много рассуждал о равенстве и справедливости, и сарамотайцы решили, пользуясь случаем, перейти от слов к делу – поделить все богатства поровну. Чем это закончилось, понятно. Теперь во дворце местного эмира, ныне покойного, жил и правил городом некто Малик аль-Киззам, его бывший слуга.
Мы послали людей в город разведать, что происходит, и что-нибудь сделать. Они не вернулись. Оставлять всё как есть было нельзя… И вот я вхожу в неприступные ворота – туго связанные за спиной руки онемели, на груди свежая рана от ножа, чудом миновавшего горло. Повезло, нечего сказать. Тем не менее повезло.
От нового тычка в спину я споткнулась и растянулась на песке, больно ударившись локтем об угол приотворённых ворот. Приподнялась, шипя от боли, вся в песке, налипшем на потное тело.
«Вот же сукин сын!»
Хоссам раздражённо дёрнул за верёвку, поднимая меня на ноги. Железные створки с гулким лязгом захлопнулись за спиной. Горожане явно чего-то опасались.
Перед воротами уже собралась небольшая толпа. Люди молча таращились, многие сжимали в руках ружья, и стволы были направлены на меня. Похоже, имя Синеглазого Бандита здесь и впрямь знали хорошо.
– Хоссам, – заговорил наконец какой-то старик, проталкиваясь вперёд и окидывая меня хмурым взглядом. Он выглядел спокойнее других, – что случилось?
– Мы поймали её в горах, – хрипло объяснил мой охранник. – Сидела в засаде, когда мы шли назад с грузом оружия.
Двое остальных сбросили с плеч тяжёлые мешки, словно хвастаясь, что героически отбили их у меня. Оружие так себе, не мираджийское, а из Амонпура, ручной работы, с затейливой резьбой и вдвое дороже, чем оно стоит. «Можно подумать, есть разница, из какого ствола вылетит пуля, которая тебя убьёт», – так говорит Шазад.
– Она одна? – хмыкнул старик, снова глянув на меня, словно надеялся по одному виду узнать правду.
В самом деле, как может семнадцатилетняя девчонка рассчитывать справиться с полудюжиной взрослых мужчин, имея один револьвер с горсткой патронов? Неужели знаменитый Синеглазый Бандит настолько глуп… или отчаян?
Я угрюмо молчала, боясь сказать что-нибудь лишнее. Сейчас главное – не дать себя убить. Если ничего не выйдет, хотя бы уйти живой.
– Ты и правда Синеглазый Бандит? – выпалил вдруг Икар, обращая на себя все взгляды. Мальчишка спустился со своего наблюдательного поста и с любопытством глазел на меня, подавшись вперёд и перегнувшись через ствол ружья. (Если случайно выпалит, останется без головы.) – Это правда, что о тебе говорят?
«Молчать, смотреть себе под ноги. Главное – остаться в живых…»
– Смотря что говорят, – усмехнулась я. «Не утерпела-таки!» – Ты поосторожней с ружьём.
Он рассеянно отодвинул ствол, не сводя с меня глаз.
– Ну… что ты попадаешь человеку в глаз с тридцати шагов в темноте… а в Ильязе проскочила под градом пуль и унесла секретные планы султана.
Я запомнила Ильяз несколько иначе, и одна пуля меня там всё-таки нашла.
– А ещё, – не унимался юнец, – что соблазнила одну из жён джалазского эмира, когда он посещал Изман!
«Вот ещё новости! Про соблазнение самого эмира мне слышать приходилось, но жены…» То ли ей и впрямь нравятся женщины, то ли Синеглазый Бандит в этой части легенд представал мужчиной. Правда, я давно уже не переодевалась в мужское платье, но и до женских форм, видимо, ещё не дотягивала.
– На улицах Фахали ты одна убила сотню галанских солдат! – продолжал Икар сбивчиво, округлив глаза, как два пятака. – А из Малала улетела на спине огромного синего рухха, оставив за собой засыпанный песком молельный дом… – Он запнулся, переводя дух.
