– Дерзить не надо. Почему клип про Нефертити?
– Не знаю. Подражают Майклу Джексону? Хотя, кажется, в этом доме болезнь такая – Древний Египет. Куда ни глянь, копии бюстов, фараонов, анкхов и скарабеев, разговоры о том же… даже у танцоров. Может, все поголовно входят в роль? Я не знаю.
– Почему вы думаете, что там копии?
Я воззрилась на него с ехидством:
– Потому что оригиналы находятся в музеях.
– Не все.
– Эти точно. Я писала диплом по Египту и могу вам с уверенностью сказать, что большая часть исторических ценностей и сокровищ, в частности из гробницы Тутанхамона, копии которых я видела в особняке Беттарид, хранятся в Каирском музее. Есть ещё что-то в Лувре, что-то в Берлине.
– Хм, даже удачно, что вы разбираетесь, – Лембит подался корпусом вперёд. – Но странно, что вы не в курсе: не так давно Каирский музей был разграблен мародёрами. Наибольший урон был нанесён залу восемнадцатой династии. Большую часть похищенного вернули сразу, но не всё. Во время беспорядков по всему Египту проходили массовые грабежи исторических ценностей. Сокровищ похищено на баснословные деньги, но на чёрном рынке самые ценные артефакты так и не появились. Заокеанским любителям контрабандных реликвий не было предложено ни одного приличного лота. Поэтому мы ведём пристальное наблюдение за всеми коллекционерами египетских древностей в Европе. В том числе за Катрин Беттарид. Нам нужен инсайдер в её доме.
– Вы хотите, чтобы я шпионила? – расширила я глаза. – Но я там никто!
– И прекрасно. Остальные слишком преданны.
– Я не буду шпионить!
– Напомню альтернативу: тюрьма перед экстрадицией, грязь, вонь, болезни с Ближнего востока, – Лембит говорил с прищуром и убийственным спокойствием, словно в нём вообще не было никаких чувств. – Плюс запрет на въезд в страны Европы. В лучшем случае, лет на пять.
В мой желудок провалился ещё один морозный ком – вот и попутешествовала, вкусила новой жизни!
Лембит протянул мне визитку и так же ровно добавил:
– Мне нужно знать всё, что касается Египта: кто, что, как и когда.
– Не думаю, что кто-то будет мне представляться, – пробурчала я.
– Есть камера в телефоне. Диктофон там же. С остальным я сам разберусь. К вам скоро привыкнут. Приложите усилия. – Лембит посмотрел на меня с оценивающим прищуром: – Красивой девушке это просто. Достаточно больше улыбаться и хотеть, чтобы её любили. Вы же умеете улыбаться?
Я вскинула на него глаза, вспыхнув от догадки:
– Это вы устроили потоп в гостинице?
– Потоп? – впервые в лице прибалта мелькнула эмоция – намёк на удивление.
– Наводнение. Форс-мажор. Раковину забили ватой, – напомнила я, решив что Лембит не понял русское слово.
– Нет.
И не поймёшь, лжёт или говорит правду. Чёртова машина, а не человек!
Лембит взял свою же визитку с поверхности стола и что-то на ней написал:
– Зайдёте по ссылке, посмотрите на каталог украденных ценностей. Присмотритесь и сравните, что есть в доме Беттарид. Будет хорошо, если сфотографируете с разных сторон. Это мировое достояние.
– Я не дала согласия.
– Вы производите впечатление умной. Значит, дадите. Телефон, – кивнул Лембит в сторону моей сумки, и только тут я сообразила, что это не муха зудит где-то рядом, а мой Алкатель распирает вибрацией в кармашке сумки.
«Финн» – было написано на экране, я закрыла его ладонью – даже взгляд мятого интерполовца не должен касаться моих чувств.
– Жду звонка. Или любой вид связи, – сказал Лембит и встал. – A bient?t[9 - До скорого (фр.)]!
Он направился к выходу из кафе, не дожидаясь ответа. Телефон замолчал, а в моей голове продолжало дребезжать.
Да, прежде чем открывать с пинка дверь в новую жизнь, стоит посоветоваться с юристом, выучить законы, матчасть, язык и поумнеть. Иначе яркой, красивой жизнью можно и захлебнуться.
?
Пожилые французы за угловым столиком пожирали меня глазами. В распахнутой на улицу двери мне мерещился силуэт Лембита, хотя его там точно не было. А Финн продолжал названивать. Паника в моей голове смешалась с пеной услышанных слов, и все эти «проституция», «разрядка для съёмок», «экстрадиция», «тюрьма» превратились в гнев быстрее, чем я провела по экрану пальцем.
– Что ты ещё от меня хочешь?! – вскинулась я на Финна, словно он был во всем виноват.
Весёлое красивое лицо по ту сторону экрана мгновенно помрачнело.
– Хотел тебя увидеть. Похоже не вовремя. Извини, если оторвал от чего-то архиважного.
Мне тут же стало стыдно.
– Прости… День не задался… – пробормотала я, но уже не ему, а списку с сообщениями – Финн отбил звонок и исчез из сети.
О нет! Чёрт! Чёрт!
Я холодеющими пальцами набрала в мессенджере:
«Макс, прости, что сорвалась. Я не хотела! Просто проблемы, но я не должна была…»
Увы, он не читал. И не отвечал. Дыхание сорвалось от отчаяния, внутри всё задрожало, но расплакаться себе я не позволила. Хватит эмоций наружу.
Я вышла на улицу, ещё ловя бесплатный вай-фай, и в тени раскидистого платана набрала Финна. Там я слушала долгие гудки, пока они не прекратились сами.
«Абонент не отвечает. Перезвонить снова?»
Я попробовала раз пять подряд. Сглотнула комок вязких слёз и пошла обратно по улице, окаймлённой старинными особняками. Фоном проплывали колонны, ажурная лепка, винтажные решетки, будто взятые из декораций к «Трём мушкетёрам», а я их не замечала. Как же грубость заразна! А гнев подобен взрыву бытового газа – поднесёшь спичку, и уже не вернуть ничего назад. Моё сердце замерло. Перед глазами встало обиженное лицо Финна. Господи, хоть бы он понял меня! Я ему всё расскажу!
Гулять расхотелось. Я вернулась в Бель Руж, проникла мышкой в свою комнату, похожую на опочивальню фаворитки короля, сплошь барокко и антиквариат в лазурном, белом и золотом. Сбросила тенниски, сумку на тумбочку и завалилась на кровать.
Контакт Макс Финн с лучезарной улыбкой был не в сети. Извиниться и поговорить снова не получилось. Голова пошла кругом.
Роберт Лембит с шантажом и контрабандой ценностей, мадам Беттарид с её утонченным жалом. Если бы ангелы умели стареть, обрели респектабельность, продав крылья и стали циничными, они выглядели бы именно так, как она… Макаров грубый и скользкий, как уж. Арина? Пожалуй, она лучше всех остальных, в ней нет подлости. Надо будет попробовать поговорить с ней, пока я не наломала ещё дров. И Финн! Прежде всего надо помириться с ним! И научиться, наконец, контролировать свой гнев!
Я встала с атласного покрывала, скользнула взглядом по визитке, выпавшей вместе с кошельком и расчёской на полированную поверхность, и пошла в ванну. Там наполнила полные горсти ледяной водой, ополоснула лицо, сдерживаясь, чтобы не сунуть голову целиком под струю.
Щеки и лоб перестали гореть. Я подняла глаза и замерла в изумлении. В нише стояла золотая статуэтка богини Маат в виде женщины с руками-крыльями, крошечные глаза инкрустированы синим и подведены, как положено.
Какая красивая! А вчера я её не заметила. Я приблизила лицо к вещице. Перо страуса, воткнутое в тщательно изображенные мастером волосы, казалось невесомым, как и должно.
Согласно египетской Книге мертвых, это самое перо в загробной жизни кладут на одну чашу весов, а на другую – сердце человека. И если сердце перевесит пёрышко, его уничтожит Пожиратель, жуткое чудовище из подземного царства.
Мне бы лучше не умирать сейчас, – подумалось не к месту. Несмотря на затихшие мысли, моё сердце оставалось тяжёлым, как камень. Сожрут и не подавятся…
Посмотрев на своё растерянное отражение, я вытерла потёкшую тушь и скосила глаза на статуэтку. Не очень понятно, что забыла Маат, «царица земли и властительница загробного мира» на мраморной полке ванной? Ещё один намёк на несуществующее от мадам Беттарид или просто с аксессуарами хорошо сочетается?
Богиня на постаменте из чёрного гранита умещалась на моей ладони и была увесистой, словно отлита из чистого золота. Я усмехнулась себе под нос: вряд ли в комнату для гостей ставили бы такие ценности.
Но что же мне делать?
?
Благодаря ледяной воде и Маат я слегка успокоилась и включила разум. Сфотографировала свою копию договора и отправила учительнице французского вместе с русской версией для проверки. Вызвала её на видеосвязь, устроившись в неудобном, но красивом кресле у окна.
– Прости, милая, я занята сейчас! Никак не могу! – поспешно ответила веснушчатая, как грибной дождик под солнцем, Ниночка. – Ой, что ты делаешь во дворце?!
– Живу.
– Ничего себе! Дорогая, ты там что-то накидала мне? – было видно, что Ниночка куда-то бежит на всех парах, над её головой мелькали ветви деревьев, осколки неба с хлопьями облаков.
– Договор, – ответила я второпях, подстраиваясь под её темп. – На двух языках. Мне тут предложили работу… и очень нужно проверить. Написано, что копия французская преобладает над русской, но меня заверили, что они идентичны. Посмотри внимательно, пожалуйста! Я заплачу, сколько надо.
– Окей, почитаю твой договор обязательно. Подожди немного, разберёмся! Ой, всё, я прибежала! Целую!
Небо в осколках схлопнулось. Впрочем, за открытым окном раскинулось над крышами Парижа такое же. Я вздохнула и вспомнила, как говорил мне папа: «В жизни человека случается так, что всё вокруг даёт ответ на его вопрос, только замечай детали».
Если папины слова верны, то ответ Ниночки можно трактовать однозначно: во всём я разберусь, нужно только не бежать с криками и требованиями, а подождать. Как утверждает французская грамматика, в вопросе всегда есть ответ. Конечно, то было о временах, но может быть и не только…
Сердце сжалось: только бы Финн простил! Я очень-очень хочу быть с ним, и тем уязвима!
Глава 11
– Сейчас едем в студию, – бойко известила меня Арина, когда мы снова загрузились в серебристый фургон. – Будешь преображаться в Нефертити. Уже и костюм готов, мне так не терпится увидеть тебя в образе!
– А потом съёмки? – спросила я, устраиваясь в кресле.
– Да, поедем за город. Катрин выбрала потрясающий антураж!
– Мадам Беттарид?
– Ага, она тоже будет на площадке.
– А Финн?
– Ну естественно, он же будет петь!
Я кивнула и посмотрела в окно, волнуясь.
– Хорошо…
Минутная пауза, и я решилась.
– Скажи, Арина, а разве можно работать во Франции, если у меня только туристическая виза? Проблем не будет?
– Ты же официально на российскую компанию работаешь! Какие проблемы? – удивилась Арина.
– Ну… я случайно прочитала в интернете, что могут быть штрафы и депортация…
Она беззаботно рассмеялась.
– Боже, да какая депортация? Не читай всяких страшилок! Ты же видела свой договор? Там чёрным по белом напечатано: юридическое лицо «СинемаДжоуль», адрес: Россия, Москва, улица Королева. И деньги ты в рублях получила, ведь так?
– Так.
– Соответственно, налоги ты будешь платить в России, и к Франции никаким боком, так что ты ничего не нарушаешь.
– Правда? – из груди вырвался вздох облегчения.
– Конечно!
– А зачем тогда мы ходили оформлять разрешение во все эти инстанции?
– Потому что не исключено, что тебя пригласят на телевидение или на ещё какое-нибудь шоу, вот тогда уже будет другая песня. Там дело гонорарное, и мы перестраховываемся. И подали как раз на новую визу и переоформляем.
– Меня позовут на телевидение?!
– Вместе с Финном, конечно! Просто у тебя уникальная внешность, Дамирочка, и Катрин хочет её использовать для раскрутки нового клипа и вообще альбома Севки.
– Я думала, речь только о клипе…
– В договоре написано «проект», а это значит и сам клип, и всё, что с ним связано. Пока Финн на гребне, надо использовать все фишки, а удивление – тот самый крючок, на который ловятся люди. В наше время внимание разлетается мгновенно, в Инстаграме – сто тысяч картинок и лайков за секунду. Надо удивлять. Живая Нефертити – это круто! Причём рядом с набирающей популярность звездой.
– Я не уверена, что будет эффект. Конечно, схожесть есть, но за все мои двадцать три года никто даже не намекал…
– Невнимательные. Ты просто себя со стороны не видела!
– Да? Ладно… Кстати, а почему большинство называют Финна Максом, а некоторые Севкой?
– Севкой – только свои. Я его знаю с семнадцати лет, когда его вышвырнули из общежития при Гнесинке, – уж не знаю, за какие грехи, – но он позвонил Катрин посреди ночи. Представь, мороз, Москва, идти некуда, только на вокзале ночевать…
– А она уже была его продюсером?
