– За что?
Она взглянула на него блестящими темными глазами:
– Ты сказал, я жульничаю. Я не жульничаю.
– Отлично, не жульничаешь. Давай сыграем.
– Не буду, – фыркнула Эмили. – Скажи так, чтобы я поверила.
Прищурив глаза, Крис швырнул вниз «Геймбой», как перчатку. На хрен «Тетрис», на хрен извинение, на хрен Эмили! Он не понимал, зачем позволил ей уговорить себя ехать в их машине. Конечно, с ней бывает очень весело. Но иногда ему хотелось ее убить.
Мать Криса очень рассердилась на отца, собравшегося на охоту с мужчиной, с которым он познакомился на подъемнике, и не разговаривала с ним все утро кануна Рождества, пока он готовился в дорогу.
– Но он привез своего бигля, – пытался объяснить отец.
Почти невероятно было встретить на подъемнике парня, захватившего с собой лишние дробовики и охотничью собаку просто для вылазки в леса штата Мэн. И была ли в том вина отца, что, услышав об этом, Крис попросил взять его с собой?
– На кого мы будем охотиться? – чуть не прыгая от восторга на пассажирском сиденье, спросил Крис. – На лося?
– Неподходящий сезон, – ответил отец. – Возможно, на фазана.
Но когда в конце заброшенной дороги без знаков они увидели Хэнка Майерса, тот сказал, что сегодня хороший день для зайцев.
Хэнк был рад встрече с Крисом и вручил ему дробовик 12-го калибра. Втроем они пробирались по заснеженному лесу, а Люси, собака Хэнка, обнюхивала кучи хвороста. Окованные тишиной, они двигались мягко и бесшумно, как истинные охотники.
Крис опустил глаза на снег, пытаясь разглядеть странные следы зайца, состоящие из пяти выемок, последняя из которых – след от хвоста. Белый снег слепил глаза. После часа ходьбы у него замерзли ноги, потекло из носа, он не чувствовал мочек ушей, высовывающихся из-под шапки. Даже катание на лыжах с Эм не было таким скучным.
Как бы то ни было, кто слышал о рагу из зайчатины в канун Рождества?
Вдруг Люси прыгнула. В куче хвороста Крис заметил белого зайца с черным глазом, припустившего с места во весь опор.
Крис тотчас же поднял ружье и нацелился на зайца, который двигался чертовски быстро, и было непонятно, как вообще можно подстрелить это существо. Люси бежала по его следу, но была еще далеко от него. Вдруг Крис почувствовал, как чья-то рука опускает ствол его ружья.
– Нет нужды это делать, – улыбнулся ему Хэнк Майерс. – Дело в том, что зайцы бегают по кругу. Люси его не догонит, но это не важно. Она пригонит зайца назад к тому месту, откуда он начал.
И действительно, пока Крис ждал, собачий лай все удалялся, потом вновь стал приближаться. Непонятно откуда в поле его зрения опять появился американский беляк и попытался укрыться в куче хвороста, из которой недавно выскочил.
Крис поднял дробовик, нацелился на прыгнувшего зайца и нажал на курок.
Отдача отбросила его назад, и он почувствовал на плече руку отца.
– Подстрелил! – прокаркал Хэнк Майерс.
Люси перепрыгнула через пень, чтобы обнюхать добычу, махая хвостом из стороны в сторону.
Хэнк с ухмылкой подошел к подстреленному зайцу.
– Адский выстрел, – сказал он. – Разнес его в клочья. – Он поднял животное за уши и протянул Крису. – Мало что от него осталось, но это уже не важно.
Крису доводилось на охоте убивать оленей, он с удовольствием поохотился бы на лося или на медведя. Но от одного взгляда на этого зайца ему стало нехорошо. Он не знал, что тому виной – контраст между белым снегом и яркой кровью, или маленькая тушка самого зайца, напоминающая мягкую игрушку, или тот факт, что он впервые охотился на существо меньше себя и более беззащитное, – но он отвернулся, и его вырвало.
Он услышал, как отец тихо ругнулся. Крис вытер рот о рукав куртки и поднял голову.
– Прости, – произнес он, чувствуя отвращение к себе.
Хэнк Майерс плюнул на снег и взглянул на Джеймса:
– Вроде ты говорил, он регулярно с тобой охотится.
– Так и есть, – сжав губы, кивнул Джеймс.
Крис не смотрел на отца. Он знал, что увидит завуалированную смесь гнева и смущения, обычную реакцию Джеймса на ситуацию, которой тот не ожидал.
– Я освежую его, – сказал Крис, протягивая руки к зайцу и пряча лицо.
Хэнк собирался отдать ему зайца, но увидел, что на Крисе лыжная парка.
– А что, если нам поменяться куртками? – предложил он, пыхтя на холоде и стряхивая с плеч охотничью куртку.
Крис быстро влез в куртку мужчины, потом поднял зайца и засунул его в резиновую сумку, висящую на куртке сзади. Он все еще чувствовал тепло заячьей тушки.
Он молча пошел рядом с отцом, боясь говорить и одновременно боясь, что ничего не скажет, думая о зайце, кружившем, чтобы укрыться у себя дома.
Гас просунула руку под пояс трусов мужа.
– Ни одно существо не шевелилось, – прошептала она. – Даже мышь. – Она перекатилась на него, продолжая держать руку у него между ног. – Кажется, я все же нашла какое-то существо.
Улыбнувшись, Джеймс ответил на ее поцелуй. Он не понимал, почему ему так повезло, но ко времени возвращения его и Криса с охоты Гас успела остыть. И это было очень хорошо, учитывая то, как ужасно прошла охота. Он почувствовал, как пальцы Гас сжимают его яички.
– Сейчас, – пробормотала она, – не лучшее время, чтобы смеяться надо мной.
– Я не смеялся. Я просто думал.
Гас подняла бровь:
– О чем?
– Скоро придет Санта-Клаус, – рассмеялся Джеймс.
Посмеиваясь, Гас села и принялась медленно, эротично расстегивать ночную сорочку.
– А ты не хочешь развернуть вечером один из твоих подарков? – спросила она.
– Смотря какой, – ответил Джеймс. – Он большой?
– Скажем, да, придурок, и это единственный подарок, который ты получишь, – заявила Гас, скидывая сорочку с кровати.
Джеймс привлек ее к себе на грудь, пробегая руками по ее спине и ягодицам.
– Как насчет этого, – пробормотал он. – Как раз мой размер.
– Хорошо, – выдохнула Гас, чувствуя, как он трогает ее рукой между ног. – Потому что я не знала бы, кому его вернуть.
Джеймс ощутил, как ее ноги стискивают его бедра, а тело раскрывается ему. Они перекатились по кровати, и Джеймс оказался над ней. Все это время они не разжимали сомкнутых рук. Он легко вошел в нее и потом сильно прижался ртом к ее ключице, боясь того, что может сказать или выкрикнуть, когда потеряет контроль.
Когда все кончилось, Гас распростерлась под ним, тяжело дыша, вся влажная от пота. Джеймс еще крепче обнял ее и прошептал ей на ухо:
– Должно быть, в этом году я очень хорошо с тобой обращался.
Он почувствовал, как Гас прикоснулась губами к его груди.
– Да, это так, – пробормотала она.
– Ты не поверишь, – сказал Майкл, – но я слышал над головой топот копыт.
Рука Мелани с очками замерла на пути к прикроватному столику.
– Ты, наверное, шутишь.
– Нет, не шучу, – настаивал Майкл. – Пока ты была в душе.
– Топот копыт?
– Как у северного оленя.
– Полагаю, Санта прячется в стенном шкафу, – расхохоталась она.
– Я серьезно. – Майкл нахмурился. – Погоди… Вот послушай. На что это, по-твоему, похоже?
Мелани подняла голову, услышав какие-то звуки, как от скрипа и глухих ударов по твердой поверхности. Бросив взгляд на потолок, она нахмурилась и, повернувшись к стене, у которой находилась передняя спинка кровати, прижалась ухом к этой стене.
– Ты слышишь Гас и Джеймса, – заявила она.
– Гас и…
Кивнув, Мелани хлопнула ладонью по стене, чтобы Майкл понял.
– Северный олень, как бы не так!
Майкл ухмыльнулся.
– Гас и Джеймс? – переспросил он.
Мелани откинула одеяло и забралась в постель.
– Кто еще это может быть?
– Понимаю. Но Джеймс?
Мелани выключила лампу со своей стороны кровати. Скрестив руки на груди, она напрягла слух, пытаясь услышать очередной удар и вскрик за стеной.
– А что не так с Джеймсом?
– О-о, не знаю. Разве тебе не проще представить за этим занятием Гас, чем Джеймса?
Мелани нахмурилась:
– Обычно я не думаю о том, как любой из них этим занимается. – Она подняла брови. – А ты?
Майкл покраснел:
– Ну, пару раз это приходило мне в голову.
– Такие возвышенные стремления.
– Ой, перестань! – рассмеялся Майкл. – Готов поспорить, они тоже думали про нас. – Одним быстрым движением он перекатился к ней. – Мы можем дать им кое-что послушать, – предложил он.
Мелани пришла в ужас:
– Исключено!
Каждый устроился на своей подушке. Сквозь тонкую стену доносилось тихое нежное постанывание. Майкл рассмеялся и повернулся на бок. Еще долго после того, как он заснул, Мелани прислушивалась к сексу соседей, пытаясь представить, что эти стоны исторгаются из ее горла.
Крис мог припомнить такие кануны Рождества, когда было невозможно уснуть, думая о гоночной машинке под елкой, о железной дороге или о новом велосипеде. Это было хорошее состояние – бессонница, подогреваемая возбуждением. Сейчас он не испытывал ничего подобного.
Каждый раз, закрыв глаза, он видел убитого зайца.
Крис вспомнил, о чем говорил иногда отец, когда у него выдавался скверный день в больнице. В такие дни ему надо было выпить чего-нибудь крепкого.
Он подождал, пока родители перестанут изображать Санту – довольно глупое занятие, учитывая, что Кейт уже в него не верила, – и прокрался на кухню на первом этаже коттеджа. Он знал, что в холодильнике есть бутылка «Самбуки». Накануне вечером его отец с отцом Эмили выпили по стаканчику и выкурили по хорошей сигаре. Бутылка была полна на три четверти.
Крис нашел в буфете стакан для сока и наполнил его до краев. Он понюхал алкоголь – запах напоминал солодку – и отхлебнул. Глотку обожгло огнем, потом стало тепло в животе. Заяц, усмехаясь, подумал он. Какой заяц?
Осушив полстакана, Крис перестал чувствовать пальцы на ногах и кончики пальцев рук. Кухня приятно расплывалась перед глазами. Теперь в бутылке оставалось меньше половины, и Крис наклонил ее на один бок, наблюдая, как течет и вибрирует спиртное. Может, они подумают, что все выпил Санта. К черту печенье с молоком! Вдруг ему показалось это смешным, и он засмеялся, но потом заметил стоящую в дверях кухни Эмили.
На ней была фланелевая ночная рубашка с принтом крошечных пингвинов, – по крайней мере, он считал, что это пингвины.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Крис улыбнулся:
