– Присмотришь за Крисом?
– Думаю, это сделает Эм. В какое время вы ждете нас у себя сегодня?
– В семь, – ответила Гас. – Мы можем уложить детей спать и потом сделать вид, что у нас их нет.
Майкл похлопал Гас по животу:
– Что должно быть особенно легко для тебя, с твоей девической фигурой.
– Не будь ты ветеринаром моей собаки, я бы врезала тебе за это.
Смеясь и разговаривая, они направились к небольшому кабинету, который Майкл устроил над гаражом, и даже не догадывались, что, пока не пропали из виду, за ними наблюдала Мелани, удивляясь непринужденности, окутывающей их, как старым фланелевым одеялом.
Джеймс появился в зеркале за спиной Гас, когда она надевала левую сережку.
– Сколько мне лет? – проводя рукой по волосам, спросил он.
– Тридцать два, – ответила она.
Джеймс широко раскрыл глаза.
– Нет, – настаивал он. – Мне тридцать один.
Гас улыбнулась:
– Ты родился в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Посчитай.
– О господи! Я думал, мне тридцать один. – Он смотрел, как смеется жена. – Это очень важно. Знаешь, иногда просыпаешься, думая, что сегодня пятница, а на самом деле только вторник. Значит, я потерял целый год.
Внизу позвонили в дверь.
– Папа, там Эм! – Крис ворвался в спальню в пижаме Бэтмана. – Эм пришла.
– Иди открой дверь, – сказала Гас. – Передай Мелани, мы сейчас спустимся.
В зеркале она встретилась глазами с Джеймсом.
– Я говорил тебе, как хорошо ты сегодня выглядишь? – пробормотал он.
– Это только потому, что я скрыта в зеркале ниже пояса, – улыбнулась Гас.
– Пусть так, – прошептал Джеймс, целуя ее в шею.
– А я говорила тебе, – начала Гас, – что я люблю все твои года – тридцать один?
– Тридцать два.
– О-о. – Гас нахмурилась. – В таком случае забудь. – Широко улыбнувшись, она отодвинула назад стул и встала во всем великолепии ярко-оранжевой туники. – Идешь? – спросила она и, когда Джеймс кивнул, выключила свет в спальне и стала спускаться по лестнице.
В середине вечеринки собаку стошнило.
Они как раз встали из-за стола. Мужчины поднялись наверх, чтобы уложить Криса и Эмили в огромную кровать в хозяйской спальне. Джеймс спускался по лестнице, когда услышал безошибочные харкающие звуки.
Пройдя по коридору, он нашел Чарли, стоящего в луже мочи, которого рвало на старинный ковер ручной работы.
– Черт возьми! – пробормотал он, слыша за спиной чьи-то шаги, и схватил Чарли за ошейник, чтобы вывести во двор.
– Он не виноват, – тихо произнесла Гас.
Мелани уже присела на корточки, убирая грязь тряпкой.
– Я знаю, – лаконично ответил Джеймс. – Но от этого не легче. – Он повернулся к Майклу; тот наблюдал издали, засунув руки в карманы. – Ты ничего не можешь сделать?
– Нет, – ответил Майкл. – Если только ввести собаку в инсулиновый шок.
– Замечательно, – произнес Джеймс, шаркая ногой по ковру. – Отлично.
Гас забрала тряпку у Мелани, которая медленно поднялась, и сказала:
– Может быть, мы пойдем.
Майкл кивнул, и, пока Гас и Джеймс пытались спасти свой старинный ковер, Голды отправились наверх. Они нашли свою дочь, затерявшуюся вместе с Крисом в море простыней, пряди золотых и медных волос перепутались на одной подушке. Осторожно освободив Эмили, Майкл взял ее на руки и отнес вниз.
Гас ждала у входной двери:
– Я позвоню.
– Непременно, – ответила Мелани, грустно улыбнувшись и открывая дверь.
Майкл задержался еще на минуту. Он крепче прижал к себе теплое тело ребенка.
– Гас, может, уже пора, – сказал он.
Она покачала головой:
– Мне жаль, что так вышло.
– Нет, – ответил Майкл. – Это мне жаль.
На этот раз лицо угонщика имело собачий оскал с черными запавшими деснами.
– Вылезай из машины! – приказал он, и Гас выбралась, постаравшись забросить ключи подальше.
Она широко распахнула заднюю дверь, отстегнула ужасную застежку на детском сиденье и схватила ребенка на руки.
– Отстегни ремень! – крикнула она Крису, который пытался это сделать, хотя его пальчики не справлялись. – Отстегни!
Она подбежала к машине с его стороны. Угонщик проскользнул на водительское сиденье, наставив на нее пистолет. Что-то царапнуло Гас по запястью. Посмотрев себе на руки, она поняла, что все это время держала Чарли.
Джеймс вылез из кровати до восхода солнца, натянул джинсы и футболку, удивляясь, как прохладно здесь бывает, пока не поднялся туман. На кухне он съел чашку хлопьев, прогоняя из головы все ненужные мысли, а потом спустился в подвал.
Чарли, всегда чующий его появление раньше всех, заметался по проволочному вольеру.
– Привет, дружок, – отодвигая задвижку, сказал Джеймс. – Хочешь погулять? Хочешь на охоту?
Глаза Чарли округлились, розовый язык свесился из пасти. Он присел и помочился на цементный пол.
Джеймс сглотнул, потом достал из кармана ключ от ружейного шкафа, вынул ружье 22-го калибра, которое берег для Криса, когда тот вырастет и сможет охотиться на белок и кроликов, и протер тряпкой гладкий деревянный приклад и сверкающий ствол. Достал две пули и засунул их в карман джинсов.
Собака выскочила из двери раньше Джеймса. Оказавшись в своей стихии, Чарли обнюхивал землю, царапал когтями коричневую грунтовую дорогу, потом кругами возвращался, идя по своему следу.
По лицу Джеймса струились слезы. Он пошел следом за собакой, и Чарли, хорошо зная хозяина, даже не повернулся. Подняв винтовку, Джеймс выстрелил ему в затылок.
– Привет, – заходя в кухню, сказала Гас. – Ты сегодня рано.
Джеймс старательно мыл руки над раковиной и даже не поднял взгляда на жену.
– Послушай, собака умерла.
Гас замерла посредине кухни. Она оперлась на столешницу, и глаза ее моментально наполнились слезами.
– Наверное, это инсулин. Майкл сказал…
– Нет, – перебил ее Джеймс, по-прежнему избегая смотреть на Гас. – Я взял его утром на охоту.
Если Гас и показалось странным, что он пошел на охоту за несколько месяцев до начала охотничьего сезона в Новой Англии, то она не сказала об этом.
– У него случился приступ? – хмурясь, спросила она.
– Это был не приступ. Это… Гас, это сделал я.
Она схватилась рукой за горло.
– Что ты сделал? – прошептала она.
– Я убил его, черт возьми! – крикнул Джеймс. – Понятно? Мне самому тоже тяжело. И я не рассердился на него из-за ковра. Просто я хотел помочь ему. Избавить его от боли.
– Так ты пристрелил его?
– А ты бы что сделала?
– Я отвела бы его к Майклу, – прерывающимся голосом произнесла Гас.
– Чтобы он сделал Чарли укол? И чтобы ты держала его и смотрела, как он умирает? Это, конечно, более человечно. Он был моей собакой, и я должен был заботиться о нем. – Джеймс пересек комнату и взглянул на жену. – Ну что? – с вызовом спросил он.
Гас покачала головой:
– Я тебя не знаю, – и выбежала из дому.
– Каким нужно быть человеком, чтобы пристрелить собственную собаку? – спросила Гас, сжимая кружку дрожащими руками.
Мелани устремила взгляд в конец кухонного стола.
– Он сделал это не со зла, – не очень искренне попыталась она оправдать Джеймса.
Всего лишь минуту назад, когда ее лучшая подруга с рыданиями вбежала в боковую дверь, Мелани поняла, насколько высоко она ценит призвание мужа лечить.
– Он ведь не убивает своих пациентов, да? – лепетала Гас, словно читая мысли Мелани. – И что я скажу Крису, интересно знать?
– Скажи ему, что Чарли умер и что теперь ему лучше.
Гас потерла лицо.
– Это будет ложь, – заявила она.
– Но тогда он меньше расстроится, – ответила Мелани, и обе женщины невольно подумали о том, что совершил Джеймс и почему.
Когда Гас вернулась домой, на ступенях крыльца ждал Крис.
– Папа сказал, что Чарли умер, – сообщил он.
– Я знаю. Очень жалко его.
– Мы закопаем его на пастбище?
– Кладбище? – Гас нахмурилась. Что Джеймс сделал с собакой? – Вряд ли, милый. Папа, наверное, закопал его где-нибудь в лесу.
– Чарли теперь ангел?
Гас представила спрингер-спаниеля, к лапам которого, казалось, были приделаны крылышки.
– Угу, наверное.
Крис потер нос:
