Он принял душ, стараясь согреться. Улав Рист доставил к месту находки ленсмана, и при помощи криминалистов останки были осторожно извлечены из земли. Теперь дело оставалось за судмедэкспертами, которые должны были составить заключение. Фалк поделился своим предчувствием с ленсманом, но не нашел понимания, тот склонялся к версии о кладбище, на котором можно найти и не такое, если поискать.
Возможно, и все же не так. Это был ребенок. Искалеченный ребенок.
Фалк приготовил себе самый простой ужин, яичница-глазунья на куске хлеба, и поел прямо перед компьютером. Иконка в правом углу экрана подмигивала и сообщала, что у него есть новое сообщение. Как и ожидалось, оно было от Ольги. Опасаясь и одновременно предвкушая, он открыл письмо и по какой-то причине представил себе единственную Ольгу, которую он знал, – злобную дылду из Сёрвогена. Но в этот раз Ольга приложила свою фотографию. Он поспешил открыть приложение, надеясь, что она будет совсем не похожа на болтунью из Сёрвогена, но в то же время ее красота не прогонит прочь сказку, которая еще толком и не началась. Она оказалась вовсе не такой, какой он себе ее представлял, и он осознал, что на самом деле мечтал, чтобы женщина оказалась похожей на Кристину.
Фалк понимал, что большинство мужчин назвали бы Ольгу симпатичной, сам же он решил, что у нее чересчур яркие черты лица, поэтому первое впечатление было неоднозначным. Он прочитал письмо и признал, что впереди ждало что-то необычное. Сразу же в голову пришла мысль, что события развиваются слишком быстро, и он тут же пожалел о том, что дал себя уговорить. По правде, Сандра могла подбить его и не на такое. Фалк боготворил свою дочь, можно даже сказать, жил только ею, возможно, именно поэтому она настаивала, чтобы он нашел себе женщину. Тогда она смогла бы жить своей жизнью. Он нажал кнопку ответа, но слова исчезли. Исчез и голод, и он отодвинул от себя тарелку. Он правда этого хочет? Он попытался настроиться, но в мыслях была только Кристина.
Фалк неоднократно обследовал место, где машина съехала в кювет. Свободное падение с высоты пятнадцати метров не оставляло шансов выжить. Никакие другие машины в аврии не участвовали, вскрытие не показало никаких нарушений в организме. Это вынуждало его пересматривать последние годы их совместной жизни и отчаянно выискивать какое-нибудь упущение, нечто, подтверждавшее, что не все было так, как он себе представлял. За полгода он еще глубже ушел в депрессию, но затем попытался успокоить себя мыслью о том, что иногда случайности все-таки встречаются. И все же в глубине души он так и не смирился с обстоятельствами смерти жены.
Фалк зашел в кабинет, шкаф в котором от пола до потолка был заполнен папками. В детстве он любил лежать, прижавшись ухом к радиоприемнику во время спортивных передач, и заполнять страницы результатами и показателями. И хотя он уже давно нашел себе более обычное хобби, он все еще собирал то, что вряд ли когда-нибудь кому-нибудь понадобится. Случалось, что по вечерам он доставал одну из папок и пробуждал воспоминания о событиях, которые ощущались на удивление недавними.
Но идиллии пришел конец.
Фалк бросил взгляд на рисунок, который прикрепил к стене в углу. Зачем он его там повесил, он и сам не знал, ну разве что затем, что тот тоже служил отголоском прошлого. Однажды весной его вызвали в гараж неподалеку от дома, там произошел несчастный случай. Даже описание пострадавшего производило сильное впечатление, но запахи оставили неизгладимый след. Так как начальник пожарной службы признал, что причиной пожара стал взрыв газонокосилки, дело тут же закрыли. И все же кое-что заставило Фалка сомневаться. На одной из стен, почерневших от сильнейшего дыма, висел этот рисунок – прямо под крышей. На листе было изображено уродливое лицо, оно заставило офицера вспомнить то, что он долгие годы пытался забыть. Он незаметно снял рисунок со стены и забрал с собой, с тех пор тот и висел здесь. Не проходило и дня, чтобы Фалк не вглядывался в него, пытаясь понять его значение. На него смотрело лицо, нарисованное грубыми мазками, резкими контрастными красками. Оно было недружелюбным и недобрым. Он был уверен, что рисунок нарисовал ребенок, к тому же это скорее была маска, а не лицо. Застывшие черты, черные злые глаза, кроваво-красные зрачки. Это была маска, которая кричала о страдании. В детстве он и сам рисовал что-то похожее и мог прекрасно почувствовать сквозившую боль. Взгляд маски почти гипнотизировал его. Что же такого увидели эти кроваво-красные глаза? Что пришлось пережить человеку, который спрятался за маской? Фалк знал, что о происшествии в гараже он точно не забудет.
Глава 5
Мужчина наблюдал за ней через окно. Она сидела в гостиной и смотрела телевизор. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало, казалось, она не была способна чувствовать ни радость, ни горе. Но ему было виднее.
Она горевала.
Она встала, он перевел взгляд на следующее окно. Через мгновение она оказалась на кухне, где, как ему показалось, приготовила себе пару бутербродов. Двигалась она медленно и размеренно, будто проживая жизнь в замедленном темпе. И, возможно, так оно и было: она жила медленно.
На ней была желтая блузка. Он давно уже заметил четкий график – определенная одежда на каждый день недели. Сегодня был понедельник. И желтый цвет. Она достала поднос из нижнего ящика кухонного шкафа и пошла обратно в гостиную. Он снова удивился, как она может есть всухомятку. Неважно, что именно она ела: полноценный обед или перекус, правило было одним и тем же: стакан молока через десять минут после еды. Ему захотелось пить от одной мысли об этом. И вот она сидит в гостиной, уставившись в телевизор, ни разу не переключив канал. Ему и это казалось весьма странным. На какой бы канал она ни попала, включив телевизор, весь вечер она смотрела только его. Пустая жизнь.
Он еще немного побыл у нее. Затем свернул подстилку, которую связала ему мать, и ушел. Следующей остановкой был пансионат. Он старался держаться склонов у дороги, чтобы никто не заметил его ночных блужданий. Местность была покрыта порослью травы, так что он двигался мягко и осторожно. Вечер и ночь были его временем. Никакого шума от машин и лодок, лишь легкий плеск волн, а если ветер усиливался, то слышались тяжелые удары морской воды о скалы и валуны. Миновав Райнехалсен, он спустился к морю, чтобы не попасть в свет дорожных фонарей. Он шел по кромке воды, пока не дошел до деревни. Перешел дорогу в самой затемненной части и почти сразу же оказался в кустах возле пансионата. Взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Через пятнадцать минут погасят свет. Он не понимал, зачем его вообще включают. Для пациента в палате 211 ночь была вечной.
Проверив дважды, что за окном никого не было, он достал маленькую лестницу, спрятанную в траве. Быстро добрался до оранжевого здания, бесшумно приставил лестницу к стене. Четыре ступеньки, и он достиг окна палаты 211. Монстр лежал на спине – как обычно. Глаза закрыты, точнее, веки слиплись и стали похожи на окаменевшие слезы в глазницах. Остальное лицо покрывали пятна обгоревшей кожи, более светлые участки, видимо, пересажены. Наверное, его лишенный кожи затылок нещадно потел. На шее и на груди так же виднелись явные следы пламени, как и на той части тела, которая торчала из-под одеяла. Его сильно поджарили…
Такова судьба, она злопамятна и воздает за деяния. Лежи и вспоминай о том, как ты жил до пожара – задолго до пожара. Подумать только, сколько же боли ты причинил! Дверь в палату отворилась, и он поспешил спрятаться. Они всегда заходили к пациенту с ожогами перед тем, как выключить свет, чтобы удостовериться, что тот все еще дышит. Прошло не больше минуты, и свет погас. Он попробовал снова взглянуть в окно, но шторы были задернуты.
Обратно он пошел той же дорогой, держался кромки воды, уверенно перешагивая по покрытым растительностью камням. Пахло водорослями и соленым морем, а позже, когда он протиснулся между столбами пристани, его настиг запах рыбы и просмоленного дерева. Этот запах был знакомым и надежным. До дома он добирался час, а если бы пошел по шоссе, то дошел бы за двадцать минут.
Покосившийся домик находился в самой отдаленной части Рейне, притом что большая часть деревни прижималась к подножию гор. Он был зажат между большими и малыми валунами на склоне в паре сотен метров от остальных зданий. Могучие камни никогда не казались ему опасными. Они защищали от непогоды и ветра и олицетворяли одиночество и безопасность. Он достал ключ из потайного места за обшивкой дома. Они с мамой договорились, что, уходя, он всегда будет запирать дверь, так как она не смогла бы прогнать непрошеных гостей. Запах объял его сразу же, как только он переступил порог, сильный, но вовсе не неприятный. Это был запах дома Шура Симскара. Его дома. Он расправил загнувшийся коврик и прошел на кухню.
– Дома! – крикнул он и повесил куртку на спинку стула. Похоже, у нее все хорошо.
Комок в груди рассосался, и ему нравилось чувствовать, что слова снова текут свободно, как всегда, когда он говорил с мамой. Он открыл холодильник и глотнул молока прямо из пакета. Оно было кислым, ужасно кислым. Он проверил срок годности. На пять дней просрочено. Ему скоро придется сходить в магазин, ничего не поделаешь. Старая привычка. Когда-то он откладывал поход в магазин до тех пор, пока не начинал действительно голодать. Но не сейчас. Когда до магазинов Рейне добралась система самообслуживания, он стал свободен. Теперь можно наконец забыть о семи годах школьного ада. Он выбирал именно те продукты, которые хотел купить, а не те, которые умел произносить. Например, молоко. Сколько раз он стоял у прилавка, а длящаяся вечность «ММММ» не давала ему вздохнуть. Старушка Вален его понимала, а вот еще одна продавщица смотрела вопросительно и даже не пыталась скрыть удовольствие от его паники, от стремительно краснеющего лица. От воспоминаний сердце забилось чаще. Больше пятидесяти лет слова застревали в горле. Только от одной мысли об этом внутри все сжималось. Но теперь он был в безопасности. Дома. Дома с мамой.
Глава 6
Фалку приснился отец. Он давно уже не был главным героем его снов, но вот появился снова, и еще отчетливее, чем раньше.
Скованность от этого сна все еще ощущалась в теле, хотя была уже половина одиннадцатого утра. Фалк сидел за столом с первой за сегодняшний день чашкой кофе. Кофе остыл, остыл уже давно. Офицеру позвонили почти сразу же, как он зашел в кабинет. Звонил Дрейер, ленсман из Лекнеса, чтобы сообщить, что отчет судмедэксперта готов. Насильственная смерть, сказал он. Теперь мы знаем.
Теперь мы знаем.
С той секунды, как Фалк поднял с земли сломанные фаланги пальцев, он знал это. Он уже пытался связаться с патологоанатомом, но его попросили перезвонить после десяти. Он снова набрал номер, который записал на листочке, и попросил соединить его с мужчиной, который, судя по имени, был этническим немцем. Женщина в телефон произнесла имя немного по-другому, и через пару секунд эксперт взял трубку.
– Хертцхайм, – голос звучал на удивление норвежским.
Офицер представился и объяснил, по какому поводу звонит.
– Мы руководствуемся сухими фактами, – сказал патологоанатом, а затем продолжил, вздохнув. – Но ведь и у нас есть чувства. Мы делаем свои выводы.
– Насилие?
– Хм. Повреждения не могут быть вызваны падением, это точно. Для того чтобы размозжить кости до такой степени, нужно упасть с очень большой высоты…
Фалк почувствовал, что холодеет.
– … К тому же при падении были бы сильнее повреждены крупные кости.
– Значит ли это, что нет переломов.
– Я сказал, сильнее. Боюсь, что в данном случае мы говорим об одном сплошном переломе. У парня нет практически ни одной целой кости.
Фалк прижался к трубке.
– Я видел много переломов от падений. Все они похожи друг на друга. Боюсь, что этот случай выдающийся. Я как профессионал прихожу к заключению, что мальчику нанесли эти травмы при жизни, хотя все мое нутро отказывается в это верить. И в то же время у меня нет никаких сомнений: травмы привели к смерти. При этом за все тридцать два года практики я никогда не видел ничего подобного.
Фалк смог оторваться от трубки, лишь когда гудки заполнили его голову. Именно сейчас в этой какофонии он осознал, что возненавидел отца с первого удара, и эта ненависть до сих пор жила в нем. Отец не только украл у него детство, он отобрал и значительный кусок взрослой жизни. Фалк почувствовал, как подкатывают слезы, и, даже понимая, что, дав им пролиться, в очередной раз окажется проигравшим, не смог их сдержать.
Глава 7
Около недели назад ему в голову пришла мысль. Конечно, это была последняя соломинка, тонкая и хрупкая, но попробовать все же стоило. Он услышал звук из коридора, всего на несколько секунд, пока медсестры открывали дверь, но сразу же узнал его. Стук клавиш. Общий компьютер для местных обитателей. Его круг общения всегда был очень узким, но, возможно, он смог бы кинуть электронный призыв на помощь Йоару, своему другу по переписке, который, как он надеялся, удивился, когда общение прервалось. Он ведь лежал здесь, обожженный до неузнаваемости, немой и слепой. Как только в нем поселилась искра надежды, ему с трудом удавалось переключиться на что-то другое. Нужно выжить. Сначала надо узнать, где именно в коридоре стоит компьютер. Затем понять, как войти в систему, и, наконец, выяснить, какая почтовая программа там установлена. Место расположения он определил довольно быстро – прямо у стены напротив – в середине коридора. Следующий шаг был сложнее – намного сложнее, он понял, что ему нужно, чтобы к нему заходили чаще именно в те моменты, когда кто-то пользовался компьютером. Когда медсестры оставляли дверь нараспашку, он мог бы что-то уловить. Он стал нажимать на кнопку вызова каждый раз, когда слышал, что кто-то садится за компьютер. Не реагируя на вопросы медсестер, он пытался сконцентрироваться на словах из коридора. Он уже заметил, что один из мужчин скорее рычал, чем говорил, его голос было хорошо слышно. Даже здесь, в палате. После десятка вызовов – все они были ровно в тот момент, когда кто-то пользовался компьютером – и многочисленных попыток персонала поправить подушки, проверить температуру, задать вопросы, он убедился в том, что все иконки программ были размещены на рабочем столе, а компьютер включен с утра до вечера. Очевидно, никто из старичков не освоил переход на электронную почту, так что ему пришлось поменять стратегию. Он поднимал руку и делал отвергающий жест, как только кто-то из медсестер входил в палату. Но сначала его послание не понимали. Именно Йориль первой обратила внимание и попыталась выяснить, что он хочет сказать. Затем пригодился язык пальцев, которому его обучали терапевты, и в конце концов ему удалось объяснить, что он хочет выбраться из комнаты. После отвергающего жеста на предложенную Йориль гостиную и последовавших за этим нескольких попыток угадать, которые явно доставили ей удовольствие, она наконец поняла, что он хочет просто попасть в коридор напротив палаты. Йориль очень извинялась за свою недогадливость, и он слышал, как позже она передавала его просьбу другим медсестрам.
Уже на следующий вечер перемена места дала свои результаты. Одна из женщин-обитателей пожаловалась на то, что ей не хватает общения с внуками, и рычащий мужчина – которого, как он узнал, звали Коре – показал ей возможности интернета. Хотмэйл. Иконка почти в самом низу. Итак, основное готово. Теперь оставалось сделать не просто сложное, а то, для чего нужна была помощь свыше: отправить письмо. Конечно, можно жестами попросить Йориль опять помочь ему, но она уже разнесла по всему пансионату радостную новость о его желании выйти из комнаты и вряд ли сохранит его интерес к компьютеру в тайне. Так что, конечно, узнает и она – Дьявол.
Глава 8
Проснувшись, Рино Карлсен сразу же почувствовал запах. Запах старого дома и старой хозяйки. Потом ощутил, как затекли у него бедра и плечи. Он уж и вспомнить не мог, когда последний раз спал на одноместном надувном матрасе. Рино сел и опустил ноги на холодный дощатый пол. Знал ли он, на что соглашается? Вряд ли. Он, конечно, испытывал ностальгию, но это уже было слишком. Объявление по внутренней почте сразу же его заинтересовало – пятимесячная командировка на идиллические Лофотенские острова, напарник для офицера полиции. К тому же Иоаким – его четырнадцатилетний сын – решил какое-то время пожить с матерью, хотя до этого несколько лет жил по очереди с каждым из родителей. Сначала Рино глубоко обидел выбор сына, но позже ему пришлось признать, что бесконечные перемены места плохо действовали на ребенка и такое решение было лучшим для всех. Теперь он мог пригласить сына на выходные сюда, сходить с ним на рыбалку, ну, в общем, поделать вместе что-то интересное, а не только смотреть телевизор.
Тетушка разрешила ему пожить в доме бесплатно, а взамен он обещал сделать ремонт, который, безусловно, давно уже был необходим. Несколько месяцев назад старушка переехала в пансионат для престарелых и собиралась продать дом после того, как Рино приведет его в порядок. Тогда сделка казалась весьма выгодной, но теперь он уже не был в этом так уверен. Он посмотрел на список заданий, который был прикреплен к одному из шкафчиков. Длинный. И внушительный. И это только про кухню. Списков было много, очень много. Рино признавал, что ожидания тетушки намного превосходили его возможности.
Сегодня был первый рабочий день Карлсена в новом участке, и он нервничал. Вчера Рино целый день провел в управлении в Лекнесе, и встреча прошла совсем не так, как он рассчитывал. Участок в Рейне планировали закрыть, так как офицер Бергер Фалк, прослуживший здесь уполномоченным тридцать пять лет, подал в отставку. Через полгода Фалку исполнялось шестьдесят два года, так что отставка была вполне логичной. Но все-таки это было неправильно. Ленсман не скрывал, что в последнее время уполномоченный был не в себе. Забывчивость, сомнительные приоритеты. Ленсман попытался наладить работу и сам несколько раз в неделю приезжал в Рейне, но ситуация обострилась несколько недель назад, когда сразу же после обнаружения останков человека Фалк без предупреждения покинул участок и даже не запер за собой дверь. Его нашли дома практически безучастным ко всему на свете и вынудили взять больничный. Сейчас офицер вернулся на службу, по его собственным словам, «в полном здравии», но ленсман явно считал иначе. Именно поэтому ему нужен был напарник для Фалка на последние несколько месяцев, ну и помимо этого найденные останки представлялись весьма необычным делом.
Рино вкратце рассказали о том, как оползень вынес на поверхность земли скелет мальчика-подростка, что была произведена экспертиза и что судмедэксперт с большой долей вероятности установил, что ребенка жестоко избили. Дело крайне заинтересовало Рино, но предстоящая встреча с Фалком его не радовала, не хотелось ему встречаться взглядом с тем, кто, конечно, слишком хорошо понимал, с какой целью прислали новоприбывшего напарника.
Полицейский участок был не только старым и покосившимся, но и намного меньше, чем представлял себе Рино, на выделенном ему рабочем столе едва поместился компьютер. За вторым столом сидел тот, за кем Карлсену надлежало приглядывать. Фалк устало поприветствовал своего напарника. Ленсман предупредил, что у офицера оформлен частичный больничный, так что тот мог уходить и приходить по своему желанию. Ну вот сейчас было чуть больше восьми утра, Фалк сидел на месте, явно готовый к работе. Что бы там Фалк ни думал насчет присланного надсмотрщика, он ничего не сказал. Рино показалось, что тот встретил его с ощущением усталой покорности, как будто у него не было сил ни на что больше, кроме как смириться с происходящим. Первые минуты встречи были посвящены вежливым приветствиям, а затем Карлсен повернул разговор на обнаруженные останки. Он сказал, что получил лишь общую информацию от ленсмана и хотел бы лично ознакомиться с отчетами специалистов. Фалк, не торопясь, достал папку с бумагами и положил на стол.
– Я сначала все печатаю на машинке. А затем, когда появляется время, переношу в компьютер. Отчет судмедэксперта уже там, – он ударил рукой по папке. – Яснее ясного. Парня забили до смерти.
– Мы знаем, кто это?
Фалк покачал головой.
– Я нашел это вместе с останками, – он выложил на стол нечто похожее на вязанный из толстой пряжи носок, на который были нашиты глаза и нос. – Я смыл с него грязь.
– Какая-то мягкая игрушка.
– Похоже на то.
– Рейне – деревня небольшая, – сказал Рино, который едва мог припомнить пару поездок сюда летом в детстве.
– Его нашли у фьорда. В Винстаде.
– Там еще меньше народу живет?
Фалк посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.
– Там никто не живет. Разве что одна несговорчивая дамочка, вот и все.
– Но те, кто оттуда уехал, они же где-то живут.
– Очевидно.
– Кто-то должен что-то знать.
– Кто-то должен, – Фалк залпом допил кофе и коротко добавил: – Я был на больничном.
– Да, я слышал, – пытаясь разрядить обстановку, Рино подвинул к себе папку и начал пролистывать машинописные листы. Ошибок было полно, и Карлсен подумал, что программа проверки орфографии наверняка выручала Фалка, когда тот подавал официальные рапорты. В бумагах не было ничего нового, помимо того, что уже рассказал ленсман, но Рино обратил внимание, что офицер достаточно подробно описал позу скелета.
– Там живет Альвильде Хенриксен, но она слишком молода, чтобы помнить события тех лет, – Фалк встал и подошел к единственному в участке окну.
– Вы опросили ее?
– Драйер, ленсман, говорил с ней.
– Удивительно, что никто ничего не знает, особенно учитывая, что там никогда много народу и не жило.
– В старые времена в Винстаде проживало около ста человек.
– Ну, немного.
Фалк пожал плечами.
– В отчете эксперта… есть информация о том, сколько времени останки пролежали в земле?
– Это предварительный отчет. В нем много неточностей. Но дело было где-то в середине прошлого столетия.
– Вот как!
Фалк глубоко вздохнул.
– Бедному парню было совсем немного лет.
– Маловероятно, что.
– Все фаланги перебиты, – Фалк сжал кулаки так, что кожа на них побледнела.
Рино решил сменить тему и кивнул на рисунок, висевший на стене за полками.
– Это ваши внуки нарисовали?
– Нет, что вы, вовсе нет, – Фалк внимательно посмотрел на рисунок. – Он провисел у меня дома несколько месяцев. Я принес его сюда всего несколько дней назад. Мне казалось, я смогу разгадать его смысл, но я не уверен.
– То есть?
– Я нашел этот рисунок весной на пожарище. С тех пор он мне покоя не дает.
Рино вопросительно посмотрел на офицера.
– Взрыв газонокосилки, то есть бензобака. Чудо, что бедняга выжил. А в гараже, где все произошло, висел вот этот рисунок.
– Вы спрашивали об этом пострадавшего?
Фалк покачал головой.
– Он не может говорить. По-моему, он даже есть нормально не может.
– Может быть, это рисунок его детей или внуков. Я хочу сказать, если ему нравилось работать в гараже, почему бы не повесить там рисунок?
– Прямо под крышей? – Фалк встал. – Ладно, пойду домой, – сказал он. Взгляд казался отрешенным, а лицо побледнело.
Глава 9
Следующие несколько недель он пытался запомнить то, что ему удавалось уловить. Йориль дала четкие инструкции медсестрам, каждый день они вывозили его в коридор, там он мог сидеть столько, насколько хватит сил и желания. Он чувствовал, что далеко не всем обитателям пансионата нравится видеть его, и было несложно понять, почему. Он попытался ощупать свое лицо, но пальцы почти полностью утратили чувствительность. Он понимал, что представляет собой весьма жалкое зрелище, сознавал, что остальные смотрят на него с отвращением. И, тем не менее, он сидел там, прислушивался к разговорам, настораживаясь сразу же, как только кто-то подсаживался к компьютеру. Он владел слепым методом печати и довольно скоро выучил меню регистрации и количество кликов мышкой, которые нужно сделать, чтобы ввести адрес электронной почты и пароль. Он знал, что у него нет права на ошибку. Дьявол увеличила дозировку, так что жить ему оставалось не больше нескольких недель.
