Финансовый баланс: 8.
Ежедневная ставка: 5.
Задолженности: нет.
Статус: ***
Внутренний статус ВестПик: 1
Социально-карьерный статус: команданте-мерсенарио.
– Муторно, – поморщился я, безразлично скользнув взглядом по строчке «Ежедневная ставка: 5». Мне повысили содержание. Награда нашла героя. Дерьмо…
Здешняя «денежная» система была запредельно дерьмовой. Не располагающая финансами Управляющая оперировала тем, что имела, изо всех сил стараясь повысить свои товарно-денежные запасы.
Валютой была ставка – малая и большая. Примерный стандарт малой ставки – две полукилограммовые банки консерв Бункерснаб в подавляющем большинстве случаев. Иногда консервы заменялись совсем уж бесполезной хренью вроде пластиковых расчесок, ложек, вилок. Порой на одну ставку выдавали две тарелки или пять ложек. Короче – система выкручивалась, как могла. При этом хитрожопая Управляющая два раза из трех покрывала малую ставку дарами природы – в дополнение к обычному питанию выдавались фрукты, овощи, мясо.
В большую ставку входило уже что-то посерьезней. Тут уже дело было не в количестве, а в качестве. Система могла выдать отменный прочный жилет, длинные шорты с обилием карманов, отличный ремень с большой железной пряжкой, отмеченной штампованным рисунком. Стальные столовые приборы, солнцезащитные очки, бейсболки – в общем все то, что не только могло пригодиться самому, но и пользовалось огромным спросом там – в «законных» поселениях.
Но большую ставку получали только те, чей статус – в моем случае «внутренний статус» – равнялся минимум единице. Таким был Педро и пара его покойных бойцов. Таким теперь обладает мой отряд, включая Хорхе, но пока не Камино. И таким же статусом обладает Мокса Дырявая и еще трое из ее кладбищенской бригады. У них там вообще автономия – они обеспечивают себя всем необходимым сами, а с системой у них построено добросердечное взаимоотношение на основе дополнительных заданий, которые кладбищенские реально выполняют, а не саботируют. Наверное, только поэтому вся здешняя организация еще не рухнула, а кое-как продолжает ворочать шестеренками.
Как по мне – Мокса лжет. У нее минимум двойка в статусе. А может, и выше. Слишком уж много у нее свободы, слишком хорошее вооружение, а ведь я видел лишь самую верхушку…
Чем выше статус – тем качественней заполнение любой ставки. Мне, как обладателю единицы внутреннего статуса, система уже не выдаст награду огурцами или баклажанами. Как минимум это будут консервы.
И все равно – дерьмо это все. Как и система выдачи наград – через «храм», где в одной из стен еще функционирует раздаточное окно, в том случае, если награда не с грядки.
Всю эту хрень надо срочно менять, налаживать под собственные нужды.
– Внимание! Сенсоры активированы! Визуальная и аудио связь восстановлены! – радостно оповестила система через подключенные динамики. – Рада приветствовать вас, жители ВестПик! Нас ждет великое будущее!
– Охренеть, – буркнул я и рассмеялся, глядя на изумленно застывших тощих близнецов, уставившихся в сторону жилой зоны.
Даже отсюда я увидел, как в кирпичной стене зажегся экран, начав выдавать картинка за картинкой. Я увидел, как к экрану будто завороженные потянулись гоблины, поспешно занимая местечки поближе, плюхаясь в теплую вечернюю пыль и впиваясь жадными до визуальной наркоты глазами в волшебный мерцающий экран.
Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.
– Мы посмотрим, команданте? – робко пробубнил один из близнецов.
– Выбор за вами, жители ВестПик, – добро улыбнулся я. – Ведь вас ждет великое будущее. Решайте…
– Э-э-э… нет… мы сначала доскребем экскременто и вырубим те заросли, да, сеньор Оди?
– Решайте, – повторил я.
– Мы закончим работу, а потом посмотрим волшебство, – принял твердое решение близнец, едва не пустив при это горестную слезу.
Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.
– Сумрак все же лучше, – вздохнул я, поворачиваясь к повисшей на толстой и частично обрубленной ветви малой полусфере наблюдения. – Сначала мы вешаем везде камеры и датчики, а потом они радостно имеют нас в благодарность. Да?
Покосившись на примотанную к стволу дерева проволочную клетку, я с хрустом повел шеей.
Ладно…
Пора еще раз пообщаться, Управляющая ВестПик…
Сказав пару слов в передатчик и получив от Каппы ответ, я отвязал клетку и потащил ее за собой, распугивая с тропы визгливых гоблинов, что отовсюду спешили на манящий зов мерцающего экрана.
Глава вторая
Дорога в храм была уже знакома. Но я поперся напролом, намеренно прокладывая путь сквозь нетронутый кусок джунглей. Под подошвами ботинок хрустело многое, но больше всего попадалось дерьма – гоблинского, мать его, дерьма. Эти тупорылые ушлепки настоящие эстеты, а? Неохота им тужиться в сортирах, где вонь из почти полных ям такая, что вышибает не слезу, а глазные яблоки. Им хочется чистоты под жопой и свежего воздуха вокруг. Именно поэтому они и засирают природу, оставляя везде кучи и лужи говна, не удосужившись даже прикопать.
А потом удивляются – а че это свежесть природы уже не такая? А че это болеть все начали?
Дебилы не понимают или не хотят понимать диктаторскую правоту системы, старающейся, чтобы как можно большая часть выпущенного из холодильников населения вела кочевой образ жизни.
Когда бродячее племя в полсотни рыл, что никогда не ночует на одном и том же месте дважды, срет где попало – это не беда, а обезьянье благое наследие. И только на пользу природе. Уверен, что у этих дикарей ТИР растет сам по себе – до тех пор, пока они бродят и бродят по джунглям, ничего не производя, не ломая бетон и не сажая деревья, но при этом просто испражняясь в новых местах, вместе с отходами выдавливая из себя семена накануне съеденных плодов.
Зато оседлым приходится ежедневно доказывать безжалостной системе свое право на жизнь – хотя порой они кладут на это дело большой и толстый хер, после чего их внезапно казнят. Как того цветочника, что просто убивал растения и продавал их всем, кто желал подарить девушке связку ароматных трупов. И оседлым следует твердо знать, где гадить дозволено, а где за это можно жестко поплатиться.
Но я здешних предупредил. И уже никто не рискнет…
Замерев на полушаге, я уперся взглядом в широкую напряженную улыбку на потном смуглом лице. Раскоряченный за кустом гоблин с натугой выдохнул:
– А тропа там… вон там…
Жаль тратить патрон. Но все должно быть показательно.
Первая пуля ушла в мускулистую ляжку засранца, вызвав у него дикий изумленный крик.
– Вы задрали, – признался я, нажимая на спуск второй раз.
Вторая пуля угодила в землю – гоблин успел упасть на бок. Подскочив, семеня, он с диким воплем рванул прочь. Дождавшись, когда он уберется подальше, я выстрелил еще раз, проверяя смогу ли попасть по петляющей и хромающей цели, что уже была почти скрыта стволами деревьев и зарослями. Попал. Куда-то в спину, что вызвало еще один дикий заполошный крик, заставивший и без того взлетевших птиц из осторожности убраться к самым облакам.
Когда чуть стихло, я щелкнул тумблером передатчика, чтобы опередить наверняка уже летящего сюда Каппу:
– Отбой, десятник.
Секунда… и сквозь легкий шум помех до меня долетает бесстрастное:
– Принято, лид. Из джунглей выбежал срущий на бегу гоблин с дырой в ляжке и спине. Катается по земле и орет, что больше так не будет.
– Передай всем – если Оди сказал в джунглях не срать – в джунглях не срать!
– Да, лид.
Глянув на бьющегося в клетке плукса, я заменил отстрелянные патроны в барабане револьвера и двинулся дальше, внимательно поглядывая под ноги. Шел не напролом – влом перетаскивать постоянно цепляющуюся клетку через бревна и кусты. Петляя, удлинял себе путь, но был этому только рад – наконец-то есть время оценить свое физическое состояние, прислушаться к работе каждой мышцы, оценить ощущения остывшего тела. Когда ты в постоянной движухе, когда вечно куда-то бежишь, кого-то догоняешь или убиваешь, мозг гасит добрую половину всех негативных ощущения тела в стремлении выполнить приказ сознания. И это чревато.
Пока добирался до храма, успел убедиться, что организм хоть и измотан – а когда было иначе? – но вполне функционален и, можно даже сказать, здоров. Но я бы не отказался от щедрых системных инъекций – витамины, изотоники, усилители, активаторы и прочее, что так хорошо сказывается на иммунитете, выносливости, силе и скорости. И на психической, мать ее, стабильности…
Это была главная причина моего визита к системе. Что с уколами? Мне не улыбается превратиться в берсеркера. Даже если это ненадолго – все равно нет. Я порой люблю проходить по самой грани потери самоконтроля, но сваливаться в пропасть пылающей ярости берсеркера не желаю. Я не травоядное вроде быка или носорога, которых порой клинит от переизбытка клетчатки в жопе.
В принципе, пока можно особо не дергаться – совсем недавно, буквально пару суток назад, мы с Каппой уже побывали в шкурах упоротых безумцев, голышом носясь по здешним джунглям. Это неплохо так истощило наш запас эмоций. Но необходимые уколы надо отыскать как можно скорее.
Ну и надо задать системе пару наводящих вопросов, а заодно посоветовать ей перестать маяться ненужной хренью.
Вывалившись на бетонный пятачок, я мельком глянул на подметающих девушек, охраняемых двумя стариками с дробовиками. И старперы были на высоте – едва я вынырнул из джунглей, как на меня уставились стволы.
– С патронами как? – поинтересовался я, мельком глянув на оружие и оценив его состояние как весьма приемлемое. Каждый день старперы дробовики не чистят, но зарасти оружию грязью не позволяют.
– Команданте, – кивнул один из стариков. – У каждого по патрону есть.
– Держите, – я вложил в подставленные ладони старика горсть патронов из поясной сумки, сверху кинул пару таблеток энергетика. – Картечь. Энергетики. Лучше не совмещайте.
– Благодарим, команданте.
– Если потратите патроны на зверье агрессивное, а не пальбу по уткам – получите еще. Если нужны патроны на пристрелку и проверку – возьмите дробовые. И стреляйте по зверью, которое можно в котел отправить.
– Подойти к тебе? – деловито уточнил старик. – За патронами? Есть еще штуцер без боеприпаса.
– Возьмите десяток и к штуцеру, – уже из сумрака бывшего склада ответил я. – Если нужна работа вам или девкам – спросите Хорхе или Каппу. Мы платим.
– А ты вроде так… не прям дерьмо.
– Тут ты ошибся, старик, – тихо рассмеялся я, окончательно растворяясь в темноте.
По памяти проходя лабиринт – а это неплохая защитная система – мимоходом подумал, что позднее сюда следует поместить постоянных охранников. Но не мифического, мать его, Минотавра, потрахивающего пискливых жриц в бывшей комнате охраны, а нормальных бойцов, что регулярно сменяются. Ну и устроить несколько закладок взрывчатки с возможностью дистанционной детонации. А что делать с огромной дырой в крыше?
Да и прикидывал я варианты просто для тренировки мозгов. На самом деле здесь все надо со временем очистить от завалов, крышу восстановить, здание усилить, перенести сюда жилую зону, устроив настоящую безопасную «кляксу». Разместить по периметру камеры наблюдения, а затем уже заняться внешней стеной…
Вот только заниматься этим всем не мне. Мокса Куидди. Это явно под нее задачка – она вот прямо оседлая. Помидорчики растит, овечек воспитывает, за пастухами приглядывает – чтобы овечек не сильно баловали скупой мужской лаской.
А мы здесь ненадолго – надо чуть освоиться, получить больше информации, разобраться с этими странными подземными магистралями, навестить странных транспортников, что передвигаются на шагоходах, и потолковать по душам с их лидером Лобо, расспросить его обо всем. И, самой собой, не забыть задать ему вопросы о том, как можно – пусть и ненадолго – вернуться в родную опухоль, что так рьяно охраняется автоматическими турелями-лейкоцитами…
А я тогда кто? Сбежавший раковый метастаз? И турели вместе с системными шагоходами не зря пытаются меня прикончить, пока я не наделал дел, что приведут к неисправимым последствиям?
Звенящие от переизбытка чувств голоса я услышал издалека. В переплетении кишкообразных проходов звуки прилетали издалека, но уже искаженными, слов не разобрать, но вот эмоции… тут ярость, злость, страх, бешенство, беспомощность, уже не скрываемая истерика – все это круто замешано и усилено криком. Я чуть ускорил шаг, заранее растягивая губы в злой усмешке – вот, сука, уверен, что и это дерьмо напрямую связано со мной.
Первые слова я разобрал, когда миновал последний перекресток и взбежал по пологому склону, образованному упавшей плитой межэтажного перекрытия.
– Матушка! Он убивает нас! Он поработил нас! Угрозы! Боль! Страдания! Смерть! Вот то, что он принес с собой! Ничего светлого! Ничего святого! Эта тварь с железной шкурой просто убийца! Кровопийца! Он убил команданте Педро! Он! Он убил! И не только его!
Еще через пять шагов я уже не только слышал, но и видел происходящее пред очами внимающей системы. Там стояло трое. Один в том состоянии, что сейчас плукс в клетке – вроде еще ничего, энергии и сил хватает, но уже пошел какой-то внутренний надлом, ослабление. Но стоял он уверен, заняв позицию чуть впереди двух подпевал – парня и девки помоложе. Вся троица одета примерно одинаково и, что примечательно, выглядят они не то чтобы богато, но в здешних туземных реалиях кажутся неплохо прикинутыми. Чистые футболки, шорты с ремнями, ножи, за плечами старшего винтовка, для чего-то спрятанная в богато украшенный плетенный чехол. На ногах у всех не яростно ненавидимые мной шлепки или тапочки, а крепкие ботинки с высоким голенищем и на толстой подошве – идеальная обувь для блуждания по джунглям. У парня позади вместительный рюкзак, плюс у каждого по мачете – и сразу видно, что над стандартными здесь тесаками неплохо поработали, чуть сточив лезвия, увеличив рукояти. Перед системой стояла группа. По старой памяти я был назвал их низушками-полуросликами. Деловитые, работящие, знающие, где и как обойти систему, и потому преуспевающие. А здесь, с этой до блевоты податливой Управляющей, что в прошлом имела дело не с бесправными добровольно низшими, считай, рабами, а с квалицированной рабочей силой, имеющей немало гражданских прав… в этих условиях подобные им более чем успешны. И как только возникла угроза их благостному существованию, и – что самое главное – свободе, они тут же помчались сюда, явно уповая на свою репутацию работяг.
– Мы никогда не подводили тебя, Мать! – орал широкоплечий лидер группы, для убедительности стуча кулаком себе по ладони. – Мы каждый день выполняем минимум по два задания! Мы рубим деревья, таскаем камни, сжигаем мусор, убиваем ядовитых насекомых. Мы делаем все, что ты велишь! И мы счастливы! Мы истово трудимся тебе во благо!
– Трудимся! – поддакнула девка и, убрав руку за спину, показала в пространство средний оттопыренный палец. – Мы любим тебя, Матушка! – ее кулак трансформировался в кукиш.
Закашлявшийся от смеха парень повторил ее жестикуляцию и, почти не скрывая глумливость, проблеял:
– Мы любим тебя, Матушка! Любим!
– Всей душой! – подпела девка и, подняв руки, грациозно потянулась, напрягая подтянутое подкачанное тело.
– Этот человек – зло! Команданте Оди должен уйти, Матушка! Поверь нам! Он уже убил многих, и это не закончится до тех пор, пока он не убьет всех твоих детей! Изгони злодея из созданного тобой рая! Он как бешеный дивинус, что жаждет только убивать! Мы молим тебя, Матушка! Молим!
Если Управляющая и отвечала им, я это не видел – здесь система общалась только прямой отправкой текстовых данных в глазные чипы.
– Посмотри, что он творит! Он уже порушил навесы, срубил тенистые деревья. Наш навес! – лидер группы сорвался на дикий визг разъяренной свиньи, лишившейся родного хлева. – Он приказал снести наш обжитой навес! С сеткой от комаров, с любовно сколоченными постелями, с полочками под потолком. Он лишил нас дома! И почему?! Потому что мы слегка ошиблись в свое время, построив навес так, что он лишь слегка мешал твоему благостному взору?! Ты позволила нам там остаться! Ты разрешила! А он… он даже не стал слушать нас! А его помощник – узкоглазая долбанная обезьяна! – ударил меня в лицо, когда я открыл рот для робкого протеста! Они только пришли – и уже хозяева! А ведь они – людоеды! Наверняка людоеды! Им каждый день сырое кровавое мясо подавай! Мужчин съедят, а женщин изнасилуют – и тоже сожрут! Твари! Они прикончат нас, Матушка! Не обрекай нас на смерть своей терпимостью!
– И они оскорбляют тебя, Матушка! – торопливо заговорил парень, получив толчок от стоящей рядом девки. – Он сказал – ты фальшивка! Ты ненастоящая! Говорит, что ты ложная Мать! Говорит, что ты глупая! Он богохульник! Богохульник!
– Богохульник! – поддержала его подкачанная девушка.
Так ли это, команданте Оди?
Еще бы ей не спросить – оставив клетку в конце прохода, я бесшумно преодолел оставшиеся метры и последние пару минут стоял впритык к спинам недовольных, с интересом слушая их обвинения.
– Мне посрать, – буркнул я, произнеся эти слова прямо в ухо девки и зло клацнул зубами.
С заполошным перепуганным визгом та шарахнулась в сторону и упала в воду, распугав мелких рыбешек. Забившись, отталкиваясь ногами, он поползла прочь, не сводя с меня диких расширенных глаз. Очнувшийся парень – этот тормознутый ушлепок уже раздражал – с коротким блеянием тоже отпрыгнул примерно сантиметров на двадцать и задумчиво затих, пребывая в замешательстве.
– Ты точно не бог, – добавил я, поверх головы повернувшегося ко мне лидера рабочей группы глядя на помятый стальной шар. – Ты… машина. Искусственный разум, управлявший гигафабрикой. И не больше того.
Все твои утверждения верны, команданте-мерсенарио Оди.
Опустив глаза ниже, я с широкой усмешкой произнес, вколачивая каждое слово в мозг трясущегося упыря передо мной:
– Я убивал и буду убивать. Но… я не понял… ты назвал меня насильником и людоедом? – подавшись вперед, я заглянул в покрытое бисеринками пота скуластое лицо. – Да?
– Я… это…
– Вы идите, – улыбнулся я и качнул головой в сторону выхода. – Идите…
– Сохрани и оборони, – забормотал лидер группы, для чего-то тяня ко мне дрожащую руку. – Сожмем ладони в братском рукопожатии и пред очами Матери поклянемся жить в вечной дружбе и сог-гласии…
– Идите, – повторил я, отступая на шаг и отворачиваясь. – Идите…
– А-а-а-а… – тонко затянула продолжающая лежать в воде девка, смотря, как я снимаю с пояса передатчик.
Дура думала, что я собираюсь включить его и отдать страшный для них приказ? Она ошиблась. Все это время – как только я подошел ближе – передатчик уже был включен на прием. Каппа слышал каждое слово, а теперь мне надо дать лишь общие указания… конкретику мечник придумает уже сам.
