– В чем? – спросил Дин, вытаскивая из багажника свою сумку.
– Мне что-то не по себе.
– Да ладно тебе, Манфред хороший парень!
– Дело не в Манфреде. Дело в тебе. Мы словно попали в Дин-Диснейленд: постеры из Филлмор-Ист, усилители, коллекция пластинок. Боюсь, мы отсюда никогда не выберемся.
Сообразив, что Сэм над ним прикалывается, Дин улыбнулся.
– Чувак, я могу сосредоточиться.
– Надеюсь. Потому что у нас тут привидение, которое явится в пятницу ночью, убийство, которое должно произойти в понедельник вечером, и плюс ко всему мы ночуем у парня, чей дом набит наркотиками, а нас обоих разыскивают федералы.
Дин захлопнул багажник.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком переживаешь по пустякам?
– Ты. Примерно четыре раза в день, – тут же усмехнулся Сэм.
– Тогда считай, это пятый. Все будет в порядке. Пойдем устраиваться.
Глава 6
Дом Манфреда Афири, Бронкс, Нью-Йорк
17 ноября 2006 года, пятница
…Мама распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
Они с братом следуют каждой команде отца.
– Мальчики, не забудьте насыпать соль у двери, тогда они не войдут, – приказывает он.
– Сэм, я хочу, чтобы ты сбил выстрелом каждую бутылку с этой стены, – кричит он.
– Дин, оставайся с братом, – рявкает он.
…Джессика распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
Он учится разбирать винтовку «М-16», но еще ни разу не поцеловался с девочкой. Не может осилить «Моби Дика» и «Алую букву» в школе, хотя давно прочел собрание сочинений Алистера Кроули[16 - Алистер Кроули – поэт, писатель, мистик. Был известен как черный маг и сатанист XIX–XX веков, один из идеологов оккультизма и сатанизма.], не говоря уж о работах Яна Гарольда Брунванда[17 - Ян Гарольд Брунванд – американский фольклорист, антрополог и писатель, популяризатор понятия «городская легенда».]. Выучил ритуал экзорцизма на латыни, но не может запомнить клятву верности – и его оставляют после занятий в школе. В одной из множества школ.
…Кэсси распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
– Я должен найти отца.
– Он хочет, чтобы мы продолжили его дело. Спасали людей, истребляли нечисть.
– Мы можем не ругаться?
– Ты ведь гоняешься за ним, верно? За тем существом, что убило маму.
– Я не понимаю твоей слепой веры в отца.
…Сара распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
Страх никогда не умирает, никогда не исчезает, никогда не проходит – сколько бы ты ни делал вид, что все в порядке, сколько бы ни лгал, что все будет хорошо, сколько бы ни говорил, что все исправишь, как бы ни был близок к смерти или к тому, что тебя поймают и навсегда посадят в тюрьму, и ты больше никогда никого не сможешь защитить…
…Эллен распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
– Если что-то подобное случится с твоим братом, ты должен немедленно звонить мне.
– Звонить тебе? Ты издеваешься? Пап, я звонил тебе из Лоуренса. Помнишь? И Сэм звонил тебе, когда я умирал. Да у меня больше шансов выиграть в лотерею, чем тебе дозвониться.
…Джо распластана на потолке, она в крови, огонь пожирает ее…
– Он отдал нам приказ.
– Мне плевать! Мы не обязаны делать то, что он приказывает.
…Сэм распластан на потолке, он в крови, но огонь не пожирает его.
Глаза у него открыты, и они желтые.
– Ты должен убить меня, Дин. Отец так сказал.
* * *
– Нет!!! – Дин резко сел, весь в поту, простыни перекрутились и намокли. – Черт возьми, – пробормотал он.
Выпутавшись из простыней на гостевой кровати Манфреда, он подошел к комоду, на котором стояло огромное круглое зеркало с красной пацификой на нем. Оттуда на него посмотрело изможденное, потное лицо. Черт, даже волосы спутались в колтуны, а их ведь для этого не так уж много, но ночной кошмар – «В предыдущих сериях, черт их раздери, вы видели…» – умудрился это сделать.
С самого детства Дин видел всякие ужасные вещи. Вещи, от которых сам Г. Р. Гигер[18 - Г. Р. Гигер – швейцарский художник, представитель фантастического реализма, наиболее известный своей дизайнерской работой для фильма «Чужой».] опустил бы руки и забился куда-нибудь в тихий пригород. Вещи, по сравнению с которыми Стивен Кинг казался не страшнее Джейн Остин. Вещи, которые могли бы заставить – и заставляли – людей спиваться или вышибать себе мозги, – а может, и то и другое сразу. Но ему никогда не снились кошмары. Да, бывали страшные сны, особенно в детстве, но не леденящие кровь и бросающие в пот кошмары, которые снились ему теперь.
И в этом виноват отец.
Годы в дороге. Годы тренировок, драк и охоты. Годы беспрекословного повиновения приказам отца, какими бы странными они ни были.
Годы, когда он оказался между двух огней – между отцом и Сэмом, – отчаянно пытаясь сохранить в семье мир.
Годы жизни согласно первому приказу отца после смерти мамы: «Хватай брата и беги из дома. И не оглядывайся. Скорее, Дин!»
Какими были последние слова отца, когда он сдался тому же демону, что убил их маму и девушку Сэма? «Хорошая работа, сынок»? «Продолжай трудиться»? «Я горжусь тобой, Дин»?
Нет, это был приказ защищать Сэма, а если не сможет защитить, то убить его.
Господи боже.
Дин смотрел на свое отражение, из-за пацифики частично окрашенное в красный, – по его лицу словно струилась кровь.
Он должен был рассказать Сэму… Это было бы честно по отношению к брату. И кроме того, он не хотел в одиночку нести это бремя. Но отец сказал: «Не говори Сэму».
Ублюдок.
Большую часть времени ему удавалось отвлечься, уйти с головой в работу. Работа, которую выполняли они с Сэмом, была важной. Все спасенные ими жизни, все отомщенные души – это было необходимо. И, черт возьми, у них это здорово получалось.
Как правило. Но иногда случалось что-нибудь такое…
Дин встряхнулся – он знал, нельзя поддаваться. У них есть работа. Даже две.
Он посмотрел на радиобудильник возле кровати: половина седьмого. Затем услышал рев мощного двигателя, требующего отладки, и, подойдя к окну, отдернул яркие шторы. С подъездной дорожки выруливал внедорожник Манфреда. Сердце Дина сжалось, когда он понял, что джип летит прямо на передний бампер «Импалы», которая до сих пор криво стояла у дороги. Но Манфред в последнюю секунду вырулил вправо. Правые колеса заскочили на бордюр, левые остались на дорожке, и машина выкатилась на темный асфальт улицы.
Переведя дыхание, Дин повернулся и посмотрел на смятую кровать. Черта с два я снова лягу. Бодрствовать в такое время не хотелось, но что поделаешь. И потом, его ждал самый лучший в мире кофе.
После горячего душа в невероятно крутой ванне на ножках Дин переоделся в последнюю чистую одежду и, сделав мысленно пометку: «спросить Манфреда, где ближайшая прачечная», спустился вниз в поисках кофе.
Он прихватил с собой дневник отца, но, сварив кофе, вдруг ощутил острое желание подробно изучить виниловую коллекцию Манфреда. Накануне ему удалось взглянуть на нее всего одним глазком. Ну ладно, не одним. Сэм накричал на него за то, что он просканировал электромагнитное поле только в гостиной, а на остальную часть дома забил. И едва не отобрал у него прибор.
Они ничего не нашли, но это было вполне ожидаемо. Привидение не показывалось с воскресенья. Не каждый дух оставляет за собой кучу электромагнитных следов, а этот призрак к тому же появлялся лишь время от времени.
Решающее испытание ожидает их сегодня, после выступления «Скоттсо». А до тех пор Дин намеревался слушать музыку – единственным правильным способом!
Но выбрать, что именно послушать, оказалось проблемой. Едва он останавливался на одной пластинке, и уже готов был поставить ее на проигрыватель, как на глаза попадалась другая. Он набрал целую стопку альбомов: Dark Side of the Moon, The Most of the Animals, Houses of the Holy, Dressed to Kill, The Who By Numbers, австралийской версии Dirty Deeds Done Dirt Cheap, Thick as a Brick, группы Metallica и In-A-Gada-Da-Vida. И это он еще не добрался до блюзовых альбомов! Дин продолжал рыться в записях даже после того, как включил «In-A-Gada-Da-Vida», исполняя на воображаемой гитаре классический рифф, которым открывался семнадцатиминутный заглавный трек.
Сверху донесся голос Сэма, становившийся все громче, как и скрип старых деревянных ступеней.
– Да, хорошо. Большое спасибо! Очень благодарен, что вы разрешили приехать так быстро. Да. Отлично. Спасибо! До свидания.
Дин поднял голову и увидел, как Сэм заходит в гостиную, убирая в карман смартфон.
– Ты сегодня рано! Не привык видеть тебя на ногах раньше десяти.
– Да, я недавно встал.
Дин посмотрел на часы и понял, что уже почти половина десятого. Он совсем потерял счет времени, просматривая альбомы. Умом Дин понимал ценность цифровых записей, но гибель виниловых пластинок серьезно повлияла на способность художников создавать крутые обложки для альбомов. Ни одна бумажка в изящной коробочке для дисков не сравнится с мастерски выполненной гравюрой для Stand Up или с многогранностью Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Запомнил бы кто-нибудь призму на обложке Dark Side of the Moon, будь она высотой в пару сантиметров?
Дин не стал делиться своими мыслями с Сэмом – его бы это только разозлило. Парень не ценит настоящую музыку. Поэтому он просто спросил:
– С кем ты разговаривал?
– Энтони работает в историческом обществе Бронкса и проводит экскурсии в доме Эдгара По. У Манфреда тут есть вай-фай, он дал мне пароль, и я нашел их сайт: они принимают только по записи. Я позвонил, и оказалось, что сегодня у них как раз есть свободное время. Съезжу туда около полудня. – Он усмехнулся. – Я бы и тебя позвал, но, вижу, ты тут встретил свою единственную любовь…
Дин опустил диск Zoso, который держал в руках, и сказал:
– Слушай, Сэмми, можешь превозносить свои CD, MP3 и AVI, но говорю тебе…
– Дин, AVI – это видеоформат, – с улыбкой заметил Сэм.
– Но говорю тебе, – повторил Дин, – ничто не заменит прекрасный звук иголки на виниле.
В этот момент пластинку заело, и Дуг Ингл снова и снова повторял слова «будь всегда».
По лицу Сэма расползлась широченная улыбка. Дин бросил на него сердитый взгляд, затем подошел к проигрывателю, слегка подтолкнул иголку, и та перепрыгнула на следующую дорожку.
– Дай угадаю: в следующий раз ты будешь рекламировать лечебных пиявок? О нет, знаю! Ты начнешь утверждать, что конные экипажи лучше машин!
– Иди ты, Сэмми. – Дин подошел к мягкому креслу. – Пороюсь в дневнике отца, посмотрим, может, найду что-нибудь похожее на этот ритуал.
Сэм кивнул.
– Когда закончу с коттеджем По, проверю дом, в котором замуровали парня, и улицу, где до смерти забили студентов.
– Хорошо, может, найдешь то, что копы упустили, – сказал Дин.
– Сомневаюсь, – искренне ответил Сэм. – Чувак, это же нью-йоркская полиция!
– И что?
У Дина опыта общения с копами было больше, чем у Сэма, и он твердо верил: они хорошо разбираются только в обычных делах. Но то, с чем сталкивались они с Сэмом, выходило за грани разумного. Ни один коп с таким не сталкивался, и поэтому полиция всегда искала не там, где надо, не замечала важные детали и делала неправильные выводы.
– Сэм, копы действуют по стандартной схеме. Не верь тому дерьму, что видишь по телику, – они хватают первого подозреваемого. Не видят дальше своего носа. Поверь. Готов поставить десять баксов, ты найдешь то, что они упустили.
Сэм только фыркнул в ответ и пошел на кухню. Дин предположил, что за очередной чашкой кофе, которую он тут же осквернит молоком и сахаром.
Он снова переключил свое внимание на коллекцию пластинок. Это действительно Music from Big Pink? Потрясно!
* * *
Сложнее всего было найти место для парковки.
Коттедж Эдгара По находился на пересечении самой крупной автомагистрали Бронкса, метко названной Гранд-Конкорс[19 - Grand Concourse – большое сборище, толпа (англ.).], и другой большой улицы, Кингсбридж-роуд. Если верить тому, что пишут в интернете, в котором Сэм копался перед поездкой, Кингсбридж-роуд раньше была дорогой для конного транспорта и вела к Королевскому мосту через реку Гарлем, соединяющему Манхэттен и Бронкс. Он нашел сайт поклонников Эдгара По, где упоминалось об убийствах и о том, что они как-то связаны с писателем. Он оставил его открытым для Дина, в слабой надежде, что брат найдет в себе силы оторваться от коллекции Манфреда.
На перекрестке был расположен парк, который раскинулся на несколько кварталов, в нем была эстрада и игровая площадка (они выглядели совсем новыми), и небольшой белый коттедж, который выглядел тут довольно странно. Теперь Сэм понял, почему Дин не хотел верить, что в Бронксе существует такое место. Казалось, весь город – за исключением района, где жил Манфред, – стремился вместить в себя как можно больше зданий. Жилые дома просто врастали друг в друга. А тут вдруг, посреди хитросплетений улиц, забитых многоквартирными домами, каждый не ниже пяти этажей, находился этот парк, а в нем – коттедж.
Минут десять Сэм катался на «Импале» по двум широким улицам и нескольким боковым, большинство из которых были с односторонним движением, отчаянно пытаясь найти место для машины. Он то и дело переходил от восторга к раздражению: стоило найти пустое место, как там обнаруживался пожарный гидрант. Сколько же, черт подери, пожарных гидрантов в этом городе?! В тех редких случаях, когда на пустом месте не было гидранта, оно оказывалось слишком маленьким для «Импалы».
Разъезжая по округе, Сэм заметил, что люди тут сумели приспособиться к тесноте. Когда они колесили с отцом по стране, то, как правило, выбирали небольшие города – в частности, потому, что отец считал: школы там лучше, чем в больших городах. Хотя, как выяснилось, то, что говорил отец, не всегда следовало считать непреложной истиной. Но в результате вышло, что опыт жизни в больших городах у братьев Винчестер был небогатым.
Больше всего Сэма поразило тут сочетание разнообразия и гармонии, как в Стэнфорде, – вот только дело в том, что от студенческого кампуса ты именно этого и ждешь. Особенно если это Стэнфорд. Но и здесь люди самых разных национальностей прогуливались по улицам, заходили в магазинчики на первых этажах домов, играли на площадке в парке Эдгара По, приветствовали друг друга, болтали… Согласно опыту Сэма – безусловно, скромному, – этнические группы в больших городах всегда стремятся замкнуться в своем районе. Но здесь, в Бронксе, все было иначе.
Главным путеводителем по Бронксу для них с братом служил скандально известный фильм «Форт Апач, Бронкс» 1981 года. Он представлял себе сгоревшие дома, уличные банды и все в таком духе. Но сейчас он видел, что народу тут полно, как в любом большом городе, однако это не мешало сохраниться и национальным общинам.
«Но, может, я просто все идеализирую», – усмехнулся он про себя, проезжая мимо еще одного свободного места, куда мог втиснуться разве что «Мини Купер», но уж точно не машина 1967 года выпуска.
