Испуганный раб вскочил в комнату и замер в изумлении. Такой он еще не видел хозяйку. На радостях Бенну даже простила ему этот вольный поступок – ведь без вызова никто не смеет заходить в ее комнату. Сейчас она почувствовала себя явно беременной: у нее вдруг проснулся волчий аппетит.
– Сид, впредь больше не врывайся ко мне без приглашения. Сейчас я прощаю тебя. У меня хорошая новость: я была у Изольды, она обследовала меня и сказала, что я беременна.
Она увидела, что глаза раба радостно блеснули. Бенну знала, что он не посмеет с ней заговорить, поэтому продолжала:
– Принеси мне папирус, я напишу папе письмо. Ты отнесешь ему домой. И вели накрыть стол. Я должна теперь есть за двоих!
Сид пулей выскочил за дверь исполнять приказ. Весь дом мгновенно узнал об удивительной новости.
А Бенну радостно подумала:
– Ну вот, осталось потерпеть каких-то четыре-пять месяцев, и у нее появится сын, он будет сыном ее возлюбленного, а значит – ее сыном. Она будет любить обоих. Ее дворец наконец станет живым. А потом, на все воля Амона, я выпрошу у Изольды сестричку моему сыну. Только нелегко будет обмануть папу, ведь он обязательно захочет послушать, как в животе двигается его внук. Придется на это время куда-нибудь уехать. Но как это объяснить отцу?
Она отогнала от себя эти мысли, решив: вот придет срок, и буду думать.
В дверь резко постучали. Ее сердце тревожно забилось, обычно так громко никто не смел стучаться к ней в комнату. Что-то случилось? Она сама подбежала к двери и распахнула ее. На пороге стоял Сенах. Он был бледен.
– Сенах!? Как ты напугал меня! Ты разве не знаешь, что мне нельзя нервничать?
– Простите госпожа, я не хотел вас пугать, я только что вернулся, – его голос задрожал, – вы что, заболели?
– Нет, Сенах, нет.
Бенну счастливо рассмеялась:
– У меня хорошие новости! Я – беременна!
Сенах в изумлении уставился на нее:
– Но еще сегодня утром я видел вас у бассейна, и было все в порядке.
– Что значит в порядке? О чем ты говоришь?
Сенах спохватился:
– Простите, госпожа, я хотел сказать, что живота у вас еще не было.
Бенну понимала, что обмануть Сенаха будет труднее всего, но с отчаянием она принялась защищать то, во что уже сама поверила.
– Сенах, неужели у беременных сразу отрастает живот? И вообще, все зависит от строения таза. Понимаешь, я думала, что заболела, совсем не было аппетита. Я пошла к Изольде, она обнаружила беременность. Она уверенна в этом на сто процентов. И вообще, Сенах, я не понимаю, ты что, не рад?
Сенах был смущен:
– Простите, госпожа, это так неожиданно.
– Ой, ты же от мамы! Я совсем забыла, ну, скорей рассказывай, что там?
– Теперь не знаю, что и сказать, ведь вам нельзя нервничать.
– Говори, Сенах, что там?
– Она пропала. Вернее, ее домашние думают, что она в больнице на сохранении, но я проверил, ее там нет. Я подозреваю, что дело плохо.
– Как!? Разве может пропасть человек, тем более мама, ведь она обладает такой силой?!
– Ее увезли на машине «Скорой» помощи в неизвестном направлении. Я попробовал отыскать ее, но безрезультатно.
– Откуда ты это узнал?
– От Ирочки, – сказал он и покраснел.
Не замечая его смущения, Бенну продолжала спрашивать.
– Ирочка, это ее прислуга? Ты говорил с ней? А как ты объяснил, кто ты?
– Мне пришлось за ней поухаживать, – сказал он и опустил голову.
– Сенах, почему ты смущаешься? Разве это плохо? Ведь ты свободный мужчина и вправе ухаживать за девушками.
Сенах еще больше засмущался:
– Мне это не понравилось. У меня было ощущение, как у той мухи.
Бенну проследила за направлением его взгляда и увидела паутину на окне. В этот момент какая-то легкомысленная муха залетела в паутину и застряла в ней. Почувствовав сотрясение паутины, большой паук, сидевшей в центре, подскочил к ней и стал усердно обматывать муху своей паутиной, позволяя ей запутываться в ней все больше.
– Ой, бедная мушка! Откуда взялся здесь этот отвратительный паук?
Не слыша ее слов, Сенах продолжал:
– Я чувствовал себя, как эта муха. Что за женщины в том времени? Сразу пытаются затащить тебя в постель.
Бенну, представив себе эту ситуацию, захохотала:
– Сенах, скажи, а что, у тебя никогда не было девушки?
Бедный Сенах готов был провалиться сквозь пол. От стыда на его глазах выступили слезы. Бенну почувствовала, что зашла слишком далеко. Примирительным голосом она произнесла:
– Прости меня, я не должна была затрагивать эту тему. Но что теперь делать? Как помочь маме? Ты должен вернуться и попробовать что-нибудь сделать.
Сенах с благодарностью взглянул на хозяйку:
– Да, мне придется вернуться. Нужно, чтобы родственники заподозрили неладное и начали ее искать. Мне очень неприятна эта Ира. Но ради вас, госпожа, я пойду на это, – сказал он и густо покраснел, отведя от нее свои глаза.
Бенну с тревогой посмотрела на Сенаха: «Неужели он действительно влюблен в нее? Бедный Сенах! Это самое худшее, что с ним может случиться. Ведь ее муж, если узнает об этом, просто убьет его». Бенну задумалась. Вот если бы отец выдал ее за Сенаха. Могла бы она его также любить как Миноса? Наверное, нет. Она так тосковала по мужу! Сейчас он развлекается с очередной наложницей. Она такая красивая. Сегодня она видела, как ту готовили к встрече с ним.
Сенах неотрывно смотрел на Бенну и, видя, что госпожа задумалась и больше не замечает его, тихонько вышел, не смея больше тревожить ее своим присутствием. Его сердце пронзила тревога.
Эта беременность Бенну не принесла ему радости. Ведь у него была мечта: он спасает Бенну от ее мужа. Он видит, что тот не любит ее, а потому вскоре захочет избавиться от нее.
Но теперь, с этой беременностью, его надежды рухнули. Он был уже взрослым мужчиной, но до сих пор не знал ни одной женщины. Они казались ему отвратительными из-за откровенных взглядов, из-за бесстыдных движений, попыток привлечь его внимание. Но Бенну другая. Она вся настоящая, она никогда не притворяется. А как она любит своего мужа! Он всегда тайно наблюдал за ними, обгрызая свои ногти в кровь от зависти. За один такой ее взгляд, брошенный на Миноса, он мог бы отдать всю свою жизнь. На что может надеяться раб, когда Бенну так любит своего господина?
Мысль о любви к Бенну казалась ему то безумной, то правильной, проникала в его сердце, дразнила его. Сенах знал только одно: он всегда будет любить эту маленькую женщину-девочку, всегда будет рядом с ней, и может быть, когда-нибудь ему повезет и он отдаст за нее свою жизнь. Что еще может сделать мужчина, который не имеет ни рода, ни племени? Он – только раб, и теперь ему больше не нужна свобода. Раньше он все ждал, что, возможно, его родители найдутся, но прошло столько лет, и надежды больше не было.
5
Сененмут стоял перед верховным жрецом, опустив голову. Солнце нещадно палило прямо ему в макушку. Жрец сидел на возвышении, так что ноги его были на уровне глаз Сененмута. Лицо жреца было похоже на застывшую маску. Еще никогда Сененмута так не унижали. Разве мало он сделал для храма Амона? Попробуй сосчитай, сколько золота пожертвовал Сененмут?
Как назло, со стороны пустыни сегодня дул горячий ветер Сетх, который принес редкую для этого месяца жару. Капли пота сползали по шее, смешно щекотали спину, заставляя его дергаться, совершать какие-то мелкие движения, еще больше раздражавшие его. Но обиднее всего было унижение: раньше, когда Сененмут посещал храм, верховный жрец сам встречал его как своего лучшего друга. Для него накрывался стол и затевались долгие беседы о фараоне, о жизни Кемета.
Да, так было раньше. Сколько лет длилась их дружба? С тех самых пор, как Сененмут убил свою беременную жену. При этих воспоминаниях он тяжело вздохнул. А ведь в чреве его жены был сын, это выяснилось, когда из нее сделали мумию и положили в гробницу.
Сам верховный жрец готовил ее в последний путь, он и сказал ему о сыне. Лучше бы не говорил. Из-за этого его жизнь превратилась в ад. Зачем сейчас верховный жрец вызвал его? Сененмут уже давно никуда не выходил и никого не принимал. Фактически, душой он уже умер. Кто такой Сененмут? – Никто. Нет продолжения рода – нет человека. И в долине мертвых не рождаются дети, значит, ходить ему там всю вечность, и не найдет он покоя никогда.
А верховный жрец был талантливым психологом. Он знал, как вернуть Сененмута к жизни. Сейчас любая эмоция пойдет ему на пользу. Пусть испытает немного унижения, это встряхнет его. Аменхотеп, так звали верховного жреца, сохранял молчание. Молчал и Сененмут, не смея заговорить первым. Он думал: «Что хочет от меня этот старый осел? Упивается моим унижением? Конечно, даже женщины моего гарема перестали уважать меня. Я ни одну из них не сделал счастливой, кроме, пожалуй, той, которая родила мне Бенну, мою прекрасную птичку, но моя дочка унаследовала мое проклятие, она так же бесплодна!»
При воспоминании о Бенну лицо Сененмута тронула горькая улыбка.
Аменхотеп сразу почувствовал, что пауза должна завершиться. Его речь звучала, как резкий выпад.
– Сененмут, ты уже построил Дом Вечности?
Сененмут вздрогнул от этого вопроса, но постарался скрыть обиду. Со смирением в голосе сказал:
– Да, учитель, гробница готова.
Он всегда с почтением называл жреца учителем. Аменхотеп нахмурился:
– Сколько тебе лет, Сененмут?
– Почти сорок.
Легкая улыбка тронула бледные губы Аменхотепа.
– И ты считаешь, что тебе пора отправиться на поля Иалу? Ты знаешь, что только Амон может определить твой срок пребывания здесь, среди нас? Непочтительный сын, ты не боишься наказания?
Сененмут со злостью подумал: «Ничто на свете не может изменить моего решения закончить земную жизнь».
Пряча глаза от учителя, произнес:
– Все в руках у Амона.
В храме повисла тяжелая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием Сененмута. Тот терпеливо ждал, когда же наконец жрец оставит его в покое. Но Аменхотеп и не думал заканчивать беседу. Он порывисто встал с трона и быстрыми шагами подошел к Сененмуту.
– Посмотри на меня, мне шестьдесят, я – глубокий старик, но я еще не собираюсь туда.
Сененмут подумал: «Конечно, чего тебе собираться, твоя дочь Хатси принесла тебе двух очаровательных внуков. Вот и сейчас их смех доносится до ушей Сененмута. Видно, пришли навестить деда».
– Ну, чего ты молчишь, Сененмут? – наконец в голосе Аменхотепа послышалось участие.
Вдруг горячие слезы жалости к себе самому полились из глаз Сененмута. Жгучий стыд пронзил его. Но теперь ему все равно, пусть учитель оставит его в покое. Аменхотеп обнял Сененмута, прижал его к себе и принялся неловко утешать.
– Пойдем со мной, Сененмут, я обещаю тебе, что вскоре твоя жизнь изменится к лучшему. Надо только отказаться от мысли о смерти.
Сененмут шел за верховным жрецом, ничего не видя вокруг. После неприятного разговора с учителем горько было на сердце. Сененмут старался подавить в себе это чувство и принять равнодушный вид. Только что он прошел еще через одно унижение – он уже плачет как женщина. Хорошо, что это случилось перед старым другом, он уверен, что тот никому не расскажет об этом.
А Аменхотеп смотрел на Сененмута с жалостью. Что время и переживания творят с человеком? Из здорового красавца Сененмут превратился в сморщенную мумию. Он вел его по длинному коридору храма к потайной двери. Здесь он надежно спрячет его от Миноса и его слуги. Здесь они его не достанут. И если это правда – то, о чем рассказала ему Халли, – то он сможет вернуть Сененмута к жизни. Но рассказать напрямую обо всем Сененмуту он не может: во-первых, дал слово Халли, а во-вторых, Сененмута эта новость просто убьет, сейчас он очень ослаб.
Внезапно перед ними возник слуга, он низко поклонился им и молча передал Аменхотепу свиток. Тот пробежал по нему глазами, и его лицо озарилось радостью. Он подумал: «Амон не оставил нас. Какая радость! Теперь тебе нет смысла умирать, но спрятать тебя все-таки придется». Но вслух он ничего не сказал. Молчал и Сененмут, его вообще больше ничего не интересовало.
«Куда он ведет меня? – вяло думал он, – разве это что-то изменит? Решение принято, и я не отступлюсь, уже пожил, намучился, хватит. Куда ведет его старый истукан?» Вон идет рядом с ним и радуется. Он и без него знает о своем грехе. Лучше бы на него накинулась черная болезнь, которая часто пожирает людей Кемета, и увела бы его на поля Иалу. Но нет, блаженных полей ему не достигнуть! Разве сможет он на суде Осириса отречься от своих черных помыслов? «Да, я хочу смерти. Пусть это самый великий грех перед Амоном! Но мое время пришло, глупый жрец!»
Между тем, они подошли к потайной дверце. Вернее, дверцы и не было. Аменхотеп подвел его к статуе воина, нажал на потайной рычажок, и стена открылась, они нырнули в узкий проем. И тотчас же проем у них за спиной закрылся. Они очутились в кромешной тьме. Но Аменхотеп хорошо знал дорогу. Пройдя метров десять, они наткнулись на вторую дверь. Странное ощущение охватило Сененмута – холодок в груди и легкое покалывание, непонятный страх змейкой проникал в его сердце. Аменхотеп открыл дверь. Как он ее открыл, для Сененмута осталось загадкой. Они очутились в небольшом помещении. В полу был устроен каменный бассейн, до верху наполненный водой. Жрец и Сененмут совершили омовение.
– Сейчас мы войдем в святилище, поэтому необходимо обмыть наши тела от земного праха и нечистых желаний.
Только сейчас Сененмут заметил еще одну дверь. Неужели он, Сененмут, простой смертный, попадет в сердце храма Амона? Только единицы удостаивались такой высокой чести.
Шепча молитвы, верховный жрец сломал печать на двери святилища и переступил его порог. Взволнованный, с бьющимся сердцем, шагнул вперед и Сененмут. Но это еще не было святилищем, эта комната была только преддверием его. Аменхотеп опустился на колени и нажал на какой-то невидимый глазу выступ на каменной плите пола. Плита отодвинулась, и их взору предстала обширная зала, заставленная искусно выполненными статуями богов. В самом центре зала Сененмут увидел статую бога Амона-Ра – владыки богов. По правую руку от него восседала его супруга Мут, а по левую – их сын Хонсу.
– Смотри, Сененмут, – тихо сказал Аменхотеп, – видишь эту прекрасную фиванскую триаду? Я вывез ее из Фивы, великий фараон подарил мне ее. Время всегда летит, как птица, гонимая ветром, и удержать его даже великим богам не под силу. День сменяется ночью, так было всегда. Каждый человек стремится остановить время, но старость, этот отвратительный слуга вечности, приходит неумолимо к каждому из нас. И даже боги подвержены течению времени, они рождаются и умирают, когда люди перестают их помнить. Я собирал этих богов по всей нашей земле, чтобы потомки как можно дольше помнили их. Мне хочется продлить им жизнь.
Сененмут почти не слышал слов учителя. Он уставился на сына Амона и Мут – Хонсу. Он считался богом луны, прогоняющим злые силы. Его всегда изображали как мальчика, сейчас он насмешливо смотрел на Сененмута, вызывая в нем смешанные чувства.
– Сейчас мой сын был бы таким же, – подумал Сененмут.
Аменхотеп почувствовал, что Сененмут не слушает его. Он увидел, что тот с горечью смотрит на мальчика.
– Сененмут, – воскликнул Аменхотеп, – тот от неожиданности даже вздрогнул, – ты не умрешь, у тебя будет наследник!
Сененмут с трудом оторвал взгляд от статуи мальчика и с горечью произнес:
– Это очень жестоко, Аменхотеп, а ведь я считал тебя самым близким моим другом!
– Присядь, Сененмут, я знаю, что радость тоже может убивать, а я этого не хочу. Ты слишком слаб, поэтому я так тщательно готовлю тебя к ней.
– Радость? Я уже забыл, что это такое, – ответил с горечью Сененмут.
Но Аменхотеп сделал вид, что не заметил слов друга, он вдруг спросил:
– А ты случайно не помнишь, когда Минос появился в Кемете?
– Я отлично помню, когда это было. Я встретил его возле храма Бэсу. Он помог мне вынести из храма мою любимую жену, которая умерла от моей руки.
– Не от твоей, Сененмут, она умерла от укуса змеи, – нетерпеливо перебил его Аменхотеп.
– Ну хорошо, какая разница! Минос был рядом, он принял драгоценное тело и позвал моих слуг. За эту услугу, в тот же день, ты подарил ему часть земель Кемета.
