Мама рассказывала, что раньше эта улица была засажена вековыми дубами. Сейчас на месте дубов выросли хрущевские пятиэтажки с маленькими одно-двухкомнатными квартирами и одинаковыми кухнями в пять квадратных метров. Они изуродовали наш городок, но люди охотно селились здесь, и квартиры стоили дороже, чем в других районах города.
По бокам невысокого крыльца расположились два огромных белых каменных льва, охраняющих вход в здание. Я поднялась на крыльцо и нажала кнопку домофона. Его звук был приглушенным, дверь открывать мне не спешили. Холод от каменного крыльца начал пробираться через подошвы моих туфель, и я снова нажала кнопку домофона.
Неужели все ушли? Я взглянула на часы: 18:20. Опоздала на целых двадцать минут! Господи, что скажу маме?!
Я уже протянула руку, чтобы позвонить третий раз, как дверь, наконец, со скрипом отворилась. Появившийся в дверном проеме мужчина посмотрел на меня быстрым изучающим взглядом.
– Вы кто?
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я. – Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование. Простите за опоздание, но у меня уважительная причина. Сегодня умер близкий мне человек…
– Мне это не интересно, – прервал меня мужчина. – Сейчас доложу о вас Григорию Владиленовичу. Если он сочтет нужным принять вас, вы к нему попадете.
– Он может меня не принять? – удивилась я.
– Да, может не принять, его день расписан по минутам.
Мужчина впустил меня в помещение и закрыл дверь. Я очутилась в большой комнате со множеством дверей. В правом углу находилась стойка для секретаря.
«Если меня возьмут на работу, – уныло подумала я, – то буду сидеть здесь, в этой комнате без окон».
Вдоль стен стояли стулья, диван и два кресла. Мужчина пригласил меня присесть, а сам направился к одной из дверей и скрылся за ней.
Я принялась ждать. Время тянулось медленно. Прошел час, а я все еще сидела в прихожей, и никто не спешил прийти за мной.
От нечего делать я стала ходить по комнате, заглянула за прилавок. Там увидела письменный стол с компьютером, несколько листков бумаги и принтер с лежащей на нем книгой. Я прочла название: «Преступление и наказание». Взяла книгу в руки и ахнула – это моя книга, вернее папина, я сразу узнала ее! Почему она здесь?
Одна из дверей отворилась, и тип, который встречал меня, сообщил:
– Можете зайти. Григорий Владиленович ждет вас.
Я вошла в огромный кабинет, поздоровалась.
– Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование.
С первого взгляда кабинет поразил меня. Огромное квадратное помещение, высокие потолки. Стены обиты деревянными панелями, под ногами гладкие деревянные половицы. Четыре больших арочных окна достигали потолка и располагались на одной стороне комнаты. Мраморные подоконники находились почти вровень с полом.
Противоположную стену занимали книжные шкафы. Посреди комнаты красовался огромный стол со стульями, в его торце расположился большой старинный письменный стол, отделанный кожей, и кресло, в котором сидел Григорий Владиленович.
Это был мужчина, возраста приблизительно лет шестидесяти, небольшого роста, полный, с брюшком, гладко выбритый, без усов и бороды, с коротко подстриженными седыми волосами на большой круглой голове. Пухлое лицо с прямым носом было загоревшим, будто он совсем недавно вернулся с моря.
Он, как на троне, восседал в своем кресле, с совершенно прямой спиной. Больше всего меня поразили глаза: большие, миндалевидные, зеленые, обрамленные длинными белесыми ресницами. Цвет точь-в-точь, как у меня, у моего папы и у моей бабушки.
«Надо же, – подумала я, – если бы мой папа сейчас был жив, он бы походил на этого типа. Может, они дальние родственники? Надо спросить у мамы».
Григорий Владиленович предложил мне сесть.
– Будешь чай или кофе? – спросил он. – Я попрошу Игоря, он приготовит.
Я покачала головой.
– Нет, спасибо, ничего не надо.
– Прекрасно, – он язвительно улыбнулся, разглядывая меня. – Перейдем к делу. Как я понял из твоего резюме, опыта работы у тебя нет?
– Да, я…
– Знаю, ты готова учиться, владеешь двумя иностранными языками и согласна на маленькую зарплату.
Действительно, я была согласна на любую мизерную оплату, лишь бы меня взяли на работу. Специально включила такую фразу в резюме, и он клюнул. Хотя от денег я бы не отказалась.
Я провела языком по пересохшим губам, подбирая подходящие слова. Но прежде чем с этим справилась, его взгляд прошелся по мне сверху вниз, чуть задержавшись на моей груди, на сумочке и платье. На губах его промелькнула жалостливая улыбка. Он снова меня опередил, не давая и слова сказать.
– Насколько я понимаю, деньги тебе нужны, – сухо произнес он. – Но то, что ты написала в своем резюме, весьма необычно для твоего возраста. Тебе же двадцать один? По крайней мере, мне такие девушки еще не попадались. – Он откинулся на спинку кресла. – Отсюда вывод: ты либо врунишка, либо, наоборот, правдолюбка.
Я густо покраснела и опустила голову. Он прав, я правдолюбка и с пеной у рта доказываю людям их неправоту. Но разве это как-то связано с количеством денег, которые я хочу заработать?
Я набрала полные легкие воздуха, чтобы возразить, но он опять не дал мне и слова сказать. Махнул рукой, отметая мое замечание еще до того, как я смогла его озвучить.
– Ты знаешь, что только честолюбивые люди добиваются успеха? И если бы я отреагировал так, как ты сейчас, на любое замечание других людей, я бы до сих пор сидел в заднице, как почти все жители нашего городка. Итак, перейдем к делу. Я занимаюсь выпуском популярных дешевых журналов, которые пользуются спросом не только здесь, но и по всей России. И мне нужен секретарь, но не совсем обычный. Мне нужен секретарь, который умеет сочинять истории, выдавая их за правду, а также придумывать гороскопы для каждого знака зодиака на неделю. Сейчас это модно и пользуется спросом. Поэтому, если ты врунишка, я сразу беру тебя на работу с окладом тридцать тысяч рублей. Как ты понимаешь, для нашей дыры это большие деньги. Если же ты правдолюб, я тоже беру тебя на работу с окладом в два раза меньше – пятнадцать тысяч рублей. Работа с ненормированным рабочим днем. Я могу сидеть в офисе до позднего вечера, могу работать по выходным, ты всегда должна находиться рядом. И сейчас ты скажешь мне правду: кто ты – правдолюб или врунишка?
– Я правдолюб, – ответила я, не задумываясь.
Мой ответ был четким и недвусмысленным, но легкая дрожь в голосе выдавала мою жалость к себе.
«Ну, почему я не могу соврать? Ведь мне нужны деньги! И истории я легко могу написать. Только одно у меня точно не получится – выдавать их за правду».
– Я совсем не знакома с астрологией… – начала я осторожно.
– Я же сказал: гороскопы надо выдумывать. Никто не смотрит на звезды, когда составляет гороскопы. Их просто выдумывают, а дурачки читают и принимают за правду.
– Но люди верят им, как же так можно? – воскликнула я удивленно.
– Давай сразу договоримся: либо ты делаешь все, что я говорю, либо ищи другую работу.
– Хорошо. Мне нужна работа, и я готова делать то, что вы скажете.
– Значит, так. Я беру тебя на работу с окладом пятнадцать тысяч, с испытательным сроком на месяц и с таким условием: если научишься врать, твой оклад поднимется до тридцати. Мы будем работать вместе, проводить друг с другом много времени, поэтому я должен знать о тебе все. Я не намерен посвящать тебя в свои тайны, пока не узнаю твои. А тайн в моей работе много. Расскажи о себе подробнее. Чем ты занимаешься? С кем дружишь? Какие книги любишь читать? Как относишься к сексу?
Эти вопросы привели меня в замешательство, особенно последний. Побуждаемая неведомой силой, не имеющей ничего общего со здравым смыслом, я рывком поднялась со стула, повернулась и побежала к выходу.
– Эй, что ты делаешь? – крикнул он мне вслед. – Постой! Вернись, я сказал!
Я не замедлила шаг и добралась до выхода из комнаты, вцепилась в дверную ручку.
– Кристина, я хочу рассказать тебе одну историю…
Я толкнула дверь и уже собралась переступить порог, когда голосом, неожиданно охрипшим и будто испуганным, он выкрикнул слова, заставившие меня замереть на месте…
– Эта история обо мне и о твоей маме. И даже о тебе…
Когда эхо его слов погасло под сводами огромного кабинета, я не выдержала, обернулась и увидела в его руках лист бумаги, который только что выполз из принтера. Он впился в него глазами, его руки дрожали. Явно что-то произошло. Помедлив, я сделала шаг в обратном направлении.
За одну минуту Григорий Владиленович изменился до неузнаваемости. Смотрел на меня странным взглядом, словно видел впервые. Смотрел и молчал.
– Кристина, прошу тебя, присядь, – наконец, дрожащим голосом, лишь отдаленно похожим на голос прежнего Григория Владиленовича, попросил он.
Повинуясь все тому же неясному побуждению, я прошла обратно через комнату, села на стул.
– Простите, я вела себя как ребенок. Но мне правда не о чем вам рассказывать. Все свое детство я провела в библиотеке. У меня нет парня, я девственница и ни с кем не дружу.
Казалось, он не слышал меня, хотя его взгляд был направлен мне в лицо. В кабинете повисла тишина. Григорий Владиленович странным образом уходил в себя. Я не понимала, что с ним происходит.
Наконец, он заговорил.
– Я беру тебя на работу без испытательного срока, с окладом пятьдесят тысяч рублей.
– Но почему?! – удивленно воскликнула я. – Что изменилось? И что за история, связанная со мной и моей мамой?
– Мы с твоей мамой были любовниками.
Эта фраза прозвучала как удар грома. Я готова была услышать от него все, что угодно, только не это.
– Григорий Владиленович, простите, но это невозможно. Моя мама проводит все свое время либо на работе, либо дома. Она никуда не ходит, и у нее есть муж. Поэтому я вам не верю. Только не понимаю, почему вы мне врете.
– Кристина, это было давно. Я только что получил результат анализа на определение отцовства…
– Не понимаю, какого отцовства?
– Ладно, – он хлопнул ладонью по столу. – Давай, расскажу тебе все по порядку. Два месяца назад ко мне пришла твоя мать и попросила устроить тебя на работу. Ты в это время уехала в Москву на защиту диплома. Я не видел Машу двадцать один год! Если бы встретил ее на улице, прошел бы мимо, от прежней Машеньки ничего не осталось. Да, годы берут свое, она очень постарела…
– Григорий Владиленович, двадцать один год назад она была замужем за моим папой! Неужели она изменяла ему? Я не верю! Она так любила моего папу, что, когда он умер, полгода провела в тяжелейшей депрессии.
– Как звали ее мужа?
– Сергей Максимович.
– Да, да. Сергей точно, я вспомнил.
Он выдержал долгую паузу. Я напряженно ждала, обдумывая услышанное. Внутри меня нарастало отвращение к матери – ведь папа очень любил ее! Как она могла так поступить с ним?
Как в тумане, я услышала слова Григория Владиленовича:
– Твоя мама сама подошла ко мне возле центрального универмага и пригласила на чашечку кофе. Она была потрясающе красивой женщиной, я влюбился в нее с первого взгляда. У меня в то время были жена и дочка, но я не смог ничего поделать: твоя мама заворожила меня! Через месяц я уже готов был бросить семью ради нее. Наш роман длился полгода, а потом она исчезла…
– Мама уехала в деревню к бабушке, когда узнала, что беременна, но рожать вернулась сюда. Папа был с ней два месяца до родов, так рассказывала бабушка.
– Я искал Машу, дежурил у ее дома, в надежде, что она пройдет мимо меня, и я с ней поговорю. Спрашивал о ней у соседей. Но никто ничего не мог толком рассказать. Вернее, говорили, что она к матери уехала, но никто не знал, куда. Я чуть с ума не сошел. Колесил по области, объезжая деревеньки, но безрезультатно. Свою первую жену я бросил, не смог с ней жить. После Машеньки все женщины казались мне убогими. Но жизнь берет свое. Через десять лет я встретил молоденькую девочку Катю, женился на ней, она очень походила на Машу. Образ твоей мамы стоял у меня перед глазами. Я много лет разыскивал ее в Одноклассниках, в Фейсбуке… Даже приходил к ней домой, надеясь, что она вернется, но там жили другие люди.
– Когда я родилась, мы переехали в квартиру к бабушке, папиной маме, у нее квартира побольше нашей. Она отдала нам свою, а сама пошла жить в нашу. Но потом она квартиру сдала и поселилась у сестры в деревне. Позже какое-то время жила с нами, потом, после смерти папы, уехала.
– Да… Через двадцать один год мы с Машей встретились, и она рассказала правду.
– Там, в прихожей, на принтере лежит папина книга «Преступление и наказание». Можно, я ее заберу? У меня от папы ничего, кроме этой книги, не осталось, новый муж мамы выбросил все его вещи.
– Да, конечно. Машенька с Игорем на том компьютере искали информацию о генетических лабораториях. Видимо, она забыла книгу.
– А вы любите свою молодую жену? Простите за такой бестактный вопрос, но мне это важно.
– Я понимаю, почему ты спрашиваешь… Все перегорело. К твоей маме у меня осталось только уважение, она же мать моего ребенка.
– Что?! Какого ребенка?! – я вытаращилась на него.
– Ты, Кристина, моя дочка, и вот доказательство, – он протянул мне лист бумаги, который до сих пор держал в руке. – Игорь с Машей нашли лабораторию, где могли сделать анализ на отцовство, правда, в Москве. Игорю пришлось ехать туда. Он отвез в лабораторию образцы твоей и моей слюны и крови. Я нанял медсестру, и она, под видом взятия анализа на ковид, пришла к вам домой и все сделала. Так что, Кристина, я твой биологический отец, – Григорий Владиленович развел руками. – Понимаю, тебе неприятно слышать такое, но я сам о тебе узнал два месяца назад. До последнего сомневался, пока не получил этот анализ. И я очень рад, что ты появилась в моей жизни. У меня никогда не было детей.
– Какой ужас, – воскликнула я, читая результаты теста. – Как мама решилась на такое?! Это же предательство! Мне все говорили, что я похожа на папу и на его маму…
Пискнул мой телефон. Пришло сообщение от мамы. Но я не стала читать его, я вообще не хотела общаться с ней, поэтому выключила телефон.
Голос Григория Владиленовича заставил меня вздрогнуть, хотя он говорил о вполне житейских вещах…
– Маша объяснила, что ей нужен был только ребенок, меня она не любила. Пять лет они жили с Сергеем, и она не могла забеременеть. Врачи обследовали обоих: у них было все в порядке, каждый мог иметь ребенка, но беременность у Маши не наступала. Тогда врачи предположили, что у нее с мужем какая-то несовместимость, и его мать стала говорить о разводе. Видимо, Маша так сильно любила Сергея, что пошла на обман. Мы с ним разные, но очень похожи глазами. Такой яркий зеленый цвет глаз бывает у рыжих. В молодости я имел рыжеватый цвет волос, теперь, как видишь, седой. Цвет моих глаз передался тебе…
Я опустила голову и тихо, почти беззвучно, заплакала, мне стало жалко папу. Он умер, и после него не осталось никого. Григорий Владиленович – чужой для меня человек. Мой ненастоящий папа так сильно любил меня! И так же сильно любил мою маму…
Я больше не смогу жить с ней под одной крышей! Никогда не прощу ей обман! Почему она скрыла все от меня?!
Григорий Владиленович подошел ко мне и погладил по голове, как маленькую.
– Все утрясется, Кристина, не суди маму строго. Ради любви человек может пойти на обман…
Я посмотрела ему в глаза, наполненные болью.
– Можно сегодня переночевать у вас? – неожиданно для себя, спросила я. – Всего одну ночь.
Возвращаться домой не хотелось, на гостиницу не было денег. Конечно, я бы могла переночевать в магазине, на диванчике Лидии Федоровны, но какой-то жуткий страх не позволял сделать это.
– Конечно, – кивнул Григорий Владиленович, – но сначала я позвоню твоей маме и сообщу ей об этом.
– Нет, не надо, – почти закричала я.
Григорий Владиленович укоризненно посмотрел на меня.
– Кристина, что будет с ней, если ты не придешь домой сегодня? Надо обязательно позвонить. – Игорь! – крикнул Григорий Владиленович.
На пороге тут же появился мужчина, который встречал меня. Теперь я знала, что его зовут Игорь.
– Да, Григорий Владиленович, слушаю вас, – произнес он и слегка поклонился.
