– Он очень хочет вас посадить и поскорее закрыть дело, – спокойно констатировала Маша. – Это же так удобно!
На этот раз бабушка промолчала.
– Я впервые услышал Олин голос по телефону вчера, за пару часов до убийства, – пояснил Мономах.
– А Оля часто вас вспоминала, – заметила Ольга Сергеевна. – Особенно в последнее время…
– Неужели? – удивился Мономах.
– Только мы ничего такого Никифорову не сказали, так и знайте! – опередив бабушку, выпалила внучка. – Иначе он бы точно решил, что вы с Ольгой любовники!
– Что-о?! – Мономах едва со стула не свалился.
– Владимир Всеволодович, тут Маша права, – закивала Ольга Сергеевна. – У нас действительно создалось впечатление, что следователь… ну, что он пытается вынудить нас признать, что у вас с Олей были какие-то особые отношения, а не только рабочие.
– Но это же вранье! – воскликнул Мономах.
– Мы-то в курсе, – усмехнулась Мария, и в этот момент он понял, что она вовсе не маленькая девочка, а вполне себе сформировавшаяся молодая женщина, способная к трезвому анализу событий. – Только это не меняет того, что Никифоров уже составил мнение, как все должно выглядеть, и теперь пытается подогнать факты под свою схему.
– Мы пытались донести до него абсурдность этих предположений, – поддержала внучку Ольга Сергеевна, – однако мне показалось, что наши заверения не имеют для него значения: он уже все решил и займется поиском доказательств!
– Доказательств чего?!
– Вашей с Олей любовной интрижки. Несуществующей, само собой.
– Мы просто хотим предупредить, – добавила Маша, глядя в глаза Мономаху своими прозрачными глазищами. – Чтобы вы не удивлялись, понимаете?
Он не знал, что и думать. Выходит, Никифоров пытается состряпать против него дело об убийстве, причем планирует строить его на том, чего не было и в помине? Мономах, конечно, читал о таком в криминальных романах, горячим поклонником которых являлся с юных лет, но он предполагал, что в реальной жизни все-таки должны присутствовать хоть какие-то доказательства!
– У вас обеих есть мысли, зачем Оля могла мне звонить в день гибели? – спросил он. – Проблема в том, что она ничего толком не сказала, но дала понять, что дело серьезное!
– Честно говоря, я сперва подумала, что она намеревалась поговорить с вами насчет возвращения в больницу, – неуверенно проговорила Ольга Сергеевна. – С другой стороны, по здравом размышлении, я прихожу к выводу, что ради этого не стоило вызывать вас куда-то для встречи, ведь можно было просто прийти в больницу, верно? Или даже по телефону поинтересоваться, есть ли в отделении свободные ставки…
– Оля намекнула на возможность возвращения, – кивнул Мономах, – однако она не для этого назначила встречу. Меня смутило, что она не хотела рассказывать о своей проблеме по телефону. То ли разговор предстоял длинный, то ли…
– То ли она боялась, что кто-то подслушает, – закончила за него Мария.
– Ты что-то знаешь? – спросил он.
– Видите ли, Владимир Всеволодович, – ответила за нее бабушка, – я уже говорила, что в последнее время Оля часто о вас вспоминала с теплотой. Когда она у вас работала, я редко слышала, чтобы она говорила о вас – в основном о других медсестрах или о пациентах. Потом она перешла в медицинский центр – подружка позвала, сказав, что медсестер не хватает, а платят хорошо, не в пример госучреждениям. И хоть я не была уверена в таком выборе – ну не доверяю я частным шарашкам, понимаете? – но внучка казалась счастливой, и я смирилась. Поначалу мы вздохнули с облегчением, ведь наше финансовое положение улучшилось – вот, смогли кое-какую технику приобрести… На ремонт, правда, все никак насобирать не могли, ведь начинать следует с самого дорогого – простите, с ванной и туалета, а там… Но в целом стало полегче, это правда. Оля стала обращать внимание на свой внешний вид – слава богу, теперь она могла себе это позволить, ведь раньше все уходило на еду и лекарства, сами понимаете! А в медицинском центре прямо-таки требовали, чтобы работники выглядели презентабельно. В принципе, оно и понятно, ведь пациенты должны видеть, что они платят деньги людям красивым и здоровым, а не замученным жизнью и бытовыми проблемами! У Оли даже появились поклонники…
– Поклонники – прям во множественном числе? – уточнил Мономах.
– Олька красивая была! – надулась Мария, снова нацепив на себя личину малолетки. – Скажете, нет?
Честно говоря, Мономах почти забыл, как выглядела медсестра: для него она теперь навеки останется изувеченным телом, залитым кровью, а в глазах – ужас и неверие в то, что ей пришел конец.
– Мария! – строго произнесла Ольга Сергеевна, качая головой.
– Я не это имел в виду, – сказал Мономах, с трудом отгоняя от себя страшные воспоминания. – Был кто-то… особенный, что ли?
– Я только Леху знала.
– Леху?
– Мария, не Леху, а Алексея, Алешу, – поправила бабушка. – Хороший был молодой человек!
– Был? – переспросил Мономах.
– Нет, вы не подумайте, с ним все в порядке… По крайней мере, я так думаю.
– Леха… Алеша то есть, улетел в Гонконг, – с готовностью доложила Маша. – Он и впрямь был отличный чувак…
– Мария! – нахмурилась Ольга Сергеевна.
– Парень то есть, – тут же поправилась девушка. – Работу имел хорошую, по командировкам ездил… Вот, глядите, что у меня есть!
Маша дотронулась до висящей на груди цепочки, на кончике которой болтался тюбик губной помады. Мономах еще раньше заметил странный аксессуар – он никогда раньше не видел, чтобы помаду носили на шее, как кулон или очки.
– Вы, конечно, думаете, что это помада, да? – широко улыбнулась Маша. – А вот и нет, это – флешка, глядите!
Она взяла тюбик в руки и нажала на колпачок, сняв его. Внутри и в самом деле оказался разъем электронного устройства.
– Он Ольке две таких притаранил из Гонконга, и я выпросила одну, – продолжала Маша. – Он часто туда ездил, а еще в Китай, Сингапур, Куала-Лумпур… – в ее глазах появилось мечтательное выражение. – Он и ее звал, но она отказалась.
– Почему?
– А что, непонятно? Из-за Никитки. И из-за меня, наверное, – как бы бабушка с нами двумя управлялась?
Все умолкли, так как им одновременно пришла в голову одна и та же мысль: теперь ведь придется как-то справляться без Оли, и вовсе не потому, что она уехала искать счастья за границей, а из-за того, что кто-то лишил ее жизни. И это – навсегда!
– Оля была слишком ответственная, – нарушила молчание Ольга Сергеевна, тяжело вздыхая. – Сейчас я думаю, что надо было ее убедить ехать, ведь тогда она была бы жива!
– То есть этот Алексей хотел на ней жениться? – уточнил Мономах.
– Ну да, хотел.
– А почему было Никиту с собой не взять?
– Надо было сначала устроиться на новом месте, – пояснила бабушка. – Ребенку ведь столько всего нужно – школа, кружки, язык выучить, опять же… Так что в любом случае пришлось бы его оставить как минимум на полгода. Но дело не только в этом: Оля ни в какую не желала бросать Машу, она надеялась поставить ее на ноги, деньги копила… Так что она сказала Алеше, что никуда не поедет, а его отправляли по работе, надолго…
– Значит, он сейчас в Гонконге?
– Да. Звонит иногда, спрашивает… ой, я же ему не сообщила о гибели Оли! – вдруг спохватилась Ольга Сергеевна. – Надо бы…
– Ба, я напишу ему на «мыло», – мягко сказала Маша, положив крохотную ладошку на морщинистую руку бабушки. – Прям сегодня, ты не переживай!
– Вряд ли Оля хотела обсудить со мной своих ухажеров, – покачал головой Мономах после недолгой паузы. – Обычно о таком с бывшими работодателями не говорят!
– Мне кажется, дело в ее работе, – сказала Ольга Сергеевна. – Оля стала частенько плохо отзываться о самом центре, понимаете? Она говорила, что им там важны только деньги, а цель вылечить пациента даже не стоит – главное обобрать, высосать досуха, а там хоть трава не расти!
– Прямо так и говорила?
– Ну, может, помягче слегка…
– Она же в онкологии работала, я правильно понимаю?
– Правильно. Медицинский центр многофункциональный, но там довольно крупное онкологическое отделение.
– Это большая редкость, – заметил Мономах. – Обычно частные медицинские центры не имеют собственных онкологов, а пользуются услугами приглашенных! В лучшем случае там можно получить консультацию специалиста, но непосредственно лечением все равно занимаются государственные медучреждения.
– А в Олином медцентре, как я уже сказала, дело обстоит иначе: у них даже есть собственный стационар, где проводятся операции, а также лучевая и химиотерапия. Туда очередь стоит, несмотря на высокие цены, особенно к врачу, с которым Оля работала.
– Ага, – снова встряла Маша, – Инга ее зовут. Фамилия такая сложная, не помню… Крутая врачиха вроде бы.
– И все же Ольга планировала уйти?
– Похоже на то, – вздохнула Ольга Сергеевна. – Как-то раз, незадолго до… случившегося, она пришла в особенно расстроенных чувствах. Ворвалась в квартиру, словно фурия, вещи разбросала, мимо сына просвистела, как пуля… Все, говорит, пора с этим кончать!
– С чем – с этим?
– Я так и не поняла. Оля потом успокоилась, сказала мне не забивать голову ерундой – как говорится, меньше знаешь, крепче спишь…
– А до этого она с парнем каким-то разговаривала, – встряла Маша.
– С каким еще парнем? – удивилась Ольга Сергеевна.
– Не знаю, – пожала плечами девушка, – только я видела, что они долго у подъезда стояли – я из окна наблюдала. Эх, жаль, не слышала, о чем они болтали! Видать, парень тот здорово ее разозлил.
– Тоже поклонник? – предположил Мономах.
– Он-то? Да вряд ли!
– Почему?
– Так он молодой совсем, лет на десять, а то и пятнадцать Ольки моложе!
– Ты смогла разглядеть?
– У меня стопроцентное зрение! А потом, мне было жуть как интересно, кто это сестру довел до белого каления: они руками размахивали, только что не дрались…
Они допили чай в полном молчании. Через некоторое время Ольга Сергеевна голосом, не допускающим возражений, отослала Машу в спальню. Та нехотя подчинилась, все время оглядываясь через плечо на Мономаха, словно в надежде, что он позволит ей остаться. Он не сделал такой попытки.
– Ольга Сергеевна, как давно Мария в таком состоянии? – поинтересовался он, убедившись, что из коридора больше не доносится скрип колес инвалидного кресла. – Помнится, когда Оля работала у меня, она не упоминала об инвалидности сестры, только после ее ухода до меня дошли слухи об аварии.
– Верно, Владимир Всеволодович, – кивнула пожилая женщина. – Маша попала в ДТП через пару месяцев после Олиного увольнения. Она ездила к подружке на дачу. Туда ее отвезли родители девочки, а обратно пришлось добираться на автобусе. Он не доходил прямо до города, приходилось делать пересадку, а до маршрутки еще идти пешком… Я предупреждала Машу, чтоб не задерживалась, ведь в темноте, да еще и одной, страшно и опасно! Честно говоря, я рассчитывала, что ее хотя бы до маршрутки доставят, но что-то у них там не срослось, вот Маша и отправилась в одиночестве.
– Ее сбила машина?
– У водителя, как позже выяснилось, случился сердечный приступ за рулем. К тому же было темно – он и так мог ее не заметить…
– Получается, не он оказал первую помощь?
– Что вы, он прямо там и скончался! К счастью, мимо проезжала грузовая фура, и два парня помогли и мужчину того из машины вытащить, и «Скорую» вызвали.
– Маше потребовалась операция, я правильно понимаю?
– И не одна!
– Их сделали в медицинском центре?
– Первую – во Всеволожской больнице. Сами знаете, какой там уровень… По крайней мере, жизнь они ей спасли – и то спасибо! Только вот потом выяснилось, что нужно было все делать не так, а время-то упущено…
– Это кто сказал?
– Хирург из центра, куда устроилась Оля. Спасибо ему и ее начальству – для сотрудников существуют скидки. Маше провели целый ряд операций, но гарантий никаких не давали. Мы надеялись, что удастся поставить ее на ноги, но напрасно! Хорошо еще, сильные обезболивающие удавалось в центре доставать, ведь это такая проблема! Что теперь делать будем, ума не приложу…
– У Маши боли?
– Да еще какие – она криком кричит иногда!
– Получается, ноги она чувствует?
– Даже и не знаю, что сказать – болит все, от ступней до позвоночника!
– Могу я увидеть ее снимки? Все, что есть – рентген до и после операции, КТ, МРТ?
– У меня есть только то, что Оля из Всеволожска забрала. То, что в медицинском центре делали, у них и осталось.
– Ну, хоть это давайте.
Когда Ольга Сергеевна принесла два рентгеновских снимка и больничную выписку, Мономах какое-то время изучал их, а женщина сидела рядом, почти не дыша, словно боясь нарушить священное таинство. Наконец, он поднял на нее глаза.
– Жаль, что больше ничего нет, но это можно исправить: вы имеете право затребовать все данные в медицинском центре. Сделайте это. Если не выйдет, я сам им позвоню.
– Вы… вы думаете, Маше можно помочь? – недоверчиво, но в то же время с надеждой спросила Ольга Сергеевна.
– Трудно сказать, не видя результатов всех хирургических вмешательств, – уклончиво ответил Мономах. – Но иногда наличие болевого синдрома – это плюс, а не минус. Я не говорю, что Маша снова будет ходить – такого прогноза вам никто не даст, но, даже если и нет, мы, по меньшей мере, избавим ее от постоянной боли.
– Ох, Владимир Всеволодович, если бы только получилось, а? Это… это было бы просто прекрасно!
– Почему Оля не пришла ко мне с этой проблемой? Она же знала, чем мы занимаемся!
– Думаю, побоялась.
– Чего?
– Того, что вы… ну, что вы на нее в обиде.
