– Ну, я никуда не ухожу, можешь быть уверен. Даже наоборот: меня официально назначили главным врачом больницы, так что ничего не будет, как при Муратове. И ты, разумеется, остаешься.
– А что с ним?
– Думаю, в государственные структуры Муратову путь заказан. Как я уже сказала, меня в известность никто не ставил, однако создается впечатление, что ему решили подыскать должность в частном секторе.
– Вот кому-то «повезет»… Можешь объяснить, почему принято такое решение? Ну, отпустить Муратова и сделать вид, будто ничего не было?
– Могу лишь предположить.
– Давай!
– Мне кажется, все гораздо глубже, чем мы думали.
– В смысле?
– Возможно, деятельность Муратова была на руку кому-то еще – повыше его.
– То есть его кто-то покрывал?
– Всех руководящих работников кто-то покрывает, Володя, ты же не мальчик и должен это понимать!
– И тебя?
– И меня.
– Кайсаров?
Она промолчала.
– Кстати, а почему Кайсаров не использовал свое влияние? Он же спал и видел, как бы спихнуть Муратова. Не знаю, что у них там за «терки», но мне казалось, это что-то личное!
– Между прочим, очень хорошо, что ты не стал шпионить для него за Муратовым. Сейчас у Кайсарова проблемы, а Муратов, как видишь, вышел сухим из воды. Ну, а ты, как обычно, на коне и весь в белом!
– То есть теперь Кайсаров может слететь с высокого кресла в Комитете?
– Надеюсь, этого не случится. Знаешь, есть такие существа, которые выживут даже после ядерной войны?
– Да, тараканы.
– Тараканы – и Кайсаров.
– Всегда хотел спросить кое-что, можно?
– Я даже знаю, что именно. Хочешь знать, спала ли я с Кайсаровым?
Он кивнул.
– Было дело. Давно. Все закончилось много лет назад, но мы остались друзьями. У тебя так бывало?
– Только с бывшей женой.
– Ну вот и у нас с Кайсаровым как-то так, хоть мы и не состояли в браке. Он по-прежнему предупреждает меня об опасности и делится информацией, если считает нужным.
– А ты?
– Что – я?
– Ты тоже с ним делишься?
– О нас с тобой? Нет, ему это знать не обязательно. Но если узнает, не его это дело, так что не волнуйся!
– Да я и не волнуюсь, – пожал плечами Мономах. – Просто мне было интересно…
– Не сплю ли я с вами обоими одновременно? – перебила она. – Ты что, шлюхой меня считаешь?
– Не угадала.
– А что тогда?
– Не было ли это заданием Кайсарова, вот что!
– То есть я, типа, Мата Хари? Да кому ты нужен, Мономах, чтоб тебя намеренно соблазнять?!
– Надеюсь, никому.
– Вот именно.
Мономах посмотрел на нее внимательно, пытаясь уловить следы гнева или обиды на ее всегда спокойном и бесстрастном лице, но, как обычно, ничего такого не заметил.
– Я пойду? – спросил Мономах, поднимаясь.
– Иди.
Больше Анна ничего не сказала, и он, выходя, спрашивал себя, действительно ли она такая толстокожая, или ему все-таки удалось ее задеть. С другой стороны, что он должен думать в подобных обстоятельствах? Пусть обижается, если хочет: в последнее время их отношения стали его тяготить, поэтому будет даже лучше, если Нелидова решит их прервать. Мономах отлично понимал, что это проявление трусости с его стороны. Будь он мужиком, сам предложил бы распрощаться и, по возможности, остаться друзьями, но что-то подсказывало ему, что с Анной так не получится. Боялся ли он мести с ее стороны? Возможно. А может, просто устал от отношений, которые никуда не ведут. Для него наступило время задуматься о том, с кем он хочет встретить старость, и Анна Нелидова не была тем самым человеком. Может, нужной ему женщины и вовсе не существует, иначе как объяснить тот факт, что он до сих пор ее не нашел? В его копилке один брак, закончившийся полным фиаско много лет назад, множество ни к чему не обязывающих отношений, но – ничего долгосрочного и многообещающего. Он не строил планов, не пытался представить рядом с собой женщину, которая останется надолго или даже навсегда… Вдруг ему на роду написано быть одному? Если его посадят за убийство медсестры, вопрос отпадет сам собой!
* * *
Алла встретилась с Мариной Бондаренко в «их» кафе, где у них была привычка обедать каждую неделю, и они старались не пропускать встреч, какой бы уважительной ни была причина. Адвокатесса вплыла в небольшое помещение, благоухая своими любимыми французскими духами «Елисейские Поля». Алла предпочитала продукцию «Живанши», но этот аромат от Герлена ей очень нравился – главным образом потому, что всегда напоминал о подруге. Как обычно, одета Марина была сногсшибательно: несмотря на изрядную полноту, эта женщина умудрялась вызывать восхищение у большинства окружающих. Она была яркой, как тропический цветок, внезапно расцветший на сельском лугу, и экстравагантной, но в меру. Алла отлично сознавала, что не может себе позволить одеваться подобным образом, так как будет выглядеть смешно. А Марина умудрялась выглядеть шикарно – в многослойном балахонистом одеянии пастельных тонов, с газовым шарфом, элегантно повязанным вокруг шеи, увешанная золотом, словно новогодняя елка. Украшения сверкали в ее ушах, на пальцах и даже на объемистых запястьях – причем вся эта роскошь, показавшаяся бы на любой другой даме ее возраста излишней и кричащей, смотрелась на Марине естественно, словно она в ней родилась.
– Ты все тоньше и тоньше! – с неодобрением произнесла она, клюнув Аллу в щеку и осмотрев ее с головы до ног. – Того и гляди, я потеряю подругу!
– Ох, если бы! – рассмеялась Алла. – Килограммы уходят так медленно, что мне иногда хочется все бросить и вернуться к поеданию пончиков!
– И правильно хочется: с пончиками мы гораздо счастливее, чем без них… Вовчик! – подозвала она официанта. Он знал этих клиенток в лицо, поэтому даже и не подумал предложить им меню.
– Вам как обычно? – доброжелательно поинтересовался он.
– Да, дружок… две корзиночки… и еще два эклера, ваших фирменных, и, пожалуй… Мороженое шоколадное есть?
– А как же!
– Три шарика с орехами и кленовым сиропом!
– А вам еще что-нибудь принести? – вежливо поинтересовался паренек у Аллы, тоскливо помешивающей ложечкой содержимое своей чашки.
– Нет, благодарю, – попыталась лучезарно улыбнуться она, но, глянув в зеркало, убедилась, что попытка выглядит жалко: одна мысль о пирожных, которые будет с аппетитом уплетать Марина, делала ее несчастной. Диетолог Добрая (кстати, совсем она не добрая, а настоящий Гитлер в юбке!) уверяла Аллу, что наступит момент, когда ее нынешняя диета с отказом от мучного и сладкого в пользу зелени и нежирного мяса и рыбы станет образом жизни, и она перестанет ощущать нехватку вредной пищи… Ха – ничего подобного! Алле порой снились пирожные с кремом, ее любимая «картошка», щедро присыпанная какао-порошком, фруктовый торт, сдобренный сиропом и проложенный вишневым повидлом посередине, и «Прага» с завитушками горького шоколада и взбитого кофейного крема. Ну что ей с этим делать? Алла нашла единственный выход – пробегать мимо прилавков с тортами и пирожными, словно за ней гонится стадо бизонов, которое преследуют одновременно индейцы и ковбои. Однако Марина, словно нарочно, требует, чтобы они продолжали встречаться именно в этой кондитерской, отказываясь от предложений подруги сменить место на заведение с менее калорийным меню.
– Это ты худеешь, – говорит она, качая головой. – А я считаю, что у меня всего столько, сколько надо, и именно там, где нужно, поэтому не собираюсь лопать всякие там корешки, как зайчик, и не пытайся меня заставить!
Пока официант собирал заказ, Алла поведала подруге, зачем попросила о внеочередной встрече.
– Ты уверена, что он невиновен? – спросила адвокатесса, молча выслушав рассказ Аллы об убийстве медсестры.
– Как в себе самой!
– И ты говоришь так не потому, что влюблена в этого доктора, как сиамская кошка, а потому…
– Потому что я знаю его достаточно, чтобы понять: он не способен на такое жестокое убийство!
– То есть просто на убийство он способен, я правильно понимаю?
– Кончай издеваться! – надулась Алла, понимая, что подруга специально ее подначивает, чтобы узнать побольше об их с Мономахом отношениях. Однако она не попадется на эту удочку – ни за что!
– Ладно-ладно, больше не буду, – усмехнулась адвокатесса. – Никифорова я знаю: он мужик препротивный, и общаться с ним, скажу я тебе, удовольствие ниже среднего! Среди нашего брата – и сестры – он славится своей узколобостью и зацикленностью на одной-единственной версии, в которую вцепляется, как бульдог, не желая слушать никаких доводов.
– Это – наш случай!
– Да любой случай, можешь не сомневаться! Ладно, займусь я твоим Мономахом – если, разумеется, он сам согласится.
– Он согласится, – уверенно сказала Алла.
– Ну, а как вообще дела? – поинтересовалась Марина, сочтя беседу о Мономахе законченной.
– В смысле?
– Ну, в личной жизни, с детективом?
– С Митей? Да все нормально…
– Фи, как прозаично! «Нормально» – и все? Ты говоришь так, словно вы уже тридцать лет женаты!
– А чего ты от меня ждешь? – передернула плечами Алла.
– Ну, я, по меньшей мере, надеялась, что наш частный сыщик поможет тебе избавиться от навязчивой идеи захомутать доктора, – вздохнула адвокатесса. Ее отвлекло появление официанта с подносом. Надкусив сразу два пирожных, Марина посмотрела на несчастное лицо подруги и спросила:
– Ты уверена, что не хочешь присоединиться? Завтра можешь ограничиться сельдереем и водицей!
– Диетолог утверждает, что «срываться» вредно для диеты, – вздохнула Алла, качая головой. – Ты не представляешь, как мне хочется… Но нет, спасибо.
– Ну и сила воли у тебя! – восхитилась адвокатесса и закинула в рот остатки эклера. – А вот с Митькой ты неправильно поступаешь – не узнаю тебя, подруженька!
– Почему это?
– Да потому, что не любишь ты его! Не знаю, он ли виноват – мужики ведь такие сволочи, между нами! Или дело в том, что к моменту вашей встречи ты уже по уши увязла в Мономахе… В любом случае, тебе надо с ним разобраться.
– И как ты это себе представляешь? Мы живем в одной квартире!
– Я-то никак не представляю: ни один мужик у меня никогда не жил, ты же знаешь!
Это была чистая правда: Марина оберегала свое жилище от нашествия «гуннов» в лице представителей противоположного пола, как Цербер охранял ворота в ад. Что занимательно, адвокатесса редко бывала одна: то и дело она встречалась с мужчинами, причем все они сплошь были богатыми или, на худой конец, знаменитыми, однако ей никогда не приходило в голову выйти замуж. Не то чтобы не звали – просто Марина привыкла жить одна, и мысль, что придется делишь жилплощадь с кем-то еще, а не быть там полновластной хозяйкой, приводила ее в ужас.
– Допускаю, что вытурить сыщика будет непросто, но ты должна попытаться: скажи ему правду.
– Какую правду-то?
– Что любишь другого человека – чего проще!
– Ну да, проще пареной репы! – хмыкнула Алла.
– А иначе затянет, не дай бог, поженитесь и станете мучиться – оба.
– Я хочу ребенка, – неожиданно для самой себя выпалила Алла.
– Чего ты хочешь? – выпучила глаза Марина.
– Не чего, а кого, – поправила Алла. – Ребенка хочу, понимаешь?
– Хочешь стать матерью-одиночкой? А ты хорошо подумала?
– Даже не представляешь, насколько хорошо!
Марина помолчала, сосредоточенно жуя пирожное.
– Ну, тогда ладно, – сказала она наконец. Алла, ожидавшая уговоров и попыток ее разубедить, очень удивилась.
– И все? – недоверчиво спросила она.
– А что тут скажешь? Биологические часы и все такое… Я-то, ты же знаешь, детей никогда не хотела. То есть, если бы меня все-таки угораздило выйти замуж официально, и они появились бы – наверное, я бы не возражала, но чтобы мечтать завести маленького человека, похожего на меня… Нет, пожалуй, нет! Но ты – не я, верно? Если ты и в самом деле этого хочешь, дерзай: глядишь, станешь отличной мамкой, а твоя дочь будет называть меня «тетей Мариной»!
– Дочь?
– Да брось, у тебя может быть только девка!
Неожиданно Алле стало невероятно легко. Раньше она не решалась поделиться своими мыслями о ребенке ни с одной живой душой, а теперь, поговорив с Мариной, поняла, что зря не сделала этого раньше.
– Ну, а на работе как? – снова перевела разговор на другую тему адвокатесса. – Или ты сейчас только своим Мономахом занимаешься?
– Да нет, кто ж мне позволит! – отмахнулась Алла. – Начальство «скинуло» одно дельце.
