– Куда? – угрюмо спросил Даргаш. – На землю уже лег иней, а здесь тепло. Хочешь, я убью старика, если он тебя тревожит?
– Никого не нужно убивать! – решительно вмешалась Аюна. – Чего вы испугались? Это всего лишь несчастный, безумный старец.
– Он сакон, – буркнул Даргаш. – Саконы никогда не уходят из своих земель. Верно, он совершил у себя дома нечто ужасное, если его изгнали…
Глаза Янди на мгновение затуманились. Она прикусила губу, разглядывая отшельника. Красные шрамы змеились по голому черепу, по щекам, шее, уходили под лохмотья. Ни волос, ни бороды, ни даже бровей. Белые глаза слепо смотрели во тьму. «Кто сотворил с ним такое? А верно, когда-то был чернобородым, черноволосым… Не может быть! Исварха и Мать Найя, неужели…»
* * *
Когда беглецы осмотрели вершину скалы и убедились, что, кроме старика, тут больше никого нет, Аюна напомнила Янди о покинутом на берегу товарище.
– Пойдем за Аорангом, мне неспокойно.
– Я одна схожу, – сказала лазутчица. – Прости, царевна, ты мне лишь помеха. Я вижу впотьмах, а ты нет. Еще ноги поломаешь…
– Но надо помочь ему подняться сюда!
– Если мохнач уже пришел в себя, он и сам поднимется. А если нет, нам его и втроем не притащить.
– Ладно, ступай, – неохотно согласилась Аюна. – Я займусь ночлегом.
– А я обойду святилище, погляжу, нет ли рядом чужих глаз, – сказал Даргаш.
Он дал Янди длинный нож:
– Вот, возьми. Не порежешься?
– Лес многому учит, – ответила она, подавляя предательскую усмешку.
После согретой подземным огнем горы в лесу было особенно холодно и сыро. Янди зябко передернула плечами. Да, плащ сейчас был бы весьма кстати… На траве и тонких, склонившихся к земле ветвях поблескивал иней. «Еще несколько дней – и ляжет снег, – размышляла девушка, звериной поступью пробираясь по еле заметной тропинке. – Как там Аоранг? Как ни крути, из нас четверых он сейчас – главная сила… Впрочем, что с ним станется? Конечно, крепко спит. Если так, стоит его разбудить и хотя бы вытащить лодку подальше на берег. Приткнули ее кое-как – течением не снесет, но с воды прекрасно видно…»
Вскоре деревья расступились, показался берег. Янди направилась прямо к шалашу. Аоранг тихо сопел в нем, свернувшись клубком, будто залегший на зиму медведь. Дыхание было ровным и глубоким. Янди улыбнулась. Несколько дней могучий следопыт почти не спал. Всю дорогу он являл пренебрежение к простому человеческому отдыху. И вот теперь неодолимый сон срубил мохнача. Янди тихо окликнула его. У Аоранга даже не сбилось дыхание, но в ногах у него шевельнулось нечто темное, и во тьме блеснули желтые глаза саблезубца.
– А, ты набрался смелости и все-таки переплыл к нему, грозный котенок, – засмеялась Янди. – Может, ты не так уж бестолков!
Узнав девушку, Рыкун лишь зевнул, обнажив длинные клыки, и вновь уложил мощную голову на лапы.
Янди повернулась и направилась обратно. Рассчитывать на подмогу мохнача пока не приходилось…
«Мне нужна подмога? – поймала она себя на непривычной мысли. – Я что, боюсь этого ветхого, еле живого сакона? Я могу убить его в любой миг, если пожелаю…» Нет, не старика она боится, но чего же? Прошлого? Мести богов?
Девушка тряхнула головой. Прочь, страх! Она справится, как всегда.
* * *
Когда Янди вернулась в святилище, там царила полная тишина. Лишь столп огня бесшумно плясал, отбрасывая причудливые тени и покачиваясь, как танцующая змея, каких Янди видела в святилище Найи.
«Почему так тихо? – вдруг встревожилась девушка. – Прежде пламя гудело… И ветра нет, а огонь колышется…»
И будто в ответ на ее мысли, возле выгоревшей в скале ямы, в которой плясал столп огня, послышалось монотонное, подвывающее пение. Янди бросило в жар – это было саконское заклинание над клинком. Много лет назад ей приходилось часто слышать подобные песни – в священной кузнице, где ее названый отец и братья творили оружие. Саконы называли себя Братьями Огня – так и переводилось название их народа. Люди говорили, они могут вить из пламени веревки и плести сети, оживлять огонь и заставлять его повиноваться своей воле.
«Неужели действительно он? Тогда он, несомненно, узнал меня… Конечно узнал, – крутилось в голове Янди. – Как может быть иначе?! Он слеп, но слышал мой голос. А огонь нашептывает ему правду, которую хотелось бы скрыть…»
Вот и отшельник: стоит перед пламенем и поет, протянув к нему руки. Стоит так близко, что любой другой уже отшатнулся бы – но не сакон…
Что он затевает? Хочет скормить ее вечному пламени? «Саконы – лишь искры Великого Огня, – припомнился ей старинный рассказ. – Они сотворены из этих искр – вылетают из горна божественного Кузнеца и гаснут…»
Рука Янди сама собой потянулась к ножу и бесшумно извлекла его из ножен…
– Давай, давай, – насмешливо, без малейшей тени страха проговорил слепец. – Убей своего названого отца!
* * *
– Каждый день возносил я моления Брату-Огню! И вот ты здесь…
– Чем ты грозишь мне? – прошипела Янди. – Уж не смертью ли?
– Не тебе ли знать, что пламя бессмертно?
Янди вложила клинок в ножны и отступила на шаг:
– Значит, я не ошиблась. Это в самом деле ты. Что ты делаешь здесь, старик? Чего ты от меня хочешь?
Отшельник опустил руки и обратил к ней слепые бельма на жуткой храмовой маске.
– За что ты погубила мой род? – заговорил он тихо. – Какое зло мы причинили тебе? Разве я не дал тебе кров и защиту, поддавшись на уговоры найин? Разве мои сыновья не были тебе верными братьями? Где они теперь? Пламя открыло мне их пути, и я пошел следом. Здесь, в этом священном месте, я узнал, что дальше идти некуда и незачем, – они мертвы…
– Нет, – ответила девушка. – Двое и впрямь сложили головы. Но я не виновата в их смерти!
– Ты сманила их на верную гибель!
– Они сами решили уйти со мной, – возразила Янди. – Я никого не приневолила!
Несколько мгновений они молчали. Потом слепец тихо произнес:
– Ты сказала, двое?
– Так и есть. Думаю, твой старший сын жив и предан Брату-Огню. Мне неведомо, где он сейчас, – мы давно расстались. Однако я видела в северных землях один нож… Отличный саконский клинок, но выкован не в горах, и рукоять у него из лосиного рога…
Жуткая личина исказилась, будто обожженный человек пытался удержаться от слез.
– Ты говоришь правду? – прохрипел он.
– Спроси у огня! Ты сказал: все открыто вечному пламени!
Отшельник на мгновение призадумался. Потом протянул руку и бестрепетно сунул ее прямо в столп огня. Когда он извлек ее, над его ладонью плясал огненный лепесток.
– Возьми. – Он протянул его девушке. – И поклянись, что не солгала.
Янди нахмурилась. Пламя в ладони ее не удивило – видала она у саконов и не такие чудеса. Вот только принуждения она отродясь не терпела. И еще… Лазутчица рассказала старому сакону далеко не все, что ему следовало знать, а в клятвах перед лицом богов не лукавь – выйдет боком. Но и отказаться невозможно…
Янди протянула ладонь:
– Пусть пламя пожрет меня, если я вру!
Жар огненного лепестка опалил ее кожу. Янди с криком отдернула руку…
…и проснулась.
* * *
Даргаш удивленно смотрел в лицо травницы, которая вскинулась от легкого прикосновения так, будто ее ткнули ножом.
– Твое время сторожить, – проговорил он.
Янди быстро села, тряхнула головой, прогоняя остатки сна.
– Старик!.. Где старик?!
– Спит, – пожал плечами накх. – Вон он, в своей норе.
Девушка перевела дух и уставилась на ладонь. На коже не было и следа ожога.
– Все тихо? – спросила она, успокаивая дыхание.
– На той стороне реки выли волки…
– Волки? – подняла бровь Янди.
– Я еще не выучил всех Станимировых оборотней по голосам! – насмешливо ответил накх. – Может, они; может, нет. В любом случае – далеко. А вот вокруг холма полно следов. И старых, и свежих. Люди тут бывают часто.
– Да, я тоже заметила… – начала Янди и осеклась, вспомнив, что ходила под гору во сне. Или не во сне? Может, она и Аоранга не проведывала? Или проклятый сакон навел на нее чары уже потом, когда она вернулась на гору?
– Наверняка деревенские наследили, – зевнула она. – Надеюсь, они сюда не каждый день с требами ходят…
– Если что, сразу буди меня.
Даргаш улегся поближе к огню, завернулся в плащ, закрыл глаза и почти сразу заснул. Янди, склонив голову, смотрела на него – полностью перед ней беззащитного. Жесткое лицо воина, казалось, сбросило привычную маску прирожденного убийцы. Сейчас он был обычным молодым парнем, страдающим от раны и очень уставшим.
Аюна давно спала крепким сном – она всегда сторожила на рассвете. В святилище вновь стало тихо, но на этот раз пламя тихо гудело, рождаясь где-то глубоко под горой…
«Неужто приснилось? – все думала Янди, чувствуя, как растет в ней холодная, лютая ярость. С ней такое редко бывало – она гордилась своим самообладанием. – Нет, это был не сон! Слепец околдовал меня, вынудил поклясться пламенем! Да кем бы он ни был – как посмел?!»
Она встала и крадучись направилась к нише, в которой спал – или притворялся спящим – отшельник. Пусть тут дом огня – Янди не позволит себя дурачить!
Однако она не сделала и двух шагов, как накх вдруг открыл глаза и вытащил из-за наруча метательный нож.
– Сюда идут люди, – сообщил он. – Много. Слышишь топот?
Взгляд Янди метнулся в стороны, но вокруг было тихо, лишь пламя бросало отсветы на темные скалы.
– Помоги мне встать! – потребовал Даргаш. – Надо разбудить царевну Аюну – ее лук и стрелы нам скоро понадобятся…
Янди метнулась к двум стоячим скалам – выходу из святилища – и осторожно выглянула наружу. Так и есть! Внизу, среди деревьев, мелькали огни, множество огней!
Позади прошуршали по камню легкие шаги, и послышался встревоженный голос Аюны:
– Где Аоранг?
Глава 4
Волчата
Две легкие лодки-берестянки скользили по течению, смутно светлея в темноте. Молодые лютвяги гребли споро и почти беззвучно, греясь движением. Тот, что сидел на носу в передней лодке, цепким взглядом окидывал берега. Непроглядная ночная темень ничуть не смущала его. В дружине Станимира таких звали сумеречниками – тех, кто видел впотьмах так же хорошо, как средь бела дня, даже и в человеческом обличье. Этот юноша, впрочем, еще не удостоился чести войти в княжью дружину, как и его сотоварищи. Самому старшему было не больше четырнадцати лет – уже не отроки, еще не воины. Безбородые лица горели предвкушением битвы. Вождь и отец Станимир подарил им великую возможность испытать себя в настоящем бою. Все были готовы погибнуть со славой, но собирались победить, и никак иначе. Нынче ночью они прольют кровь врагов и станут мужчинами. Одни потом будут простыми ратниками, кого-то князь возьмет в дружину. А двое – если заслужат благосклонность Медейны и не побоятся подземного пламени – смогут уже сегодня обрести дар оборотничества.
– Они укрылись на огненной горе, – тихо говорил товарищам сумеречник Вуйко, не забывая обшаривать взглядом камыши. – Никому не трогать жреца, что там живет, – он мой! Я убью его, и мы с Улаем поделим его сердце…
– Нет уж, я его убью, – долетело с головной лодки. – И вот тогда мы поделим его сердце! Поджарим его на проклятом огне да и съедим…
– А про северного оборотня не забыли? – напомнил один из гребцов. – Князь сказал, он в человечьем облике безобиден. Прибьем, пока не перекинулся, или сперва поглядим, что за зверь? Говорят, у него передние лапы больше задних…
– Чужеземным оборотнем займемся мы с Вуйко, – отозвался сумеречник Улай с первой лодки. – Ваше дело, волчата, – раненый накх и женщины. Глядите, чтобы змеиный сын остался жив! Князь сказал – за живого будет большая награда! Царевну суньте в мешок, но бережно, чтобы ни волосок не помялся! При ней красотка-служанка – князь предупредил, что она хитра и коварна, держите ухо востро…
– Уж со служанкой-то мы как-нибудь сладим, – захихикали гребцы.
Проплыла слева темная, спящая деревня, вновь потянулись заросли. Теперь сумеречник осматривал берег особенно внимательно. Когда разведчики лютвягов, ведомые мстительными духами павших оборотней, нашли место прошлой стоянки беглецов, мудрый князь Станимир сразу понял, куда те направлялись. Он так подробно описал волчатам путь до огненной горы, будто сам там бывал. Этой ночью лютвяги должны были настигнуть царевну и ее свиту.
И вот – наконец-то! – среди унылых, облетевших прибрежных кустов мелькнуло длинное тулово лодки. Та, едва вытащенная на берег, четко виднелась меж голых ветвей.
– Вот они! – тихо проговорил сумеречник, поворачиваясь к гребцу. – Правь к берегу!
Вскоре первая легкая берестянка ткнулась в сырой песок. Рядом с долбленым челном беглецов она казалась почти детской игрушкой, однако при слабой волне обогнала бы его, как стоячий. Улай ухватился за борт челна и легко перепрыгнул в него.
– Весла оставили. А вон копье лежит… Совсем, видать, из сил выбились!
Тем временем пристала вторая лодка. Вуйко тут же принялся искать следы.
– Ну натоптали! – бормотал он, рассматривая примятую траву. – Девки глупые да раненый – что с них взять…
