Алекс Каменев "Замок Алхимика"

Пайк тряхнул головой, пепельно-черные волосы свесились, закрыв правый глаз.

– Бездна с ними, забираем, – сказал я.

Наемник удовлетворенно осклабился.

– Отлично. Тогда и по карманам других пройдемся.

Я хотел было возразить, напирая на недостаток времени, но понял, что бесполезно. Пайк нацелился обыскать всех, не собираясь уходить, пока последняя монетка не займет свое место в его кошельке.

Логика в этом тоже присутствовала, раз уж начали, надо заканчивать, наполовину беременными не становятся.

Мы шустро обшмонали трупы на предмет ценных вещей. Потом прошлись по седельным сумкам на лошадях, стреноженных в сторонке.

Улов оказался не сказать, чтобы большой, но и не маленький. Горка монет разного достоинства, сваленных в кучу на отдельном куске холщовой ткани, могла похвастать изрядными размерами. Похоже бандиты с большой дороги не успели потратить свою добычу после последнего «дела».

– Недурно, – Пайк воодушевленно потер руки.

Проявляя завидную ловкость, он быстро пересчитал деньги. Итоговая сумма: почти пятнадцать марок золотом.

– По семь с половиной на брата, – ребром ладони наемник сноровисто разделил кучку на две ровные части, тщательно проследив, чтобы содержание каждой доли соответствовало стоимости.

Я тоже повеселел.

– Куда теперь? Возвращаемся на дорогу?

Прочую мелочь брать не стали, безделушки-талисманы, утварь (котелки, ножи, ложки), мелкие вещи, почти ничего не стоящие – бросили на земле, утопать в пожухлой траве.

– Опасно. Думаю, лучше попробовать пройти по пути наших друзей, – Пайк кивнул на овраг. – Заодно и посмотрим, оказался ли ты прав, – Он усмехнулся.

Подумав, я согласился, выходить из леса на открытое пространство с карманами полными золота, да еще с алыми алмазами, не слишком хотелось.

Кстати, камни мы тоже поделили на две части, одну взял Пайк, вторая досталась мне. Все, по справедливости.

Теперь, даже если вдруг что случится и нас разнесет в разные стороны, каждый останется при своих.

Это оправданно, в условиях неопределенности будущего.

– А что с доспехом? – я указал на главаря второго отряда, носившего меч с гербом. – Он дорого стоит.

Изделия синдских мастеров расходились на ура почти в любом месте. Другое дело, что они слишком редкие, а значит приметные. На это и указал опытный ветеран:

– Будем продавать – оставим жирный след. И дурак найдет после этого. Лучше не рисковать. Мы и так взяли много.

Странно слышать подобное от наемника, но резон в этом присутствовал, поэтому я согласился. Хотя душа требовала забрать крутой панцирь с собой, доспех так и притягивал взгляд совершенством своего исполнения.

Интересно, сколько дней, (или что скорее всего недель, а то и месяцев) его ковали? И какие секреты при этом применялись. Накладывались ли заклинания? Или же сталь укрепляли каким-либо технологическим способом?

– Меч, я так понимаю, тоже не будем брать? – я мотнул подбородком на воткнутый в землю клинок, чью рукоять украшал символ с тремя птицами.

– Родовое оружие? Спятил? Продать его будет сложнее, чем синдскую броню. Любой оружейник первым делом обратит внимание на герб и не захочет связываться с благородным, – тут Пайк задумался, видимо припомнив что-то из своего богатого на события прошлого. – Такие мечи либо на переплавку, либо за выкуп старому владельцу или его родственникам, если сам погиб на поле боя. Тогда можно срубить немало деньжат.

Пайк опять почесал бородку, серые глаза проницательно скользнули по моему лицу.

– Но мы ведь не хотим связываться с родней этого молодца?

Я скривился. Что за тупые вопросы. Конечно, не хотим. Разве в этом не заключалась сама идея, побыстрее свалить отсюда, прихватив все ценное. Зачем знакомится с теми, кто охотился за красными камнями? Только приближать свой конец.

– Ладно, хватит болтать. Пошли уже.

Двинулись. Сначала вели лошадей на поводу, потом поехали верхом, друг за другом.

Покатые склоны оврага с каждым пройденным метром задирались все выше, становясь отвесными стенами. Медленно наступал полумрак, похолодало. Пахло сыростью и гнилой древесиной.

Скоро овраг полностью превратился в ущелье, длинное, узкое и слегка мрачноватое.

– Я тут подумал, может стоило спрятать тела, – проронил я.

Пайк, ехавший первым, обернулся, седло под ним протестующе скрипнуло.

– Ты видел сколько там крови и требухи? Это никогда не убрать. Следы по любому останутся. Для любого наблюдательного воина стоит только присмотреться, чтобы понять, что там произошла кровавая схватка. А уж тела найти и вовсе не составит труда, куда бы их ни закапывали, – он помолчал. – К тому же, что-то мне подсказывает, что они там долго не пролежат. Запах мертвечины приманит диких зверей. Уверен, их сожрут еще до наступления сумерек. Заметил, как там воняло?

Вспомнив о витавших над местом сражения ароматах, причудливым образом сотканных из запаха дерьма и рассеченной человеческой плоти, я машинально кивнул.

Да уж, смердело там будь здоров. Может и правда «санитары леса» позаботятся о мертвецах?

А вот лошадей разбойников так и не отвязали, сожрет коняг за милую душу лесное зверье. Жаль. Но возвращаться из-за этого, конечно, не будем. Пайк заартачится. Да и глупо все это. До сих пор дает о себе знать гуманная частичка выходца из благополучного и комфортного двадцать первого века.

Ехали долго, уже окончательно стемнело, а конца расщелины до сих пор не видать. И ночевать в окружающей сырости не охота. Развести костер? Так все деревья остались наверху.

Скоро заметил, что стены из дерна и глинистой почвы сменились каменистыми отложениями, быстро переросшими в полноценные скалистые породы. Края выступов над головой изредка стали пересекаться, формируя настоящий каменный свод. Создавалось впечатление, что едем по узкой и длинной пещере.

– Когда же эта хрень кончится, – не заметив, пробормотал вслух.

Пайк немедленно отозвался, ехать молча ему тоже надоело. Слишком вязкая и мрачная тишина царствовала в ущелье.

– Кажется впереди просвет. Скоро выедем, – уверенно сказал он.

Становилось все темнее. Мы уже пожалели, что не подготовились лучше и не сделали по парочке факелов.

Оптимизма наемника я не разделил, но промолчал, ныть и жаловаться не в моих привычках. И уж точно не в привычках Эри. Жизнь на улице рано научила сироту простой истине: всем на тебя плевать, можешь сколько угодно скулить, распускать слюни и плакаться на судьбу, но если сам себе не поможешь – никто не поможет.

В мире правят сила и воля. Все остальное пустой мертвый ветер и треп в устах неудачников.

– Я же говорил, – сказал Пайк. – Конец близко.

Он оказался прав, чертово ущелье наконец закончилось, оно вывело нас на крутой каменный уступ.

Ночное небо взирало на нас сверху яркими звездами. Две Сестры во всей красоте полнолуния заливали светом темнеющий лес.

Я подошел к краю площадки. Ущелье привело к пропасти. Над темной бездной раскачивался висячий мост. Потертые канаты трещали, почерневшие от времени доски угрюмо поскрипывали.

– Ты спятил, если думаешь, что я доверю этой ветхой штуке свою жизнь.

– Разве у нас есть выбор? – флегматично заметил Пайк и первым ступил на покачивающийся мост.

Я скривился, но промолчал, наблюдая, как наемник перебирается на другую сторону.

Глава 4.

Понадобилось три дня чтобы выбраться из лесного массива на торговый тракт. Канатный мост удалось пересечь без потерь. Оказавшись на другой стороне ущелья, и взирая на пропасть позади, я никак не мог поверить, что решился на это сумасшествие.

В отличие от меня, Пайк не испытывал подобных проблем, наемник придерживался простого принципа жизни: если надо, то надо. В чем-то такой фатализм вызывал некую притягательность.

Мы обрубили скрепляющие канаты, отсекая путь возможным преследователям. Мост изломанной лентой рухнул вниз.

Дальше дорога по ночному лесу. Ночевки устраивали на земле, хотя будь моя воля, спал бы на дереве, больно много здесь водилось дикого зверья, чей рев иногда доносился из чащи.

Но лошадей не затащишь наверх, а лишаться единственного средства передвижения, значило подвергать себя лишнему риску. Поэтому разводили костер побольше, дежурили по очереди, держа обнаженные клинки под рукой.

Понятия не имею, помогли эти меры или лесные обитатели были не так голодны, как пугало воображение, но нападений не последовало. Чему я был искренне рад.

– Думаешь эта дорога ведет к Гросбургу? – с сомнением протянул я, разглядывая заросшую пышной травой колею.

Наконец-то простор. Лес темнел позади мрачной громадой.

Судя по виду, дорогой давно не пользовались. Хотя если присмотреться, видно, что раньше здесь ездили часто. Да и сама насыпь с отведенными канавами и мелким щебнем, едва видневшимся среди густой зелени, говорила о том, что это не простая проселочная грунтовка, а полноценный торговый тракт, рассчитанный на проход крупных купеческих караванов.

Точнее, он им был когда-то. Сейчас это всего лишь заброшенная колея.

– Судя по направлению солнца должна, – откликнулся Пайк. Впрочем, не слишком уверенно.

Карты за пазухой или в переметной сумке ни у кого из нас нет. Да и не пользовались они в эти времена большой популярностью у простых путешественников.

Полководцы, купцы, едущие в чужие земли, достаточно богатые, чтобы заказать писцам сделать копию, аристократы (в основном ограничивающиеся нанесением на бумаги границами собственных владений) и короли, которым по статусу положено знать географию соседей, – вот собственно и все, кто пользовался в нынешней эпохе картами.

– Судя по тому, сколько мы проторчали в этом дурацком лесу, и какой сделали крюк, ехать нам неделю, не меньше, – проворчал я, уже прикидывая, может ну его нафиг этот Гросбург?

Свет клином на нем не сошелся. Мы и направлялись-то туда исключительно из-за близости городка.

– Деревеньку бы какую найти, расспросить, куда нас вообще занесло, – пробурчал в ответ Пайк.

Мда, навигатор бы сейчас не помешал, это точно. Все мелочи, к которым так быстро привыкаешь в повседневной жизни развитой цивилизации, становятся невероятно важны, когда по каким-либо причинам они неожиданно исчезают.

Я повел плечами, ощущая ломоту в плечах. Чертово кольцо продолжало влиять на организм. Изменения, что нес родовой перстень, заходили все дальше. Аура искажалась, энергетика перестраивалась, трансформация с каждым днем ускорялась. И я это чувствовал.

Дэс-валион. Проклятый призрак сделал подарок, не оставив способа от него избавиться.

Чертов призрак и чертова Блуждающая Башня, не следовало тогда связываться с теми браконьерами…

– Опять болят мышцы? – Пайка поймал гримасу на моем лице.

В последнее время мне становилось все хуже. Иной раз мелькала мысль: не присутствие ли алых камней так влияет на самочувствие? Возможно, кучка магических батареек каким-то образом ускоряла процесс, делая его менее плавным и более болезненным?

Не знаю. Отсутствие опыта в чародейских делах до сих пор давало о себе знать. Я понятия не имел, как можно от всего этого избавиться или хотя бы затормозить процесс преобразования. Зато мог каждым кусочком тела прочувствовать происходящие изменения.

– Не, нормально, – соврал я, не желая говорить о том, о чем говорить не хотелось.

– Тогда едем, – Пайк кивнул на дорогу.

Мы с места взяли в карьер, неторопливая езда по лесным тропинкам дала лошадям время отдохнуть. Чувствовалось, что животные даже рады немного размяться.

Справа от тракта тянулась холмистая местность, слева до самого горизонта уходила равнина. Мрачная чаща с толстыми стволами деревьев и густыми кронами, едва пропускающими солнце, осталась за спиной.

Небо покрывали серые тучи, изредка налетали порывы прохладного ветра. Опасения, что погода испортится, подтвердились через пару часов. Заморосил мелкий дождик, быстро переросший в ливень.

Выражение: льет, как из ведра, – весьма точно описывало творящееся безумие.

Пайк безостановочно матерился, грязные ругательства с морским колоритом иногда разбавлялись богохульствами, вызывая слабый интерес и желание запомнить парочку фраз на будущее

Впрочем, это развлечение скоро надоело. Я кутался в дорожный плащ, пытаясь согреться и с тоской мечтал о жарком камине, уютном зале скромной таверны, медвежьей шкуре под ногами и чашке горячего грога в руках.

Шерсть плаща с капюшоном быстро пропиталась водой, влага проникла сквозь куртку, меня бил озноб.

– Надо остановиться, – хрипло сказал я.

Пайк меня не расслышал, последние полчаса он ехал молча, устав поносить небеса за дрянную погоду.

– Я говорю надо остановиться, – откашлявшись и повысив голос, повторил я.

Только теперь наемник отреагировал. Голова под таким же, как мой капюшоном, повернулась ко мне. С галопа лошади давно перешли на ленивый шаг, копыта увязали в грязи, затрудняя движение.

– Вон там, – палец Пайка ткнулся куда-то вперед. – Потерпи, осталось недолго.

Я присмотрелся, за пеленой дождя смутно угадывалось темное пятно какого-то строения. Кажется, оно стояло на перекрестке дорог. Постоялый двор? Хотелось бы верить.

Меня трясло, холод проникал сквозь промокшую ткань, хотелось свернуться калачиком и рухнуть в ближайшую лужу.

Стоило об этом подумать, как внутри поднялась волна возмущения. Половинка Эри вздыбила шерсть на загривке, не желая подыхать в грязной канаве. Уличный сирота всегда боялся закончить жизнь таким образом и всеми силами противился проявленной слабости.

– Вот дерьмо. Упрямый маленький сукин сын, – прошептал я и сам не заметил, как воспрял духом.

Бездна, если уж малолетний пацан так упорно цепляется за жизнь, мне тем более не пристало опускать руки.

– Едем! – хрипло выдохнул я, выпрямляясь в седле.