Он подтянул шорты повыше, но они все равно еле держались на его костлявых бедрах.
– А что, на улице холодно? Мне вроде нормально, – сказал он и тут же добавил без всякого перехода: – А Тия-то постарела, Джимми.
На этот раз я не стал его поправлять и говорить, что меня зовут Джейми. Я украдкой взглянул на маму и оторопел. Она и вправду казалась старой. Не то чтобы совсем-совсем старой, но постаревшей. Раньше я этого не замечал.
– Расскажите нам все, – попросил я. – Начните с начала.
– А откуда же еще? – сказал мистер Томас.
13
Он говорил полтора часа без перерыва. Под конец я совсем выдохся, и мама, мне кажется, тоже. Мистер Томас остался таким же, каким и был: стоял перед нами в своих постоянно сползающих шортах и желтом поясе, почему-то трогательном и жалком, съехавшем под его обвисший живот. Лиз поставила машину в воротах, перегородив въезд, и включила мигалку на приборной доске. Это было правильное решение, потому что известие о смерти мистера Томаса уже распространилось по всей округе и люди начали собираться у Брусчатого коттеджа и фотографировать дом. Один раз Лиз подошла к маме и спросила, долго ли мы еще тут пробудем. Мама лишь отмахнулась и сказала, что она может пока осмотреть территорию или заняться еще чем-нибудь, но Лиз в основном просто топталась неподалеку.
Я жутко устал еще и потому, что для меня это был большой стресс, ведь от книги мистера Томаса зависело наше будущее. Уже тогда мне казалось несправедливым, что на меня, девятилетнего мальчика, свалилась такая ответственность. Но выбора не было. Я должен был слушать мистера Томаса и повторять все, что он говорил, маме – вернее, маминым записывающим устройствам, – а мистер Томас говорил без умолку. Он не хвалился, когда заявил, что держит все в голове. К тому же мама постоянно задавала вопросы, чтобы уточнить тот или иной момент. Мистер Томас, кажется, не возражал (или лучше сказать, ему было по барабану), но меня самого начало доставать, что мама вечно лезет с вопросами и тем самым затягивает разговор. И еще у меня пересохло во рту. Когда Лиз принесла мне стаканчик с оставшейся кока-колой из «Бургер Кинга», я допил все залпом и обнял ее.
– Спасибо, – сказал я, отдавая обратно бумажный стаканчик. – Вы меня спасли.
– Всегда пожалуйста.
Лиз уже не выглядела скучающей. Теперь она выглядела задумчивой. Она не видела мистера Томаса и, наверное, до сих пор не могла поверить, что он и вправду тут есть, но она понимала, что происходит что-то очень и очень странное, потому что своими ушами слышала, как девятилетний мальчишка излагает закрученный сюжет большого романа с дюжиной главных действующих лиц и как минимум двумя дюжинами второстепенных. Добавьте сюда и постельную сцену втроем (под воздействием канареечной травы, любезно предоставленной коренными американцами из племени ноттоуэй) с участием Джорджа Треджила, Пьюрити Бетанкорт и Лоры Гудхью. Которая в итоге забеременела. Бедной Лоре всегда доставалось дерьмо на палочке.
В самом конце мистер Томас раскрыл свою главную тайну, и это было что-то с чем-то. Я не скажу вам, что именно. Читайте книгу и выясняйте все сами. Если, конечно, вы ее не читали.
– Сейчас будет последнее предложение, – сказал мистер Томас, по-прежнему свеженький как огурчик… хотя, наверное, «свеженький» – не совсем подходящее слово для мертвого человека. Однако его голос стал потихонечку угасать. Почти незаметно, но все же. – Потому что последнее предложение я всегда сочиняю первым. Это маяк, который указывает мне путь.
– Сейчас будет последнее предложение, – сказал я маме.
– Слава богу, – ответила она.
Мистер Томас поднял вверх указательный палец, как актер старых времен, готовящийся произнести свой основной монолог.
– «В тот день алое солнце клонилось к закату над опустевшим поселком, и слово, вырезанное на столбе частокола, то самое слово, над разгадкой которого будет биться еще не одно поколение, пылало, словно иллюминированное кровью: КРОАТОАН». Скажи ей, что «кроатоан» надо сделать заглавными буквами, Джимми.
Я пересказал его слова маме (хотя не совсем понимал, что такое «иллюминированное кровью»), а потом спросил у мистера Томаса, точно ли мы закончили. Как только он сказал «да», я услышал рев приближающихся полицейских сирен.
– О боже, – сказала Лиз, но без паники в голосе. Она как будто чего-то подобного и ждала. – Вот и они.
Лиз расстегнула молнию на куртке, чтобы был виден ее полицейский жетон, прикрепленный к поясу. Она поспешила во двор перед домом и вернулась в сопровождении двух полицейских. Они были в куртках с эмблемой полиции округа Уэстчестер.
– Шухер, легавые, – сказал мистер Томас, и я совершенно не понял, что это значит. Позже, когда я спросил у мамы, она объяснила, что это сленг из стародавних 1950-х годов.
– Это мисс Конклин, – сказала Лиз. – Моя подруга и литературный агент мистера Томаса. Она попросила меня приехать сюда вместе с ней, потому что боялась, что в дом может проникнуть кто-нибудь посторонний, чтобы украсть сувениры.
– Или рукописи, – добавила мама. Ее диктофон уже лежал в сумке, телефон – в заднем кармане джинсов. – Особенно рукопись последней книги из цикла романов, над которым работал мистер Томас. – Лиз красноречиво взглянула на маму, мол, лучше молчи, но мама продолжала говорить: – Он закончил книгу буквально на днях. Этот роман с нетерпением ждут миллионы читателей. Я должна быть уверена, что у них будет возможность его прочитать.
Полицейских совершенно не интересовали какие-то рукописи; они приехали осмотреть комнату, где умер мистер Томас. И заодно убедиться, что у посторонних, находившихся рядом с домом покойного, есть на то уважительные причины.
– Как я понимаю, он умер в своем кабинете, – сказала мама, указав пальцем на La Petite Maison.
– Да, – сказал один из полицейских. – Нам именно так и сказали. Мы все осмотрим. – Ему пришлось наклониться, упершись руками в колени, чтобы оказаться со мною лицом к лицу; я тогда был совсем коротышкой. – Как тебя звать, сынок?
– Джеймс Конклин. – Я выразительно покосился на мистера Томаса. – Джейми. Это моя мама. – Я взял маму за руку.
– Ты сегодня прогуливаешь уроки, Джейми?
Пока я раздумывал над ответом, в разговор вклинилась мама:
– Обычно я забираю его из школы, но сегодня боялась, что не успею приехать к концу уроков, и мы забрали его пораньше. Да, Лиз?
– Так точно, – подтвердила Лиз. – Коллеги, мы не заходили в его кабинет, поэтому не могу вам сказать, заперт он или нет.
– Домработница, которая нашла тело, оставила дверь открытой, – сказал полицейский, разговаривавший со мной. – Но она дала мне ключи. Мы там все осмотрим, а потом запрем дверь.
– Скажи им, что не было никакого криминала, – обратился ко мне мистер Томас. – Я умер сам, от сердечного приступа. Боль была адской.
Я уж точно не собирался ничего им говорить. Если тебе всего девять лет от роду, это не значит, что ты дурачок.
– У вас есть ключи от ворот? – спросила Лиз. Она уже полностью переключилась в профессиональный режим. – Когда мы приехали, они были открыты.
– Ключи есть, и мы закроем ворота, когда все закончим, – сказал второй полицейский. – Очень правильное решение – поставить машину на въезде, детектив.
Лиз развела руками, как бы говоря: такова наша работа.
– Мы, пожалуй, поедем, чтобы вам не мешать.
Полицейский, разговаривавший со мной, спросил:
– Как выглядит эта ценная рукопись? Нам надо знать, чтобы убедиться, что с ней ничего не случится.
Этот мяч мама отбила легко:
– На прошлой неделе мистер Томас прислал мне оригинал. На флешке. Других копий наверняка нет. В том, что касалось его работы, он был параноиком.
– Это точно, – согласился мистер Томас. Его шорты снова сползли.
– Хорошо, что вы присмотрели за домом, пока мы не приехали, – сказал второй полицейский. Они оба пожали нам руки: и маме, и Лиз, и мне тоже – и направились по дорожке к зеленому домику, где умер мистер Томас. Позже я узнал, что многие писатели умерли прямо за письменным столом. Видимо, это такая писательская традиция.
– Пойдем, Чемпион. – Лиз попыталась взять меня за руку, но я не дался.
– Отойдите к бассейну на минутку, – сказал я. – Вы обе.
– Зачем? – удивилась мама.
Я посмотрел на нее таким взглядом, каким, наверное, не смотрел никогда раньше: как будто она была совсем глупой. И конкретно тогда мне казалось, что она и вправду какая-то глупая. Они обе какие-то глупые. И вдобавок еще и чертовски невежливые.
– Затем, что ты получила, что хотела, и надо хотя бы сказать «спасибо».
– О боже. – Мама снова хлопнула себя по лбу. – О чем я вообще думала? Спасибо, Риджис. Большое спасибо.
Мама адресовала свое «спасибо» цветочной клумбе, и я взял ее за руку и развернул в другую сторону.
– Он здесь, мам.
Мама еще раз сказала «спасибо», на которое мистер Томас ничего не ответил. Похоже, ему было все равно. Мама отошла к пустому бассейну, рядом с которым ее ждала Лиз, закуривая очередную сигарету.
На самом деле мне было не обязательно благодарить мистера Томаса. К тому времени я уже знал, что мертвых нисколечко не волнуют такие вещи, но я все равно сказал «спасибо». Просто из вежливости. К тому же мне хотелось его попросить кое-что для меня сделать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66079668&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Не за что (исп.). – Здесь и далее примеч. пер.
2
Шедевр, выдающееся произведение, труд всей жизни (лат.).
3
Домик в лесу (фр.).
