Пригоршня праха
Ивлин Во
Азбука-классика
Артур Ивлин Сент-Джон Во (1903–1966) – выдающийся британский писатель, романист, журналист, эссеист, биограф, критик, один из тончайших стилистов в английской прозе XX века, признанный мастер черного юмора и остроумной, ядовитой сатиры (нередко пронизанных, впрочем, скрытым лиризмом и исповедальностью, за которыми угадываются ностальгическое чувство и автобиографичность сюжета), создатель гротескно-смешных фантазий, где причудливо преломляются жизненный уклад, психологические типы, сословные предрассудки, социальные язвы и идеологические парадоксы медленно, но верно уходящей в прошлое Британской империи.
В книге представлен один из самых известных романов Ивлина Во «Пригоршня праха» (1934). Любовная интрижка со светским бездельником Джоном Бивером, затеянная от скуки леди Брендой Ласт, вскоре превращается в безрассудную страсть, которая приводит к драматичным последствиям: ее муж Тони, наивный идеалист и романтик, спрятавшийся от городской суеты в идиллическом поместье Хеттон и воображавший себя средневековым лендлордом, столкнувшись с изменой, внезапно обнаруживает, что его гармоничный и рационально устроенный мир обратился в «пригоршню праха». Потеряв любовь и душевное равновесие, с трудом пережив случайную гибель сына и устав от зашедшего в тупик бракоразводного процесса, он отправляется с научной экспедицией в Бразилию на поиски некоего затерянного града – где оказывается в еще более плачевном, хотя и трагикомическом положении…
Ивлин Во
Пригоршня праха
…И я покажу тебе нечто отличное
От тени твоей, что утром идет за тобою,
И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку:
Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.
Т. С. Элиот. Бесплодная земля
Перевод А. Сергеева
Evelyn Waugh
A HANDFUL OF DUST
Copyright © 1934, Evelyn Waugh
All rights reserved
© Л. Г. Беспалова, перевод, 1971
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021
Издательство АЗБУКА
1. Du c?tе de chez Beaver[1 - «По направлению к Биверу» (фр.) – перифраз названия романа М. Пруста «По направлению к Свану». (Здесь и далее примеч. перев.)]
– А жертвы были?
– Слава богу, нет, – сказала миссис Бивер, – вот только две горничные сдуру выбросились через стеклянную крышу во внутренний двор. Им ничего не угрожало. До спален пожар так и не добрался, вот жалость-то. Но без ремонта им не обойтись: все в копоти и насквозь промокло – у них, к счастью, оказался старомодный огнетушитель, а он портит буквально все. Так что грех жаловаться. Главные комнаты выгорели дотла, и все было застраховано. Сильвия Ньюпорт их знает. Надо добраться до них с утра пораньше, не то их перехватит эта стервоза миссис Шаттер.
Миссис Бивер, грея спину у камина, поглощала ежеутреннюю порцию простокваши. Она держала картонный стаканчик под самым подбородком и хлебала простоквашу ложкой.
– Господи, ну и гадость. Почему бы тебе, Джон, не приохотиться к ней? У тебя последнее время такой усталый вид. Я бы просто не продержалась без простокваши.
– Но, мамчик, я ведь не так занят, как ты.
– Что правда, то правда, сын мой.
Джон Бивер жил с матерью в доме на Суссекс-гарденз, куда они переехали после смерти отца. Обстановка дома не имела ничего общего с сурово элегантными интерьерами, которые миссис Бивер сооружала для своих клиентов. Сюда составили мебель из двух бо?льших по размеру домов, которую не удалось сбыть; мебель эта не претендовала на принадлежность ни к одному определенному стилю и менее всего – к нынешнему. Предметы получше, а также те, что были дороги миссис Бивер как память, стояли в Г-образной гостиной наверху.
Биверу была отведена темноватая тесная гостиная (на первом этаже, за столовой) и отдельный телефон. Пожилая горничная приглядывала за его гардеробом. Она же вытирала пыль, начищала, аккуратно и симметрично расставляла на письменном столе и комоде коллекцию мрачных и громоздких предметов, помещавшихся прежде в туалетной комнате его отца: не знающие сносу подарки к свадьбе и совершеннолетию, одетые в слоновую кость и бронзу, обтянутые свиной кожей, украшенные гербами и оправленные в золото доспехи дорогостоящей мужественности эдвардианских времен – фляги для бегов и фляги для охоты, портсигары, банки для табака, высокие сапоги, замысловатые пенковые трубки, крючки для пуговиц и щетки для шляп.
В доме было четверо слуг, все женщины, и все, за исключением одной, пожилые.
Бивер, когда его спрашивали, почему он живет с матерью, а не поселится отдельно, иногда отвечал, что матери так лучше (несмотря на занятость, ей было бы тоскливо одной), а иногда, что экономит на этом по меньшей мере фунтов пять в неделю.
Так как его недельный доход равнялся шести фунтам, экономия, что и говорить, существенная.
Ему шел двадцать шестой год. По окончании Оксфорда он, пока не начался кризис, работал в рекламном агентстве. С тех пор никому так и не удалось подыскать ему место. Итак, он вставал поздно и чуть не весь день просиживал у телефона в ожидании звонка.
Если дела позволяли, миссис Бивер попозже отлучалась на час из лавки. Она пунктуальнейшим образом являлась туда к девяти и уже к половине двенадцатого нуждалась в отдыхе. Так что, если не ожидался важный покупатель, она садилась в свой двухместный автомобиль и ехала в Суссекс-гарденз. Бивер обычно успевал одеться, и ей со временем стал просто необходим их утренний обмен сплетнями.
* * *
– Как провел вечер?
– В восемь позвонила Одри, пригласила на обед. Десять человек в «Эмбасси», тощища. Потом отправились всей компанией к даме по фамилии де Тромме.
– Знаю ее. Американка. С прошлого апреля никак не заплатит за набивные чехлы на стулья. У меня тоже выдался неудачный вечер: ни одной хорошей карты, – и в результате проиграла четыре фунта десять.
– Бедный мамчик.
– Я обедаю у Виолы Казм. А ты? Я не заказала дома обеда, ты уж извини.
– Пока нигде. Правда, всегда можно пойти к Брэтту.
– Это слишком дорого. Я думаю, если попросить Чэмберс, она тебе что-нибудь принесет. Я была уверена, что ты обедаешь в гостях.
– Что ж, может, так оно и выйдет. Еще нет и двенадцати.
(Бивер чаще всего получал приглашения в последнюю минуту, а то и позже, когда приступал в одиночестве к трапезе с подноса… «Джон, лапочка, тут вышла неувязка – Соня явилась без Реджи. Будь добр, выручи, пожалуйста. Только поторопись, мы уже садимся за стол». Тогда он опрометью кидался за такси и появлялся, рассыпаясь в извинениях, после первой перемены блюд… Одна из его немногих за последнее время ссор с матерью произошла, когда, получив такое приглашение, он удалился со званого обеда, бросив ее с гостями.)
– Куда поедешь на воскресенье?
– В Хеттон.
– А кто там живет? Я что-то не помню.
– Тони Ласт.
– Ах да, как же, как же. Она красотка, он зануда. Я и не знала, что ты с ними знаком.
– Ну, какое там знакомство. Тони пригласил меня вчера вечером у Брэтта. Он мог и забыть.
– А ты пошли телеграмму – напомни. Это лучше, чем звонить. Так труднее отвертеться. Пошли телеграмму завтра, прямо перед отъездом. Они мне задолжали за стол.
– Что тебе о них известно?
– С ней я часто встречалась, пока она не вышла замуж. Она в девичестве – Бренда Рекс, дочь лорда Сент-Клауда, белокурая, этакая ундина на вид. По ней тогда многие с ума сходили. Одно время считалось, что она выйдет за Джока Грант-Мензиса. Тони Ласт ее не стоит, он сухарь. Ей пора бы и заскучать, так я полагаю. Они женаты лет пять-шесть. Состояние у них немалое, но все уходит на дом. Я его никогда не видела, но у меня такое впечатление, что он большой и неслыханно уродливый. У них по крайней мере один ребенок, а может, и больше.
– Мамчик, ты чудо. Ты все про всех знаешь.
– Это большое подспорье. Просто надо слушать, что говорят вокруг, только и всего.
Миссис Бивер выкурила сигарету и отбыла в лавку. Какая-то американка купила два стеганых лоскутных одеяла, по тридцать гиней каждое. Леди Метроленд справилась относительно потолка в ванной, незнакомый молодой человек заплатил наличными за подушку; в перерыве между этими делами миссис Бивер успела спуститься в подвал, где две павшие духом девицы упаковывали абажуры. В подвале стоял холод, стены его отсырели, несмотря на то что он обогревался печуркой. Девицы управляются хоть куда, с удовлетворением отметила миссис Бивер, особенно та, что покоренастей, она ворочает ящики – мужчине впору.
– Так держать, Джойс, – сказала она, – у тебя неплохо получается. Я тебя скоро переведу на работу поинтереснее.
– Спасибо, миссис Бивер.
Будут торчать в упаковочной, покуда не взбунтуются, решила миссис Бивер. С такой внешностью делать наверху нечего. Обе девицы выложили немалые деньги за право обучаться у миссис Бивер.
* * *
А Бивер все торчал у телефона. Раздался звонок.
– Мистер Бивер? – услышал он. – Подождите, пожалуйста, у телефона, сэр. С вами хочет говорить леди Типпинг.
Наступившую паузу Бивер провел в приятном ожидании. Леди Типпинг давала сегодня обед, это он знал; вчера вечером они долго разговаривали, он был в ударе. Значит, в последнюю минуту кто-то подвел…
– Мистер Бивер, мне так неприятно вас беспокоить. Вы не могли бы сказать, как зовут молодого человека, вы его представили мне вчера вечером у мадам де Тромме? Того, с рыжеватыми усиками. Он, кажется, член парламента.
– Вы, очевидно, имеете в виду Джока Грант-Мензиса.
– Да-да, вы угадали. Вы, случайно, не знаете, где его можно найти?
– Его адрес есть в справочнике. Но вряд ли он сейчас дома. Его можно застать у Брэтта около часа. Он почти всегда там.
– Джок Грант-Мензис, Брэтт-клуб. Большое вам спасибо. Вы очень любезны. Надеюсь, вы как-нибудь заглянете ко мне. Всего, всего вам хорошего.
Телефон замолчал.
В час Бивер отчаялся. Надел пальто, перчатки, котелок, взял аккуратно свернутый зонтик и отбыл в клуб, подъехав за пенни на автобусе до угла Бонд-стрит.
* * *
Впечатление старины, которое Брэтт-клуб производил благодаря изысканному георгианскому фасаду и прекрасной панельной обшивке комнат, было чистейшей воды подделкой, ибо клуб этот – вполне недавнего происхождения – возник вследствие эпидемии общительности, разразившейся сразу после войны. Предполагалось, что это будет клуб для молодых людей, где они могли бы греться, раскорячившись, у камина и колобродить в ломберной, не рискуя навлечь недовольство старших членов. Теперь основатели сами подошли к среднему возрасту, со времени демобилизации лица их побагровели, они обрюзгли, полысели, но жизнерадостности не утеряли и теперь приводили в трепет своих преемников, порицая их за отсутствие насущных для мужчины и джентльмена качеств.
Бар загораживали шесть широких спин. Бивер расположился в соседней комнате на кресле и стал перелистывать «Нью-Йоркер» в ожидании – не подвернется ли кто из знакомых.
Наверх поднялся Джок Грант-Мензис. Мужчины у стойки приветствовали его: «Джок, старик, что будешь пить?» – или попросту: «Так как, старик?» По молодости лет он не мог участвовать в войне, но мужчины у стойки его признавали; они относились к нему куда лучше, чем к Биверу, которого, по их мнению, и вовсе не следовало принимать в клуб. Однако Джок остановился поболтать с Бивером.
– Привет, старик, – сказал он. – Что пьешь?
– Пока ничего. – Бивер посмотрел на часы. – Но, пожалуй, пора пропустить рюмочку. Бренди с лимонадом.
Джок подозвал бармена и сказал:
– Что за старушенцию ты подсунул мне вчера вечером?
– Ее зовут миссис Типпинг.
– Так я и думал. Все понятно. Мне внизу передали, что дама с такой фамилией приглашает меня на обед.
