Марьян Камали "Маленький книжный магазинчик в Тегеране"

grade 4,3 - Рейтинг книги по мнению 310+ читателей Рунета

Книга, которая заставляет задуматься и одновременно согревает душу. Иран, 50-е годы. Роя проводит все свободное время в небольшом магазине, где торгуют книгами и канцелярскими принадлежностями. Этот магазин – островок стабильности посреди охваченного политическими протестами Тегеране. Роя встречает там свою первую любовь, Бахмана, юношу-ровесника, который увлекается поэзией и мечтает вместе с Роей о счастливом будущем для своей страны. Но, к сожалению, в Иране, все еще живущем в соответствии со строгими религиозными и патриархальными устоями, любовь далеко не всегда достойный повод, чтобы быть вместе. У Али Фахри, хозяина магазина, в котором проводит все свободное время Роя, на этот счет есть очень личная, грустная история. Поэтому он, заметив любовь между молодыми людьми, решает помочь расцвести их чувствам. Нью-Йорк, наши дни. Пожилая иранка Роя Кайям, в замужестве Арчер, навещает в пансионате для престарелых к северу от Нью-Йорка своего давнего возлюбленного… «Трогательная история об утраченной любви». – The Wall Street Journal «История о крушении привычной жизни и о любви на всю жизнь». – Publishers Weekly «Я в восторге от этой книги! В духе "Дневника памяти", только лучше (прости, Райан Гослинг)». – Cosmopolitan.com «Марьян Камали создала пронзительную историю о политической бури в Иране и несчастной любви, что разворачивается на ее фоне». – Shelf Awareness «Красочное изображение Ирана 50-х годов… Драматичная история Рои и Бахмана – как зеркало, в которой отражается непростая историях их страны». – Booklist «Первая любовь на фоне весеннего Тегерана, пронизанная ароматами книг и вкуснейшей персидской кухни». – Library Journal

date_range Год издания :

foundation Издательство :Эксмо

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-04-157648-6

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 14.06.2023

ЛЭТУАЛЬ


– Мне так захотелось.

Она догадалась, что это книга. Аккуратно развернула бумагу, словно хотела навсегда сохранить и ее, и с удивлением увидела блокнот.

– Чтобы ты писала туда собственные стихи, – сказал Бахман с кротким видом.

Она раскрыла блокнот. На первой странице он написал: «Ройя-джан, любовь моя. Будь всегда счастливой и пусть все твои дни будут наполнены прекрасными словами». Ниже он написал строки из Руми:

Я стал искать тебя, когда впервые услышал о любви,
но я не подозревал, что был и глуп, и слеп.
Любовь свою не встретишь где-нибудь,
Она в тебе все время.

– Надеюсь, тебе понравилось? – нерешительно спросил он.

Ей хотелось поцеловать его, взять в ладони его лицо и поцеловать, чтобы он увидел, как ей все нравится, но в другой половине магазина господин Фахри беседовал с покупателями.

– Все замечательно. Спасибо, – поблагодарила она.

– У тебя есть сейчас время? Ты пойдешь со мной? – спросил Бахман.

– В последний раз это плохо закончилось, – ответила она.

Бахман покраснел.

– Мне ужасно жалко, что тебе пришлось увидеть такое. Но сегодня нет ни одной демонстрации. Люди все еще отмечают Новруз. Я обещаю, что мы пойдем в безопасное место. И приятное.

Они вдвоем вышли на улицу. На этот раз Бахман шел рядом с ней, соразмеряя свои шаги с ее поступью. Среди свежей весенней зелени было проще забыть о политических бурях. Если в Иране и был праздник, приносивший всем счастье, то это Новруз. Все люди на улицах повеселели и посвежели, отдохнув от работы и занятий.

Ройя и Бахман пересекли площадь Фирдоуси. В ее центре у фонтана стояла немолодая женщина, одетая во все красное – в красное платье и даже красные туфли. Она оглядывалась по сторонам, словно ждала кого-то или чего-то. Ее лицо было удрученным, но полным надежды.

– Говорят, что она должна была давным-давно встретиться здесь со своим возлюбленным, – сказал Бахман, взяв Ройю за руку.

– Я видела ее здесь и раньше.

– Да. Но он так и не пришел. Много лет назад. Парень из моего класса даже написал стихотворение об этой бедной женщине.

– Как печально, – сказала Ройя.

– Иногда я просто не могу смотреть на нее, – сказал Бахман, когда они торопливо прошли мимо.

Через несколько кварталов Бахман остановился перед какой-то витриной. Белыми, словно нарисованными пеной, буквами на стекле было написано: «Кафе «Ганади». Ройя много раз проходила мимо этого кафе, но ни разу не заходила сюда. Оно казалось ей предназначенным для более взрослых и рафинированных людей – для тех, кто пил кофе, а не чай, для девушек, у которых уже были женихи, для шикарных пар, одевавшихся как американские кинозвезды.

Бахман повел ее внутрь кафе.

Ряды пирожных в стеклянных витринах, круглые столики, розовые подушки на стульях, стены цвета легкого румянца, цветы в узких вазах, крем, сочащийся из эклеров и маленьких пирожных, – у Ройи даже закружилась голова от увиденного.

В кафе пахло сладостями, кофе и корицей. Бахман повел Ройю за руку в глубину зала, словно они были семейной парой; он прижимался к ней, когда они протискивались мимо столиков. Ройя снова ощутила запах мускуса и чего-то еще, что не могла точно определить, но почувствовала еще в тот седьмой вторник в магазине, когда он впервые взял ее за руку. Ей приходило в голову только сравнение с ветром – с прохладным, свежим, приятным порывом ветра. Теперь она держала его за локоть, и его сильные мускулы напряглись под ее пальцами. Может, из-за запахов кофе и корицы в воздухе или оттого, что она оказалась в таком шикарном кафе с красавцем Бахманом, когда он выдвинул для нее стул и она села, ей показалось, что розовый сладкий зал закружился вокруг нее.

– Что ты хочешь?

– Чай, пожалуйста.

– Ты когда-нибудь пробовала шир-гахвех?

– Что, прости? – Она почти не слышала его. Пары вокруг них громко болтали. Стильные молодые женщины, сидевшие на стульях с розовыми подушками, выглядели как иностранные актрисы, каких она видела только на обложках журналов; их волосы были уложены безупречными волнами (какие так старалась сделать Зари, накручивая каждый вечер волосы на обрывки газетной бумаги). Эти женщины непринужденно болтали с сидевшими напротив них молодыми людьми. Невероятный мир этих изысканных пар заворожил ее не меньше, чем пирожные в стеклянной витрине. Помолвлены ли эти люди? Что сказали бы Маман и Баба, если бы увидели, что она сидит на стуле с розовой подушечкой и беседует с парнем?

– Сейчас я вернусь. – Бахман исчез в передней части кондитерской.

Он отсутствовал довольно долго и вернулся с подносом, на котором дымился в чашках кофе со сливками и стояла тарелочка с двумя пирожными. Он протянул Ройе одну чашечку, поставил поднос на стол, сел и смотрел, как она сделала глоток. Кофе обжег ей губы, он был горячим, крепким и ароматным.

– Ухо тебе, язык мне.

Ройя едва не выплюнула кофе.

– Извини, что? – пробормотала она.

– Пирожные. Слоновье ухо тебе. А мне пирожное-язык.

Он замолчал и усмехнулся. Ройя посмотрела на тарелку. И действительно, одно пирожное было в форме слоновьего уха, а другое – продолговатое, как язык.

– Тебе понравился шир-гахвех?

– Он… необычный.

Кофе был насыщенным; Ройя никогда еще не пробовала ничего подобного.

– Лучший итальянский эспрессо, какой можно найти в Иране! – Бахман постучал ладонью по столу. – Именно тут. – Он взял Ройю за руку. – Может, это кафе станет нашим вторым любимым местом встреч. Правда?

Ройя хихикнула и кивнула.

– Ну, вообще-то мне нравятся точилки для карандашей и книги с поэзией Руми. И демонстрации. Но знаешь…

Она снова улыбнулась. Ей казалось, что у нее началась новая жизнь. Когда они сегодня вышли из «Канцтоваров» в яркий мир, ей показалось, что сама судьба распорядилась так, чтобы они всюду вместе ходили, чтобы их видели вместе, чтобы они вместе сидели в кафе, пили и ели. Будут ли у них в будущем сладкие пирожки, ширини и эклеры? Смогут ли они вот так же лакомиться ими? Сидеть на красивых стульях и пить эспрессо по-итальянски? У Ройи кружилась голова от всей этой роскоши, но неожиданно и непонятно почему она вновь почувствовала уверенность в том, что ее судьба – быть рядом с Бахманом. В новом году и далее.

* * *

– Нелепо говорить, что ты выйдешь за него замуж, – фыркнула Зари, когда они на той же неделе шли домой из школы. – Сколько раз ты его видела? Шесть?

– Мы встречаемся уже несколько месяцев. И вообще, время тут ни при чем. Не имеет значения.

– Ой, сестрица! – Зари остановилась и с жалостью посмотрела на Ройю. – Время – единственная вещь, которая имеет значение. Нельзя тебе рассчитывать на этого парня.

– Почему нельзя?

– Потому что… – Зари помолчала. – Просто ему нельзя доверять. Эти политики не такие, как тебе кажется.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все. Поверь мне.

До дома они шли в напряженном молчании. Ройя убеждала себя, что сестра просто ревнует и что это не пророчество. Зари, как всегда, преувеличивает. Просто ей не нравятся такие парни. Вот и все. Ройя гнала от себя сомнения и тревогу, зашевелившиеся в ее душе после этих слов. Она заставила себя думать о блокноте, подарке Бахмана, о строках, которые он написал в нем. Любовь свою не встретишь где-нибудь, Она в тебе все время.

Нет, конечно, Зари ошибалась.

6. 1953. Расколотое небо

Из-за того, что приближалось лето и кусты и деревья уже покрылись пышной листвой, потому что садилось солнце, а им было по семнадцать и воздух был полон ароматов жасмина, их прогулка по бульвару уже сама по себе могла запечатлеться в сердце Ройи на всю жизнь.

Перед этим они ходили в кинотеатр «Метрополь» на улице Лалезар. Вошли в роскошное фойе с круглым красным диваном, над которым сверкала хрустальными слезами люстра, а на стенах висели портреты Кларка Гейбла и Софи Лорен. Мужчины курили там сигареты, женщины в изысканных шляпках держали в пальцах крошечные чашечки кофе. Ройю увиденное потрясло настолько, что она и сама почувствовала себя чуть ли не кинозвездой. Потом они с Бахманом поднялись на балкон, сели в коричневые бархатные кресла и смотрели итальянский фильм «Похитители велосипедов» режиссера Витторио де Сика.

– Мне нравится этот фильм, – прошептал Бахман, когда в зале погас свет. – Мне интересно узнать твое мнение.

Ройя, взволнованная близостью его губ к ее уху, не могла говорить. Она лишь молча кивнула. Этот парень принес в ее спокойную и размеренную жизнь столько нового и волнующего.

Выйдя из кинотеатра, они очутились в прекрасных до боли летних сумерках. Сгущались тени, белели цветы жасмина, по лавандовому небу плыли лиловые и багровые облака.

– В фильме так много общего с тем, что сейчас происходит в Иране, – сказала Ройя, когда они шли по бульвару. – Бедняки стремятся к лучшей жизни. Но у них ничего не получается. Наши лидеры должны помочь им. Ведь герой фильма мечтал всего лишь о велосипеде, чтобы ездить на нем на работу. Вот и все.

– Я с тобой согласен. Наши бедняки тоже находятся в ловушке своего сословия и своей судьбы, – со страстью заявил Бахман и взял Ройю за руку. – Но мы можем все изменить. Благодаря демократии. Мы на верном пути.

– Зари считает, что мы вряд ли получим когда-нибудь полный контроль над нашими природными ресурсами. Этого англичане не допустят, – сказала Ройя.

– Для тех, кто не любит политику, аргументы твоей сестры могут показаться убедительными, – возразил Бахман.

Ройя рассмеялась.

– Но сейчас моя задача – убедить ее, что я не самый ужасный человек в Тегеране! – сказал Бахман.

– Не обращай внимания на Зари, – отмахнулась Ройя. – Она любит все драматизировать, вот и все.

В конце учебного года Ройя стала приглашать Бахмана на регулярные домашние вечера, которые они устраивали с сестрой. Ничего особенного: просто нарезанные фрукты, смех, шутки, разговоры. И Бахман был там не единственным парнем, в гости приходили друзья и кузены, входившие в «экипаж», как Зари называла их кружок. Бахмана представили родителям, и Ройе было приятно, что он может бывать в ее доме, болтать с ее друзьями, стать в их группе своим…

Внезапно Бахман остановился и замолчал.

– Что такое?

– Я просто хотел спросить… – Казалось, он нервничал. – Подожди немножко. Я просто хотел спросить, Ройя… – Его голос дрогнул, когда он произнес ее имя, дрогнул, как у тринадцатилетнего мальчишки. Бахман мягко повел ее с середины дорожки к огромному жасмину, цветущие ветки которого образовали что-то наподобие пещеры. Молодых людей окутал умопомрачительный аромат прекрасных цветов.

Бахман смотрел на Ройю, и она с удивлением обнаружила, что он выглядел совершенно беззащитным.

Она не дала ему сказать ни слова. Зачем? К чему эти игры? В облаке жасмина она поцеловала его. Ей казалось, что она приземлилась там, где все равно должна была находиться, в другом мире, нежном и невероятно соблазнительном – в абсолютно их с Бахманом измерении, хотя и таком, в котором она никогда не осмеливалась бывать прежде.

Вкус его губ, сильные руки на ее талии, прижавшееся к ней тело Бахмана… Она продолжала целовать его, а когда наконец перевела дыхание, он раскраснелся и выглядел совершенно ошеломленным. Ей даже показалось, что он вот-вот упадет.

– Я догадываюсь, что это твое «да», – сказал он.

– Да. Согласие.

Удивительно новое ощущение власти над любимым придавало ей уверенности. До этой минуты она даже не догадывалась, что такое возможно.

– Конечно, я пойду к твоим родителям.

Она предположила, что его целовали и раньше. Хотя, может, и не целовали. Она-то точно никого еще не целовала и удивилась тому, насколько естественно сделала это, словно она так поступала всегда.

– Если твои родители согласятся, мы можем пожениться в конце лета. Я хочу быть ближе к тебе. Я ничего так не хочу, как быть с тобой. Чтобы наши миры слились в один.

Должно быть, это была судьба, написанная у них на лбу невидимыми буквами. Она сказала «да» чему? Поцелую? Замужеству? Ее сердце забилось учащенно, и тогда он наклонился и поцеловал ее. Что могло быть крепче и удивительнее первого поцелуя, такого нежного, сравнимого с изысканными гроздьями жасмина, с крошечными, полупрозрачными лепестками. Ройя таяла в объятьях Бахмана, сливалась с ним. Непозволительная вещь до замужества, конечно, но так уж вышло. Боже, хорошие девочки так не поступают. Но Ройю это не волновало. Она могла целоваться с Бахманом бесконечно. Если они будут делать это до конца жизни, ей все равно будет мало.

* * *

– Тебе нравится его ГОЛОС? Ты сказала, что выйдешь замуж за этого парня, потому что у него дрогнул голос?

– Мне нравится в нем все, – сказала Ройя. – Мы любим друг друга.

В тот вечер, погасив свет, Зари и Ройя лежали в своей комнате и шептались. Ройя прокручивала в голове каждое мгновение того вечера: как дрогнул голос Бахмана, когда он спросил ее, потом тот поцелуй под жасмином… Кое-что она рассказала Зари, но теперь жалела об этом.

– Значит, его голос дрогнул, и это было так мило, что ты согласилась выйти замуж за человека, которого могут посадить в тюрьму в любой день за политическую активность? Ты ведь даже почти не видела его родителей.

– Перестань паниковать, Зари. Он страстно переживает за будущее страны и помогает в очень достойном деле. Меня это восхищает.

– А как же его мать? Ты сказала, что она грубо разговаривала с тобой во время вашей первой встречи.

– Вообще-то не грубо. Просто она плохо себя чувствовала. Бахман предупредил меня. Но ей станет лучше.

– Нет, мне просто не верится, что ты дала согласие!

– Слушай, Зари, мне трудно объяснить тебе, что такое любовь. Когда ты знаешь, что поступаешь правильно. Просто знаешь. Что этого не избежать. Это как… как будто тебе на голову упало дерево.

– Замечательное сравнение.

– Я имела в виду, что от этого не спастись. Что просто такова жизнь. Бахман – моя судьба. Вместе мы будем… – Невозможно было выразить словами ту нежную паутину, в которой качались в тот вечер Ройя и Бахман, и не только в тот вечер, а всегда, когда были вместе. Любые попытки объяснить это сестре были обречены и, казалось, переводили в прозу волшебную поэзию чувств.

– Спокойной ночи, сестра. – Зари вздохнула.

Ройя прижалась к ней, радуясь, что их разговор закончен.

– Я буду молиться за тебя! – добавила Зари и сжала ей руку.

* * *

Когда Бахман пришел к родителям Ройи просить ее руки, все нервничали, хотя он уже несколько раз бывал в доме в конце весны и начале лета. Но тогда там были и другие их друзья. На этот раз он явился один. Традиция требовала, чтобы парень привел своих родителей, но Бахман сказал, что его мать больна, а отец не мог оставить ее одну.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом