Ведьмы живут на крыше
Наталья Витальевна Мазуркевич
Что такое любовь? Для кого-то это настоящее испытание, требующее недюжинной силы воли, а для меня – сделка.
Сделка между моей жабой, логикой и здравым смыслом, отступившими перед обаянием Мартина Клейна, человека прекрасного во всех отношениях, кроме личных, и кровожадностью его юриста, готового пустить меня по миру в случае нарушения нашего контракта. Увы, брачного, с рабочим я бы так не встряла.
Наталья Мазуркевич
Ведьмы живут на крыше
Пролог
– И знать ничего не хочу! – Господин мэр, хотя обратись к нему так кто-то, мог бы нарваться на волну негодования со стороны лорда Эдингтона, гневно сверкнул глазами, бросил в гостя кипой документов и, видимо, забыв, что трость необходима ему для ходьбы, а не для гостей, замахнулся ею. – И думать забудьте об этом! Чтобы какой-то прощелыга попирал вековые традиции!.. Вон из моего города! Еще раз вас здесь увижу…
Договорить Густав Эдингтон не успел. Легко отворилась смазанная неделю назад дверь, и на пороге, прижимая к себе вышитый стразами ридикюль, остановилась высокая дородная женщина в платье из ярко-алого шелка с вышивкой золотом. Ее шляпку, как величайшую ценность, а может и напротив, держал на вытянутых руках секретарь. Перчатки леди снимать не стала, видимо, решив не уделять своему визиту много времени.
Цокот каблучков заставил гостя отступить, пропуская леди к замершему в моменте гнева мэру, чье лицо начало стремительно добреть, чем ближе к нему подбиралась сторонница выходивших из моды турнюров.
– Дорогой. – Голос посетительницы был столь сладок, что Мартин ощутил, как тонет в его меду. – Целитель запретил тебе волноваться. – Леди легко вклинилась между столом мужа и окном и привычным движением надавила на плечи благоверному, заставляя того рухнуть в кресло. Перехватила трость и, убедившись, что та цела, попеняла гостю: – А вы, молодой человек, могли бы и уважить седины и вести себя прилично.
– Приношу свои искренние извинения, леди… – Мартин замер в поклоне, снизу вверх глядя на даму. Крупные черты лица, фамильный загнутый, как у ястреба, нос и такие же цепкие, оценивающие глаза. До замужества леди определенно носила одну из трех самых уважаемых фамилий, обладатели двух из которых приходились родственниками королю, а одна и вовсе принадлежала монарху лично. – Я сожалею, что моя скромная персона принесла столько волнений вашему супругу, и если бы я мог загладить свою вину…
Леди, словно ожидавшая этого предложения, расплылась в улыбке, обнажая маленькие, как у хорька, зубки.
– Разумеется, господин…
– Клейн, – подсказал Мартин, лобызая протянутую ему руку в перчатке. Новенькой, по запаху – только-только из мастерской.
– Что ж, – леди нахмурила выщипанные в тонкие дужки брови, – вы сможете заслужить мое прощение, если явитесь к нам на прием. Где вы остановились? Я пришлю приглашение.
– В «Лунном свете», – охотно поделился Мартин, просчитывавший открывавшиеся перед ним перспективы.
– Вы женаты?
– Увы, нет. – Мужчина притворно опечалился.
– Это ненадолго, – пообещала ему леди, расплываясь на сей раз не в вежливой, а в какой-то предвкушающей улыбке. – Наш город обязательно подарит вам настоящее сокровище. Я вам обещаю.
– Я верю вам леди. – Мартину пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы остаться безмятежным. Слишком уж красноречивым и даже сочувственным стало лицо мэра, готового ранее сломать свою трость о его хребет.
– Вот и прекрасно. Приглашение доставят к обеду. – В обещании леди отчего-то слышалась неприкрытая угроза. – Можете идти.
И Мартину ничего не оставалось, кроме как с поклоном удалиться. Спиной вперед, чтобы не терять супругу мэра из виду, как ранее поступил более осведомленный секретарь.
– Бегите, – шепотом посоветовал секретарь, когда Мартин прикрыл дверь в кабинет и в задумчивости замер в приемной. – Леди Кондида еще никого не упускала.
– Охотно верю, – протянул мужчина, нахмурился, что-то подсчитывая, и обратился к тщедушному юнцу: – А мне показалось, или леди принадлежит к одной из трех династий?
– Не показалось, – устало протянул секретарь, не повышая голоса, и так же тихо, без скрипа и звона, откупорил бутылочку из темного стекла, после чего залпом отпил. – Леди Кондида Эдингтон, в девичестве Гарнгстон. Хозяйка всего и вся в этом городе. Но вы не надейтесь на многое, – усмехнулся секретарь. – Чтобы леди заступилась за вас перед супругом, вы должны пожертвовать всем.
– А подробнее? – заинтересовался Мартин. Секретарь поднялся и сочувственно похлопал посетителя по плечу, отчего Клейн в полной мере ощутил запах спирта, исходивший от решившего успокоиться служащего. Тот икнул и выдал:
– Женитесь. И чем быстрее – тем лучше. Иначе жену вам найдут, – горько закончил секретарь. Вспомнил о чем-то, побледнел и перестал икать.
Глава 1. Чердак и новые знакомства
– Свободен только чердак на улице Текстильщиков. Но вряд ли он вам…
– Беру! – воскликнула я прежде, чем госпожа Теравер успела договорить. Женщина на мгновение замерла, обдумывая мою поспешную реакцию, а после загадочно улыбнулась и радостно закивала.
– Отлично, в таком случае, оформляем. Чердак, расположенный на улице Текстильщиков в шестом доме, переходит в безраздельное пользование госпожи Ларин Загресси сроком на шесть месяцев. Оплата за весь период проживания вносится авансом. Все верно?
Я молча кивнула и выложила на стол требуемую сумму – сто двадцать золотых. Совсем небольшую, учитывая стоимость аренды всей другой свободной для съема недвижимости. Про цены в гостиницах я и вовсе предпочитала не вспоминать.
– Распишитесь здесь и здесь. – Мне шустро подсунули бланк договора. Увы, я подобной быстротой не отличалась и начала его читать. Только убедившись, что все верно, поставила на обоих экземплярах подпись и окончательно рассталась с деньгами. – Вот и чудесно. Можете заселяться прямо сейчас. С этого момента и до самого сбора урожая эта квартира ваша.
– Моя… – глухо повторила я, оглядывая чердак.
На самом деле он был не так уж плох. Отмыть слегка, подкрасить кое-где, вытряхнуть вытряхиваемое и можно жить. Ни клопов, ни мышей, ни даже призрака здесь не было, а потому я все же рискнула поинтересоваться:
– А почему вы думали, что я откажусь от этой квартиры? И неужели ее никто не снял за те четыре месяца, что она выставлена на продажу?
– Понимаете. – Госпожа Теравер слегка смутилась. – Чердак – это почти крыша.
– И? – Я недоуменно вздернула брови. Чердак – и чердак. Крыша – и крыша. В столице селились хоть бы где, лишь бы не за городской стеной.
– Так ведь ведьмы живут на крыше! – многозначительно выпалила собеседница. И тут же добавила: – Но вы не думайте, я совсем не осуждаю вашу работу. Напротив, новая ведьма в городе – это прекрасно! Вот увидите: вам у нас понравится!
И госпожа Теравер поспешила скрыться за дверью.
Мне оставалось только пожать плечами, удивляясь народной выдумке. Ведьма – на крыше? А почему тогда не в избушке на кладбище? Хотя оно, конечно, летать с крыши сподручнее, но так на полеты отдельную лицензию получать нужно, согласовывать время вылета, ждать, когда тебе воздушный коридор выделят, чтобы не врезаться случайно в чьего-нибудь вестника… Уж проще из дома выйти и на своих двоих дойти, или экипаж вызвать. В столице, насколько мне было известно, все только так и делали.
Ибо с тех пор, как на престол взошел Георг Тринадцатый, ведьмам стало жить совсем худо. Первым своим указом его величество освободил от налогов сроком до трех лет всех зарегистрированных ремесленников, упростил систему получения королевских кредитов для предпринимателей и в целом налоговую систему. И начался настоящий ведьминский ад.
Если раньше к ведьме шли и за спиртом, и за консультацией, и за зельем «зело полезным», то ныне… Все пути для нечестной торговли им пресекли. Разве что привороты остались неузаконенными, но здесь дипломированные маги клиентов отбирали. Они-то привораживали с гарантией, пусть и называли процедуру не банальным (и наказуемым) приворотом, а усилением привлекательности указанного в договоре лица, то есть заказчика, который и принимал на себя все последствия такого «усиления».
Потому, оставшись без основных путей заработка, начали ведьмы переезжать на чердаки, где арендная плата меньше была. А после и вовсе исчезли из столицы. Переехали на дальние рубежи, куда еще не пришли плоды налоговой реформы его величества. Видно, в такой уголок я и умудрилась попасть. Ну ничего, справимся и с этим! Главное выждать, встретить свое совершеннолетие и можно будет вернуться, не опасаясь тетушкиного вмешательства.
Я глубоко вздохнула и незамедлительно расчихалась. И поделом. Вместо того, чтобы предаваться воспоминаниям, следовало о доме побеспокоиться и привести его в надлежащий вид. Мне здесь, в конце концов, еще жить. А солнце через несколько часов уже сядет!
* * *
До темноты я успела сделать не так много: выбила шторы и стерла сантиметровый слой пыль. По-хорошему, следовало и пол вымыть, но сил творить хоть какой-то порядок уже не было. Перекусив наскоро последним куском купленного утром на станции пирога, я, не раздеваясь, отправилась спать. Все же грешно было бы пачкать чистую одежду о старую кровать.
Сон не шел: то над ухом зудели несуществующие по заверениям хозяйки дома и единственного агента по недвижимости в городе комары, то в дверь колотили. А после она распахнулась во всю ширь, пробив в стене неплохую дыру. И привидится же такое?!
Я зевнула и перевернулась на другой бок. Сонный мозг отказывался верить в происходящее.
– Эй, вставай! – Меня ухватили за плечо и дернули, заставляя принять сидячее положение. Я моргнула. Один раз. Второй. Но видение дамы в строгом фиолетовом платье не ушло. Как и ощущение ее цепких пальцев на моем плече. – Нет, ну куда это годится! – Поздняя гостья наконец отпустила мое многострадальное плечо, взметнув руками и чуть не сломав мне нос от полноты своих чувств. С трудом успев уклониться, я вновь рухнула на пыльное одеяло, поверх которого и лежала. Но даму это не расстроило. Она цокала каблучками по стершимся доскам пола, заглянула в неразобранный сундук, зонтиком постучала по хлипкому столу, отчего у меня перед глазами просвистел счет за ремонт, и громко посетовала: – Никуда не годится! – После обернулась ко мне и сообщила с интонациями, обиженной в лучших чувствах: – В мое время юная ведьма сама шла представляться старшим коллегам. А тут мало того, что к ней пришли, так она еще и спать изволит! – Дама чинно плюхнулась на единственный стул, отчего его ножки многозначительно задрожали, и ее указующий перст вперился прямо в меня. – Никакого уважения!
Странное «уважение», которое от меня требовали неизвестные посетители в моем же доме, вторгшись и лишая меня всякой надежды на сон, было вероятно опасным диким зверем. И по мановению руки и чьему-то приказу поймать его мне не удалось. Из-за чего, наверное, я и не смогла смолчать.
– Простите, леди, – начала было я, протирая глаза, и хотела уже выразить свое глубочайшее неодобрение поведения незнакомки, когда та с профессиональной сноровкой кивнула и, по-королевски широко улыбнувшись, заявила:
– Извинения приняты. – После чего поднялась со стула и, проведя ладонью по помявшейся юбке, распорядилась: – Поднимайся. У нас еще так много дел, а ночь уже началась. Следует представить тебя девочкам. Подумать только, три года тишины и хоть какая-то отрада. – Женщина вновь всплеснула руками, и я, несмотря на то что была достаточно далеко от нее, быстро наклонилась, спасаясь от ушиба. – А я, дура старая, так настаивала! – Справедливости ради стоило отметить, что назвать ее старой мог бы лишь слепой. Скорее – взрослой и опытной, хотя голос у ночной посетительницы был по-девичьи звонким, а уж энергии в ней… Она коснулась тыльной стороной ладони лба, повздыхала и, заскучав, вновь бросилась ко мне. – Одевайся же ты! Сколько можно ждать? Леди Эдингтон успеет заскучать, а это ни к чему хорошему не приведет. Ты никогда не знаешь, что выдумает Кондида, заскучав, – понизив голос, сообщила мне леди.
И, не ожидая больше от меня расторопности, незнакомка лично подскочила к моему сундуку, распахнула крышку и поворошила зонтиком внутри.
– Не годится… Слишком старое… модное, не хватало еще, чтоб Сати обиделась… Вот, это годится! – Ручка зонтика подцепила ярко-розовое платье, которое я старалась лишний раз не тревожить, но выбросить не могла. На семейных ужинах тетушка предпочитала видеть свой подарок на мне, а мне не хотелось лишний раз ее расстраивать. Это было бы слишком опрометчиво с моей стороны. – Одевайся.
Женщина взглянула на руку, сверилась с миниатюрными часиками, камни на которых слепили сильнее, чем зажженный под потолком осветительный шар.
Я мысленно отметила, что нужно будет его к магу отнести, пусть зарядит. Но не раньше, чем найду хоть какую-нибудь работу. Признаться, я была согласна почти на любую, лишь бы там не спрашивали документы и не требовали нарушать закон.
Неохотно сползла с кровати и протянула руку за нарядом. По-хорошему следовало высунуться в окно и позвать стражу, но интуиция подсказывала, что стража здесь не поможет. Разве что к ним приставили целителей, но и в этом случае – сумасшедшие за свои деяния ответственности не несут, а мало ли зачем ко мне посреди ночи забралась незнакомка с часами ценой во весь дом.
– Простите мне мое любопытство, но, госпожа, кто вы? – все же не смогла удержаться от проявления любопытства я. Ухоженная блондинка в фиолетовом шелковом платье и зонтиком наперевес могла быть кем угодно. Разве что не привидением – ее руки, трясшие меня за плечи, я чувствовала прекрасно.
– Я, милое дитя, – на глаза незнакомки навернулись невидимые слезы, кои она тут же поспешила смахнуть, – вторая из старших ведьм этого города, леди Марла Ольен. И я уже и не надеялась, что нас посетит молодое поколение, да еще и с серьезными намерениями. Все пролетают, как птички, никто не задерживается. Но вы, я вижу, серьезная юная ведьма. Госпожа Теравер мне все рассказала. Умница, красавица, губки не кривила, как увидела чердак – сразу и сняла. И не на какие-то дни – на полгода! Сняла и тут же заселяться стала, порядок наводить, как и положено хорошей хозяйке, – похвалила меня дама и тут же поторопила: – Быстрее, мы опаздываем. Девочки не будут нас так долго ждать. Не Мали, она вне себя от тортиков мадам Бельер, а я в честь праздника заказала целых три. Их должны были уже доставить.
Словно в ответ на подобное коварство заурчал желудок, намекая, что пора бы, действительно, поторопиться. Облачение по моде не заняло много времени, и уже через полчаса моя скромная персона, нарядная, как на шестилетие, стояла на пороге Зала Собраний при городской мэрии и созерцала размах творящегося безобразия.
Ни в одном другом городе – я просто была уверена в этом – не собирают весь бомонд ради знакомства с новоприбывшей. Здесь же, казалось, присутствовал весь высший свет. Точнее – женская его половина. Мы шли мимо столиков, а моя спутница вкрадчиво сообщала:
– Валин – жена господина Ржее, преуспевающего купца, поставляющего в наш город лучшие ткани. Некоторых нет даже в столице, – похвасталась моя «наставница», кивая на хорошенькую, если бы не огромный нос, темноволосую леди лет тридцати.
– Марилид – жена лорда Нашера, кузена мэра, ежегодно организует прием для самый выдающихся женщин города. Разумеется, ты, дорогуша, приглашена.
Высокая и очень худая леди, для которой, казалось, и корсет будет велик – так она блюла фигуру, отсалютовала нам чашечкой, не забывая про оттопыренный мизинец, и вернулась к прерванной беседе. Ее собеседница, невысокая пышка в ярко-салатовом, смерила леди неодобрительным взглядом и поднялась.
Стол вздрогнул, посуда зазвенела, но опытная леди Марилид подхватил и чашку, и чайник за миг до столотрясения.
– Дилара, – представила мне ее леди Марла, стоически вынося крепкие объятия девушки и своим мужеством показывая мне пример. А ведь, если бы не она, я бы позорно отшатнулась: восседая за столом, Дилара выглядела миниатюрнее. Килограммов на пятьдесят. – Жена первого советника мэра. Он возглавляет службу по контролю за ввозом и вывозом товаров. Думаю, на первое время устроим тебя туда, – решила для себя вторая ведьма города, лавируя между столиками. – Выйдешь замуж, пойдешь на повышение. Скажем, возглавишь клуб садоводов. Давно пора убрать эту выскочку Дарго, но все кандидатов не было. Не мне же на себе еще и это тянуть, а кому доверить…
От складывающихся перспектив у меня лицо вытянулось, и, кажется, это заметили.
– Какие-то вопросы, дорогая? – вкрадчиво уточнили у меня, подводя к центральному столику и кивая на один из двух свободных стульев. Два других уже были заняты. Один – пожилой леди в красном атласном платье и шляпкой в тон. Другой – совсем молоденькой темноволосой девушкой, все внимание которой было направлено на возвышавшийся над закусками торт. Она не могла отвести от него взгляда, ерзая на стуле и сжимая длинные пальцы с аккуратными ноготками в кулачки. Прямо картинка для открытки.
– Леди, ну прошу вас, ну еще кусочек, – молила несчастная, глядя своими огромными голубыми глазами на равнодушную к ее потугам даму.
– Присаживайся, – позволили мне. И под недовольным взглядом любительницы тортиков, я присела на краешек стула. Поступок мой был вызван вовсе не велением этикета. Просто все внутри было напряжено и готово бежать по первому зову, потому не следовало лишать себя лишних секунд форы. Но, кажется, мое поведение трактовали иначе, ибо уголки губ пожилой леди чуть приподнялись, и взгляд, которым она меня наградила, смягчился.
– Я леди Кондида Эдингтон, жена лорда Эдингтона, мэра этого города, – представилась дама и, не отвлекаясь от меня, стукнула веером по протянувшимся было в сторону тортика пальцам. – Мали, рано, – грозно одернула старшая ведьма города, если верить словам леди Марлы. – Мы еще не познакомились с гостьей. Дорогая, представься, пожалуйста. – Голос леди Кондиды стал вкрадчивым и мелодичным.
– Ларин Загресси, – тихо ответила я, но, казалось, меня слышала каждая. Под взглядами дюжины ведьм мне стало не по себе.
– Не тушуйся, милая. – Леди подалась ко мне и цепко ухватила мои холодные пальцы. Так, что встать и убежать возможности больше не было. – Здесь все свои, – сказала жена мэра, то ли желая успокоить, то ли объясняя всю тщетность моего гипотетического побега из лап высшего общества. Я слабо улыбнулась леди и откинулась на спинку стула, смиряясь с неизбежным. Леди Марла поощрительно улыбнулась, в то время как старшая из ведьм наконец выпустила меня из своих когтей и поднялась. Моя «наставница» постучала ложечкой по хрустальному бокалу, привлекая и так сосредоточенное на нас внимание и прося тишины.
– Девочки, – начала леди Кондида. – Любимые сестры, давно уже мы с вами не собирались по такому прекрасному поводу. Сегодня наши ряды, наконец, пополнились. Сегодня в наш уютный Грастин приехала эта юная прелестная ведьмочка. – Леди Кондида не удержалась от покровительственной улыбки, а сидевшая боком к ней Мали – от ехидной. – Ларин, сколько тебе лет?
– Девятнадцать, – ответила за меня госпожа Теравер и отсалютовала бокалом. Воспользовавшись тем, что всеобщий интерес сосредоточился на мне, Мали торопливо стянула на тарелку кусочек торта. – На год больше, чем Мали.
– Вот как. – Леди Кондида перевела оценивающий взгляд с меня на замершую Мали, застывшую прямо с кусочком торта на ложке у самого рта. – Мали! – Под грозным взглядом старшей ведьмы, бедняжка вздрогнула и уронила лакомство обратно на тарелку. В ее глазах замерли готовые вот-вот сорваться слезы. – Что ж, так будет даже лучше, – приняла решение леди и распорядилась: – Мали, можешь вернуться за свой столик. Твоя священная миссия откладывается. Задание будет выполнять Ларин.
– А тортик? – Мали вся подобралась.
– Можешь есть. Платье прабабушки пока повисит в шкафу.
– Да, моя леди. – Радость в голосе Мали была искренней. Она торопливо подхватила юбки и бросилась в зал, к столику, где сидели такие же молодые девушки, в розовых платьях без корсетов, по последней столичной моде.
– Ларин, – обратилась ко мне старшая ведьма города, – ты же понимаешь, что в наше непростое время мы не можем упустить ни единого шанса влиять на политику страны в целом и нашего города в частности. Не после того, что устроила эта иноземная с… скудоумная. – Все ведьмы неодобрительно поджали губки и сжали пальцы в кулачки. – Георг был таким славным мальчиком. – Леди Кондида утерла слевитировавшим к ней платочком скупую слезу. – Такой наивный, послушный, а как оно вышло! Приехала, вскружила голову мальчику и отказала. Мы с Гортензией, конечно, были против иностранки, но готовы были смириться, все же своя, ведьма. А она… – Леди скрипнула зубами. – Понятно, что Георжик обиделся. Но ничего, со временем он одумается, а там и Мали у нас поумнеет, и Гортензия хвасталась протеже. Ничего, ведьмы еще возьмут свое! – ничтоже сумняшеся заявила старшая и, судя по пылающим взглядам, у кого-то и в прямом смысле слова, никто не ставил под сомнения ее слова. Кроме меня. – Увы, пока эти времена не настали, нам нужно держаться вместе, отказываясь от своих мелких желаний в угоду большему. Ларин, детка, – внимание леди Кондиды вновь вернулось ко мне, – ты же окажешь услугу нашему сестринству?
