Никаких ведьм на моем отборе!
Наталья Витальевна Мазуркевич
Балиар
Его величество гневаться изволит. Каких-то тридцать лет живет, а советники так и наседают: пора, дескать, королеву искать, династию спасать, род древний продолжать. Только сомневается король, что о благе государства радеют советники, заговор ему видится. А тут еще и из Грастина новости пришли: ведьмы ему жену готовят. И не откажешь же тетушке, ежели та племянницу приведет на смотрины, пусть даже та и ведьма. Но ничего. Хотят советники отбор – будет. Но по его правилам и без всяких ведьм!
Наталья Мазуркевич
Никаких ведьм на моем отборе!
Пролог
– Ваше величество, извольте выслушать? – Голос советника звучал еле слышно, но все равно пробивался сквозь закрытую перед его носом дверь. – Вам все равно придется сделать выбор. Не сейчас, так через год, но придется. Королевство в опасности! Отсутствие наследника – лучший повод для заговора. Ваше величество, подумайте о подданых!..
– Ваше величество… – голосу советника вторила еще дюжина таких же. Словно весь кабинет министров присоединился к завываниям в приемной.
– Они так просто не сдадутся, – насмешливо заметил, выходя из-за занавески, единственный человек, кого защита кабинеты пропускала внутрь без оповещения короля. Герцог Дамиан Аверстал, единственный из герцогов, кто не был связан родственными узами с его величеством, а потому не мог законным путем претендовать на трон в случае его освобождения.
– Даже если натравить на них тебя? – усмехнулся Георг, извлекая из сейфа открытую накануне бутылку вина и разливая по бокалам ее содержимое.
– Пара дней – большую отсрочку можешь не просить, – поморщился Дамиан, прикрыл глаза, оценивая букет, и – выбил из рук друга бокал. Ярко-алое пятно начало стремительно разрастаться на белоснежном ковре. Герцог опустился на колени, поднял не пострадавший от падения бокал – настоящая гномья работа, еще раз принюхался и покачал головой. – Пары дней у нас нет, – сообщил он, глядя другу прямо в глаза. – Покушения стали происходить все чаще, и больше они не пытаются выставить их несчастными случаями.
– Думаешь, отбор их остановит? – усмехнулся король, подходя к окну и распахивая створки настежь: от испорченного ковра начало ощутимо попахивать.
– Едва ли. – Дамиан тряхнул головой, отчего ему на глаза упала пшеничная челка. – Но нервы ты им пощекочешь.
– Или они мне, – неопределенно проговорил король.
– Или они – нам, – поправил его собеседник и щелчком пальцев заставил ковер вспыхнуть. Благо, окно уже было открыто и, приникнув к нему вплотную, можно было переждать разом испортившийся воздух.
Голоса в приемной внезапно стихли: видимо, до них добрался запах. А после, судя по глухому звуку удара, кто-то упал прямо там.
– Вероятно, стоило их предупредить, – поморщился Георг.
– Не стоит. Страдать за короля и отечество – их священный долг.
Король подавился. С некоторых пор – с тех самых, как до него дошли слухи из незабвенного Грастина, любое упоминание священного долга вызывало в нем – нет, не ужас – обреченное раздражение. Выгнать тетушку – любую из дюжины – он был не в силах, но терпеть во дворце их протеже…
– Ладно, – выдохнул мужчина, смиряясь с неизбежным. В конце концов, даже его отец женился до достижения тридцати лет, а он разменял этот срок еще в прошлом году. – Пусть начинают приготовления. Но, головой за это отвечаешь: никаких ведьм на моем отборе быть не должно!
Дамиан быстро кивнул. Слишком быстро, чтобы его уступчивость не была подкреплена увесистым подарком от воспрявших духом советников, добравшихся, очевидно, до соседнего окна и услышавших благую весть.
Глухой звук падающего тела лишь подтвердил его последнюю мысль.
Глава 1. Сделка с совестью и правосудием
С мрачной обреченностью я смотрела на дверь. К счастью, обычную деревянную дверь. И на этом хорошие новости заканчивались, ибо кабинет за ней принадлежал инквизитору высшей категории, магу в надцатом поколении, чьи предки успели отличиться еще во времена кампании по уничтожению ведьм. Что примечательно, даже в те дремучие годы магов не трогали, предпочитая вербовать на службу, а вот бедных ведьм… не любили. Что тогда, что сейчас. Удружила какая-то девица иностранная, а нам, честным ведьмам, страдай и мучайся от несправедливости королевских указов.
Скрип, донесшийся из-под щели, оповестил о скором моем приеме. И я медленно вдохнула, прикрыла глаза и постаралась выбросить из головы все мысли о своей принадлежности к угнетенному сословию. Никакая я не ведьма. Ни потомственная, ни обученная, ни попавшаяся. Вообще не ведьма. Так, случайная горожанка, которая хотела помочь одной неблагодарной особе спасти ее брак. Лучше бы яду подсыпала, ей-богу! Из монастыря проще сбежать, чем из королевской тюрьмы для одаренных. Но это если докажут, а я – совсем не ведьма, обычная горожанка, сама не знала, что в флаконе. Не знала – и знать не хочу!
– Эвильен Тронс. – Хриплый голос, в котором, как назло, не слышалось ни капли усталости, вырвал меня из задумчивости. – Проходите.
Я глубоко – насколько позволял туго затянутый корсет – вдохнула, продемонстрировав магу все то, чем наградила меня природа, и попыталась пройти в кабинет. Попыталась, потому что нога сама подвернулась, роняя меня в руки насмешливо сверкнувшего глазами светловолосого мага. Теперь ни за что не поверю, что виной всему моя неуклюжесть!
– Даже не пытайтесь, – будто бы не имел никакого отношения к моему падению, сообщил он, не отказывая себе в возможности обхватить мою талию, а после и оценить наполнение лифа. Увы, секрет моих форм не крылся в корсете или подложенных подушечках, а потому я нехорошо прищурилась, даже сквозь ткань чувствуя прикосновения потерявшего всякий стыд мужчины.
– Настоящая, – хмыкнул он, не делая попыток убрать руки. Хотя нет – только одну убрал, да и та, впрочем, тут же нашлась у меня на бедре, если точнее – в районе ниже талии.
Я сжала зубы, понимая, что противопоставить что-то произволу инквизитора не могу. Точнее – могу, но это будет последнее, что я сделаю в качестве честной горожанки Эвильен Тронс, ибо далее мои действия, готова пять золотых поставить, будут классифицироваться как нападение злокозненной ведьмы Тронс на представителя власти при исполнении. За что последняя будет задержана на месте и привлечена к ответственности. Увы, иллюзий о своей дальнейшей судьбе я не питала.
– Я буду жаловаться, – процедила сквозь зубы. Вышло не слишком грозно, очень уж покраснели мои щеки и дыхание от волнения перехватило.
А инквизитор будто бы забавлялся. Кончиками пальцев провел по разгоряченной коже, от ключицы до подбородка, зарылся пальцами в волосы, наклонился ближе, обдавая меня своим дыханием. И если бы оно было смрадным! Нет, морозная свежесть, будто специально перед представлением зубы чистил.
Представление…
Я успела ухватить последнюю мысль за самое окончание и настойчиво потянула на себя. Ранее не приходилось иметь дело с настолько высокопоставленными представителями контроля за одаренными, а потому и про их методы я ничего не знала. В обычной-то управе просто сажали на скамеечку за решеткой и ждали: либо пока раскаешься, либо пока место понадобится кому-то более опасному. Потому больше двух часов я в управе не проводила. Да и то – по малолетству, пока силу свою глушить не научилась.
А сейчас… Я хотела было подумать что-нибудь умное, но наглые пальцы инквизитора начали поднимать подол, ощупывая лодыжку, скользя по голени и подбираясь к самому главному – пристегнутому к бедру – увы, с внутренней стороны, отчего моя походка была сродни уточке – еще одному незаконному зелью. Подобного произвола я допустить не могла, даже зная, что намерения у инквизитора самые благие – как никак обыск проводит.
– Ааааа! – завопила я на все здание, отскакивая назад и больно – аж искры из глаз посыпались – ударяясь спиной о дверной косяк.
Маг поморщился и щелкнул пальцами, на корню обрывая мой концерт.
– Проходите в кабинет, Эвильен. – Он отступил в коридор, перекрывая мне путь к отступлению. – Продолжим наше знакомство внутри.
Я отчаянно покачала головой, раз уж права на крик, как и на любое другое вербальное проявление недовольства, меня лишили. Сложила на груди руки – и тут же пожалела. Талия и все, что ниже, оказались беззащитны.
Хмыкнув, инквизитор сжал мои бедра, отчего я бы застонала от боли, если бы могла, – бутылек впился прямо в кожу – и переставил на пол кабинета.
Дверь грохнула, как крышка гроба моей свободы.
– Раздевайтесь, Эвильен, – приказал мужчина, занимая единственное – видимо, чтобы гости не расслаблялись, – кресло.
Я покачала головой, хотя после его «объятий» хотелось задрать юбку и растереть пострадавшую кожу. Но не в присутствии же мужчины этим заниматься! Я все же честная девушка, пусть и не совсем чистая на руку. Но сама своих услуг я никому никогда не навязывала. Так пусть и запишут в протоколе!
– Запишем, не волнуйтесь, – заверил меня маг, одаривая довольной улыбкой. – Но об услугах хотелось бы подробнее. Как много, как часто, все ли клиенты остались довольны?
Улыбка мужчины стала по-настоящему похабной. Он словно меня не в незаконном ведьмачестве и алхимии обвинял, а в других менее квалифицированных, но более оплачиваемых услугах. Но не это заставило меня покраснеть, а после побледнеть, сравниваясь цветом лица с мундиром собеседника.
Я вслух сказала о протоколе, а значит могла и о…
– Вопросы вашей невинности меня не волнуют. Только невиновности, – подтвердил худшие мои опасения маг, не оставляя без внимания моих покрасневших щек. – Доставайте уже, что у вас там припрятано. Иначе мне придется вам помочь. И не сказать, чтобы я был этим огорчен. Скорее наоборот.
И мне не нужно было обладать ни каплей ментального дара, чтобы понять: маг говорил чистую правду. Достаточно было хоть искоса рассмотреть его довольную, будто месячную премию только что заработал, улыбку и полный предвкушения взгляд.
Я тяжело вздохнула, нечаянно переключая внимание инквизитора с нижних девяноста на верхние… достоинства, и, помявшись для приличия, сунула руку под платье.
– Нет, я так не могу, – жалобно простонала. – Я стесняюсь.
– По второй специальности я – целитель. Можете не стесняться, – успокоил меня собеседник, подаваясь вперед. Да, так определенно у него обзор был лучше. И напрямую, и через зеркало. – Не тяните время, Эвильен, иначе я решу, что вы нуждаетесь в моей помощи. И, так и быть, помогу вам. – Он мечтательно цокнул языком и, будто смакуя, добавил: – С разоблачением.
И таким странным тоном это было сказано, что я поняла: добегалась. Сочтены мои вольные деньки.
Тяжело вздохнула и, присев на корточки, сунула руку под юбку. И ничего, что леди, да даже и обычной порядочной горожанке не полагалось так себя вести, но захочешь что-то из-под юбки достать, не светя панталонами, и не так изогнешься.
Разочарованный вздох стал музыкой для моих ушей.
Выпрямилась я уже охотнее, вот только глаза на мага не торопилась поднимать. Поставила на столешницу бутылечек из мутного стекла и жалобно попросила:
– Только флакон верните мне потом, ладно?
Маг промолчал, проигнорировав мою просьбу, а я, видя, как он надевает перчатки и начинает расшатывать пробку, вдохнула поглубже и зажмурилась.
Чпок, с которым весь кабинет заволокло дымом, я благополучно переждала. Как и последующие тридцать секунд.
Зелье от насекомых я носила с собой как раз на такой случай. Несмотря на мгновенный эффект и невысокую стоимость, продавали его только в деревнях, где можно было быстро избавиться от едкого запаха и обойтись без случайных жертв. Применение же в городе каралось двумя неделями общественных работ, а если кого-то зацепит – то и целым годом вкупе с материальной компенсацией пострадавшим. Но другого такого дешевого по себестоимости средства быстро избавиться от комаров, клопов, пауков и иных видов насекомых, не существовало, а потому торговля из-под прилавка процветала.
– И это все? – Голос мага был полон разочарования. Я моргнула, открывая глаза, и тут же удивленно выдохнула:
– Не сработало? – Вообще-то я имела в виду зелье, но маг отчего-то подобрался, словно я нечаянно себя сдала.
– Зелье? – переспросил инквизитор и пояснил: – Нет. Сроки годности вышли. Выдохлось ваше зелье, госпожа ведьма.
– Я не ведьма. – Отрицательно покачала головой и… топнула ногой от негодования. – Так это я пятнадцать золотых отвалила за простой пшик?!
– Именно, – лукаво улыбнулся инквизитор, но глаза его оставались холодными. Будто он размышлял, верить ли в мою искренность. Но я подготовилась: зелье не сама варила, а действительно его купила, потому могла сколько угодно негодовать из-за его качества. Я-то рассчитывала, что раз уж не миновать мне наказания, то хоть гримасой на лице мага полюбуюсь. Ан-нет, не повезло.
– И вы только что признались в незаконной покупке. Это две недели общественных работ, – поведал мне собеседник. Я недовольно поджала губы, мысленно же вознося хвалу богам. – Но почему-то мне кажется, что вас перспектива убирать задний двор тюрьмы недостаточно печалит.
– Очень печалит, господин маг, – торопливо выдала я. И добавила: – И я буду жаловаться! Меня, честную горожанку, как какую-то ведьму… Унизительным способом…
– Идите, – отмахнулся от моих воплей маг и одним движением смахнул в мусорную корзину флакончик. Тот, который я просила вернуть, между прочим! – Или мне вас проводить?
Просить дважды не пришлось. Мои пятки сверкнули на пороге, и я в считанные секунды сбежала вниз по лестнице, даже не уточнив, когда предстоит явиться, чтобы начать отрабатывать свой долг.
Знала бы я, к чему это приведет, – обязательно бы вернулась. Но я не знала и в приметы не верила (по крайней мере в некоторые), а потому бежала вверх по улице, чтобы, махнув извозчику, уехать подальше от бывшего оплота инквизиции, ныне существовавшего под названием Биленской службы по контролю за одаренными и их деятельностью. Увы, интерес службы одним контролем за зарегистрированными одаренными не ограничивался, потому никто не рисковал лишний раз не то что проходить под окнами милого белого здания с лепниной, но даже проезжали здесь исключительно с ветерком и в темное время суток.
Пожилой извозчик, определенно занимавшийся сим полезным ремеслом не в первом поколении, притормозил у моего подвала всего на пару секунд, сорвавшись в путь, едва моя нога коснулась брусчатки. Именно что нога – одна, правая. Левая же была вынуждена выпрыгивать из экипажа на ходу, чтобы не умчаться в неведомые дали. Поморщилась, ибо так и не сумела привыкнуть к этой столичной привычке торопиться всегда и везде.
– Явилась! – поприветствовал меня такой родной – за полгода, что я снимала комнату, успела с ним сродниться – скрипучий голос старой карги с первого этажа. Увы, она даже ведьмой не была, чтобы пожаловаться на нее страже, а дурной характер отчего-то не считался преступлением.
– И вам не хворать, – улыбнулась я в ответ, выдавая самую добрую из всех своих профессиональных ухмылок, и прошмыгнула вниз.
Увы, снимать чердак я не решилась, хоть и очень хотелось. Свобода манила, любимая метелка укоризненно взирала на меня из угла комнаты, периодически напоминая о себе внезапными обрушениями себя или вещей, пристроенных на соседний с ней стул.
Ключ плавно вошел в замочную скважину, и под аккомпанемент шипения соседки щелкнул замок, впуская меня во временную, как я очень надеялась, обитель. Увы, крупные города королевства были не слишком милосердны к приезжим, а уж к тем, кто рискнул из дальних селений штурмовать оплоты знаний, – еще и коварны.
Впрочем, сетовать на безразличие властей я не могла. В Вистале в школу для девочек меня приняли охотно, хотя больше эта школа походила на училище, ибо основное внимание уделялось не наукам, а банальному ручному труду, столь необходимому на мануфактурах города. И именно там мне следовало находиться в данный момент, но отдавать долг родному государству я предпочла в столице и не тем способом, к которому меня готовили в училище.
Приказчик, выдававший направления на отработку, случайно потерял мое и так надежно, что найти не смог ни на следующий день, ни через неделю. Впрочем, шансов найти у него и не было: сама закапывала на кладбище, ибо официальные документы напрочь отказывались уничтожаться без дополнительных магических воздействий, создать которые могли либо артефакты королевских служащих – не чета тем, что выдавались администрации училищ, либо те, что устанавливались на кладбищах, чтобы не допустить срабатывания амулетов покойных, кои те завещали отправить в последний путь вместе с собой. Там-то и нашло вечное пристанище мое направление на отработку.
Впрочем, не следовало списывать со счетов и везение. Будь приказчик чуть более чист перед законом и не опасайся обратиться за новым бланком в городскую канцелярию, сидеть мне в каком-нибудь подвальчике и вышивать шелком очередную сумочку, а то и целое платье. И пусть избавиться от подвала в своем будущем мне не удалось, он все же был выбран мной и не для того, чтобы убивать свое зрение, а… чтобы спать. Работать я предпочитала в другом месте, не создавая компромат на себя прямо по месту жительства.
Рабочее место, как и гримуар, перешло мне по наследству. И я даже в лучших ведьминских традициях заплатила за это кровью: случайно, не без помощи чьей-то озверевшей собаки, от которой я петляла по незнакомым улочкам столицы, не помня себя от страха и обещая спалить мозг этой твари. Увы, обещания мои были пусты: во-первых, мой особый талант позволял лишь себя убедить в чем угодно, заставляя менталистов поверить в полное отсутствие у меня ведьминского дара, во-вторых, у свихнувшейся псины, как после оказалось, мозгов уже не было. Кто-то постарался и лишил мохнатого монстра последних крох инстинкта самосохранения.
В любом случае, оступившись и падая в сточную канаву, я меньше всего рассчитывала оказаться… в очередном подвале. Увы, видимо, на роду мне было написано все в жизни получать через подвалы: поговаривали, что даже матушка мною разродилась именно в подвале, и после моя судьба шла рука об руку с их затхлыми представителями.
Как бы то ни было, за этот подвал, как и тот, что мне удалось снять с хорошей такой скидкой из-за его выдающейся непопулярности – все жильцы неминуемо оказывались в страже и отбывали на пмж куда-то далеко и надолго, я была судьбе благодарна. Не сразу, конечно. Сразу мне хотелось выть от отчаяния, но вот после…
Скрытый мощной иллюзией подвал, куда мне посчастливилось упасть, принадлежал потомственной ведьме Изабель Мерье, о чем прямо свидетельствовала оставленная на столе и покрывшаяся толстым слоем пыли записка. Госпожа Мерье, да будет ее путь легок и благословен, сообщала, что вынуждена покинуть столицу из-за причин не совместимых с долгой и счастливой жизнью. Попросту – подалась в бега.
Просидев несколько дней в публичной Биленской библиотеке, я с грустью узнала, что неприятности в лице инквизиции сумели ее настигнуть. Изабель сражалась – тут я позволила себе додумать скупые строчки – но силы были неравны. Предательский клинок пронзил ее сердце, она рухнула навзничь на холодную землю…
