– Ну, не знаю, принимает он сам или распространяет другим… Два грамма. Смирнов разберется.
– Кто, Смирнов? Это он допрашивает Антона? Эта гнида?
– Я не стала бы так о твоем бывшем…
– Гнида, – упрямо повторил Марис. – Где идет допрос? В его кабинете? Или…
– Успокойся, – она наконец расцепила руки, встала со стула, подошла к двери и заперла ее на ключ. Потом взяла Мариса за лацканы пиджака и притянула к себе, будто собираясь поцеловать. Он невольно потянулся навстречу, но в последний момент она лишь глубоко втянула ноздрями воздух и отошла на шаг.
– Запаха духов нет. Пил не водку, а шампанское. Даже странно. Надеюсь, это не романтическая попытка вернуться к старому? Что у тебя в пакете? Сядь.
– Не романтическая, – подтвердил Марис и опустился на стул. Второй раз за сегодняшний день его бросило в жар. – Ты сама закрыла дверь. В пакете чизбургеры. Будешь?
– С этого надо было начинать! Я же сегодня без обеда.
Она открыла пакет, аккуратно зацепила двумя пальцами с искусно наманикюренными ногтями верхний бутерброд, вонзила в него зубы и даже замычала от удовольствия.
– И вы не можете засадить его за два грамма, которые сами же подбросили.
– Что?!
Она поперхнулась и замахала рукой. Марис поспешно открыл для нее бутылку колы и привстал, чтобы похлопать по спине, но она отодвинулась дальше и гневно уставилась на него.
– Только не это! Знаю я твою руку. Ты хочешь сказать, что мы сами подбросили Антону наркоту? Ты обвиняешь меня?
Марис неловко заерзал на стуле.
– Я не говорю, что ты об этом знала. Но Смирнов…
– Дался тебе Смирнов! Я тебе тогда говорила, чтобы ты не лез в то дело! Это не твой уровень. Не наш, – поправилась она. – Мы получили сигнал и должны были отреагировать.
– Сигнал?
– Ну… – она подняла глаза куда-то к потолку, но тут же отвернулась, избегая его вопрошающего взгляда. – Да, мы не святые, но делаем немало хорошего. Видишь эти дела? Чего ради я здесь просиживаю свою жизнь, как бумажный червь?
– Ладно, ладно, извини, – примиряюще сказал он, вспомнив, что пришел сюда не ругаться и не выяснять отношения. Тем более когда указания поступают, похоже, от самого господа бога. Прошлое должно оставаться в прошлом. В целом в общей ситуации была даже своя ирония. Когда-то она упрекала его за то, что он просиживает все свое время, рабочее и не только, за бумагами и у них практически нет личной жизни. В результате теперь за бумагами сидит она сама, а он только что вышел из роскошного ресторана после похода в художественную галерею… – Наверное, ты по-своему права. Просто сделай еще одно хорошее дело. Которое вполне в твоей власти. Отпусти Антона. Возьми подписку о невыезде и отпусти.
– Ох, горе ты мое, – она вздохнула и потянулась к недоеденному бутерброду. – Кому ты на этот раз перешел дорогу?
– Не знаю. Честно, не знаю, – ответил он.
Глава 10
МАРИС
(Десять дней до убийства)
Вид у Антона был унылый. Марис терпеливо смотрел, как неутомимые челюсти его друга перемалывают чизбургер. Они сидели на скамейке в сквере напротив здания полиции и величественного здания Академии наук. К вечеру воздух заметно поостыл, и Антон начал подмерзать. На нем был легкий темно-синий костюм и несвежая голубая рубашка. На правой стороне пиджака выделялись грязные полосы, словно его хозяина волокли по земле. На левой туфле отсутствовал шнурок.
Проследив за взглядом Мариса, Антон сглотнул последний кусок, выудил шнурок из внутреннего кармана пиджака и начал зашнуровывать туфлю, с трудом попадая в маленькие дырочки.
– Чтобы не повесился в камере, – виновато улыбаясь, пояснил он, и Марис кивнул.
– Я знаю, для чего забирают шнурки. Как тебя взяли?
Антон посмотрел на полицейский участок, из которого выходили два постовых в форме, смахнул с мятых брюк крошки и встал.
– Давай не здесь. Где твоя машина?
– Во дворе офиса. Я пришел сюда пешком.
– Блин. А мою забрали на штрафстоянку, или куда они там ставят вещдоки. Я же оставлял ее на стоянке в аэропорту, и меня остановили на выезде. Два амбала в форме и один в штатском. Ну, штатский помельче будет. Он на видео снимал. Сразу руки на крышу, ноги врозь, словно кто-то собрался меня поиметь, и этот, в штатском, в салон. Вылезает, харя растянута до ушей. Внутри, говорит, чисто. Ну, думаю, все, даже пошутил сдуру, что для уборки обычно другую команду вызываю. И тут штатский достает зеркало на штативе, сует под днище и находит прилепленный скотчем пакетик с порошком.
– Ты его трогал? Этот пакетик?
– Я что, с дуба рухнул? Нет, конечно. Он мне их протягивал, но я сразу руки за спину и говорю: нет, этот номер не пройдет. Они ребята понятливые и вежливые. Ключи от моей тачки забрали, а на меня наручники. А дальше…
– Дальше по дороге.
Прежде чем отправиться в путь, Марис еще раз внимательно огляделся. Небо почернело, и уличные фонари разделили улицы на неровные сгустки тьмы и света, по которым торопливо перемещались редкие прохожие. Ощущения, что кто-то идет за ним следом, больше не возникало, но лишний раз входить в сумрачный тоннель под железной дорогой не хотелось, и он вновь выбрал путь через опустевший железнодорожный вокзал. Антон едва поспевал за его стремительным шагом и на привокзальной площади даже придержал Мариса за рукав.
– Погоди, куда ты так несешься?
– Несусь? – Марис даже остановился на миг. В ранней молодости он пробовал себя в спортивной ходьбе, участвовал в республиканских соревнованиях и даже занял среди скороходов четвертое место на дистанции в двадцать километров, но дальше этого дело не пошло – плечи внезапно стали расти вширь, а тело набирать вес, и тренер прозорливо предложил перейти в секцию единоборств. Но в самых сложных ситуациях с тех пор ноги сами набирали скорость, как бы в такт ускоряющимся мыслям.
– Извини, задумался. Ты же знаешь…
– О скороходстве?
– О том, что никто не станет подкидывать два грамма наркоты за здорово живешь. Кто тебя мог заказать?
– Меня? – Антон остановился и возмущенно запыхтел. Казалось, из него вот-вот пойдет пар. – Ты же знаешь, я милейший парень. И не люблю конфронтаций. У меня нет ни малейшего представления, кто мог бы желать мне зла. Разве что кто-то из моих бывших. Вообще-то я всегда расставался с ними как бы по взаимному согласию и даже пытался сохранить дружеские отношения. Но женская душа, сам знаешь, потемки и…
– И все же кто-то это сделал.
– С этим не поспоришь. Да, я забыл сказать спасибо, что вытащил меня.
– Мне пришлось пойти к Илзе… В общем, получается, я теперь перед ней в долгу.
– Ух ты! В долгу у бывшей жены, которая сама тебя бросила. Говорят, ее новому присвоили генерала. Интересно, за какие заслуги. И как она теперь, вся в шоколаде?
– Знаешь, это не та тема, которую я хотел бы обсуждать. Особенно сейчас.
– Ладно, ладно, извини, сорвалось. А как у тебя с нашим объектом?
– С объектом?
Марис замешкался, не сразу сообразив, о ком идет речь. Сандра в его представлении была теперь вполне реальной женщиной из кожи и плоти. Весьма привлекательной плоти. Несмотря на придуманный им для нее ник «Черная вдова». Но Антон был прав. Ее привлекательность никак не должна влиять на его профессиональные суждения.
– Я встречался с ней сегодня. Ты позвонил, когда мы сидели с ней в «Монтероссе». Тебя не было, и мне пришлось…
– Взять эту роль на себя? Ну, дружище, не ожидал. И как, все удалось? Или я прервал тебя на самом интересном месте?
В голосе Антона что-то изменилось, и Марис не смог определить, вызвано это обидой, разочарованием или чем-то еще. Лучше было сделать вид, что не понял намека.
– Мы сидели вчетвером, и у нас была своего рода интеллектуальная игра, в которой я надеялся выудить что-нибудь полезное. Кстати, об искусстве, к которому ты так и не успел приобщиться, можешь забыть. Примеришь для… объекта новую роль.
– Это какую, интересно?
– Об этом потом. А что у тебя? Надеюсь, ты не зря слетал в Германию?
– Это как посмотреть. Он был прав.
– Он?
– Ее муж. Ты знаешь, у меня в Берлине есть подружка. Она из наших, уехала с родителями, окончила там школу и универ по управлению IT. В общем, знает людей и сама что-то может. Короче, она со своими написали скрипт и ввели туда все известные параметры – варианты имени и фамилии, вероятный период обучения, даже возраст с разбегом в плюс минус пять лет.
– С разбегом?
– Ну, вдруг она моложе, чем в паспорте? Или старше. Женщины любят убавить себе возраст, если возникает такая возможность. Спрашиваешь, сколько ей лет, она говорит двадцать пять, и ты прикидываешь, ага, да она в самом соку, а потом оказывается, это она думает, что выглядит на такой возраст, а у самой уже внуки.
– Ладно, ладно. Мы говорим не о психологии, а о документах.
– Именно! – подтвердил Антон. – Представь, что у женщины появилась возможность получить документы с чистого листа. И самой назвать возраст. Что она…
– Я тебя понял. Но сейчас ты уходишь в область домыслов. А нам нужны факты.
– Хорошо, перейдем к фактам. В общем, этот скрипт, или программа, вытягивает из сети все упоминания о немецких выпускниках и студентах за искомый период со всех учебных заведений и сортирует их по известным параметрам. На всякий случай мы включили в поиск и выпускников школ. Понятно, что фамилии у женщин меняются с легкостью, но имена обычно сохраняются. В итоге нашли 347 женщин с именем Сандра. Ни одна из их фамилий не была похожа на искомую. 343 мы нашли в социальных сетях и сверили по фотографиям с нашим объектом. Совпадений, как ты понимаешь, не обнаружилось. Две девушки умерли, одна от рака мозга, другая в автомобильной аварии. Две оставшиеся были без фотографий, но мы вычислили их по другим параметрам, и они точно не наша Сандра. То есть можно вполне определенно сказать, что в Германии она не училась.
– Или ваш скрипт чего-то не учел.
– Ты всегда полон сомнений. Они еще собираются прогнать скрипт по Испании и Мексике, только для этого его еще надо подработать, и тогда сообщат мне.
Губы Антона обиженно вытянулись, и Марис дружески похлопал его по спине.
– Извини, так уж я устроен. Ты проделал хорошую работу. И сегодня был долгий день. Я отвезу тебя домой, и мне тоже надо выспаться. Завтра заберем твою машину и обговорим план действий.
– Спасибо, конечно. Но мы с тобой живем в разных концах. А ты еще и шампанского наглотался. Лучше я возьму такси.
Антон остановил автомобиль с зеленым огоньком и помахал на прощание. Мимо прокатила полицейская машина и остановилась на запрещенном для парковки месте в соседнем квартале. Марис прошел во двор к своей «королле», сел за руль, устало откинулся на спинку сиденья и ощутил, как отяжелевшие веки опускаются сами собой, а голова клонится куда-то вперед и вбок. В окне его офиса мелькнул отблеск света и жалюзи шевельнулись, словно кто-то выглядывал из-за них наружу. Или это только что ему приснилось?
Он встряхнулся и открыл дверцу, впуская в машину свежий ночной воздух. От недавнего опьянения не осталось и следа, но кто знает, сколько времени шампанское держится в крови. И еще эта полицейская машина в соседнем квартале. Лучше последовать примеру Антона. Он выбрался наружу, вытащил мобильник и еще раз взглянул на окна офиса. Стекла мирно отражали свет освещающего двор фонаря, жалюзи не колыхались. Наверняка движение за ними ему только привиделось. Или приснилось. Он достал брелок и нацелился на кнопку от калитки у автоматических ворот, но ноги, повинуясь необъяснимой части сознания, которой он привык доверять больше, чем логически осмысленным действиям, уже вели к входу, ведущему в здание со двора.
Лестничную площадку освещала тусклая ночная лампа. Мягкие лоферы ступали почти бесшумно. Он добрался до своего офиса и застыл у входа, напряженно вслушиваясь в тишину, едва нарушаемую шуршанием шин немногочисленных машин со стороны улицы. Замок выглядел нетронутым. Он достал ключ, отпер дверь и включил свет в маленькой приемной, пытаясь мысленно восстановить в памяти зрительный образ помещения перед выходом в галерею. Все как будто было в прежнем порядке. Разве что кресло у стола было немного сдвинутым в сторону. Или казалось сдвинутым.
Он взял со стола тяжелый том Национальной энциклопедии, крепко сжал его ладонью правой руки и вошел в свой кабинет. Фонарь во дворе был почти на уровне окна, и даже в самые темные вечера при выключенной потолочной люстре все предметы в кабинете были отчетливо различимы. Другое дело в не имеющей собственного окна приемной. Поэтому, покидая по вечерам офис, дверь между двумя комнатами он всегда оставлял открытой. Мог ли он сегодня в спешке закрыть ее за собой? И если отблеск света ему не приснился, упасть на окно кабинета он мог только через дверной проем.
Он прошел к своему столу, положил энциклопедию и нажал на рычажок, спрятанный под держателем курительной трубки. Диктофон включался только на звук. В основании держателя что-то зашуршало и раздался короткий телефонный звяк, видимо, от пришедшего от Лиги сообщения перед выходом в галерею, потом запечатлелся звук шагов и стук закрывающейся двери. После непродолжительной тишины раздался легкий шорох, приглушенный звук, как при перемещении мебели, и чье-то тяжелое дыхание, скрип ящика и шелест перелистываемых бумаг. Сопение, легкое поскрипывание и даже повизгивание, как от работы какого-то электроинструмента, длились еще минут пятнадцать, потом звук начал удаляться, опять наступила тишина. Новое включение ознаменовало уже его собственное появление в офисе.
Недавняя сонливость исчезла окончательно. Он снял туфли, включил на мобильнике фонарь и, стараясь не издавать лишних звуков, методично прошел вдоль плинтусов, выглядывая следы штукатурки, осыпавшейся от возможного сверления, прощупал нижнюю поверхность кресла и стола, поочередно вытащил ящики, осмотрел вешалку в углу. Эту же процедуру он повторил в приемной. После того как и эта проверка не дала ничего нового, он взял со стола Лиги маленький FM радиоприемник, нашел нужную волну, отключил от сети компьютер, принтер и пустой холодильник и начал новый обход помещений.
На радио Сконто тихо звучала мелодичная вечерняя музыка. Звуки неторопливо, как морской прибой, катились из двух маленьких динамиков, сталкивались, рассыпались серебряными брызгами, напоминая о чем-то щемяще памятном. На миг он даже прикрыл глаза. Под эту мелодию много лет назад они с Илзе танцевали на корпоративной вечеринке перед тем, как он сделал ей предложение. Тогда, в танце, он чуть притянул ее к себе, в ответ она подалась вперед, прижалась всем телом, и в тот момент он окончательно отмел все сомнения…
Встряхнувшись, он плотней сжал в руках радиоприемник, открыл глаза, шагнул дальше, словно продолжая воображаемый танец, и уровень звука чуть изменился, как если бы игла проигрывателя скользнула по заезженной пластинке. Метром дальше легкий скрип превратился в отчетливое повизгивание. Возле настольной лампы невидимая игла уже не просто царапала поверхность пластинки, а вгрызалась в нее, как голодный зверь. Но стоило чуть отойти назад, и мелодия возвращалась к плавному, ничем не потревоженному течению. Он отставил приемник в сторону, прибавил звук так, что впору было и впрямь устраивать танцы, достал из ящика стола складной многофункциональный нож, открыл крестовую отвертку, перевернул настольную лампу и приступил к работе. Тяжелое дно лампы легко отделилось от корпуса. К микросхеме включателя, как и положено, тянулись два тоненьких проводка. К одному из которых присосались еще два с маленьким чипом.
Второй жучок Марис обнаружил в настенной розетке. Крохотный пластиковый квадратик со стороной в несколько миллиметров и четырьмя совсем уже микроскопическими металлическими головками. Первым порывом было вырвать чип из потаенного убежища, растоптать и выкинуть в мусор. А перед тем похохотать в него и сказать что-то убийственно скабрезное. Он даже протянул руку к чипу и отдернул ее лишь в последний момент. Не прикасаясь к чипам прослушки, он аккуратно восстановил их камуфляж и только тогда приступил к последней проверке.
Старый сейф достался ему почти даром на распродаже имущества обанкротившейся фирмы. Он понравился ему с первого взгляда. Любой будущий клиент при взгляде на внушительный цифровой механизм с двумя рядами поворотных барабанов будет уверен, что доверенные им секреты хранятся в полной безопасности. Дороже обошлась перевозка двухсоткилограммового монстра. И только когда сейф неколебимо занял место в углу кабинета, выяснилось, что его внушительный цифровой замок безнадежно испорчен, а способного его восстановить мастера в Риге просто не найти. Все это произошло на третий день после переезда в офис, и смириться с таким проколом в первые же дни новой деятельности он не мог.
Марис внимательно осмотрел сочетание цифр на барабане, аккуратно отодвинул металлическую табличку с фирменной маркировкой в верхней части сейфа, просунул в скрытое под ней отверстие простой П-образный ключ и отодвинул заслонку. Освобожденная от единственно сдерживающего ее механизма массивная дверь легко отворилась, открыв стопку документов, самым значительным из которых было свидетельство из Регистра предприятий об открытии агентства. Марис просунул руку внутрь и на привычном месте на боковой стороне потайной заслонки нащупал прилепленную к ней скотчем флешку. В отличие от чипа прослушки она не излучала радиосигналов. Он удовлетворенно хмыкнул, привел сейф в прежнее состояние и вызвал такси.
Глава 11
САНДРА
(Четыре месяца до убийства)
Янис вновь был таким, как до свадьбы, внимательным и нежным, об эротических игрушках не вспоминал, и она окончательно успокоилась. В конце концов, как узнать, что подходит любимому человеку в интимных отношениях, если не попробовать?
К его соракапятилетию она хотела нарисовать его портрет. Как сюрприз. Закрывшись в студии, она загрунтовала холст аквамариновой краской, поставила рядом с мольбертом фотографию мужа и словно перенеслась на берег Тирренского моря. Ей хотелось, чтобы на холсте его словно размытое, до конца еще неясное лицо сливалось с морской водой, в которой играет заходящее солнце, а на горизонте дымится Везувий. Но лицо на холсте почему-то выглядело неживым, как застывшая маска. После четвертой или пятой попытки она в сердцах выдавила на неудавшееся изображение целый тюбик черной краски, поехала в город и купила в подарок часы Omega в золотом корпусе. Вручая их, она с трудом выжала из себя что-то об отсчете времени с новой странички их общей жизни. Янис, вопреки ее опасениям, обрадовался пополнению коллекции дорогих часов, как ребенок, и с гордостью показывал их немногочисленным гостям.
Поздравить его пришли три пары. Мужчины были под стать ее мужу. Он представил их как старых товарищей по игре в регби, друзей и деловых партнеров. Вместе они выглядели членами одной спортивной команды ветеранов, в которой несомненным капитаном с твердым, все подмечающим взглядом был Ивар. Он первым поцеловал ей руку и сказал, что и не подозревал, какое сокровище приобрел без их ведома ее муж.
С ними были то ли жены, то ли чем-то похожие подруги, которых проще было различить по цвету одежды, чем запомнить их имена. Больше ее беспокоила мать Яниса. До сих пор они встречались всего дважды. Первый раз Янис привез ее в небольшой, но хорошо отреставрированный в довоенном стиле деревянный дом в Меллужи, чтобы познакомить с матерью и объявить о своем выборе. И тогда, и на встрече по обсуждению деталей свадьбы стоило женщинам остаться на самый краткий миг наедине, будущая свекровь смотрела на нее так, словно просвечивала голову рентгеном. «Я знаю, кто ты такая на самом деле» – каждый миг с замиранием сердца ожидала услышать Сандра и вздыхала с облегчением, когда вместо слов слышала лишь легкое покашливание или безразличные, ничего не значащие слова. Янис говорил, что у матери развивается рассеянный склероз. На ужине она едва прикасалась к еде, после каждого проглоченного кусочка брезгливо морщилась, а часа через полтора сказала, что устала, и водитель Ивара отвез ее домой в Меллужи.
После ее отъезда вечеринка оживилась. Сандра вышла на кухню, чтобы поговорить с поваром. Когда она вернулась, компания уже разделилась по интересам. Мужчины перешли на виски и устроились с сигарами у камина. Их подруги перебрались на угловой диван в другом конце гостиной. Музыка надежно заглушала голоса двух компаний. Женщины пили шампанское, что-то возбужденно обсуждали, то и дело заглядывая в смартфон, и подхихикивали. Сандра взяла бокал и подсела к ним.
– Что-то забавное?
Девушка в розовой юбке прыснула со смеха и указала на телефон.
– Это про Грея. Ну, знаешь, из «пятидесяти оттенков».
– Я слышала, но не читала.
– Да ты что? Там много забавного… Мы, – она кивнула на мобильник в руках подруги в черном обтягивающем платье, – нашли место, где он велел ей вставить в себя эти шарики.
