Женю, ее Женю, подозревали ни много ни мало в том, что именно он является отлично законспирированным информатором профессора, и кто-то упорно пытался создать впечатление, что так и есть.
Того, кто валил вину на Женю, ее Женю, и сам был тем информатором, Нина во время своих головокружительных приключений смогла вычислить и обезвредить, причем навсегда, и при этом не прибегая ни к каким силовым приемам, однако французский профессор вышел сухим из воды и, отъехав из Парижа на лечение, был пока что недоступен ни для кого, в том числе и для французских литературных дементоров.
Но до отъезда он сумел-таки выпустить новый опус, в котором рассказывал о том, что на самом деле произошло на острове и кто убил всех «негритят».
Ибо, как заявлял парижский литературовед, убийцей был вовсе не старый судья Уоргрейв, а совсем другой человек.
Тик-так, тик-так, тик-так.
– И что скажете? – спросила дементорша, и Нина пожала плечами.
– Ну, понимаете, это не ново. Наш парижский друг, как вы его изволите величать, доказывает, подтверждая это цитатами из романа Агаты Кристи, что убийца не судья, а старая дева мисс Брент. И что она мстит судье за то, что он осудил на смерть ее незаконнорожденного сына-преступника. Старая ханжа, которая выгнала несчастную дурочку-служанку, понесшую от соблазнителя, после чего девчушка утопилась, сама была еще той штучкой, ведя в своей замшелой деревушке двойную жизнь.
Дементорша кивнула, и Нина живо спросила:
– А это на самом деле так? Ну, не в романе, а в той литературной вселенной, я имею в виду?
Дементорша пожала плечами и отпила из кружки.
– Понятия не имею, но похоже на правду.
Нина качнула головой.
– Именно что похоже! Там все за уши притянуто! В особенности с незаконнорожденным сыном старой девы мисс Брент. Так ведь можно наплести, что Вера Клейторн была содержанкой какого-нибудь герцога и родила от него ребенка, шантажируя его этим, а генерал Макартур убил свою жену, потому что та оказалась лесбиянкой. Или что доктор Армстронг сбагривал из больницы налево наркотики, а веселый юноша Тони Марстон распространял их среди лондонской золотой молодежи! А заведовал всей этой наркомафией отставной полицейский Генри Блор.
– Можно, – согласилась дементорша, – но он же не написал этого!
Нина предложила гостье еще кусочек торта, от которого та отказалась (вот ведь сила воли – ну, и, соответственно, фигура!), и положила себе на тарелку еще один ломтик – малюсенький.
Ну, или почти малюсенький.
– Знаете, ведь я провела кое-какое литературоведческое исследование, и оказалось, что давно уже имеется компьютерная игра по роману Кристи, и там убийцей является не судья, а именно мисс Брент, которая на самом деле знаменитая голливудская актриса, купившая остров и мстящая судье за то, что он осудил на смерь ее любовника. Знакомо, не так ли? Думаю, наш парижский друг просто слямзил сюжет компьютерной игры и переиначил его в своем опусе.
– А что если нет?
Дементорша уставилась на нее, и Нине стало не по себе.
– Понимаю, вы хотите мне предложить отправиться туда и узнать, как все было на самом деле, ведь так? Мы уже об этом говорили. Но даже если выяснится, что убийцей был не судья, а мисс Брент, то что с того?
Нина смолкла, а часы продолжали отсчитывать неумолимо ускользающие мгновения жизни.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Встав, дементорша прошлась по просторной кухне и наконец сказала:
– Вы вот все нас ужасно не любите. Вы, хранители порталов. Те, которые регулярно совершают литературные вояжи. Мы же для вас «люди в черном», литературное КГБ, дементоры…
Нина покраснела, а дементорша продолжила:
– И это, надо сказать, еще самые безобидные прозвища. Вы нас не любите, презираете, считаете паразитами. А мы при этом вас защищаем.
Поставив чашку на стол, Нина заметила:
– Защищаете? Это как? Вы и ваши ребята ворвались ко мне в дом, перевернули все вверх дном, запугали моего… моего мужа, едва не отключили мой литературный портал и чуть не забрали меня с собой, чтобы, вероятно, сослать в гости к Пеннивайзу. Это такая защита?
Без тени улыбки посмотрев на нее, дементорша отчеканила:
– Вы вышли замуж? Поздравляю. За вашего доктора? Неплохой человек, хоть и литературный пришелец.
Не выдержав, Нина закричала:
– Никакой он не пришелец! И кто пришелец, а кто нет, какое это имеет значение. Он ведь человек! И я его люблю. Вы сами вообще кого-нибудь любили?
Она осеклась, понимая, что хватила лишку, а дементорша, вдруг резко отвернувшись, подошла к окну, за которым сгущалась тьма.
– Любила. Я ведь не машина, хотя именно такими вы нас представляете.
– Извините… – пробормотала Нина, а дементорша продолжила:
– Извиняю. Ну хорошо, будем говорить начистоту. Вы, Нина Петровна, правы, ведь, по сути, это невинное хобби: шляться по великим и не очень произведениям и заниматься там черт-те чем. Какая разница, кто убийца: судья или старая дева. И кто погиб под колесами поезда – Анна Каренина или все же ее старый муж?
Нина усмехнулась – дементорша была явно в курсе приключений самой Нины в «Анне Карениной».
– Разве это что-то меняет? Ну да, в их мире все, а в нашем?
Она снова уставилась на Нину, и та медленно произнесла:
– В нашем, наверное, тоже. Не всегда, но потенциально такая возможность есть.
Она вспомнила одного литературного пришельца, который, желая исправить измененное ею же в литературном мире, явился в наш – и терпеливо ждал этого двадцать с лишним лет.
Много чего при этом наворотив.
Дементорша, усевшись за стол, с грохотом отложила испачканный кремом нож и сказала:
– Не просто обладает, и не наверное. Каждое путешествие меняет что-то не только там, но и тут! Пусть мелочь, незначительную деталь, но меняет. И за этим нужен контроль, потому что если шастать туда беспрестанно и все менять в тех мирах, кое-что может измениться и в нашем, причем кардинально.
Посмотрев на нее, Нина выдавила:
– И вы именно этим и занимаетесь?
Дементорша энергично кивнула.
– В том числе и этим, Нина Петровна. Но вернемся к нашему парижскому другу…
Она постучала пальцем по опусу французского профессора, и Нина вдруг воскликнула:
– Понимаю! С личностью убийцы в «Десяти негритятах» каким-то образом связаны возможные существенные изменения в нашем мире?
Дементорша впервые за все время улыбнулась, причем не натужно, а по-настоящему.
– Это вы сказали, учтите, а не я! Я вам ничего такого не говорила, это я отмечаю так, на всякий случай!
Их что, подслушивали? Или, вернее, прослушивали?
Тик-так, тик-так, тик-так.
– А что именно изменится, если… если убийцей окажется не Уоргрейв? – спросила Нина, а дементорша сурово ответила:
– Не вашего ума дело, Нина Петровна!
Обидевшись, Нина заявила:
– Раз не моего, так сами туда и отправляйтесь. И штурмуйте со своими ребятками Негритянский остров, берите под стражу всех приглашенных туда, проводите очные ставки, пытайте, засовывайте в канализацию к Пеннивайзу или отправляйте на изысканное суаре к Ганнибалу Лектеру – в качестве десерта. Зачем вам я?
Дементорша, вздохнув, помолчала, а потом сказала:
– Вы сами знаете, что через литературный портал пройти может не каждый, кто пожелает, а только избранные. Наш парижский друг страстно этого желает, но он не избранный.
Нина заметила:
– Ну, пусть ваши ребятки не в состоянии, но вы-то можете, раз с танцующим клоуном Пеннивайзом встречались.
Дементорша упрямо качнула головой.
– Никто из нас не может, это железное правило. Чтобы не было соблазна.
Нина заявила:
– Но вы-то с клоуном встречались – или вы все мне наврали?
– Встречалась. Я с вами честна, как ни с кем ранее.
– Ну, тогда у вас была возможность открывать портал, а потом исчезла, что ли? Я о таком только слышала.
Она осеклась и, вскочив из-за стола, да так, что задела при этом о край – чашки загрохотали – и выпалила:
– Господи, да это не вы в мир Пеннивайза перемещались, а он в наш! Ведь так?
Дементорша, мрачно глядя на нее, ничего не отвечала, и Нина в ужасе поняла: да, именно так.
– А он… точно уничтожен? – спросила она срывающимся голосом, и в этот момент раздался невинный звук: капля, оторвавшись от протекавшего с некоторых пор кухонного крана, упала на металлическую мойку.
Раньше бы Нина попросила Женю, ее Женю, озаботиться починкой крана, а теперь она в страхе уставилась на мойку, словно ожидая, что оттуда…
Прямо оттуда, из канализации, донесется сатанинский хохот?
И как после этого она будет ванну принимать?
Дементорша дернула головой и снова встала.
– Уничтожить его нельзя, но мы сумели вернуть его в литературный мир.
Нина облегченно выпалила:
– Надеюсь, в его литературный мир, а не в какой-то другой…
И снова осеклась, осознав: именно что в другой.
Девушка истошно закричала:
– Куда вы сбагрили этого монстра? Неужели в «Десять негритят»? А теперь на полном серьезе заявляетесь ко мне и хотите, чтобы я наведалась туда? Вы что, с ума сошли?
Дементорша прервала ее крики.
– Это вы, Нина Петровна, с ума сошли. Нет, он совсем в ином литературном мире, там, где даже такой твари, как этот Пеннивайз, не поздоровится.
Это в каком таком?
– В рассказы Лавкрафта, что ли, его отправили? К Ктулху и иже с ним? – предположила она, и дементорша поцокала языком.
– Это государственная тайна. Если я вам скажу, и вы, и я окажемся там, откуда мы уже никогда больше не выберемся. Вы же этого не хотите?
Нина не хотела.
– Но точно не в «Десять негритят»? Точно? Или там не Пеннивайз, а какой-то иной монстр?
Дементорша же, выйдя в коридор, вернулась с портфелем, из которого извлекла папку и положила ее на стол перед Ниной. Та раскрыла ее и увидела пожелтевшие листы с текстом на английском, напечатанном на машинке.
– «Мое признание. Кто же всех их убил».
И, уставившись на дементоршу и тотчас забыв о веселом клоуне Пеннивайзе, выпалила:
– Это же признание судьи, ведь так? В романе он все изложил на бумаге, засунул в бутылку и бросил в море. А ту спустя какое-то время выловили рыбаки и передали в Скотленд-Ярд.
Нина лихорадочно пролистала страницы. Ну да, это текст из романа Агаты Кристи – точнее, текст признания судьи Лоуренса Уоргрейва, именем которого и было подписано разоблачение этих жуткий деяний.
– Да, это так, – согласилась дементорша. – Рыбаки с траулера «Эмма Джейн» извлекли запечатанную сургучом бутылку в порту Плимута. Это тот же самый текст, который представляет собой финал романа Кристи. Признание судьи и описание того, как он всех убил.
Нина, вчитываясь в строчки зловещего признания, от которого у нее пошли по коже мурашки, сказала:
– Ну, тогда и причин отправляться в «Десять негритят» нет. Убийца, без сомнений, судья.
Дементорша сказала:
– Да, но на острове не нашли остатков сургуча и кастрюльки или иной тары, в которой судья должен был растопить его, чтобы запечатать бутылку.
– Ну, он мог элементарно выбросить кастрюльку в море.
