Давным-давно на необитаемом острове в Красном море жил парс, чья шляпа отражала солнечные лучи и сияла ярче, чем чей-либо еще головной убор на всем Востоке. Парс жил у моря, и не было у него ничего, кроме шляпы, кинжала да печки из тех, что сильно нагреваются: до них никогда не следует дотрагиваться голыми руками. Как-то раз взял парс муку, воду, изюм, чернослив, сахар и все остальное, что нужно для сдобы, и замесил пирог в два фута шириной и три фута толщиной. Это был превосходный пирог, волшебный на вид и вкус. Парс сунул его в печку, потому что печка принадлежала ему и лишь ему было дозволено печь в ней пироги; пирог пекся, пекся и наконец испекся: румяный, коричневый, ароматный. Но едва только парс собрался полакомиться пирогом, как из совершенно необитаемой чащи явился один носорог. На носу его красовался рог, глазки смахивали на поросячьи, а о хороших манерах он слыхом не слыхивал. ‹…› Невоспитанный носорог опрокинул печку, и пирог выкатился на песок; насадив пирог на рог, зверь мигом проглотил его, помахал хвостом и скрылся в пустынной и совершенно необитаемой чаще, граничащей с островами Мазандеран, Сокотра и мысом Большого Равноденствия.
Следующий отрывок из «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса» Марка Твена словно специально создавался, чтобы его зачитывали вслух и слушали. Его красота – в неподражаемой интонации диалектной речи. Поистине, каждый красивый текст красив по-своему.
ПРИМЕР 2
Марк Твен, отрывок из «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса»:
Так вот, значит, были у этого Смайли и терьеры для ловли крыс, и петухи, и коты, и чего только у него не было; назови любую животину, и окажется, что та на дворе у него водилась. Однажды он словил лягушонка, принес его в дом и заявил, что будет учить мальца уму-разуму; три месяца он только и делал, что учил его прыгать, а больше не делал ничегошеньки. И выучил же, будьте покойны! Он легонько подталкивал лягуша сзади, и тот подскакивал, что твой блинчик на горячей сковороде, и кувыркался раз, а то и два, если разгон был хороший, а приземлялся, как кошка, на все четыре лапы. Он также приучил лягушонка ловить мух, да так натаскал его на это дело, что тот ни разу не промахнулся: стоило ему увидеть муху, и, считай, ей конец. Смайли твердил, что лягуша этого хлебом не корми, дай учиться всяким трюкам, и обучился он у него почти всему. Охотно верю: ведь я воочию видел, как Смайли сажал Дэниэла Вебстера на этот самый пол – Дэниэл Вебстер – так лягушонка звали – и науськивал: “Мухи, Дэниэл, мухи!” Я моргнуть не успевал, а лягушонок уже подпрыгивал и глотал муху, сидевшую вот прямо здесь, на этом самом столе, а потом плюхался на пол, аки ком грязи, и принимался чесать в затылке задней лапкой ничтоже сумняшеся, точно всякая лягушка способна на такое дело. Талантом лягуш не кичился, скромный был хлопчик, простой; но, случись кому затеять справедливое состязание среди лягушек по прыжкам в длину, знайте: одним прыжком наш лягушонок покрыл бы такое расстояние, которое до него не покрывал ни один зверь его породы. В прыжках в длину он был силен, так и знайте, и, бывало, Смайли даже ставил на него пару монет, коль те находились у него в карманах. Гордился Смайли своим питомцем – не то слово, и правильно делал, ибо даже ребята, побывавшие в дальних краях и исколесившие все моря, спокойно признавали, что такого умного лягуша в жизни не видели.
В первом примере движущей силой повествования становится красочный язык восточной сказки; во втором – изумительная, протяжная интонация текста, становящегося усладой для ушей. Во втором и третьем примерах используется очень простая, привычная лексика; сила и воздействие этих отрывков – в их ритме. Если читать текст Зоры Нил Хёрстон[2 - Зора Нил Хёрстон (1891–1960) – афроамериканская писательница, фольклорист и антрополог. Прим. ред.] вслух, то можно уловить его интонацию и ритм, которые затягивают, гипнотизируют и неумолимо влекут за собой.
ПРИМЕР 3
Зора Нил Хёрстон, отрывок из романа «Их глаза видели Бога»:
История эта начинается так: однажды женщина вернулась с похорон. Женщина хоронила своих умерших, но сгинули они не от долгой болезни; у изголовья и изножья их кроватей не стояли друзья, провожавшие их в последний путь. Нет, эти покойники всплыли из вод, раздувшиеся от долгого пребывания в реке; смерть пришла к ним внезапно, а широко распахнутые глаза смотрели с укором.
Люди увидели женщину, потому что дело было на закате. Солнце село, оставив на небе отпечатки своих ног. Самое время сесть на крыльцо и смотреть на дорогу. Самое время слушать и говорить. Днем эти люди забывали, что у них есть языки, глаза и уши. Днем они были молчаливы, глухи и немы, как ослы или другие твари безъязыкие. Но теперь солнце село, а с ним ушел надсмотрщик, и люди снова вспомнили о том, что в груди их громко бьется человеческое сердце. Они возомнили себя властителями звуков и повелителями мелких тварей. Великие дела творились их устами. С крыльца они вершили суд.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ursula-kreber-le-gui/parus-dlya-pisatelya-ot-ursuly-le-guin-kak-upravlyat/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
Ономатопея – слово, являющееся звукоподражанием, возникшим на основе фонетического уподобления неречевым звукокомплексам. Чаще всего ономатопеической является лексика, напрямую связанная с существами или предметами – источниками звука; например, глаголы «квакать», «мяукать», «кукарекать», «тарахтеть» и производные от них существительные. Прим. ред.
2
Зора Нил Хёрстон (1891–1960) – афроамериканская писательница, фольклорист и антрополог. Прим. ред.
