– Вы приняли мои владения, – сказала она медленно, – и мой замок из рук короля… неважно, что это никто из моих вассалов не признает, а среди них такие грозные воители, как граф Хоффман или граф Росчертский… Ладно, оставим это, а пока что у нас получается? Вы отправляетесь в замок, увозя меня с собой, как пленницу…
Я поморщился:
– Леди Беатрисса, вы же понимаете, что Его Величество брякнуло это иносказательно. Мол, сними этот тяжелый груз с моей шеи и пересади на свою.
Я невольно поднял руку и потрогал шею, представив воочию, как она сидит там, свесив голые ноги мне на грудь, сидит тоже голенькая, а то в этих платьях накроет мне голову…
По щекам леди Беатриссы растекся румянец, что-то и она представила, сказала поспешно:
– Неважно, он передал меня вам, как пленницу!
– Вы не пленница, – заверил я и уловил, как гримаска неудовольствия мелькнула и тут же пропала на ее лице. – Вы… останетесь королевой в нашем понимании… в смысле, как понимают в наших срединных королевствах: королева царствует, но не управляет. Управлять, леди Беатрисса, буду я.
Ее щеки заалели, ноздри красиво вылепленного носа затрепетали, а сама она посмотрела мне в лицо бешеными глазами.
– Но слуги и вся челядь слушаются только меня!
– Теперь придется слушаться меня, – обронил я.
Она поинтересовалась ядовито:
– И сколько войска ваш король отправляет с вами?
– Это и ваш король, – напомнил я в очередной раз. – А войска со мной будет… достаточно.
– Сколько? – спросила она недоверчиво.
– Достаточно, – ответил я уклончиво. – Утром вы все увидите.
Она надменно вздернула подбородок, в фиолетовых глазах мелькнул гнев.
– Хорошо, сэр Ричард, спокойной ночи. Оставляю вас готовиться к схватке с лучшими воинами Армландии… и всеми их войсками!
Гордо повернувшись, она удалилась мимо группки вельмож, искоса наблюдавших за нами. Двое тут же оторвались от приятелей и поспешно потащились следом. Я стиснул кулаки и заставил себя думать о том, что она меня ненавидит, ненавидит! Вон с каким злорадством сказала, что меня ждет в ее землях…
Но ведь и я ненавижу ее за то, что изломала все мои планы, разбила вдрызг все мои цели, заставила метаться не только между ее замком и дворцом Барбароссы, но и внутри меня, а там такие колдобины, вообще черт ноги сломит!
Намучавшись и выгорев на самом страшном из огней, который внутри всех нас обычно едва тлеет, я поплелся к отведенной мне комнате. По дороге увидел старшую служанку, которая готовила комнату для знатной пленницы, кивком подозвал.
Она подбежала и с готовностью присела в поклоне.
– Надеюсь, – спросил я строго, – комната для леди Беатриссы наконец-то готова?
Она еще раз присела в поклоне, прощебетала:
– Его Величество изволили велеть не возиться. Вы все равно с утра выезжаете.
– Это Барбаросса так решил? – спросил я.
– Его Величество, – поправила она.
Я молча выругался, служанка поспешно снова присела в поклоне, больно лицо у меня злое. Я сердито зашагал по коридору, затем развернулся и пошел обратно. Когда спускался по лестнице, снизу весело крикнул сэр Стефэн:
– Благородный сэр Ричард, вас поставили патрулировать лестницу?
– Что? – переспросил я, не поняв.
– Вы уже третий раз, – сказал он, – то вверх, то вниз…
Я остановился, с ужасом чувствуя, что в самом деле колыхаюсь, как то самое в проруби, никак не прибьюсь ни к одному берегу.
– Да, – ответил я растерянно, – похоже.
Насмешливое выражение на его мужественном лице сменилось сочувствующим, что вообще как гвоздь в гроб моему достоинству. Я зарычал, как Барбаросса, но, правда, про себя, повернулся и решительно повел себя наверх. Несмотря на трусливое сопротивление. Несмотря на оправдания, что вот прямо немедленно надо спуститься и осмотреть Зайчику копыта: не повредил ли за долгую скачку?
Однако наверху перед дверью ноги снова отказались двигаться. Я же не святой Антоний, что мужественно шел навстречу соблазнам и ломал им хребты, хотя и ему, судя по его воспоминаниям, доставалось так, что никому мало не покажется.
Тяжелая, как чугунная балка, рука кое-как поднялась, я постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь. Комната сперва показалась пустой, но я сделал шаг и увидел леди Беатриссу. Бледная и поникшая, она сидит на лавке, опустив бессильно руки. На стук двери подняла голову, огромные фиолетовые глаза на исхудавшем лице доминируют настолько, что я вообще ничего не видел кроме этих страдающих глаз.
Сердце мое дрогнуло, острая жалость пронзила грудь. Сейчас, сбросив каблуки, она выглядит маленькой и трепещущей. Сверкающая красота как бы поблекла, однако волна нежности нахлынула и накрыла меня с головой с еще большей силой. Сейчас она напоминает маленького жалобного воробышка, выпавшего из гнезда, который еще не то чтобы летать, даже бегать не умеет.
Уже не контролируя себя, не борясь, я сел рядом. Беатрисса взглянула исподлобья, попыталась отвернуться, но я обнял за плечи, изо всех сил стараясь, чтобы это было дружеским жестом. Или хотя бы выглядело.
– Что случилось?
– Ничего, – буркнула она.
– А все-таки?
– Я же сказала, ничего не случилось, – отрезала она. Добавила язвительно: – Если не считать, конечно, того… ну, вы знаете, сэр Ричард.
– Догадываюсь, – ответил я со щемом в сердце. – Что вас тревожит еще?
Она зябко повела плечами:
– Не знаю. Но я не хочу оставаться здесь ни минуты. Мы можем выехать сейчас?
Я внимательно посмотрел ей в глаза, прислушиваясь к голосу, всматриваясь в движения лицевых мускулов.
– Скоро ночь. Завтра утром и выедем.
– Нет. Я хочу выехать прямо сейчас. Ну пожалуйста! Я умоляю вас!
– Леди, – сказал я пораженно, – правильно ли я расслышал? Вы… умоляете?
– Да! Я не хочу, не хочу здесь оставаться на минуты!
Я подумал, кивнул:
– Хорошо, это обсудим чуть позже.
– Я тебя ненавижу, – прошептала она. – Как я тебя ненавижу!
Я прижал ее к себе, она уткнулась лицом мне в грудь и затихла. Я осторожно гладил по голове, наслаждаясь прикосновением к дивным золотым волосам, Беатрисса молчала, я боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть очарование. Тело ее в моих руках мягкое и теплое, от кожи исходит чистый целомудренный запах, я страшусь выпустить ее из рук…
Она вздрогнула, тело напряглось. Я прижал крепче и зашептал на ухо, что все позади, все страшное кончилось, теперь будет все хорошо, но она уперлась мне в грудь кулачками.
Я вздохнул и выпустил ее из объятий.
– Хорошо. Кто здесь был?
Она взглянула с испугом.
– Здесь?
– Да, – ответил я. – Что за двое с очень дурно пахнущими ногами и еще хуже – шеями? Черт бы побрал этих щеголей, что не моются годами, но ароматными настоями могут облиться так, будто выскочили из-под ливня.
Она вздрогнула:
– Откуда… откуда вы знаете, сэр Ричард?
Я постарался улыбнуться позагадочнее:
– Ах, леди Беатрисса! Вы же сами сказали, что я не совсем деревенский чурбан.
– Но все-таки…
– Говорите, леди Беатрисса, – сказал я с мягкой настойчивостью. – Я уже знаю, но хочу услышать, как это прозвучит от вас. Из ваших прелестных и… э-э… коралловых уст.
Глава 4
Она смотрела с ужасом и непонятным облегчением, а я старался делать вид, что в самом деле все знаю, хотя запаховое зрение всего лишь видит три широких расплывчатых струи: одна принадлежит леди Беатриссе, она и в запаховом зрении светится чистотой и свежестью, и две другие, где явно присутствуют мужские гормоны, что вызвали в глубине моего нутра приглушенное рычание. Верх обеих струй знакомо светится фиолетово-сладким запахом сирени, а низ смердит навозом, будто ноги не просто в дерьме, а дерьмо поднялось до пояса.
– Когда вы утром ушли, – наконец заговорила она, – сюда явились двое.
– Кто?
– Двое мужчин…
– Ну, – пробормотал я, – не женщины, ясно. Те начнут являться потом, на пике эмансипэ. Вы их знаете?
– Нет…
– Хотя бы лица разглядели?
– Нет, они закрывали их платками. Дали мне вот это… и велели положить в вашу постель.
Она повернулась к шкафу и медленно потащила на себя ящик. На миг у меня мелькнула мысль, что сейчас в ее руке окажется пистолет, повернется и сразу выстрелит… нет, сперва начнет патетически обвинять… однако когда леди Беатрисса повернулась, на ее ладони лежал небольшой мешочек из черной кожи.
– Что там?
Она прошептала:
– Я боюсь даже держать это в руке…
– Разумно, – согласился я. – Вдруг там внутри птичий грипп? Вы сделали правильно, моя нежная птичка, что не стали отказываться.
Она взглянула со злостью:
– А чего бы я стала отказываться? Мне предложили уничтожить моего лютого врага!
– Противника, – поправил я.
– Пусть противника, – согласилась она, – но это все равно почти враг. Я не стала отказываться, потому что они говорили все правильно и очень убедительно. Я и сейчас считаю, что они правы. И что…
– Ну-ну?
– И что вас нужно уничтожить, – договорила она. В ее прекрасных глазах заблестели слезы. – И вас просто необходимо уничтожить!
Я в сильнейшей неловкости развел руками:
– Мы не всегда делаем то, что нужно. Напротив, чаще делаем ненужное. Но почему-то так уж получается, что это самое ненужное порой оказывается нужнее, чем самое нужное… Жаль, не всегда.
Она всхлипнула, я прижал ее к груди, стараясь загородить от всех бед и несчастий.
Когда она заснула, все еще измученная как многодневной скачкой, так и нервным истощением, я осторожно укрыл ее одеялом и на цыпочках вышел из комнаты. Стражи в коридоре посмотрели с удивлением, я сделал зверское лицо. Оба поспешно отвернулись, а я двинулся вниз по лестнице, в черепе кипит мозг, кровь раскаленным металлом струится по жилам, а кулаки мои сжимаются с таким неистовством, словно уже держу за глотки тех сволочей.
Взгляд мой по дороге зацепился за рослого рыцаря в доспехах, явно видавших виды, часто бывавших в кузнице, где молотобойцы заново приводят в прежний вид, выравнивая вмятины в панцире, ремонтируя мелкие пластины, заменяя пробитые кольца кольчуги. Даже шлем блистает неровно, отдельными искрами, что говорит о мелких погнутостях.
Будакер, подсказала память. Один из рыцарей маркиза Плачида. Мой противник, который однако не смог солгать или промолчать на допросе.
– Сэр Будакер, – сказал я дружелюбно, – я просто удивлен, видя вас живым и даже… целым!
Он смерил меня неприязненным взором:
– На что вы намекаете?
– Родня маркиза, – объяснил я, – с которым я поступил недостаточно учтиво, должна бы рассердиться на вас.
– За что?
