Глава гильдии присмотрелся.
– Ну… я бы сказал, что это человеческое сердце… но надо будет показать это главе гильдии лекарей, и…
Бумажка непостижимым образом перекочевала в руки гостя.
– Нет, мессир! Уж извините, но я верну это туда, где взял! Воля ваша, но я реально опасаюсь этого дома! У меня сложилось впечатление, что всё то время, которое я там находился, за мною кто-то незримо приглядывал! И… я не хочу быть седьмым! Каждый, кто нанёс этому дому хоть какой-то урон – умер. Да, все они померли, вроде бы, по вполне естественным причинам… но я и такой смертью умирать не хочу!
Второе посещение дома незваным гостем было совсем не похоже на предыдущее. Дверь он открыл уже привычным способом – благо что засов до конца не задвигал. Как чувствовал… Так что время на это ушло гораздо меньше.
А вот дальше…
Норген остановился на пороге. Сняв шапку и комкая её в руках, поклонился.
– Прошу простить меня за невежливость! Ни единым духом не помышлял я нанести урон дому сему и всему, что в нём находится! Вот, я принёс назад то, что по неразумению своему взял без спроса и соизволения!
Он поднял руку, в которой был зажат лист бумаги.
– Испрашиваю разрешения вернуть это туда, где оно и было!
Тишина…
Внезапно чуть скрипнула дверь, ведущая в кабинет хозяина. А с чего бы ей скрипеть? Сквозняков в доме нет, окна и двери закрыты…
Гость поклонился и осторожно, стараясь ничего не задеть и не уронить, вошёл в кабинет. Положил на стол лист бумаги, который бережно сжимал в руке. Расправил, разгладил и отступил на шаг.
– Вот, я всё вернул! Могу ли я теперь уйти?
Тяжелый удар сотряс дом!
Откуда-то из-за шкафа внезапно вывалилась здоровенная алебарда! Она тусклой молнией пересекла дверной проём и, рухнув на пол, глубоко застряла в его досках. Если бы сейчас кто-то выходил в дверь…
Норген аж пошатнулся – намёк был куда как ясным! Ему только что подарили жизнь…
– Я… я поставлю её назад!
С трудом высвободив лезвие, он аккуратно поставил алебарду в прежнее положение. Придержал рукой – и быстро выскочил за порог. На стене он не увидел никакого приспособления, которое могло бы заставить её упасть. Но… его там не было и раньше! Ведь в противном случае остались бы хоть какие-нибудь следы от него.
Закрыв за собою дверь на улицу и вернув на место засов, он бессильно сполз по стене на землю. И подумал, что пора заканчивать с этой работой!
Денег, в принципе, давно уже достаточно для спокойной жизни где-нибудь там, где его никто не знает, так что и к главе гильдии лучше не возвращаться. Мало ли. Всякое бывало за время его службы… и мастер может и не захотеть, чтобы кто-то об этом вдруг вспомнил.
Слава богу, что в своё время хватило ума подружиться с некоторыми купцами, которые и пристроили заработанные средства таким образом, что никто другой теперь не сможет их найти и прибрать к рукам.
А раз так – надо ещё кое-что сделать!
Выйдя на улицу, он осмотрелся по сторонам – никого. И уже через некоторое время Норгена можно было увидеть неподалёку от рыночной площади, где он присматривался к многочисленным бродягам, которые постоянно тут вертелись.
«Ага, вот этот подойдёт… Рост, почти, как мой, волосы тоже русые. Борода? А фиг с ней, всё равно никто ничего не поймёт!»
Нащупав под полою камзола клинок, он осторожным шагом двинулся следом за бродягой.
Подручный главы гильдии не вернулся в этот вечер к своему хозяину. И на следующий день тоже не пришёл. Посланный за ним подмастерье обнаружил распахнутую дверь его дома. Внутри всё было перевёрнуто вверх дном, а посередине комнаты лежал обезглавленный труп хозяина. Его опознали по привычному всем серому камзолу и темным башмакам. Ибо больше ни по чему опознать было невозможно – голову неведомые разбойники зачем-то унесли с собой…
4
Очередной дискуссии на тему предстоящих каникул удалось избежать только потому, что строгий взгляд уставших родителей непрозрачно намекал на всевозможные тяготы и лишения, непременно грозившие детям, не прекрати они свои препирания. Пришлось смириться с незавидной участью и оставить споры до лучших времен. То есть, когда поблизости не будет взрослых, способных испортить весь азарт ожесточенной битвы умов. Да и не только умов!
Тут уж, чем получится, тем и приходилось биться, чтобы отстоять собственную правоту. По мере взросления потенциально опасных аргументов находилось все меньше, так что шанс на мирное решение вопроса все еще оставался.
Как всегда лучшим примирителем оказалась бабушка, рядом с которой и думать-то о скандалах было попросту некогда. Стоило только преступить черту ее скромных владений, как вся суета отходила на второй план. Тяжело злиться на кого-то, если перед тобой стоит огромная-преогромная тарелка со стопкой ажурных блинов, а рядом рыжее, как теплый летний закат, абрикосовое варенье. Вот и сейчас косые взгляды как-то незаметно сменились забавными историями из школьной жизни и заливистым бабушкиным смехом. Лера даже засомневалась в своем решении остаться следующим летом в Москве. Как же она без бабушки-то? А без Боровска, в конце концов?
Словно читая мысли сестры, Антон, пока взрослые не заметили, показал ей язык – лучшее доказательство солидарности во мнениях. Такого нахальства сердце девочки стерпеть не могло, и закончившаяся было схватка разгорелась вновь. На этот раз под обеденным столом, вдали от глаз случайных свидетелей, которые могли не понять тонких душевных порывов детей и заставили бы их немедленно прекратить топтать друг другу ноги.
День неумолимо близился к своему завершению. Стрекот сверчков постепенно заполонял сад, сменяя жужжание полосатых желто-черных трудяг. Любимая бабушкина клумба преображалась на глазах, возвещая о том, что до долгожданной прохлады осталось совсем недолго. Зной отступал. Родители вынуждены были вернуться домой, пока окончательно не стемнело, а уставшие дети начали зевать прямо за столом. Завидев это, бабушка поспешила разогнать ребят по комнатам.
Дом за год как будто и не изменился: все так же скрипела половица у лестницы, все те же стоящие и висящие повсюду часы, живущие какой-то своей никому не известной жизнью, даже кустик алоэ на деревянном подоконнике вроде бы не подрос. Сколько бы ни прошло месяцев или лет, бабушкина обитель оставалась прежней. Настоящая машина времени!
Кое-как добравшись до кровати, Лера плюхнулась лицом в мягкую подушку. Спасть хотелось невыносимо, но далекий собачий лай не позволил сбыться этим мечтам, заставив старичка Оле Лукойе со всех ног бежать куда подальше от недружелюбного сторожа, да и от бабушкиного дома заодно. Это было очень обидно. Москва ведь тоже не слишком тихий город. Но там, если хочешь отдохнуть, почти нечему помешать. А тут какая-то дворовая собака, лающая где-то за тридевять земель, отогнала весь сон. Девочка взглянула на часы – половина десятого. Детское время, что тут скажешь? Неудивительно, что такая ерунда способна нарушить все планы.
Внезапно дверь приоткрылась, и в комнату прошмыгнула невысокая шустрая тень.
– Эй, спящая царевна, хватит дрыхнуть. Чердак скучает без нас. Мы же договаривались.
Антон бесцеремонно начал трясти Леру за плечо и сталкивать с кровати.
– Раз уж решила сюда больше не приезжать, так выполни данную тобой клятву: давай проберемся в дедушкин кабинет.
Раздался тяжелый вздох.
– Я спать хочу…
– Не ври. И вообще, у нас всё лето впереди.
Лера демонстративно зевнула. Однако, вместо того, чтобы оставить её в покое, брат стащил с нее одеяло. Настолько успешно, что вместе со своим уютным коконом на деревянный пол грохнулась и его недовольная владелица. Не ожидавший подобного Антон поспешил помочь сестре подняться.
– Я случайно, прости. Ты…
Прилетевшие в мальчика пушистые комнатные тапочки стали красноречивым ответом на не прозвучавший вопрос. Неизвестно, что еще прилетело бы в Антона, если бы он быстро не завернул свою сестру в ставшее причиной конфликта одеяло.
– Эй, ты вообще нормальная?
– А ты? Отпусти, мерзкий таракан, иначе хуже будет! – Злобное шипение не оставляло никаких иллюзий насчет настроения Леры. – Я сейчас кричать начну. Считаю до одного. Раз…
– Швыряться больше ничем не станешь?
Антон отпрыгнул в сторону и с некоторым злорадством наблюдал за неуклюжими попытками девочки выбраться из необычной ловушки.
– Твое счастье, одноклеточное, что мне почти не больно. Иначе отхватил бы по полной.
– Сказал червяк из кроватно-одеяльного кокона, ага… Пошли лучше на чердак, что ты здесь забыла?
– До недавнего времени – отсутствие горячо любимого младшего братца, любителя находить приключения на пятые точки нам обоим.
– Ой, да какие здесь могут быть приключения? Только отдых, блины и…
– И наш собственный музей часов. Ага. Предлагаю приводить сюда экскурсии. Заодно и заработаем.
Насупившийся мальчишка открыл, было, рот, чтобы парировать этот низкий выпад какой-нибудь колкостью, но так и не нашел достойного ответа. Каждый из пришедших в голову вариантов казался слишком блеклым и не способным передать всю мощь его эрудиции и острого ума. Поэтому Лере в течение некоторого времени досталось наслаждаться зрелищем, как ее брат стоял, то открывал, то закрывал рот, не издавая ни звука.
– Пошли уж, золотая рыбка. Ты ведь все равно мое желание не исполнишь и в покое не оставишь?
– Не-е, – раздосадованный Антон с трудом выдавливал из себя каждый звук этого короткого, как память рыбки, слова. И, помолчав, добавил:.
– Это было… Низко?
– Ага-ага. Мы друг друга стоим, братишка. Именно потому и находим с тобой общий язык. За исключением мнения об этом месте.
Тихо-тихо, стараясь не наступить ни на одну из скрипучих половиц, расположение которых за время предыдущих каникул было выучено на зубок, дети пробирались к лестнице. Путь наверх не доставлял никаких хлопот: чердак никогда не запирался, хоть бабушка и была не в восторге от его посещения. В отличие от остальной части дома, здесь было пыльно и неимоверно хотелось чихать. Старые вещи, которые жалко было выбросить, захламляли весь дальний угол. Чуть ближе громоздился склад банок для консервации. Складывалось впечатление, что единственная бабушкина радость жизни – это заготовить как можно больше варенья на зиму.
Ну, и конечно же, часы! Посоперничать с количеством банок могли только они. Все, лежавшие на чердаке, механизмы давно вышли из строя, но по-прежнему продолжали покрываться слоем пыли именно здесь. По какой-то причине бабушка не решалась избавиться от них.
Именно это место больше всего не нравилось Лере, в чем она не осмеливалась признаться брату. Всему в доме можно было найти какое-то рациональное объяснение, за исключением чердака. Девочка никогда не понимала, зачем нужно хранить то, что не приносит никакой пользы. Если исправные часы ещё можно связать с ностальгией по дедушке или еще чем-то подобным (а в семейные тайны иногда лучше не лезть, себе же хуже сделаешь, это Лера уяснила давно), то какой прок от хлама? Неужели бабушка еще надеется на возвращение мужа? И что, если это внезапно случится, то дедушка первым делом бросится проводить ревизию часов? Смешно. А для чего еще можно оставлять вещи, которые будешь видеть в лучшем случае несколько раз в год. Хотя нет, даже не так. Для того чтобы что-то здесь найти, требуется провести археологические раскопки. В общем, как ни посмотри, странное место, тишину которого нарушают лишь непонятные шорохи да тиканье идущих вразнобой механизмов. На удивление, встречались тут и такие.
– Сестренка, ты первая. Девочек же нужно пропускать вперед, правда?
Свет фонаря выхватил из темноты ухмыляющуюся физиономию.
«А за улыбочкой-то страх не получилось скрыть, слишком уж натянуто лыбишься, трус несчастный», – подумала Лера и сделала шаг вперед, смахивая растянувшуюся перед ними огромную паутину.
– Прошу, дорогой братец, путь свободен. Можете не беспокоиться, ваш верный оруженосец с тапочками наготове избавил вас от плотоядного паука… Ой, простите, плотоядного огнедышащего дракона, терроризирующего окрестные деревни.
– Хорош прикалываться, я ведь и ответить могу.
– Как будто ты потащил меня сюда по другой причине. Признай уже: ты просто боишься большинства насекомых. Особенно пауков всяких и прочую гадость. И нечего на меня так смотреть, Таракашка? Тебе нравится «Таракашка»? Или… как тебе – Гоша? Паучок Гоша? Прекрасное имя, как по мне. Тебе идет… Ха, не дорос еще подзатыльники мне раздавать, коротышка!
Дети осмотрелись, насколько позволял тусклый лунный свет, проникавший в крохотное мутное оконце, нашли старенькое покрывало и расстелили на полу, как раз в призрачной лунной дорожке. Через какие-то неведомые щели проникал прохладный ночной воздух, доносящий ароматы цветов из бабушкиного сада и придававший чердаку еще большую таинственность. Собаки вроде бы успокоились и уснули, не забыв сдать пост всем окрестным сверчкам, усердно репетировавшим хоровое пение под домом. Где-то вдалеке раздалось уханье птицы. Усевшаяся поудобней Лера усмехнулась, что не сталось без внимания.
– И ты серьезно больше не хочешь сюда приезжать?
– Не знаю. Вроде бы и хочу, но…Не знаю, правда. Посмотрим. Может, за лето еще изменю решение. С чего ты вдруг такой серьезный стал, а?
– Ну, мы же у бабушки всегда вместе были. Думаешь, мне без разницы? А кто будет меня от паукообразных драконов защищать, верный Санчо? А дедушкин кабинет? Мы же еще не нашли ключи и не осмотрелись там! Вдруг там тайные инопланетные разработки хранятся, а дедушку похитили злобные марсианские захватчики?
Попытки Антона немного развеселить сестру сработали, и перезвоном колокольчиков прозвучал ее смех.
– Да-да, ты забыл шапочку из фольги надеть, мой мудрый отважный брат. Вдруг враг прочтёт наши мысли, и начнет вставлять палки в ноги сей великой миссии? Напомни, будь добр, в чем ее суть: спасение человечества или поиск неприятностей на наши бедные… головы? Думаешь, бабушка закрыла его кабинет не потому, что мы там все вверх тормашками перевернем? Мне кажется, она просто до сих пор скучает. Впрочем, это кладбище часов, от которого давно пора избавиться, я все равно не понимаю.
Уже неплохо ориентировавшаяся в темноте Лера направилась к стоявшим в самом углу огромным напольным часам, замершим на 21.12, небось, еще до ее рождения. Вот хватило же у кого-то ума тащить на чердак сломанные часы, весом в несколько десятков килограммов! Какими чудовищными аргументами руководствовались при принятии этого поистине удивительного в своей абсурдности решения? Рядом на полу лежали настенные часы с кукушкой, так же забывшие о ходе времени. Лера подняла еще один никому не нужный артефакт и попыталась сдуть с него пыль, раскашлявшись. Антон поспешил к сестре, стараясь не выходить за пределы освещенной лунной дорожки.
– Да я просто гений! Кх-кх! Ой, скажи, Антон, где моя шапочка из фольги? Кх-кх! Похоже, она мне понадобится, а то мозги куда-то убежали… Кх-кх!.. Теперь собрать их в кучу нужно. Фух! Вроде всё, откашлялась.
– Хочешь, я тебе такую на День рождения подарю?
– Не помешало бы. Эй, а как же пауки?
Антон как-то легкомысленно пожал плечами.
– Я не боюсь того, чего не вижу. Будем считать, что их попросту не существует во тьме. Но все же давай потопаем назад, к свету, а? Там как-то надежней. И спокойней.
Дети вернулись к своему спасительному островку посреди бесконечного темного хаоса чердака. Как всегда обсуждение стратегических планов по проникновению в загадочный дедушкин кабинет не увенчалось успехом. Впрочем, смотря что считать успехом: несколько новых вероятных тайников нашлось. Осталось только на практике проверить являются ли они в действительности тайниками. Но это уже завтра. Точнее, сегодня утром.
Или днем.
Как повезет.
А сейчас пора спускаться в комнаты и ложиться спать.
Лера по-прежнему зачем-то держала в руках отнятую у мрачного кладбища добычу. Как будто этим часам было здесь не место, а значит, их нужно отсюда унести. Так она и шла за братом, крепко сжимая ношу, когда мимо с визгом пронеслась мышь и спряталась где-то в углу. Девочка отродясь не боялась пауков, но мыши… Ох, увидев такое чудовище, неизвестно, чей визг оказался громче: ее или еще более испуганного несчастного грызуна. От неожиданности Лера выронила из рук часы с кукушкой и те разлетелись на множество больших и маленьких кусочков. Старый хрупкий деревянный корпус не смог защитить внутренний механизм. То тут, то там валялись острые шестеренки, деревянные щепки и множество каких-то непонятных деталей, давно отслуживших свое и требовавших замены. Прямо под ногами лежала одинокая кукушка, навсегда лишившаяся своего домика. Что ж, теперь этим часам чердак вполне подходит…
На крики примчалась испуганная бабушка, спросонья наступившая на несчастную механическую птицу. Неприятный хруст заставил ее опустить взгляд под ноги и сделать шаг в сторону. А включенный после этого свет позволил оценить в полной мере весь масштаб разыгравшейся трагедии.
– Что ж вы, бедокуры, наделали?! И надо было вам среди ночи, где ни попадя, шастать?!
В голосе женщины не было ни капли злости, только горечь и сожаление. Наверное, если бы бабушка отругала ребят, накричала на них, было бы легче и понятней. Совершили проступок – получите наказание. Но печалиться из-за сломанных давным-давно часов можно только в том случае, если они были дороги и служили напоминанием о чем-то. Или о ком-то… Тогда почему их отправили на кладбище времени?
Лера зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями. Все равно молчать было глупо.
– Ба, прости. Это из-за меня. Я увидела мышь… А часы были в руках… Прости, ба, я случайно.
Бабушка тяжело вздохнула. Видеть вечную хохотушку такой грустной было очень непривычно.
