Множество картинок мелькали перед глазами, сменяя друг друга. И в каждом эпизоде неизменно появлялась обугленная крепкая рука, пытающаяся схватить меня. Это не было даже кошмаром, скорее, недобрым сном. Десница Застрельщика скрывалась за сотней образов, чтобы в конце концов появиться вновь. Он так и не отпустил меня, хотя я и старался о нем не думать.
– Максим, Максим, хватит дрыхнуть, – дядя Коля толкал меня в плечо. – Мне бы твои нервы. Ни разу не проснулся.
Я открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на чем-то. Получалось слабо. Так, машина на обочине, банник почему-то сидит на крыше, дверь с моей стороны открыта.
– Мы что, приехали уже?
– Вязовка, – констатировал отчим, указав рукой вперед, где скудно поблескивали огни. Выглядел дядя Коля уставшим, глаза красные, движения чуть замедлены, словно он вот-вот уснет. – Триста километров отмотали. Я проехал дальше – там ничего, пришлось вернуться. Съезд налево тут только один, на проселочную дорогу. Нам сюда?
Нет, он и раньше относился ко мне нормально, не как к несмышленому ребенку. А когда узнал о силе, стал обращаться как с равным. С другой стороны, по меркам магического мира я совершеннолетний.
Я вышел из машины, ежась от подступающей прохлады, и подслеповато вгляделся во тьму. Вот черт его знает, если честно. Хотя, если он говорит, что проехал дальше и там ничего…
– Потапыч, а ты чего скажешь?
– Так я же не лесовик, чтобы тропы знать, – пожал плечами Потапыч, которому наше путешествие явно не особо нравилось. Ему бы в бане лежать да горячительными напитками баловаться. – Силу чувствую, оттуда она и идет.
– Значит, едем, – сказал я. – Дядя Коля, тебе, может, отдохнуть?
– Повстречаться с твоими перевертышами мне хочется намного меньше, чем спать, – ответил отчим. – Поехали.
Поездка по бездорожью выдалась настоящим испытанием не только для нас, но и для машины. Я пересел вперед и теперь видел, как дядя Коля беззвучно ругается, когда мы задеваем днищем очередной бугор. И уверенность в правильности выбранного направления с каждым километром становилась меньше. Ровно до того момента, пока справа, рядом с колеей, не появился знак с названием деревни: «Байковка».
От указателя веяло силой. Слабой, старой, но силой. К тому же дядя Коля его и вовсе не заметил – верный признак, что мы едем правильно. А еще километров через десять я увидел широкий и просторный дом, вокруг которого раскинулось несколько избушек. И что интересно, ни одного забора. Просто куча домиков посреди поля, будто их сюда воткнуло расшалившееся божество.
Однако едва мы подъехали к ближайшему, из него к нам выскочил странный старик. В длинной ночной сорочке, тапочках и забавном колпаке на голове. Он сжимал небольшой посох, который и вытянул в нашем направлении.
– Дядя Коля, без резких движений. И вообще, будь пока в машине. Потапыч, ты тоже.
По поводу последнего и слова говорить не надо было. Тот, едва увидев посох, забрался в баньку. Ну действительно, с дороги нужно помыться, чтобы в гости грязным не являться. Пришлось выходить наружу и все разруливать в одиночку.
– Доброй ночи, я к Дмитрию Байкову.
– Ночь действительно добрая… была, – сказал старик, внимательно оглядывая меня своими бесцветными глазами. А я пока рассмотрел его.
Ссутуленный, дряхлый, худой, в чем только жизнь держится? Хотя ответ на данный вопрос у меня имелся. Сила, застоялая, давно не выплескивавшаяся наружу, медленно, словно нехотя, двигалась в районе груди. Правда, осталось ее мало. Видимо, для того старик посох и прихватил. Пожалуй, он даже слабее крепыша, с которым я имел удовольствие общаться вчера. Ремесленник, не более.
– Семен Поликарпыч, – Димка выскочил из большого дома. – Это Максим, я же вас предупреждал, что он приедет.
– Дмитрий Алексеевич, так я все приготовил. Белье новое застелил, полы в избе вымыл. Только обычно гости днем приезжают, а не ночью, словно воры.
– Семен Поликарпыч, все, опустите жезл. Я разберусь.
– Там с ними немощный еще, – не унимался старик. – Да бог с ним, там еще банник. Как бы беды не вышло. Вы же знаете, Прошка у нас своенравный.
– Ничего не случится, идите спать. Привет, Макс.
– Привет, Димон.
Мы обнялись. Байков в белой пижаме меньше всего был похож на главу рода или фамилии, не помню, как правильно. Но вот его лицо выражало крайнюю степень обеспокоенности.
– А кто такой Прошка? – спросил я.
– Домовой наш. Хотя еще можно поспорить, кто из них – Поликарпыч или он – более нудный.
Старик, шаркающий в сторону дома, услышал собственное имя и обернулся. Но Димон махнул рукой, мол, ничего.
– Потапыч, ты понял про домового? Никаких конфликтов.
– Не понимаю, чего ты глупости такие говоришь, хозяин? Уж миролюбивее меня и существа найти сложно.
– Я тебя предупредил. Дима, знакомься, дядя Коля.
– Дмитрий, – протянул руку Байков со всей присущей ему серьезностью.
Когда со всеми формальностями было покончено, Димон провел нас к одному из домов. Точнее, к избе, как и сказал старик Поликарпыч. Когда Байков говорил, что он благородный, я представлял себе какой-то богатый загородный дом с лепниной, голыми статуями и фонтаном. Когда узнал, что Димон из обедневшего рода, то лепнины стало меньше, статуи исчезли, но фонтан остался. Реальность была более сурова.
В избе стояла печь. Старая, грубо побеленная. На ней лежали матрасы – справедливости ради, действительно заправленные простынями. Еще стоял стол с какой-то лампой, несколько стульев и прялка. Такой себе домик для гостей. Удобства во дворе, света нет. Так и хотелось сказать: «Дом свободный, живите кто хотите».
– Как добрались? – Байков сел на ближайший стул.
– С приключениями…
Я приземлился рядом и стал рассказывать.
Бедный дядя Коля примостился у печки и старался не спать, хотя получалось у него откровенно плохо. Его даже не удивило, когда Байков стряхнул с пальца огонек и зажег лампу. Точнее, керосинку, как он пояснил. Отчим клевал носом, но держался из последних сил, стараясь слушать, о чем болтают среди ночи два подростка.
– Повезло, – подытожил Байков, когда я закончил.
– Ты же говорил, что маг ветра, а тут огонь зажигаешь, – я указал на лампу.
– Стихийная магия лишь подразумевает, что в какой-то области ты более талантлив, чем в других. На простейших уровнях каждый может зажечь костер или призвать лужицу воды. Макс, это все, что тебя сейчас интересует?
– Да нет, просто спросил. Делать теперь чего? Я так понял, в Конклав обращаться бесполезно. Правда, мы там еще немножко город разворотили. С другой стороны, я защищался.
– Думаю, за это можно не переживать, – отмахнулся Байков. – Если это были люди Терлецкого…
– Димон, ты издеваешься, что ли? Я же говорю, сам видел!
– Ладно, ладно. Так вот, Терлецкий больше всех будет заинтересован, чтобы никто ни о чем не узнал. Скорее всего, там уже заметают следы.
– А мне чего делать? – вкрадчиво спросил я.
– Не знаю. Я еще не придумал. Спать пока ложись. Как я и говорил, здесь тебе ничего не грозит. На нашем имении родовая сила. Плюс домовой, Поликарпыч, дядя, в конце концов. Пусть только попробуют сунуться.
– Спасибо тебе, Димон. У тебя теперь не будет неприятностей?
– Хуже, чем есть, уже не будет, – как-то слишком философски сказал Байков. – Ладно, спокойной ночи.
Дядя Коля к тому моменту уже откровенно заснул, уронив голову на грудь. Пришлось будить его. Признаться, я никогда не спал на печи. Меня же Максимом назвали, а не Емелей. Однако, как только залез на теплую постель и вытянулся, так сразу срубило.
Спал я крепко, без всяких сновидений, до самого утра. И был разбужен лишь тихой перебранкой.
– А я тебе говорю, песья твоя голова, что спать изволят, – шипел Потапыч.
– Сам ты песья голова, отрок шелудивый, – отвечал звонкий голос. – Мне хозяин сказал к трапезе пригласить, я пришел. Пусти.
– Нашел отрока, я тебе в отцы гожусь, если бы с кошками якшался. Домовые же от них происходят?
– Что вы там разгалделись? – Я свесился вниз.
В дверях стоял домовой, самый обычный. Уж мне их пришлось повидать. Крепкий мужичонка с копной русых волос, нос картошкой, глаза-пуговицы.
– Ты Прошка?
– Так и есть, – набычась, отвечал тот. – Хозяин приказал…
– Я слышал. Сейчас мы придем. Только скажи, куда.
– В господский дом. Я вот тут вам ведро воды принес умыться.
– Спасибо. Дядя Коля, вставай. Тут еще и кормят.
Короткие гигиенические процедуры заняли от силы минут пять. Хорошо, что я заблаговременно взял достаточно одежды, которую при побеге скинул в баню. И для себя, и для отчима. Поэтому мы облачились в чистое и, с видом не таких уж и бедных родственников, отправились в «господский дом».
Тут уже было чуть цивильнее, и обстановка – намного современнее. Правда, полностью я все осмотреть не успел. Прошка завел нас в «трапезную», где за столом с кучей разной еды (я хотел было пошутить на тему, что знаю, отчего разорились Байковы) нас и ожидали.
Семен Поликарпович стоял с таким отчужденным видом, словно он был на диете. Во главе стола находился Димон, по правую руку от него позевывал грузный молодой мужчина с небрежной прической. А чуть далее сидел маг лет сорока – точная копия Димона, только с пустым, отсутствующим взглядом, уставленным куда-то в стену. Рядом с ним замерла в томительном ожидании женщина с лицом серого цвета.
Она мне не понравилась сразу. Сила клубилась вокруг нее. Незнакомка словно купалась в ней. И это было странно. Обычно энергия выходила из мага, а никак не окружала тело. Зато мужчина возле нее был почти пуст. Я бы сравнил его с высушенным колодцем, на дне которого осталась крохотная лужица. Странная парочка. Да и кто это, интересно?
– О, гости! – встрепенулся взлохмаченный, вскакивая. – Давайте знакомиться. Олег Мстиславович Байков. Можно просто Олег.
Мы по очереди представились. Дядя Коля вовсе сник, чувствуя себя не в своей тарелке. При этом он не сводил взгляда с женщины, что уже становилось совсем неприличным.
– Можем садиться, – сказал Димон. – У нас тут есть пирожные…
– Дмитрий, с твоей стороны невежливо не представить гостям всех членов нашего завтрака, – вмешался дядя.
Парочка, про которую шла речь, даже не шелохнулась.
– С позволения главы фамилии, имею честь представить вам моего брата Алексея Мстиславовича и его супругу Марию Александровну, – взлохмаченный не смог скрыть лукавой улыбки, будто комедиант, довольный своей шуткой, – родителей Дмитрия Алексеевича Байкова.
Глава 3
Трудно было представить более неловкий завтрак, чем тот, на котором я присутствовал сейчас. Даже те самые расхваленные Димоном пирожные не лезли в рот. Да и вообще, трудно есть, когда родители Байкова сидят за столом, не притрагиваясь к еде. Еще и дядя Коля прилип взглядом к матери Димона, словно не смотреть на нее было выше его сил.
У немощных отношения с магией обстояли вообще интересно. Обычно сила оберегала их от «ненужной» информации. Призванная магом молния маскировалась под замкнувший трансформатор, взрытый заклинанием асфальт – под банальное оседание дороги, огненный перевертыш – под обычную, пусть и большую, дворнягу.
Но так как отчим соприкоснулся с существами другого мира, которые демонстрировали способности ему нарочно (к примеру, банька Потапыча дяде Коле очень понравилась), то и сила стала считать его «своим». Таким образом многие из немощных и работали среди магов как нанятый персонал. Не волшебникам же обслуживать могучие министерства и департаменты да обжигать прочие горшки.
– Осознающие всегда были слишком чувствительны к мертвякам, – усмехнулся дядя Димона по имени Олег, следя за отчимом.
– Осознающие? – Дядя Коля впервые оторвал взгляд от женщины.
– Немощные, которые видят силу, – пояснил Олег.
– Мертвякам? – Я чуть не подавился чаем.
– А ты разве не заметил? – довольно улыбнулся взъерошенный мужчина. – Посмотри, как клубится сила вокруг нее, а Маша ее не впитывает.
– Хватит! – покраснел Димон.
– Почему же? – Олег изумленно поднял брови. – Разве у тебя есть секреты от друзей? Маша мертва. Давно. А то, что она в таком неплохом состоянии, – исключительная заслуга моего брата. Он постоянно подпитывает ее силой. Правда, это требует колоссальной концентрации. Поэтому Леша, так скажем, отгородился от нашего мира и пребывает в своеобразной коме.
Димон бросил салфетку и выскочил из-за стола. Мне, если честно, есть тоже расхотелось. Почему-то вспомнились упыри и вурдалаки, которых мы изучали на мифологии. И пусть мама Байкова не походила на них, но теперь многое стало понятно. Сила, странным образом взаимодействующая с ней, пугающий цвет лица… Господи, да у нее на шее трупные пятна!
– Спасибо, – сказал я и встал из-за стола.
Дядя Коля, не сводя взгляда с Марии или того, что сейчас сидело перед нами, поднялся вслед за мной. На свежем воздухе стало чуть получше, хотя в голове до сих пор не укладывалась вся полученная информация.
– М-да… – протянул отчим. – В жизни бы не поверил, если бы сам не видел. Что-то мне здесь не нравится, Максим.
– Я понимаю. Надо поговорить с Димоном.
– Ладно, я пока к машине пойду, там с топливным шлангом что-то. Увидишь Потапыча – скажи, пусть возле меня будет.
Фигуру Димона я разглядел сразу, стоило обойти «господский дом». Байков сидел на одной из приставленных к стене бочек и угрюмо смотрел на сминаемую ветром траву в поле.
– Прости, я не знал.
– Все в порядке. Просто дядя любит поддевать меня.
– Так пошли его.
Димон грустно улыбнулся. Он распростер руки, указывая на дома, несколько сараев и открытый хлев.
– Его эта ситуация бесит не меньше, чем меня. Они с отцом были очень близки. Два лучших, самых многообещающих артефактора во всей стране… Ну да ладно, было и было. А послать не могу, потому что все это оплачивает он. Каждый месяц с довольным видом приносит счета и складывает на столе. Ведь «ты же глава фамилии, ты здесь все решаешь», – изобразил он Олега. И получилось похоже, почти так же отвратно.
– А почему он сам…
– …Не стал главой фамилии? Потому что опорочил честное имя Байковых. Был замешан в подозрительных делах, даже сидел. Да и удобнее ему быть серым кардиналом. Ответственности меньше. Он опекуном-то стал со скрипом. Просто потому что больше некому было.
– Дима, а твой отец?
