– Это, эм, Ахмад.
Мужчина поморщился, но резко кивнул.
– Ахмад – верховный жрец культа Собека, – пояснила Мерира.
Имя встало на свое место в голове Фатимы. Собек. Бог с головой крокодила из старого египетского пантеона. Она оглядела мужчину, одетого в темно-коричневую рясу с обтрепанными полами. Не сказать чтобы наряд подходил верховному жрецу, но нечто крокодилье в нем определенно было. Теперь, когда она присмотрелась внимательней, то заметила, что глаза, которые она ошибочно посчитала черными, на самом деле были глубокого, пронзительно зеленого цвета. Как у нильского крокодила.
– Двое наших погибли во вчерашней трагедии, – сказала Мерира.
– Мужчина и женщина. Вы их знали? – Фатима повернулась к ней.
Мерира кивнула, раскладывая колоду черных карт Таро на столе. Фатима не понимала, зачем бы жрице Хатор понадобился подобный инструмент. Предсказания по картам Таро, скорее всего, придумали в Европе и не практиковали при фараонах. Но она сама носила английский костюм. Так что не ей критиковать.
– Мужчина был верховным жрецом культа Анубиса. – Мерира перевернула карту с черным шакалом, держащим косу жнеца. – Женщина была верховной жрицей Нефтиды. – Она перевернула другую карту – сидящая женщина с посохом.
Нефтида. Богиня похорон, насколько помнила Фатима.
– Нефтида, – сказал Ахмад, – была моей божественной супругой. Женой Собека.
Фатима поморщилась:
– Мне казалось, что Нефтида – сестра-жена Сета.
Сити слегка покачала головой. Слишком поздно. Широкие ноздри Ахмада раздулись, и он заскрежетал острыми зубами.
– Почему все раболепно следуют текстам тысячелетней давности? – вспыхнул он. – Боги могут меняться. Расходиться. Пробовать что-нибудь новое. Кроме того, Сет был мудаком. Не знал, как правильно себя с ней вести. Как преклоняться перед ней.
Фатима была озадачена. Они о богах говорили или о людях?
Гнев покинул глаза Ахмада, и он достал из рясы фото женщины.
– Нефтида. Любовь моя. Моя богиня.
Женщина на фотографии была юной и довольно симпатичной – со счастливой улыбкой на лице. Большой контраст с обгоревшими останками, которые Фатима видела прошлой ночью.
– Пусть Аллах одарит вас терпением, – сказала она. – Могу я узнать ее человеческое имя?
– Эстер, – мягко ответил он, пряча фото. – Эстер Седарус.
Коптское имя. Христианка. Или была когда-то.
– Что она делала в имении Паши прошлой ночью? – спросила Фатима, обращаясь к Мерире. – Лорд Уортингтон вступил в один из ваших храмов?
– Совсем наоборот. – Мерира перевернула следующую карту. На ней изображался старый бородатый мужчина с зажженным фонарем и в пурпурной мантии. – Отшельник ищет истину. – Она перевернула еще одну, и брови Фатимы взмыли. На ней была копия флага из поместья лорда Уортингтона: две накладывающиеся пирамиды, образующие гексаграмму, и пожирающий свой хвост огненный змей вокруг них, а сверху скимитар с полумесяцем рогами вниз.
Фатима понятия не имела, как жрица провернула свой фокус, и ее не особенно это волновало.
– Достаточно, Мерира. Я хочу знать все, что знаете вы. Хватит дешевых трюков. Просто рассказывайте.
Жрица разочарованно откинулась назад. Она любила драматические эффекты.
– Герметическое Братство аль-Джахиза. – Мерира постучала пальцем по карте с флагом. – Гексаграмма, алхимический символ, представляющий великие элементы. – Она коснулась четырех знаков зодиака и всевидящего ока, пока объясняла. – Воздух, огонь, земля, вода и дух. Солнце и луна для множества неизвестных миров. Внизу меч: честь, защищающая праведность, чистоту, баланс жизни и смерти. Под ним полумесяц – свет мудрости перед ликом тьмы. – Указательный палец обвел огненного змея. – Нескончаемый и вечный поиск. Qu?rite veritatem. Ищи Истину.
Фатима была озадачена. Со времен возвращения джиннов Египет запрудили эзотерики и спиритуалисты – полчища людей в странных шляпах. Но поклонники аль-Джахиза?
– Никогда о таком не слышала.
– Я тоже, – ответила Мерира, – пока они не предложили присоединиться. Лорд Алистер Уортингтон основал Герметическое Братство аль-Джахиза где-то в конце восьмидесятых.
– Примерно через десять лет после разгрома британцев у Тель-эль-Кибира[29 - Битва у Тель-эль-Кебира состоялась в 1882 году. В нашем мире английские войска победили египетских повстанцев.], – отметила Фатима. – Лорд Уортингтон сыграл важную роль в переговорах о мире и независимости.
– За что получил специальные привилегии, – продолжила Мерира, – стал так называемым Английским Пашой. Скорее всего, он ими воспользовался, когда основывал тайное братство. Они годами охотились за любыми следами аль-Джахиза. Говорят, у них есть хранилище реликвий.
Фатима вспомнила ритуальный зал в поместье – похоже, посвященный аль-Джахизу.
– Все это выглядит надуманным, так ведь? – спросила Мерира. – Я была уверена, что у них какой-то зловещий план, когда Уортингтон обратился к главам храмов. – Ее рука опустилась на карту Отшельника. – Но все, что я увидела, – это искренний человек в поисках высшего смысла. Он действительно верил, что находится в священном поиске. Что тайны аль-Джахиза принесут миру благополучие.
– Наш великий и благородный европейский спаситель, – сухо заметила Сити.
– Ну да. Это тоже.
– Я по-прежнему не понимаю, как вы в этом замешаны, – сказала Фатима. – Если бы я создала группу, посвященную аль-Джахизу, ваши люди вряд ли бы оказались в верхних строчках списка. Без обид.
– Мы и не были, – ответила Мерира. – Братство в основном состояло из англичан – из компании Уортингтона. Но он убедил себя, что ключом в обретении секретов аль-Джахиза были, как он выразился: «более чистокровные нильские аборигены в наших рядах, чей разум сможет работать подобно моему».
Фатима поморщилась. Мерира пожала плечами.
– Он пытался привлечь других египтян, состоятельных союзников. Но те немногие, с кем он поделился идеей – как копты, так и мусульмане, – его проигнорировали. Он даже к суданцам обращался.
Фатима попыталась представить, как лорд пытается завербовать кого-нибудь из Махдистской Революционной Народной Республики Судан в оккультное братство. Скорей всего, ему пришлось выдержать трехчасовый отказ, содержащий суфийское учение, а потом еще два часа марксистской риторики.
– Те, кто был близок к лорду Уортингтону, предупреждали, что если он будет продолжать в том же духе, то может стать парией, – сказала Мерира. – Мы, с другой стороны? Для нас это давно пройденный этап.
– Вы были единственными, кто мог принять его предложение.
– Даже богатые люди иногда садятся за стол с нищими, – заметил Ахмад.
Фраза звучала как одна из поговорок ее матери. Странный мужчина достал пачку «Нефертари», сунул сигарету в рот и собрался уже щелкнуть зажигалкой в виде серебряного скарабея, но тут Мерира громко прочистила горло. Он понял намек, вздохнул и спрятал сигарету. Верховная жрица Хатор прищурилась на Фатиму.
– Вижу выражение твоего лица, следователь. Ты думаешь, что нас использовали. Какой-то богатый англичанин появляется со своим вздорным культом, насмехающимся над нашей культурой, а у нас даже не хватает достоинства сказать ему «нет» – будто старый проводник предлагает нести сумки за небольшой бакшиш.
– Не совсем так. Но вас использовали.
– Мы тоже его использовали, – парировала Мерира. – Мы запросили высокую цену за свое присутствие. Наши культы должны начать действовать по-другому. Перестать прятаться в задних комнатах. Встречаться втайне. Деньги Уортингтона помогли бы построить и открыть настоящий храм. Место, чтобы поклоняться в открытую, где нас не будут изводить и преследовать. Зачем, по-твоему, Сити была в разъездах?
Голова Фатимы повернулась к Сити, которая отвела глаза. Фатима вернула взгляд к Мерире:
– Я здесь не для того, чтобы учить, как управлять храмом. Но мы говорим об убийстве. Рано или поздно присутствие ваших людей обнаружится. И вы окажетесь на всеобщем обозрении – но не так, как вам хотелось бы. Не мне говорить, как быстро начнут указывать пальцем в вашу сторону.
Ахмад проворчал что-то о безмозглой нетерпимости, а лицо Мериры окаменело.
– Именно поэтому я рассказываю все, что могу. Я окажу любую посильную помощь. Клянусь богиней.
– Хорошо, – сказала Фатима. – Тогда скажите, у братства были враги?
– Не знаю. Мы только недавно начали с ними работать.
– Что насчет других храмов? Я слышала, вы соперничаете.
– Соперничаем, да, но за прихожан, – округлила глаза Мерира. – Или по поводу теологических интерпретаций. Но убивать двух верующих? Верховные жрецы и жрицы каждый месяц встречаются за чашкой кофе. Мы проводим межхрамовые мероприятия. Что там далеко ходить, Собек и Сет живут в одной квартире.
Фатима посмотрела на Ахмада, на что тот пожал плечами:
– Так я встретился с Нефтидой. Кроме того, знаете, как тяжело найти недорогую квартиру в центре Каира? – Вообще-то, Фатима знала. Так что не стала продолжать.
– Мы слышали насчет тел, – сказала Мерира. – Странные ожоги. Миния? Что думаешь?
После упоминания имени джанн поднялся ветер, и она материализовалась.
Фатима вздрогнула. Джинния была здесь все это время?
– Вы что-нибудь знаете об этих ожогах?
Лоб джанн нахмурился в задумчивости. Ее лицо было не совсем человеческим – и не только из-за почти прозрачной мраморной кожи. Ее глаза – такие же мраморные – казались слишком большими, рот слишком широким, а линия подбородка слишком четко очерченной. То было бессмертное лицо, несущее отпечаток вечности.
– Я не видела мертвых лично, – гулко ответила джанн. – Но слышала их описание: огонь, пожирающий плоть, но не касающийся всего остального. – Она пошла рябью, видимо, в растерянности. – Не могу сказать с уверенностью, но чувствую руку своих кузенов.
Джинния взмахнула длинными тонкими пальцами над столом. Одна из карт Таро медленно перевернулась, чтобы показать охваченный пламенем меч.
– Воплотившись, тела их состоят из бездымного огня, – нараспев произнесла Миния. – Ифриты.
У Фатимы перехватило дыхание. Ифриты! Представители элементалей. Создания огня. Эти джинны считались слишком взрывоопасными и держались в стороне от смертных или других джиннов. На самом деле никто даже не видел ифритов за сорок лет, с тех пор как аль-Джахиз открыл Каф.
– Но зачем ифриту могло понадобиться убить лорда Уортингтона? – спросила она.
Джанн вздохнула, как ветер в ветвях деревьев.
– Возможно, эти смертные пытались заключить с ифритом договор. Подобные попытки редко заканчивались… без последствий.
– У кого бы хватило мозгов, чтобы предложить ифриту договор? – пробормотала Сити.
«Кто-то играет с силами, которые не понимает, – подумала Фатима. – Одна из величайших бед эпохи. И такие вещи редко заканчивались… без последствий».
– Еще вопрос. Вы что-нибудь знаете о человеке в маске и черной мантии?
– Каком еще человеке? – спросил Ахмад. В его горле заклокотало рычание.
– Дочь лорда Уортингтона прошлой ночью столкнулась с мужчиной, одетым в черное, – пояснила Фатима, которую он нервировал. – В золотой маске. – Зубы Ахмада сжались, но он промолчал. Фатима запомнила его реакцию на будущее.
– Прости, но больше ничем не могу помочь, следователь, – покачала головой Мерира.
– Вы уже помогли. Сделаю все, что могу, чтобы вас в это не вмешивали.
– Сделай все, что можешь, чтобы узнать, кто стоит за этим зверством, – сказал Ахмад.
Фатима нахмурилась. Было это просьбой или требованием?
– Я всегда раскрываю свои дела.
Казалось, что пристальный взгляд темно-зеленых глаз мог распознавать правду.
– Нефтида не заслуживала такого конца, – сказал он надломленным голосом. – Убийца должен быть наказан. Человек или джинн, он должен предстать перед богами, чтобы его душу взвесили и осудили за это преступление!
* * *
Фатима вышла из Дома Владычицы звезд в подворотню Хан-аль-Халили. Сити появилась мгновением позже.
– Он серьезно?
– Кто? Ты про Ахмада? – нахмурилась Сити.
– Владыка Собек, – сухо ответила Фатима. – Он действительно думает, что он бог-крокодил?
– Ну, не тот самый Собек. Скорее, он считает себя избранным Собеком в мире смертных. Человеком с прямой связью с погребенным богом, часть которого теперь живет в нем.
Погребенные боги. Хотя бы это Фатима понимала о древних религиях. Они верили, что боги никогда на самом деле не уходили, но вместо этого покоились в глубинах египетской земли, захороненные, – не мертвые, но погребенные в колоссальных саркофагах, подобно фараонам. Приверженцы этой веры считали, что чем больше людей присоединится к поклонению, тем больше древних богов поднимется из бессмертной спячки, чтобы коснуться мира смертных – даруя верующим частицу своей силы. Наступит день, утверждали они, когда достаточно людей произнесут их имена и принесут жертвы в их священных храмах, и тогда боги пробудятся от вечного сна, чтобы занять свое законное место истинных владык этой земли. Мысль, признавалась себе Фатима, которая временами бросала ее в дрожь.
– Ты в порядке? – спросила Сити.
Фатима выбросила из головы картинки с заплесневелыми, иссохшими богами, затянутыми в рогожу и увенчанными сияющими коронами с головами животных, поднимающимися из глубин Египта – и ответила на вопрос:
– Ты ищешь место для этого вашего великого храма? Ты этим занималась все эти месяцы? И не сказала мне?
Сити прислонилась спиной к стене:
– Я говорила, что уезжаю по работе. Ты никогда не спрашивала о подробностях. И непохоже было, что тебе интересно. Мы не особенно разговариваем о таких вещах.
Тоже верно, признала Фатима. И все же.
– Эта попытка открыть публичный храм. Не слишком хорошая идея.
– Мне казалось, ты никого не хочешь учить.
– Я не учу. Просто честно высказываю свое мнение.
– И в чем тогда заключается твое «честное» непоучение? – Сити сложила руки на груди.
