Виктор Сергеевич Викторов "Даяна I. Тропой Гнева. Том 5"

Даяна I. Тропой Гнева. Том 5
Виктор Сергеевич Викторов

Казалось бы, выиграл Турнир и можно вплотную заняться своим кланом, но жизнь снова ставит Владимира перед сложным выбором: бросить все силы на то, чтобы помешать возрождению Ариэла, или всё же усиливать собственную мощь? До очередного обновления «Даяны I» – считанные дни, и «Мастера Мглы» ещё не подозревают, что их ждёт.

Содержит нецензурную брань.

Виктор Викторов

Даяна I. Тропой Гнева. Том 5

Пролог

И когда Первородный с Истинным спор начнут, для мира времена последнего Передела настанут…

(запись из свитка в закрытой библиотеке храма Двалина, что по ту сторону Гуконского хребта).

Королевство Вардейл. Главный храм Двуединого. В тот же день

Младший верховный жрец аккуратно прикрыл за собой двери, войдя в небольшой зал, затерявшийся среди бесконечных анфилад, коридоров и служебных помещений Главного храма Двуединого. Проведя рукой по двери, он снова активировал сеть мощнейших сторожевых заклинаний, которыми было опутано помещение. Дождавшись, когда по створкам пробежит багровая паутина, он непроизвольно выдохнул.

Каждый раз проделывая эту процедуру, совершая обход, он подсознательно боялся, что сторожевая вязь не признает его, испепелив, как обыкновенного воришку, хотя такого на его памяти произошло всего один раз, когда послушник, ещё даже не прошедший посвящение Двуединому, попытался обокрасть главное хранилище. И надо же такому случиться, что это произошло именно в его смену, а вонь палёной плоти преследовала потом ещё несколько дней, как незримое напоминание того, что бывает с дерзнувшими.

Взгляд прошёлся по каменному постаменту, где торжественно покоились две главные реликвии Храма.

Говорят, что их сюда возложил сам Двуединый, когда своим божественным появлением освятил и тем самым повелел воздвигнуть вокруг реликвий Главный Храм. Жезл и Твердь с тех пор никогда не покидали стен Храма, а в дни Двуединого, говорят, сам Первожрец прикасается к божественным вещам, чтобы наполниться благодатью предметов, к которым прикасались руки Бога.

После недавних событий, когда отродье Хаоса пригласили на церемонию награждения, оказав тем самым немалую честь и показав милость жрецов Двуединого, ночные патрули храмовников удвоили. Да и как было не удвоить, если так повелел сам Первожрец, объявив об этом на утренней молитве верховным, а те уже донесли младшим его волю.

И сейчас он, младший жрец пятого ранга Юнол, старательно осматривал помещение, скрупулёзно ища следы проникновения предполагаемых воров, да обрушит Двуединый свой гнев на их головы.

С первого взгляда, всё было нормально, но Юнола терзало смутное чувство, будто что-то не так. Он не мог внятно объяснить, как он это понял, поэтому сейчас стоял и внимательно оглядывал зал с реликвиями.

Младший жрец поёжился и с сожалением подумал, что стоило бы и взять на обход тёплый жреческий плащ. А теперь будет мёрзнуть до конца, пока не придёт черёд пересменки. Не увидев ничего достойного для нажатия рубина на сторожевом жезле в руках, он уже собрался выходить, когда замер, поражённый внезапно пришедшей мыслью, что так не должно быть.

В этом зале никогда не было холода даже в дни, когда тянущиеся Двенадцать Седмиц вступали в свои права. Так что же изменилось сейчас? Поскольку Юнол всегда добросовестно относился к своим обязанностям, он решил всё проверить ещё раз. Именно это качество ему и помогло добиться вхождения в младший Круг жрецов Двуединого.

Осторожно сформировав в руке простейший «светляк», он вскинул его над головой, чтобы получше осветить помещение. Над головой полыхнуло, а через мгновение яркий свет разогнал даже малейший намёк на тени, заставив Жезл и Твердь заиграть золотыми переливами, покоясь на мягкой атласной подушке.

Что-то коснулось носа Юнола, и он скорее инстинктивно смахнул маленькое птичье пёрышко на пол, потерев внезапно начавший зудеть нос.

– Откуда здесь птичье перо? – удивленно пробормотал младший жрец ни к кому не обращаясь.

Пасс рукой, и «светляк» в считанные мгновения преодолел несколько десятков метров, чтобы зависнуть под высоким перламутровым куполом.

Юнол похолодел.

Тёмное пятно, бывшее ничем иным, как дырой в самом высоком куполе Главного храма Двуединого означало только одно: именно он, Юнол, обнаружил то, чего не смогли сделать верховные. Именно он нашел путь, которым воспользовались воры, чтобы проникнуть в сердце истинной веры.

Взгляд зацепился за неправильную царапину на Жезле, которой там не должно было быть. Он знал каждый завиток, каждую округлость священных реликвий, но этой царапины Юнол не помнил, тем более такой глубокой, как эта.

Предчувствуя непоправимую беду, младший жрец аккуратно спустил рукав сутаны, чтобы не дай Двуединый, не притронуться обнажённым участком кожи к артефакту. Нужно обязательно посмотреть, насколько глубока эта неправильная царапина.

От увиденного, он побледнел. Его губы задрожали, а спустя секунду тишину Храма разорвала сторожевая сирена, активированная нажатием рубина.

Уже не соблюдая никаких мер предосторожности, Юнол схватил в руки позолоченный Жезл и вчитался в витиеватую надпись, искусно выгравированную по всей его длине.

– О, Боги, – прошептал он в священном ужасе, ведь даже знаний младшего жреца было достаточно, чтобы понять простую вещь…

На настоящей реликвии, осенённой Двуединым, не может быть надписи:

«Желаю процветания Храму. С любовью, Тармис».

Глава 1

Вечером я всё тщательно планирую, чтобы днём начать творить «дичь».

(Воруван).

Дафийское королевство, Чистый край. За два дня до окончания Турнира.

Постучав условленным стуком в неприметную, выглядевшую хлипкой, дверцу, незнакомец выждал несколько секунд и повторил хитрую дробь. Дверь слегка открылась, впустив серую фигуру в капюшоне, и снова захлопнулась.

– Одна пришла? – подозрительно осведомился сухонький мужичок, сверля глазами позднего визитёра. – Мне проблем не нужно.

– Тебе за них отвалено полновесным золотом, – мелодичный голос не оставлял сомнений, гость был девушкой. – Так что не нужно заламывать руки и набивать цену, – на корню пресекла его попытку Пандорра. – Сделал, Моник?

– Как договаривались, – приглушил голос он. – Я могу увидеть оплату?

– А у тебя когда-то были со мной проблемы? – проигнорировала эльфийка его вопрос. – Неси давай, у меня мало времени.

Поколебавшись несколько секунд, мужичок ушёл в другую комнату, а тренированный слух Пандорры уловил лёгкий скрежет ключа в замке. Два щелчка, длинный и короткий, затем еще раз короткий.

«Редкий же ты скупердяй, Моник, – мысленно усмехнулась девушка. – Денег валом, а ценности хранишь в сундуке с дешёвым дафийским замком».

Подобных замков ей пришлось вскрыть столько, что не каждый их и видел в таком количестве за всю жизнь. Профессия «Взломщик» обязывает и не с таким откровенным барахлом возиться.

Отметила она и некоторую нервозность этого «ночного специалиста», который специализировался на переделывании краденной «ювелирки». Несмотря на то, что Моник был жаден до одури, плюс недоверчив – работу он делал превосходно, выпуская из подпольного цеха вещи, практически не теряющие в «статах» после тотальной переделки.

Откинув кусок засаленной дерюги, он продемонстрировал продолговатый жезл и золотой же шар, со странными узорами.

Пандоре хватило взгляда, чтобы убедиться, что работа выполнена на «отлично». Она бы навскидку никогда не отличила подделку от оригинала.

– Браво, Моник. Приятно работать, – эльфийка достала из инвентаря золото в звякнувшем мешочке и небрежно бросила ювелиру.

Несмотря на то, что руки у него были заняты, Моник как-то умудрился освободить одну, чтобы ловко сграбастать плату, не уронив при этом сферу с жезлом. Пандорра бережно завернула всё обратно, деловито забрав у него то, за чем пришла, скрыв золотистый блеск от алчных глаз Моника, и спрятала всё в инвентарь.

– Ладно, бывай! – послала она ему воздушный поцелуй, вознамерившись уйти.

Возле уха что-то внезапно свистнуло, и в дверь перед ней сочно вошёл короткий арбалетный болт, прочно уйдя наполовину в доску, на поверку оказавшейся не такой и хлипкой, намертво пригвоздив широкую щеколду.

«Ну вот что за "неписи" жадные, а? – моментально среагировала эльфийка, развернувшись. – На сундуках экономят, арбалеты – тоже говно полное, ещё и дверной замок "закрыли"».

– Не торопись, цыпа, – из комнаты вышло трое, один из которых отложил разряженный арбалет, вытащив из-за пояса тесак. – Нам бы погутарить с тобой.

На лице Пандорры не было ни капли беспокойства, поскольку золото и то, что она только что забрала, уже лежало в ячейках инвентаря, из которого после её смерти олухам ничего не обломится.

Тесак, ещё один дрянной арбалет, и видавший виды меч, в руках третьего субъекта, со зверской рожей.

«Бывали расклады и похуже».

– Со мной, мальчики? – обворожительно улыбнулась она, слегка расставив руки. – Ну давайте поговорим, раз вы так просите умело. Чего надо? – Пандорра посмотрела на Моника взглядом, не сулившим тому ничего приятного.

– Ложи на пол, то что взяла, свою «снарягу» и денежку. А мы за это не будем тащить тебя в «управу», – ощерился тип с тесаком, – хоть ты и влипла по самое это… Скупка краденного – это тебе не шутки. Вмиг на каменоломни загремишь, цыпа. Ложи говорю, да живо!

– Во-первых, «ложуть» – коты под дверью, а нормальные люди – «кладут»! А во-вторых, а вы сами то не сильно похожи на честных граждан. Скажите еще, что вот тот, с ржавой железкой – булочник.

– Шибко грамотная? – оскалился тот, что с арбалетом. – Тогда клади.

– Хорошо, – спокойно кивнула Пандорра. – Я кладу!

Подельники недоумённо переглянулись.

– Ну? Чего не кладёшь? – нетерпеливо осведомился второй, поведя арбалетом. – Кислый, она что издевается?

– Так я уже «поклала», – эльфийка улыбнулась, прикинув расстояние до самого дальнего. – Хер я на вас клала, господа каторжане, – с этими словами она просто исчезла, растворившись в воздухе.

Свист ещё одного болта, ожидаемо ушедшего в молоко, точно совпал со всхлипом типа с уже разряженным арбалетом. Появившись за его спиной, Пандорра заученным движением нарисовала ему ещё одну улыбку на шее, толкнув хрипящего под ноги заверещавшего фальцетом Моника.

– Ах ты сука, – взревел «тесак», бросившись в сторону эльфийки, но та ушла пируэтом, исхитрившись из неудобного положения метнуть кинжал, который закончил путь в ноге мечника.

Неудачливые бандиты ещё даже не успели осознать, что из глумящихся над хрупкой девушкой охотников, они превратились в баранов, когда серией ударов Пандорра добила мечника и снова ушла в невидимость.

– Ты! – заревел во всю мощь лёгких «тесак», не успев уклониться от метко пущенного кинжала. – Давай поговорим!

– Так вроде поговорили уже! – вогнав кинжал Кислому в печень, она ещё несколько раз ткнула его в левую сторону груди. Когда тело грузно осело, Пандора повернулась к тихо скулившему Монику, который безуспешно пытался выдрать из щеколды арбалетный болт.

– Моник, Моник, – пропела девушка. – Что ж тебе спокойно-то не работалось, а?

– Простите, госпожа, простите меня! Демон попутал! – прошептал он, с надеждой глядя на приближавшуюся смерть, которая поигрывала кинжалами. – У меня золото есть. Заберите всё!

– А ты слышал о странной истории, которая случилась с Раниилом-хромым?

– Б-был ростовщик так-к-кой, – его зубы уже отбивали дробь. – П-п-овесилс-с-ся.

– Повесила, Моник. Повесила. Он тоже непорядочно со мной поступил, – плотоядно оскалилась Пандорра.

Бегло обшарив дом ювелира, эльфийка бережно свернула кусок пергамента, с тщательно изображённым на нём чертежом Жезла и Тверди, не забыв прихватить найденные ценности, и так же незаметно растворилась в тени ночных улиц.

Добропорядочные жители, слыша крики в ночи, никогда не пойдут проверить их источник, совершенно точно зная, что этим должна заниматься стража.