Делектус
Алиса Бастиан
Ключи и двери, сейфы и шкатулки, зеркала и тайники, латынь и пневмопочта; кожа, золото, стекло, неон, бархат – Делектус прекрасен, но разгадать его загадки и выполнить все задания не так-то просто. Две совершенно разные команды сразятся в Игре Делектуса, попутно открывая неожиданные, а порой и неприятные тайны – в том числе и о себе, и о своих соперниках, – а их действия приведут к непредсказуемым последствиям. Состязание будет непростым, ведь победа в этой игре – шанс вернуться домой, а проигрыш – смерть на Красных Болотах…
Алиса Бастиан
Делектус
Часть первая. ОТБОР
Пролог
Болотистая жижа подступала медленно, месяц за месяцем, сантиметр за сантиметром, и в тот день, когда она окончательно завладела небольшим старым домиком, её жертвы оказались обречены на смерть. Какими бы лёгкими ни были стены из специальной строительной смеси, разработанной в Круге, чтобы земля не так проседала, дом опускался ниже и ниже, пока наконец на поверхности не осталась одна крыша. Людям, жившим в нём, теперь предстояло сражаться за выживание на и без того переполненных улицах. Их единственной надеждой теперь был Делектус. Один из проживавших знал, что не сможет совладать ни с улицей, ни с Делектусом. Он встал на плоскую крышу своего увязшего домика и смотрел на остальных, пока те не отвернулись. Они решили попытать удачи – что ж, не ему их судить. Поглощая дом, жижа становилась активнее и сильнее, словно всё, что попадало в её жадную пасть, расширяло её и лишь разжигало аппетит. Его ноги были оплетены красной тиной, ползущей вверх, к коленям. Крыша домика давно скрылась из вида. Когда жижа утянула его по пояс, ему стало всё равно. Было вовсем не противно, а как-то мягко и даже тепло. Почему все так этого боятся?
Он не знал, куда смотреть в последние минуты. Ничего из окружавшего не казалось ему достойным прощального взгляда. Он ненавидел окраины Круга и свою жизнь. Первое было причиной второго. Если закрыть глаза, можно избавиться от того и другого разом. Красная болотная жижа сомкнулась над его головой.
Круг лишился своего жителя, но это было не так важно.
Важнее – Круг лишился ещё одного дома.
Красные Болота: Круг – 5: 0.
Глава I. Орнубий
Выбранный Инсайт не может отказаться от своей должности; в противном случае он вступает в конфронтацию с государственными и общенациональными интересами, что является преступлением класса «Б».
Из Памятки Инсайта
Слишком темно.
Теперь слишком ярко светит ночник.
Слишком громко тикают часы.
Холодно.
Под одеялом жарко. И почему, кстати, оно вдруг стало таким неудобным?
Орнубий ворочался в постели, убеждая себя в том, что ему необходимо выспаться перед важнейшим днём в его жизни, но заснуть всё равно не удавалось. Лишь под утро мозг, беспрестанно проигрывающий различные сценарии ближайших дней, всё же соизволил сделать передышку, и Орнубий провалился в неспокойный сон. Всего на пару минут, как ему показалось, когда оглушительно заверещала сирена, вырывая его из объятий Морфея, и нещадно, наотмашь забила по ушам.
– Господи, – простонал он, проклиная свою недавнюю покупку. Орнубий всегда плохо вставал по утрам, почти все будильники были бессильны в попытках разбудить его для важных дел. Почти все – но не этот, купленный специально перед Отбором. Ещё не хватало проспать.
«Не дайте себе проспать ни одного значимого события или встречи в вашей жизни! Будильник просто взрывной!», – сказали они ему. «Разбудит даже мёртвого!», – сказали они ему. «Берите, не пожалеете!», – и он взял, но с первой же его активацией пожалел. Будильник-динамит, оповещавший хозяина о том, что пора проснуться, адской сиреной, от которой только что не разлетались вдребезги окна у всех соседей в радиусе полукилометра, при срабатывании автоматически включал режим детонации. В связи с этим начинался обратный отсчёт («десять секунд, вы как раз успеете окончательно проснуться») и появлялась острая необходимость отключить «взрывной» провод. И сделать это правильно и быстро. А иначе…
«Рванёт не по-детски», – сказали они ему, и он не хотел проверять, насколько они преувеличивали. Меры, конечно, были радикальными, зато действовали безотказно. «Господи, ну какой же?!» – от паники у Орнубия, как и в предыдущие разы, затряслись руки. Проводов было много, а отключать сразу все было нельзя. Когда на таймере оставалось две секунды, Орнубий, уже готовый отшвырнуть будильник подальше (хотя вряд ли «не по-детски» погасилось бы парой метров), наконец отключил нужный провод. Положил взрывоопасное устройство на кровать, глубоко вздохнул, спуская напряжение, и поплёлся на кухню.
И если физически он проснулся, отключил эту адскую штуковину, чуть не заполучив себе сердечный приступ, даже сварил чашку кофе – мозг его ещё не пробудился, и, похоже, не собирался. Спать всё равно хотелось безумно. Предстоящие волнения наверняка его взбодрят, но до этого ещё надо было дотянуть.
Орнубий выпил кофе, взял брошюрку Инсайта и снова перечитал её. Ничего нового для себя не обнаружил, лишь убедился, что каждый пункт ему не нравился. Каждый пункт был против его природы. Как его вообще занесло в Инсайты?
За что?
Первый же пункт брошюры гласил, что от инсайтства отказаться нельзя – а именно это Орнубий сделал бы с величайшей радостью. Что угодно бы сотворил, чтобы не быть Инсайтом, но Наблюдательный Совет это нисколько не волновало, и Орнубий прекрасно это знал. Дальше ещё хуже. Пункты про обязанности и ответственность Инсайта, про лидерство, командность, рекомендации по взаимодействию, советы про успех, выигрыш… От всего этого даже подташнивало. Орнубий не был последним человеком в списке тех, кто подошёл бы на роль успешного лидера, он вообще отсутствовал в таком списке. Так он считал. Это всё не про него – незнакомые люди, взаимодействие, риски и победы. Совсем не про него. Однако Наблюдательному Совету, похоже, так не казалось.
В целом брошюрка была почти бесполезной – всё это им уже рассказывали в Зале Собраний, когда им, в том числе и ему, не посчастливилось там оказаться.
Хотя кто-то скажет, что, наоборот, весьма посчастливилось.
Кто-то скажет, что Инсайтом быть в тысячу раз лучше, чем Игроком.
Кто-то скажет, что Инсайтом быть в тысячу раз лучше, чем Аппликантом.
Кто-то, но не Орнубий. Брошюрка отправилась в стопку других информационных буклетов о Делектусе, Аппликантах и Игроках. Во всех них было что-то, от чего сводило живот. Информация была преподнесена безобидно и радостно, но когда она достигала мозга, становилась устрашающей. И, чего уж там скрывать, расплывчатой. Общие слова.
Проект Делектуса готовили больше года. За это время все уже привыкли к тому, что он неизбежен, и даже успели морально к нему подготовиться. Даже те, кто голосовал против. Орнубию до сих пор плохо верилось, что результаты голосования не были подтасованы, хотя таких как он, неверующих, оставалось всё меньше. Чем чёрт не шутит, может, и правда половина из них сочла Делектус за благо.
Чем чёрт не шутит, может, так оно и есть. По крайней мере, жить все они стали лучше. Намного лучше.
Невыразимо лучше, что уж там.
День, когда пятьдесят один процент из них проголосовал за Делектус, стал последним днём их нищенства. Днём, когда был отменён жилищный налог, годами сжирающий почти все их доходы, оставляющий их бедствовать и голодать. Таково было условие – отмена разрушающего жизни людей немыслимой величины налога в обмен на внедрение Делектуса. И пятьдесят один процент из них согласился на это, несмотря на всё, что приносил с собой Делектус.
Суть Делектуса была простой. Проигравшие покидали свои дома. Отказывались от своих жилищ. Теряли свои пристанища навсегда. Опустевшие дома переходили в собственность тех, кто в них нуждался, – битвы по этому поводу порой разыгрывались нешуточные. Проигравшие лишались жилья, потому что подписали соглашения об этом. Все их подписали, даже против воли, – плата за новую жизнь без налога. Если у Игрока жилья не было, при победе в Делектусе он бы его получил (с наибольшей вероятностью от Игрока проигравшего), а при противоположном раскладе… Что ж, просто не оставил бы после себя приюта для кого-то беднее, чем был он сам. Проигравшие никогда не возвращались. Информации о том, куда они девались, толком не было. Всё было засекречено по воле Наблюдательного Совета, а когда особо интересующиеся пытались лезть не в своё дело, им вежливо намекали, что делать этого не стоит. Наблюдательный Совет периодически менял версии места, куда попадали Игроки, которым не посчастливилось победить. То их переселяли в другие поселения, в бедняцкие лачужки, то устраивали на чуть ли не каторжные работы. Орнубий начал подумывать, а не избавляются ли от проигравших самым простым способом – уничтожая их, как мусор, но такие мысли считались крамольными и делиться ими с кем-либо Орнубий не решался.
Результаты Делектуса не обнародовались. Как-то раз один из представителей Совета обмолвился, что не выиграла ни одна команда, и после этого его уволили, а информация больше не просачивалась. Наблюдательный Совет совершенно явно чего-то не договаривал, но за год подготовки к Делектусу и одиннадцать месяцев самого Делектуса большинство решило для себя, что это их не очень-то и волнует. Потому что с отменой налога люди стали жить неоспоримо лучше, потому что с каждым домом не вернувшегося Игрока кто-то из несчастных и вволю настрадавшихся обретал частицу счастья, потому что один раз вкусив нормальную жизнь после нищеты, возвращаться к ней никто уже не хотел.
Пятьдесят один злополучный процент. Орнубий, конечно, голосовал против, как и остальные сорок девять процентов здравомыслящих людей, для которых Делектус, Отбор и недосказанности Совета казались чем-то немыслимым. В общем, как все те, кто боялся испытаний и неизвестности, но не боялся нищеты и имел свой дом. Хороший дом. Орнубий был не из тех, кто ночевал на улице, мечтая занять жилище какого-нибудь не вернувшегося Игрока. И не из тех, кто едва сводил концы с концами, каждый раз делая это путём нечеловеческих усилий. Он был не из них, но он мог их понять. И это угнетало.
После отмены гигантского налога люди обезумели, оттого что у большинства не было ничего, а стало почти всё, и даже радовались Делектусу. Хотя, конечно, день Отбора был пугающим для всех – особенно для тех, кто только-только начал жить по-человечески. Но соглашение подписывали все, и кроме пункта о жилье оно включало и пункт об Аппликантах. Аппликантами становились все. Кто-то раньше, кто-то позже. Каждый месяц объявлялся новый список Аппликантов из обоих поселений. Все они должны были явиться на Отбор, после которого либо возвращались домой счастливчиками, либо поднимались на сцену уже Игроками.
А потом Совет Круга решил открыть карты и сказал им то, что почти все уже стали подозревать. Проигравших вывозили за пределы Круга. Бросали наедине с Красными Болотами, что, конечно, объясняло, почему они не возвращались после Делектуса. Но, видит бог, никто этому не удивился. Никто не стал протестовать. Все сочли это нормальным. Люди понимали, что это хоть и кардинальный, но всё же просто один из способов сохранять ситуацию стабильной, и поэтому лишь старались сделать всё возможное, чтобы доказать Советам – Круга и Наблюдательному, – что они не бесполезны. Что они могут пригодиться, рано или поздно.
Никто не знал, что произойдёт во время Делектуса (кроме Наблюдательного Совета, конечно), но все они – Аппликанты, Игроки, Инсайты – уже были готовы ко всему. Неизвестность не нравилась никому, неизвестность пугала, но зато и неплохо подготавливала даже к худшему. Это просто стало частью их жизни. А Орнубий вообще был мастером по представлению самого худшего.
А что, если ему попадутся Игроки с бесполезными знаниями? Тогда ему придётся отдуваться за всех них, а к этому он готов не был.
Но был или не был, а домой он вернуться хотел. Кто из них не хотел?
Орнубий посмотрел на часы – до начала Отбора оставалось сорок минут, до Зала Собраний от его дома пешком идти минут десять. Выходить или нет? Что делать там полчаса?
А если по дороге что-то случится и он опоздает?
Орнубий вздохнул и заварил остаток кофе. Выпил, не чувствуя вкуса, выкинул пустую упаковку в мусорный мешок, где между продуктовыми обёртками затесалось вчерашнее письмо от Наблюдательного Совета – от досады он разорвал его, едва дочитав до конца, но это, конечно, ничего не изменило, – завязал мешок и бросил его у входной двери. Вымыл руки, застелил кровать, почувствовал себя ничтожеством оттого, насколько сильно не хотел выходить сегодня из дома. Выбора у него нет – так что нечего вообще об этом раздумывать. И тянуть тоже нечего.
Орнубий взял мусорный мешок, вышел на улицу, закрыл дверь. Ключ положил в карман, не слишком надеясь, что он ему ещё когда-нибудь пригодится. Выкинул мешок в мусорный контейнер. Сердце нещадно пропускало удары, но Орнубий демонстративно не обращал на это внимания. Нечего.
Последний раз он окинул взглядом свой дом, который, быть может, уже не увидит, повернулся и зашагал по залитой солнцем улице.
Глава II. Асла
Инсайт обязан действовать в интересах своей команды и прикладывать максимальные усилия для её победы в Делектусе.
Из Памятки Инсайта
Асла знала, что следовало бы к этому дню закончить все незаконченные дела – так, на всякий случай. Но, конечно, не закончила. Знала она и то, что следовало бы к этому дню повидать всех, кто хоть что-то для неё значил. Но, конечно, не повидала. Чашка с разбавленным соком личи слегка подрагивала в руке, потому что ещё Асла знала, что в этот раз одним из Инсайтов выбрали её.
Она читала. Читала много и усердно. Пыталась хоть как-то подготовиться, освежить забытые знания и заполучить новые – никогда не знаешь, что тебе пригодится в Делектусе. И хотя чувствовала, что всё это наверняка зря, что именно то, что нужно было бы прочесть, она упустит, а в Делектусе пожалеет об этом, – не делать ничего она не могла. Хоть какая-то подготовка в любом случае не повредит. Тем более для Инсайта поселения 51. Она не должна подвести свою будущую команду.
Асла гордилась своим поселением. Самым крупным из всех. Вторым по величине было поселение 49. На них-то, на этих двух, и опробовали отмену налога и введение Делектуса. Остальные были слишком маленькими для проведения таких экспериментов, некоторые настолько, что их номера даже не было в Реестре Поселений. По сути в нём было их с десяток, из которых 49 и 51 были ведущими. Особенно её, пятьдесят первое. Они как-то сумели более-менее выбиться в люди. И хотя часть из них ещё оставались за чертой бедности, даже там они оставались людьми. Да, Асла любила своё поселение.
О Делектусе она знала то же, что и все. Эта Игра, как часто называли Делектус в народе, стала составной частью их политического устройства. Частью их жизни. Асла уже устала размышлять об этом, но сказать, что она приняла ситуацию как должное, тоже не могла. Хотя и голосовала за Делектус. Дурой была, конечно, но что теперь сделаешь. Но кто знает – может, она была не так уж и неправа. Похоже, она скоро поймёт.
Пока Делектус (названный так от латинского delectus – выбор, отбор, подбор) представлял собой цикл из двенадцати Игр, или, если официальнее, Игр Делектуса, при этом Первую Игру Делектуса можно было называть Первым Делектусом и так далее. Игра проводилась каждый месяц. Каждый месяц был месяцем Делектуса… По истечении года предполагалось начать всё заново, учитывая результаты и статистику прошедших Делектусов. Что будет на самом деле – никто не знал.
Все они обладали какими-либо знаниями. Кто-то общими, а кто-то – специфическими. По заявлению Наблюдательного Совета, если Игрок не смог воспользоваться своими знаниями в Делектусе и победить, то и жизни в поселении, начавшем наконец устойчиво развиваться, он не заслуживает, как и своего дома. Устойчиво развиваться поселения стали не только за счёт отмены жилищного налога, но и за счёт роста образованности. Перед лицом Делектуса (хотя, наверное, правильнее сказать перед его угрозой) большинство шлифовало свои знания и старалось приобрести новые. Тот, кто уже имел профессию, область знаний, достигал в ней новых высот. Тот, кому она не особо давалась, с упорством осваивал новую. По большому счёту, отмена налога и рост образованности давали невероятные результаты, и благодарить за это стоило Делектус.
Игру, которая была ценой за их теперешние жизни.
Игру, в которой, возможно, их собственные жизни не имели цены.
Брошюрки с бесполезной и порой настолько расплывчатой информацией и формулировками, что Асла могла трактовать их в зависимости от настроения, стопкой лежали на столе. Там же лежал нетронутый фиолетовый конверт без подписи и обратного адреса, пришедший пару часов назад. Фиолетовый был её любимым цветом и «фирменным» цветом-принадлежностью поселения 51. Вытекало ли первое из второго, Асла никогда не задумывалась. Цветом поселения 49 был синий. Кто из них получил сегодня синий конверт?
Вскрывать письмо Асла пока не стала. Ей казалось, что так она сможет оттянуть неизбежное, позволить себе надеяться, что там какой-нибудь рекламный проспект или личное послание. Позволить себе ещё чуть-чуть пожить нормальной жизнью.
Получалось плохо.
Асла поставила на стол пустую чашку и откинулась на спинку старого кресла. В рамках Делектуса инсайтство считалось должностью, и должностью весьма почётной. Настолько, насколько это было возможно, учитывая специфику и последствия Делектуса.
Что она могла рассказать об Инсайтах, если бы кто-то её спросил? Что она вообще об этом знает? Когда-то её не очень беспокоила эта тема – одна из тех, общих сведений о которой тебе достаточно, чтобы нормально спать. Но когда дело начинает касаться тебя, ты оказываешься к нему не готов.
Поначалу, на Пре-Делектусе, Инсайтами выбирались те, кто прошёл специальный инсайтовский отбор – те, кто поразил Наблюдательный Совет своим поведением и реакциями на поставленные задачи. Таких было мало – само понятие инсайта как внезапного озарения-прозрения было не слишком знакомо поселениям. Но всё же такие люди находились, и Совет считал их необходимым элементом Делектуса. Они хотели видеть в нём кого-то, кто сможет не только нестандартно подойти к ситуации, не только увидеть сложенный пазл, общую картину, но и разрешить её одним лишь внезапным озарением, а не логическим анализом или продумыванием. Кого-то с хорошо развитой интуицией. Кого-то практически из области чуда. Им нравилось наблюдать за этим. Но ставка на инсайты и озарения не оправдала себя, и тогда Наблюдательный Совет решил снизить требования. Инсайты теперь имели мало общего с изначальным значением термина, давшего им имя. После того как в нескольких Пре-Делектусах, называемых ещё Пробными Играми, в тот или иной момент команды переставали контролировать ситуацию, после того как Игроки стали конфликтовать между собой ещё до середины Игры, срывая сам её замысел, Совет решил, что им нужен внутренний контроль. Инсайты должны были отвечать за командную игру. Отношения между Игроками, общая атмосфера внутри команд и между ними, соблюдение правил Делектуса и всё в таком духе – Инсайты стали лидерами команд. На них лежала большая ответственность, но кроме этого для них Делектус имел некоторые особенности. Однако не все, кто проявил успехи в командной работе, могли надеяться стать Инсайтами. Наблюдательный Совет по-прежнему руководствовался своими дополнительными критериями. Точно их не знал никто. Но то, что было известно, – если человек обладал проницательностью, мог видеть ситуацию в целом и по-новому, мог сплотить незнакомых ему людей или, как минимум, не допустить, чтобы они поубивали друг друга, мог относиться к ним одинаково, независимо от личных впечатлений, понимал, что они практически его подопечные, то он вполне мог быть выбран Инсайтом.
Если, конечно, при всём этом он не туп как пробка. Игроки имели свою определённую область знаний – Инсайт имел знания общие. И весьма обширные. Большинство из них могло никогда ему не пригодиться, он вряд ли смог бы проявить себя в какой-то конкретной области, но если во время Делектуса команде доставалось задание, не соответствующее ни одному из профилей Игроков, то надежда оставалась именно на эти самые общие знания Инсайта. И зачастую Игроки именно на него и надеялись. Сильный Инсайт – залог успеха команды.
Несколько недель их отслеживали. Они проходили бесчисленные тесты, ставились в бесчисленные психологические ситуации, давали ответы на бесчисленные вопросы. Их изучали, их проверяли, за ними наблюдали. А потом каждому вручили по сувениру от Наблюдательного Совета и отправили домой. Ещё через неделю те, кто имел шансы стать Инсайтом, получили повестку. Когда они явились в Зал Собраний – небольшая кучка слегка напуганных людей, не вполне понимающих, почему выбрали их, – с ними была и Асла. Представители Совета не сказали им, что они особенные, не сказали, что они подходят для того, чтобы стать Инсайтами в одной из Игр Делектуса, не сказали, почему именно они получили повестки. Они вообще не стали ничего объяснять, потому что их решения не обсуждаются и не комментируются. Вместо этого Представители Совета около десяти минут рассказывали о том, что значит быть Инсайтом, и о том, что значит быть по-настоящему хорошим Инсайтом. Каждый из пришедших в тот день в Зал Собраний гадал, какой тест или ответ привёл его туда, и можно ли уже считать себя везунчиком. После этой лекции половина пришедших сникла.
– Если в течение года вы не получите оповещение о назначении вас Инсайтом, вы вычёркиваетесь из списка и становитесь Аппликантом, – добавили в конце представители Совета.
«Двенадцать Игр Делектуса, – подумала Асла. – А потом я буду приходить на каждый Отбор, трясясь оттого, что может выпасть мой номер…»
Это, пожалуй, было хуже, чем каждый месяц ждать письма об инсайтстве от Совета. Так ты хотя бы был предупреждён. Так ты хотя бы мог что-то контролировать. А быть Игроком… Наверное, страшнее.
Можно ведь и не пригодиться.
Зато если письмо так и не придёт, у неё будет лишний месяц спокойной жизни, а то и несколько. Кто знает, может, её номер Аппликанта выпал бы через год, или вообще никогда! Слишком оптимистично, но почему бы не позволить себе немного надежды?
Тогда, одиннадцать месяцев назад, Асла смирилась. Она надеялась только, что ей не придёт оповещение на первый же Делектус. Надежда её оправдалась, а когда оно не пришло и на одиннадцатый, она совсем перестала нервничать и воспряла духом.
И вот оно… Настигло в последний день, кто бы сомневался.
Асла потянулась и вскрыла конверт, уже зная, что в нём. Она не ошиблась – позолоченные буквы на плотном сером листке, вложенном в конверт, сложились в короткое, но предельно ясное послание:
