Новые чулки, много чулок…
Парикмахер, смазывающий ей волосы каким-то особым настоем – для блеска и послушности. Перед этим колдун, конечно, проверил настой. Горничных больше десятка, и колдун над ними, как коршун…
Сорочка и юбки. Сложная прическа.
Туфли так ладно сидят на ноге, о счастье, и вообще, это чудесные туфли. Какое бы ни было платье, тесные туфли способны испортить вообще все.
– Вы так бледны, эссина.
– Тин, у тебя кружится голова?
– Всё хорошо…
Хотелось крикнуть на весь Нивер, что у неё все хорошо, но пусть уже эта свадьба начинается скорее!
Флаг на башне подняли, в знак того, что время подошло. Их выход вот-вот.
Тёте Элле очень шло её сиреневое платье. Она замерла у двери в ожидании. И где-то далеко забил барабан. Тьяна поднялась с табурета, на котором сидела, как кукла, опасаясь помять платье…
То ли она делает? Это ведь навсегда!
Это нужно маме, сестричкам, больному брату. А ведь она и не вспоминала о них последние дни, заинтересованная Валантеном Айдом, довольная дружбой с ним. Как будто это была игра. Отчего-то сомнения таяли сразу, не успев появиться. Но ведь то, что она сделает сейчас – это уже не дружба. Нечто совсем другое.
Ей стало страшно.
– Тин, – вздохнула леди Фан, – я перед своей свадьбой проплакала всю ночь. Это правда. Неизвестность всегда страшит. И неотвратимость.
– Что ты, тётя, – она приподняла подбородок, – всё хорошо.
Почти сразу в дверь постучали.
Под руку с посаженным отцом, высоким дородным человеком в сером серебристом костюме, Тьяна спустилась вниз. За ними шли леди Фан, колдун, ещё кто-то. Она не запоминала лиц.
Двери, распахнутые настежь…
Он ждал у самых дверей, человек, заменяющий жениха, его доверенный. Посаженный отец пробормотал скороговоркой, что отдает, дескать, и сурово спросит, если суженый что-то там не оправдает, и вложил руку Тьяны в чужую руку. Рука эта была узкой, сильной, с длинными пальцами и коротко остриженными, красивой формы ногтями. Узкое кружево на манжете. Кольцо с крупным рубином и золотой короной на оправе. Ошеломленная, Тьяна подняла взгляд. Её держал за руку не кто-нибудь, а король Клайдергар. Короля она знала в лицо, во всяком случае, видела издали несколько раз.
– Ваше величество, – прошептала она.
Тот слегка усмехнулся, сказал:
– Должен сказать, я немного удивлён выбором Айда, но мне он нравится. Что же, пойдемте, нас ждут!
Король не просто приехал на свадьбу, он решил участвовать в церемонии, став доверенным жениха – это ведь совсем не то, если бы он был лишь почетным гостем. И он улыбался Тьяне, разглядывая её с любопытством. С чего она взяла, что король непременно будет недоволен? Оттого, что она здесь самовольно, ведь он выбрал Дивону? Похоже, Клайдергара это не волновало.
Если бы здесь был Валантен, он сам повел бы Тьяну в Храм, а поручитель шёл бы следом, оберегая. Традиция. Но раз не было жениха, поручитель должен вести невесту к алтарю. И этот поручитель – король…
Высокая лестница, много ступеней вниз, лица вокруг сливались. Благословение тети, герцога, ещё кого-то. Много людей. Тьяна никого не узнавала и никогда бы не вспомнила после. Потом – мощёная камнем дорожка по парку, длинная. Храм здесь стоял на самом обрыве, и свежий ветер с моря тут же прошёлся по невесте, подхватил её юбки, сделал настойчивую попытку растрепать тщательно уложенные волосы.
Шут ждал на подходе к Храму, прислонившись к дереву, перекинув ногу на ногу – так короля мог поджидать только шут. Однако он выпрямился, даже изобразил галантный поклон, и тут же выхватил откуда-то из-за спины и вручил Тьяне белую розу. Потом он повернулся к королю, извлек из кармана старинный, потертый золотой дреннен и тоже вручил, снова принялся яростно шарить по карманам, словно в надежде отыскать завалявшуюся мелочь.
– Одолжить чего, братец? – смеясь, спросил король.
Шут замотал головой, рванул карман так, что тот порвался, и извлек… что-то маленькое и невзрачное, и протянул Тьяне.
Круглое увеличительное стекло для дамского рукоделия, тусклое и поцарапанное, в потемневшей серебряной оправе. С его помощью, например, можно было вдеть нитку в иглу, предварительно воткнув её в подушечку. Похожим стеклом пользовались мама и Дивона, Тьяне в этом не было нужды – она и так хорошо видела.
Вручив дары, шут опять повернулся к королю и громко закричал петухом. Тот рассмеялся и забрал стекло, сказал:
– Потом верну эту драгоценность. Пока вам с ним неудобно, верно? – и сунул шутовской дар в карман, где уже лежала монета.
Именно так, Тьяне, одну руку которой не выпускал король, неловко было держать в другой руке и розу, и стекло. А до дверей Храма оставался какой-то десяток шагов. Семь низких ступеней, темнота и прохлада дверного проёма.
– Эй, ты тут? Держи, это тебе, – сказал король, и её рука утонула в большой темной ладони Валантена, который вдруг откуда-то взялся рядом, а король отступил назад, туда, где были свет, звуки, ветер.
А в храме оказалось тихо и почти темно, и рука Валантена чуть сильнее сжала руку Тьяны. Из-за темного костюма его было почти не видно на фоне темных стен.
– Моя леди. Возможность сбежать вы упустили вчера.
Как же тихо…
– Мой лорд, – вздохнула Тьяна. – Я устала уверять вас, что не хочу убегать. Признайтесь, это вы так сильно не хотите на мне жениться? – и исподлобья взглянула на Валантена.
Что с того, что ей недавно чуть не захотелось сбежать. Ведь не захотелось же…
А он рассмеялся.
– Моя дорогая, да мне просто видеть вас уже удовольствие. Я очень хочу на вас жениться. Хотя бы… – он не закончил.
–Хотя бы – что?
– Пойдемте.
Ещё несколько шагов внутрь… каблучки Тьяны стучали тут непривычно громко, и платье шуршало. Там, в глубине Храма, было светлее: на алтаре горел огонь, горел высоко, рассыпая искры. Окна здесь тоже были, высокие и узкие, забранные цветными витражами, они пропускали мало света. Браслеты лежали на столике у алтаря, чтобы их надели, выходя.
– Твердое ли намерение привело вас сюда, дети мои? – священник стоял чуть в стороне.
– Да, – откликнулись они почти хором.
– А открыто ли сердце каждого из вас, Валантен и Тьяна? Готовы ли вы терять, не жалея, ценить дорогое и отдавать дешёвое, и идти, не оглядываясь, чтобы найти вам суждённое? – он подошёл, встал между ними и алтарём.
Вот так, лорда и эссины здесь нет, есть лишь Валантен и Тьяна. Мужчина и женщина, пришедшие в Храм.
– Да… да, – ответили они, теперь по очереди, Валантен так и держал Тьяну за руку.
Он отпустит её лишь после венчания.
Священнику подали венцы, он надел меньший на Тьяну, больший на Валантена, для чего тому пришлось нагнуться – священник был невелик ростом. Золотой обруч удобно и плотно лег на голову – видно, причесывали Тьяну со знанием дела.
Священник заговорил, медленно, певуче и непонятно, на древнем языке. Иногда в его речь вплетались и фразы на языке обычном, но Тьяна вдруг поймала себя на мысли, что тоже их не понимает, просто слышит голос, и рука Валантена для неё – самое важное, что может быть на свете.
Самое важное сейчас, и… неужели только сейчас?
– Согласен ли ты, Валантен, быть мужем Тьяны, отныне и навсегда? Любить, почитать, заботиться?
– Согласен.
– Согласна ли ты, Тьяна, быть женой Валантена, отныне и навсегда? Любить, почитать, заботиться?
– Согласна.
А подписанный договор такая глупость, потому как что значит «семь лет до развода»? Что вообще значит «семь лет», если есть только «отныне», и, может быть, будет «навсегда»?
Священник подал руку Валантену и повел их вокруг алтаря, медленно повёл, и этот короткий путь показался отчего-то долгим и необычайно важным, и огонь на алтаре немного поднимался с каждым шагом, становился выше, а под конец поднялся ещё выше и осыпался искрами.
– Очень хорошо, дети мои, – священник отчего-то был доволен, – да не потеряет вас взгляд Всевышнего, и Пламя Вседержащее для вас не погаснет никогда.
А Тьяне стало так хорошо и захотелось смеяться, а когда Валантен отпустил её руку, первым порывом было найти её опять.
Отныне и навсегда.
С ней что-то случилось. Мутился разум? Чуть-чуть. И было хорошо.
А священник уже отошёл, его не было рядом. Обряд закончился, и они могли уйти. Вот ещё браслеты…
Валантен тоже улыбался, не пряча клыков, и ничего страшного и неприятного в этом не было. Он взял браслет и надел ей на руку, слышно было, как щелкнул замочек. Она тоже взяла браслет и надела ему, замочек оказался такой тугой, что она с трудом его застегнула. И вдруг – да, в этом было больше веселья и её любопытства, чем ещё чего-то, – она провела рукой по тыльной стороне его кисти, пропуская густую короткую шерсть между пальцами.
Всё остальное, кроме головы, закрывал костюм.
– Что ты делаешь? – его рука дрогнула, и голос тоже.
– Хочу дотронуться до моего мужа. Нельзя? – она шаловливо улыбнулась.
– Можно. Сегодня ночью… пока тебе не надоест.
– Прости, – она смутилась, внезапно вспомнив, как себя не ведут благовоспитанные эссины.
Хотя, она больше не эссина. Она леди. Леди Айд. Тьяна, леди Айд – вот как теперь следует её называть. Её муж – лорд Валантен Айд.
– Да сколько угодно, – тихо сказал Валантен, – отныне и навсегда, моя леди, – он поймал её руку, поднес к губам и поцеловал запястье, рядом с браслетом.
Значит, эти слова звучали сейчас и в его душе?
А тем временем двери Храма, до сих пор закрытые, кто-то распахнул настежь. Они немного не дошли до этих дверей, когда Валантен остановился.
– До вечера, моя леди.
То есть все свадебные торжества они проведут порознь. Ну, разумеется…
– До вечера, милорд.
Король ждал её на ступенях. Улыбнулся, протянул руку:
– Леди Айд.
–Ваше величество.
Они медленно пошли по дорожке к Верхнему замку. Вокруг Храма уже было не так безлюдно, как перед венчанием, но их если и разглядывали, то украдкой, и дорожка всё ещё оставалась свободной.
– Поздравляю вас, леди Айд. Мне уже шепнули, что обряд прошёл неожиданно благоприятно.
– Я не могу судить об этом, мне не с чем сравнивать. Но почему неожиданно, ваше величество?
– В вашем случае – неожиданно, согласитесь.
Тьяна лишь кивнула, решив больше не задавать вопросов. К тому же обряды как-то и не принято обсуждать.
– Я никому об этом не скажу, разумеется, – добавил король, – подробности брачного обряда касаются лишь вас и Валантена.
– Благодарю вас, ваше величество.
Как много может значить одно присутствие короля. Оно делало иным это торжество, и настроение гостей тоже. На Тьяну теперь почти не смотрели со снисходительным любопытством. Король ясно показал свое отношение к происходящему, к браку Валантена Айда и к новой леди Айд. А Тьяне было странно, что можно вот так идти под руку с королем и непринужденно беседовать… почти непринужденно.
– Что ж, леди Айд, раз я до вечера буду притворяться вашим супругом, попросите у меня что-нибудь, – великодушно предложил король, – у вас есть желание, которое не нанесет большого ущерба нашему не слишком богатому государству?
Король изволил шутить.
– Да, ваше величество, – не стала отказываться Тьяна, – прошу вас, обещайте мне, что никогда не отнимете у нас с лордом Айдом права на наших детей. Если, конечно, Всевышний подарит нам детей.
– Что? – король даже приостановился, – разумеется, а что, кто-то на них претендует? Ах, да. Я понял, – он засмеялся, – да, конечно, я обещаю вам это, леди Айд. Но ваш сын так или иначе станет наследником Нивера, и его зависимость от дяди будет велика, вы понимаете. Есть разные моменты.
– Да, ваше величество, я понимаю. Благодарю вас, – обрадовалась Тьяна.
– И больше ничего?
– Позвольте мне подумать, ваше величество. Обещаю, что моё желание не нанесёт ущерба Грету.
– Что ж, хорошо, – король опять засмеялся, – вы хитры, как женщина, а я охотно попадаюсь в расставленные ловушки!
– Что вы, ваше величество, нет–нет…
– Вам ведь известно, что ваш муж наследственных прав лишен? Он ни при каких обстоятельствах не сможет наследовать герцогство, – заметил вдруг Клайдергар.
– Я, кажется, об этом слышала, – Тьяна посмотрела на него.
– из-за заклятья, разумеется. Испокон веков так делалось. А при снятии заклятья права возвращаются. Да-да, какое-то время у его семьи и друзей была надежда. Увы, но теперь надежды нет. Вам не сказали об этом?
