Найдёныш
Наталья Валенидовна Колесова
Как выжить в незнакомом и неласковом к чужакам мире, утратив память о самом себе? Чему верить: реальности или радужным снам? Можно ли преодолеть Барьер, разделяющий жизнь на «до» и «после», и нужно ли его преодолевать? И как быть, если выбор ляжет между любовью и великой целью?.. Ответы на эти вопросы придется искать Найденышу, однажды выброшенному на берег океаном Аквы (Аква – водный мир, разделенный по экватору непреодолимой Барьером – границей ада. На юге между островами странствуют повелители морей алонкеи, на севере властвуют кланы мореходов, а великий океан Таплис полон загадок и тайн).
Вторая повесть из мира Аквы. Первая повесть «Вслед за радугой» опубликована в книге «Кипящее море».
Наталья Колесова
Найдёныш
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Он всё забыл.
Нет, он помнил, как ходить, сидеть, лежать, есть и пить – но то же самое умеет любой сухопутный зверь. Или птица. Он позабыл и самую обычную человеческую речь, пришлось заново учиться говорить – будто он несмышлёный малыш, только-только делающий свои первые шаги. Да и мало было научиться понимать, изъясняться, мало затвердить названия предметов – ещё и назначение многих ставило его в тупик. Будто он впервые их видел и в руках держал.
Вот как сейчас.
Крутит в пальцах челнок для вязания сетей. То так приложит к нити, то эдак, подцепит, выдернет… Ну никаких сил нет на это смотреть!
Дед Шин в сердцах огрел по склонённому, непривычно черноволосому затылку: хотя сила уже не та, у парня аж зубы клацнули, уронил и иглу и мотовило.
– Да что ж ты делаешь, малахольный! Я ведь тебе только что всё показывал! Старайся!
Молча глянул из-под будто подведённых бровей своими жутковато-нездешними глазами – что тебе дыры чёрные! – наклонился, подобрал инструмент, аккуратно положил на лавку и… направился к морю, не слыша, не оборачиваясь на оклики и брань, несущиеся вслед. Догнать бы, затрещин надавать, да с одной артритной, а другой деревянной ногой по мокрому песку за молодым парнем не набегаешься.
– Вот ужо гляди, пожалуюсь я твоей хозяйке! – бессильно пригрозил Шин. Хотя и та по-своему малахольная, конечно… Уже без надрыва глотки грозил – толку-то, всё равно уже не услышит! Вон, стоит по своей вечной привычке на самой кромке берега: тощий, прямой, руки за спиной сложены. Всё глядит в гнилую южную сторону, беду кличет…
С юга-то его и принесло однажды.
День Большого прилива случается несколько раз в году, когда в небесах Брат с Сестрицей наособицу выстраиваются: вода уходит прямо на глазах, бывает, аж на несколько миль от берега отступает. Только знай-успевай набирать всяческих гадов-ракушек придонных, лови не уплывшую рыбу и осьминогов, трепещущих в подводных омутах; водоросли рви копнами… А когда море наконец возвращается, жди подарков: то туши погибших зверей, когда невиданных, иной раз чудовищных; почерневшее, ставшее от воды просто железным дерево; остовы погибших кораблей, коли повезёт – и остатки их грузов.
А прошлый раз прибило вот этого…
Как раз Ингрид тогда и свезло. Хотя везенье, конечно, то ещё. С гнильцой.
Углядела в ровно наступавшем приливе человека, вытащила за шиворот на берег. Народ столпился, про собственные находки позабыв. Гадали, откуда мертвяка принесло – с корабля потопшего или с палубы волной смыло; а то и островитянина – вон какой чернявый – течением в море утащило? Не обращавшая внимания на это глубокомысленное обсуждение Ингрид находку свою так-сяк ворочала, трогала, растирала, давила – и на глазах поражённых людей ожил мертвец! То есть глубоко вздохнул, закашлялся, глаза открыл – мутные, тоже чёрные, будто их рыбы повыели. Произнёс что-то непонятное, на языке нездешнем (и впрямь островитянин) и опять забылся. Все решили: не жилец.
Но не Ингрид. Девка упёртая, выходила-таки бедолагу, ещё одного проглота своей семье добавив. Уж к какому только делу Найдёныша приспособить ни пытались – не получается, ни к чему не годный, хоть ты его обратно в море бросай! Вроде и послушен, и понимает, и старается, а толку выходит чуть! А едва лишний разок ругнёшься – как тут удержаться? – глянет, ровно тан[1 - Тан – глава клана мореходов.] какой, свысока, вот как сейчас развернётся – и нет его. Даже если изловишь потом, вроде как сразу глохнет, забывает даже то, что раньше хорошо делал.
Нет, никакого толку от него не будет, так и знай, Ингрид! Так, ворча своим мыслям, старый рыбак вернулся к сетям.
***
Ингрид знала. Но было ей сейчас совершенно не до бестолковости Найдёныша, не до недовольства старого Шина или даже собственной родни. Сидевшая за письменным столом девушка с раздражением взирала на младшего братца своего Питера яр Пассата, кракен его забери. Вымахал ростом с мачту, плечищи – впору взрослому мужику, кулачищи кувалдами… а ума ровно столько, сколько и десять лет назад.
– Повтори-ка ещё раз, – сказала на пределе терпения. – Правильно ли я тебя расслышала?
– Вроде до учёбы у тебя слух был что надо! – буркнул любезный братец. – Муссонцы в университете что-то с твоими ушами сделали? Говорят, они с чужаками не церемонятся, тут отрежут, там пришьют…
И прикусил язык, когда старшая сестра грохнула кулаком по столу, а кулаки у неё будь здоров, залепит – мало не покажется, плавали, знаем! Подскочили и покатились писчие приборы, на бумаги из чернильницы выплеснулась изрядная клякса.
– Собрался наплевать на семью, бросить свой собственный клан и уйти с Циклоном?! С этим… отребьем? – Похоже, несколько лет учёбы в муссонской столице приучили сестрицу к тамошнему этикету – уже не сыплет направо-налево привычной бранью, в себе ругательства давит, а то бы сейчас он многое узнал и об «отребье» и о самом себе. – С пиратами?!
Питер от души возмутился:
– Чего это сразу пираты-то?! Капитан Анжэ де Циклон никакой не пират!
– А ты откуда знаешь?
– Все говорят!
– Кто говорит? Опять шлялся по кабакам портовым? Всё бы тебе чужие враки слушать да пиво с ромом глыкать! Работать кто будет?
– На себя посмотри! – огрызнулся брат. Хотя самое время отмолчаться, пока добрая сестрица на него всех собак – живых и дохлых – не навешала. – Ты же первая семью и клан бросила, не правда, что ли? Захотелось, видите ли, ей учиться, да не абы где у нас, а в муссонском университете! И как, многому научилась? Сколько мы на тебя денег потратили – а толку? Три года бездельничала среди этих му… муссонцев, а теперь возвернулась как ни в чём не бывало! И я после этого тебя ещё слушаться должен?
Тут Ингрид яру Пассат взъярилась окончательно – отчасти оттого, что имелась в братовых словах некая толика правды.
– «Мы» потратили? Мы?! Да ты хоть десятую часть мара за всё это время сам заработал?
Зря Питер самонадеянно полагал, что сестра после нескольких лет протирания штанов-юбок на университетской скамье обмякла мускулами, растеряла свою привычную драчливую сноровку, а он, наоборот, приобрёл. И минуты не прошло, как младшенький, отрада материнского сердца и тайная слабость отца в одном лице, вылетел из дому с расквашенным носом и подбитым глазом, да не просто вылетел – ускоренный любящим сестринским пинком. Ингрид вослед ещё и разразилась наконец длинной тирадой, части которой он даже не понял, хотя о смысле догадывался: не иначе как у своих высоколобых муссонцев такие непонятные, но обидные словечки подцепила! Народ, проходивший по улице, даже приостановился, заслушавшись. Вытерев юшку, побитый, но непобеждённый парень мудро рассудил, что связываться с бешеной девкой нет резона: ну отлупит её, а толку, всё равно никакого почёта от того ему не прибудет, а ежели вдруг (скорее всего!) она его?.. Оставалось только сплюнуть кровавой слюною и отступить.
На время.
Ингрид же ещё с рычанием пометалась по конторе, пиная попадавшиеся на пути тяжёлые табуреты и лавки. Деревяшки гремели, отлетали и падали – некоторые ей же самой на ноги, что успокоения, понятно, не добавляло. Поэтому когда в распахнутую настежь дверь деликатно поскреблись, она, круто развернувшись, рявкнула:
– Ну, что ещё?! – прямо в лицо не вовремя заглянувшему Найдёнышу. Увидев, как тот в натуральном испуге влепился спиной в косяк, проворчала тоном ниже, всё ещё исходя огнём и ядом: – А, это ты!..
Плюхнулась в кресло. Мрачно уставилась на залитые чернилами только что кропотливо сведённые счета: начинай сначала! Что за кракенёныш проклятый!
Парень прошёлся по конторе, поднимая и расставляя мебель. Собрал в стопочку и аккуратно выровнял снесённые сцепившимися родственниками приходные-расходные книги. Прикрыл распахнувшиеся дверцы шкафчиков.
Ингрид следила за ним исподлобья, медленно успокаиваясь. Вот что этот… ч-чудак опять на себя нацепил?! Только отвернёшься, а на нём опять какая-то натуральная занавеска вместо нормальной одежды: мол, не могу, хозяйка, такое носить, ткань слишком грубая, кожу натирает просто до сыпи… И расцветка всегда вырви глаз, такую бы на корабельные флаги в открытом море, даже посреди шторма сразу заметишь! Всё больше алая, прямо под их цвет, цвет клана Пассат. Надо свозить его на ярмарку, прикупить, в самом деле, вещей из материалов хороших, добротных…
Точнёхонько подгадав момент, когда гнев хозяйки остыл, Найдёныш ненавязчиво примостился у её стола. Продолжил машинально наводить порядок и здесь: очиненные перья и ручки в одну сторону, карандаши шеренгой в другую, абак по правую руку Ингрид, чистую бумагу по левую. Огорчённо покачал головой, рассматривая испорченные счета – насупленная девушка вырвала те у него из рук, скомкала, с силой швырнула в сторону двери; бумага улетела недалеко, шлёпнулась на пол, хотя бросок был что надо. Вот так всё в её жизни: стараешься-стараешься, все силы вкладываешь, а толку – чуть!
Словно угадав её мысли, Найдёныш произнёс:
– Вы его не удержите.
Ингрид вновь вспыхнула, парень тут же вскинул ладони, как бы защищаясь от её гнева.
– Кто вас саму заставит делать то, что вы не желаете? И у вашего брата точно такой же нрав.
Ингрид вздохнула, обвела взглядом с детства знакомый кабинет. Кто заставит? Вот же она как миленькая сидит здесь, хотя должна и желает быть совершенно в другом месте.
– И что ты предлагаешь? Благословить мальчишку на рейд с пиратами? Да я свяжу его по ногам и по рукам и запру в сарае, пока этот циклонский пройдоха не уберётся!
– Но потом на остров прибудут другие, – резонно возразил Найдёныш. – Не будете же вы всю жизнь держать его взаперти?
– Мать бы только порадовалась, – буркнула Ингрид.
Чистая правда, между прочим. Иногда казалось, что у родительницы, кроме последыша, других детей и вовсе нет. Старшие сыновья уже взрослые, своих отпрысков полный дом. Дочь случилась малость малахольной, зато несколько лет родителям глаза не мозолила, семью не позорила. Вот и остался под боком единственный ма-аленький… Не от этой ли материнской любви-заботы и рвётся Питер куда-нибудь удрать – хоть к пиратам, хоть за самый Барьер?
Найдёныш как будто её мысли подслушал:
– Ваш брат уже вырос. Надо доверить ему какое-то важное дело.
Ингрид фыркнула:
– Дело? Счета вести для него, видите ли, слишком скучно, рыбачить слишком тяжело, кита бить – значит, уходить в море слишком надолго… Мне что же, бродячих актёрок нанять, чтобы его в работе развлекали?
Найдёныш улыбнулся: в уголках очень тёмных глаз пролегли смешливые морщинки, подсказывавшие, что раньше, до появления на Кроне, парень улыбался куда чаще. И что не так уж он и юн, а то из-за своей хрупкости и гладкой нежной кожи лица и рук иногда кажется ровесником Питера.
– От актёрок и я бы не отказался!
– Не сомневаюсь, – мгновенно отозвалась Ингрид, – ты ведь работать тоже не слишком-то разбежишься!
Сказала – и тут же пожалела. Найдёныш перестал улыбаться, отдёрнул пальцы от карандашей, которые машинально поглаживал – словно она его по этим рукам отхлестала. Глаза опустил.
– Простите, хозяйка. Я буду стараться.
Пустое обещание! Досадуя на него и на себя, девушка отмахнулась.
– Да ладно! Ты, главное, у меня в падучей больше не бейся и ни с кем не ругайся!
– Не буду биться! – пылко заверил Найдёныш. – У меня, как в лодочный сарай переселился, припадка ни разу не было!
Отчасти и она в тех случившихся припадках виновата – не сразу поняла, что подарочек от Большого прилива жить на суше не сможет. В самом натуральном смысле. Да и кто бы догадался?
…Через пару дней лежанка больного оказалась пустой. Обнаружили его уже на берегу, без сознания, у самой кромки воды. Отвели душу в ругани, обратно утащили. На следующий день та же история. И через день. Словно Найдёныш упорно норовил утопиться. Или вернуться обратно в то неведомое место, откуда его принесло водой. Прямо хоть привязывай его! А и привязали.
И тогда парня начало бить в припадках. Страшное дело, кто видел – знает: глаза белые, на губах пена пополам с кровью от прикушенного языка, тело дугою… И знахарки и врач, на которого Ингрид не поскупилась, лишь руками разводили: может, последствия ушиба головы, может, воды нахлебался, а может, он вообще такой с детства, кто его знает? Чем бы всё закончилось – или парень оклемался бы, или окончательным инвалидом стал, а то и вовсе помер… кто знает. Помог случай. Во время очередного припадка отчаявшаяся Ингрид поволокла Найдёныша на берег – вдруг сведённые судорогой конечности в тёплой воде попустит? Хотя сейчас утверждает, что тогда тащила его просто топить, чтобы не мучился и её не мучил, и сколько в той мрачной шутке от шутки… Однако в воде не только тут же припадок прекратился, так ещё и чужак глаза открыл, заулыбался. Вот так чудо!
Со временем разобрались, конечно, что вовсе не нужно Найдёнышу постоянно в море мокнуть, словно дельфину какому-то, главное – чтобы под ним по большей части суток была вода. Кто-то из стариков припомнил: встречаются в океане племена, которым земля и не нужна вовсе, живут они прямо на сцепленных вместе плотах с парусами-вёслами, дрейфуют по воле волн и течения. Может, как раз такую водную деревню разрушило сильным штормом или тамошнего жителя волной с плота смыло? Ещё и Ингрид невзначай обнаружила, что в воде у парня уши закрываются перепонками, и, хотя запретила о том рассказывать (а то ещё начнут звать рыбоухим!), окончательно уверилась в версии морского народа.
Факт есть факт: как Найдёныш переселился в подлатанный лодочный сарай, что на сваях над водой, так сразу на поправку пошёл.
Жаль только, память к нему не вернулась.
Найдёныш кашлянул, привлекая её внимание. Тоскливо взявшись вновь разбирать счета, Ингрид спросила, не поднимая головы:
– Ты ещё здесь?
– Хочу заступиться за того циклонского капитана…
Девушка вскинула на него глаза – тёмно-синие, грозовые.
– Заступиться? Неужто твой давний знакомец?
Найдёныш улыбнулся одними губами:
– Даже если и знал его раньше, сейчас всё равно не вспомню!
– Это верно. И потому на что оно мне, заступничество твоё?
– Не могу с уверенностью сказать обо всех предыдущих рейдах Анжэ, но этот у него точно не пиратский, и не разбойничий набег на прибрежные поселения. Его наняли учёные Муссона, вы же знаете, они частенько используют циклонские корабли.
Ингрид задумчиво постучала по плотным зубам только что очиненным им пером.
– Вот как? Интересненько…
