Знаете ли вы? Рассматривать фотографию сложнее, чем играть в шахматы
Вам может показаться, что вы знаете, чем занимается ваш мозг, на самом же деле его активность для вас почти не заметна. Без вашего осознания он делает очень сложную работу. Когда программисты попытались написать программу, имитирующую человеческие способности, они выяснили, что придумать последовательность действий, выполняемых в соответствии с логическими правилами и позволяющих решать сложные математические задачи, было относительно просто. Однако гораздо сложнее было сделать так, чтобы компьютер распознавал предложенные ему изображения или движущиеся объекты.
В наше время лучшие компьютерные шахматные программы могут победить знаменитых чемпионов, по крайней мере иногда, но едва научившийся ходить ребенок легко превзойдет любую программу, когда дело доходит до распознавания визуального образа.
Как выяснилось, одним из самых сложных моментов является идентификация отдельных объектов на визуальной сцене. Когда мы смотрим, скажем, на обеденный стол, нам кажется очевидным, что стакан – это один объект, находящийся перед другим – например, перед вазой с цветами, но оказалось, что это понимание требует сложнейших вычислений со многими возможными ответами. Вы замечаете эту неопределенность только иногда, когда видите что-то слишком быстро, чтобы верно распознать. Например, когда камень на середине ночной темной улицы внезапно превращается в соседскую кошку. Мозг рассматривает эти возможности, основываясь на своем предыдущем опыте видения объектов, в том числе двух объектов раздельно и в других комбинациях. Вы когда-нибудь делали фотографию, на которой дерево будто растет прямо из чьей-то головы? При съемке вы не заметили этого, поскольку ваш мозг эффективно разделил объекты, основываясь на их различном расстоянии от ваших глаз. Но двухмерный снимок этой информации о расстоянии не содержит – и кажется, что один объект находится прямо на другом.
Помимо отбрасывания лишней информации, мозгу также приходится решать, стоит ли делать выводы «на скорую руку». Решение он принимает, отталкиваясь от того, что важнее в конкретной ситуации: скорость или точность. В большинстве случаев мозг выбирает скорость, интерпретируя события, опираясь на легкие в применении эмпирические правила, которые не всегда основаны на логике.
В остальных случаях он неторопливо и внимательно подходит к рассмотрению имеющихся данных, что и происходит при занятиях математикой или решении логических задач. Психолог Дэниэл Канеман получил Нобелевскую премию по экономике за изучение этих эмпирических правил и того, как они влияют на поведение в реальной жизни. (Его помощник на протяжении многих лет, Амос Тверски, покинул этот мир до того, как сумел разделить славу.)
Основным положением их исследования является предположение, что логическое мышление требует большого усилия.
Например, попробуйте быстро решить такую задачу: бита и мяч вместе стоят 1 доллар 10 центов. Бита стоит на 1 доллар больше, чем мяч. Сколько стоит мяч? Большинство людей ответят: «10 центов», что будет интуитивным, но неверным ответом. (Бита стоит 1 доллар 5 центов, а мяч – 5 центов.)
Люди обычно идут именно короткими путями, если только их не предупредили, что следует воспользоваться логическим мышлением. В большинстве случаев интуитивного ответа бывает достаточно, даже если он и ошибочен.
Знаете ли вы? Право ли наше мышление?
Когда люди говорят о право– и левополушарном мышлении, они имеют в виду правое и левое полушария коры головного мозга. Хотя между ними действительно есть определенная разница, эти различия часто понимают неправильно.
Речь большинства людей контролируется левой стороной мозга, которая также отвечает за математику и другие формы решения логических задач. Любопытно, но именно там хранится масса неточно запомненных или придуманных подробностей, а также это местонахождение «интерпретатора», о котором рассказывается ниже. Вообще левому полушарию, кажется, нужны логика и порядок – и настолько сильно, что, если в чем-то не наблюдается смысла, оно обычно реагирует выдумыванием правдоподобных объяснений.
Правое полушарие гораздо правдивее, когда реагирует на происходящее. Оно контролирует восприятие пространства, анализирует объекты, которых мы касаемся, и превосходно справляется со зрительно-моторными заданиями. Правое полушарие не «артистичное» и не «эмоциональное», а скорее «приземленное». Если бы эта сторона мозга могла говорить, она сказала бы: «Только факты!»
В повседневной жизни нас обычно не просят решать логические задачи, но часто просят высказать суждение о людях, которых мы не очень хорошо знаем. Канеман и Тверски, используя интересный прием, показали, что логическими эти суждения не являются. Так, они начинали эксперимент с рассказа о Линде: «Линде 31 год. Это искренняя, незамужняя и очень яркая женщина. Линда специализируется в философии. В университете ее тревожили проблемы дискриминации и социальной справедливости, она также участвовала в демонстрациях против использования атомной энергии». После этого участников эксперимента просили выбрать фразу из тщательно составленного списка, наиболее полно описывающую Линду.
Большинство людей полагало, что Линда скорее (а) «банковский служащий, активно участвующий в феминистском движении», чем (б) «банковский служащий». Выбор (а) интуитивно кажется ближе, поскольку отражает другие черты Линды – заботу о социальной справедливости и т. п., что и дает повод полагать, что она могла активно участвовать в феминистском движении. Однако это неверный ответ, поскольку любой, кому подходит описание (а) «банковский служащий, активно участвующий в феминистском движении», также является и (б) – «банковским служащим». И, несомненно, группа (б) включает в себя других банковских служащих – реакционеров и индифферентных.
В подобных случаях даже искушенные участники – такие, как выпускники факультета статистики, – совершали ошибку, делая вывод, противоречащий логике. Эта сильная тенденция относить группу взаимосвязанных характеристик к человеку без особых на то предпосылок и является кратким способом оценки, который обычно оказывается верным, но может стать и причиной появления многих стереотипов и предвзятого отношения, столь распространенных в обществе.
Еще хуже то, что многочисленные истории, которые мы сами себе рассказываем, вовсе не отражают действительного положения дел, происходящего в нашей голове. Знаменитое исследование пациентов с нарушениями работы головного мозга демонстрирует это предположение. У пациентов, страдавших тяжелой формой эпилепсии, хирургическим путем разъединили правое и левое полушарие коры головного мозга для предотвращения распространения пароксизма с одного на другое. В результате левое полушарие понятия не имело о том, что делает правое, и наоборот.
В одном эксперименте левому полушарию мозга пациента, где располагается область речи, показали изображение куриной лапы, а правому, которое не отвечает за речь, – картинку со снегом. После этого пациента попросили выбрать из других картинок связанное с увиденным изображение. Левой рукой (контролируемой правым полушарием мозга) испытуемый выбрал совок, а правой (под контролем левого полушария) – курицу. Когда его попросили объяснить выбор, он ответил: «О, это элементарно! Курица связана с куриной лапой, а совок нужен для того, чтобы убирать курятник». Ученые пришли к выводу, что в левом полушарии головного мозга человека располагается некий «интерпретатор», задача которого – находить смысл в окружающем мире, даже если он не понимает, что происходит в действительности.
Психологи называют эти проблемы отбрасывания лишней информации, принятия решений на скорую руку и выдумывания правдоподобных историй «слепотой к изменению». Взгляните, например, на две фотографии. Можете ли вы найти между ними различие? (Намек: мужчины определенного возраста, будьте внимательны!)
Когда люди рассматривают сложные изображения (подобные предложенным на фотографиях ниже), они могут определить различия при условии, что изображение остается неподвижным. Но если взгляд все время переходит с одного на другое, то у человека возникают определенные проблемы. Это происходит из-за того, что наша зрительная память далеко не совершенна.
Подобные эксперименты подтолкнули психологов рискнуть и испытать более интересные способы заставить людей не замечать определенные вещи. В одном из наших любимых экспериментов психолог подходит к кому-то на улице и просит объяснить ему дорогу. Пока человек рассказывает, рабочие держат между двумя людьми большую дверь, не давая им видеть друг друга. За этой дверью человека, который спрашивал про направление, сменяет другой исследователь, который продолжает разговор как ни в чем не бывало. Даже если этот человек совсем не похож на первого подошедшего, у дающего разъяснения всего около 50 % вероятности того, что он заметит подмену.
В другом эксперименте испытуемые смотрели фильм, в котором три студента в белых рубашках передавали по кругу баскетбольный мяч и еще трое студентов в черных рубашках делали то же самое со вторым мячом. Зрителей просили подсчитать количество передач, сделанных игроками в белой форме. Когда две команды смешивались, на сцену выходил человек в костюме гориллы, проходил из одного конца поля в другой и останавливался ненадолго, повернувшись лицом к камере и колотя себя в грудь. Около половины зрителей не замечали этого события. Подобный эксперимент показывает то, что мы воспринимаем только долю происходящего в мире.
Мы показали, что наша память о прошлом ненадежна, а наше восприятие настоящего крайне избирательно. Помня об этом, вы, вероятно, не будете особенно удивлены, узнав, что наша способность воображать будущее тоже должна восприниматься критически. Как показал Дэниэл Гилберт в своей книге «Спотыкаясь о счастье», когда мы пытаемся спроецировать себя в будущее, наш мозг привносит частности, которые могут оказаться нереальными, оставляя без внимания много других, возможно, важных. При планировании своей жизни, будто смотря фильм о будущем, мы склонны пропускать возникающие возможности и не замечать ошибок в рассуждениях.
Миф. Мы используем только 10 % нашего мозга
Спросите группу случайно выбранных людей, что они знают про мозг, и большинство скажет, что мы используем всего 10 % его возможностей. Это убеждение вызывает отвращение у нейрофизиологов всего мира. Миф о 10 % был создан в Америке более века назад, и теперь в него верит половина населения даже в таких далеких странах, как Бразилия.
Однако для ученых, изучающих мозг, идея кажется лишенной всякого смысла; мозг – это очень эффективный механизм, и практически все его части необходимы. Чтобы далеко не отклоняться от темы, можно сказать, что этот миф отражает нечто, что нам очень хочется услышать. Его поразительная стойкость может основываться на оптимистическом начале. Если обычно мы используем всего 10 % нашего мозга, подумайте, что мы сможем сделать, если научимся пользоваться еще хоть небольшой частью оставшихся 90! Несомненно, это привлекательная идея и вполне доступная простым людям. В конце концов, если у каждого из нас остается так много свободного пространства в мозге, то больше нет глупых людей, а только куча потенциальных Эйнштейнов, не научив-шихся пользоваться своими возможностями. Эта оптимистичная идея эксплуатировалась ведущими курсов самосовершенствования при продаже бесконечных программ по улучшению деятельности мозга. Дейл Карнеги воспользовался ею для увеличения продаж своей книги и воздействия на читателей еще в 1940-е годы. Он сильно поднял популярность этой идеи, приписав ее основателю современной психологии Уильяму Джеймсу. Однако никто не нашел упоминания о 10 % в работах или высказываниях Джеймса. Джеймс действительно говорил своей аудитории, что у людей имеется больше психических ресурсов, чем они используют. Возможно, некоторые предприимчивые слушатели решили придать этим словам более научное звучание, конкретизировав процентное соотношение.
Это мнение особенно популярно среди молодых людей, интересующихся экстрасенсорным восприятием и другими психическими феноменами. Поклонники подобного направления часто пользуются идеей о 10 % для объяснения существования таких способностей. В обосновании веры во что-то, что находится вне области науки, с помощью научных фактов нет ничего нового, но особенно вопиющим является то, что даже «научный факт» не соответствует истине.
В реальности мы ежедневно используем весь мозг. Если бы большие области мозга никогда не использовались, то их повреждение не вызвало бы особенно заметных проблем. Но это абсолютно не наш случай! Методы сканирования мозга позволяют измерить мозговую активность и показывают, что даже простые задания активизируют все области нашего мозга.
Одним из возможных объяснений появления мифа о 10 % может быть то, что функции определенных областей мозга не совсем ясны и при некоторых дефектах результаты могут едва проявляться. Так, люди с поврежденными лобными долями коры головного мозга могут по-прежнему выполнять большую часть ежедневных действий, хотя в определенных ситуациях ведут себя неадекватно. Например, такой пациент может встать в разгар важного делового совещания и выйти пообедать. Стоит ли говорить, как им сложно жить в нашем мире.
Первые нейрофизиологи, возможно, сталкивались с некоторыми проблемами при попытках определить функции фронтальных областей мозга, в частности, из-за того, что имели дело с лабораторными мышами. У этих мышей достаточно простая жизнь: увидеть еду и воду, подойти к миске и съесть, что в ней лежит, – и ничего более для выживания. Никакие из вышеперечисленных потребностей не требуют участия фронтальных областей мозга, и у некоторых из первых ученых появилась мысль, что, возможно, в этих областях ничего особенного не происходит. Позднее усложненные тесты опровергли эту точку зрения, но миф уже укоренился.
Теперь, возможно, вы начали сомневаться, можно ли доверять хоть чему-то, что говорит вам ваш мозг. Однако за его кажущимися специфическими выборами лежат миллионы лет эволюции. Наш мозг избирательно обрабатывает ту информацию из окружающего мира, которая исторически оказывалась наиболее важной для выживания, – уделяя особое внимание неожиданным событиям. Как мы смогли заметить, наш мозг редко говорит нам правду, но в большинстве случаев он все равно сообщает то, что нам необходимо знать.
Глава 2
Серое вещество мозга и киноэкран: кинематографический подход к работе мозга
Если вы хотите знать, что происходит, когда мозг перестает нормально функционировать, пожалуйста, не ходите в кино. Персонажи кинофильмов постоянно доводят себя до состояния полного умственного разброда, теряют память, меняют личность и приобретают шизофрению или болезнь Паркинсона (даже если не упоминать социопатию и другие психиатрические заболевания). В Голливуде люди сходят с ума гораздо чаще, чем в реальной жизни, и иногда бывает сложно отличить научный фильм от научной фантастики. Изображение состояний больного человека в кино варьируется очень широко – от самого точного до полностью неверного. В самом худшем случае фильм, рассказывающий про психически больного человека, может подпитывать общепринятые, однако ошибочные идеи о работе мозга.
Самое распространенное психическое заболевание в киноиндустрии – амнезия. Потеря памяти создала собственный жанр в кино, настолько же предсказуемый, как и сюжет «молодой человек познакомился с девушкой, затем они расстались, а в конце фильма воссоединились вновь». Но здесь место потерянной любви занимает потерянная информация, например, осознание того, что ты – наемный убийца, как в фильмах «Идентификация Борна» (2002) или «Вспомнить все» (1990).
Нейропсихолог Салли Баксиндейл, просмотрев фильмы о потери памяти начиная с немого кино, констатировала, что большинство основывалось на ложных научных предпосылках, однако все они были весьма увлекательными. Обычная схема такова. После травмы, повлекшей за собой потерю памяти, человек начинал новую жизнь. Затем герой (героиня), пережив ряд испытаний, формирует новые воспоминания. Другая частая причина амнезии в фильмах – травмирующие психику события. Эти события, удовлетворяющие потребность в драматическом повороте сюжета, могут быть какими угодно – от убийства до женитьбы. На финальном витке к главному герою может внезапно вернуться память благодаря еще одному удару по голове или с помощью великолепно проведенной операции на мозге, сеанса гипноза или от встречи со значимым и любимым человеком из прошлого. И этому верят.
Знаете ли вы? Изображение повреждений работы мозга в кино
Точное:
«Помни»
«Я знаю, кто ты»
«В поисках Немо»
«Игры разума»
«Пробуждение»
Неточное:
«Вспомнить все»
«50 первых поцелуев»
«Люди в черном»
«Долгий поцелуй на ночь»
«Кот теряет рассудок» («Том и Джерри»)
«Ночные убийства»
«Воскресенья в Виль-д'Эврэ»
Похоже, что существует еще и обратная зависимость между частотой появления амнезии и художественным качеством телепередачи. В мыльных операх и комедиях ситуаций это весьма распространенная тема. В телесериале 1960-х годов «Остров Гиллигана», который был популярен скорее благодаря своей увлекательности, чем точности, показано не менее трех случаев амнезии. Другой пример – картина «50 первых поцелуев» (2004), где описывается небывалый случай потери памяти: Дрю Берримор играет девушку, которая запоминает все, что происходит в течение дня, а затем забывает все за ночь, очищая в своем мозгу место для новых воспоминаний на следующий день. Таким образом она может неоднократно встречаться с Адамом Сэндлером впервые. Способность сохранять воспоминания, но затем последовательно терять их в определенное время – плод воображении сценаристов, получивших свои знания о работе мозга от других сценаристов.
Идею потери памяти после сильного удара по голове можно найти даже в литературе докинематографического периода. Эдгар Райс Берроуз, создатель рассказов про Тарзана, был увлечен этой мыслью и воспользовался ею в нескольких сюжетах. В одном из лучших своих произведений – «Тарзан и сокровища Опара» (1918) – ему удалось тщательно отделить потерю памяти от других психических отклонений:
Он открыл глаза в абсолютной темноте комнаты. Поднеся руку к голове, он почувствовал, что она стала липкой от запекшейся крови. Он обнюхал пальцы так, как дикий зверь обнюхивает раненую лапу… Ни звука не доносилось до погребенного в глубине склепа. Шатаясь, он поднялся на ноги и стал пробираться на ощупь среди рядов слитков. Кто он был? Где он находился? Его голова раскалывалась, но, с другой стороны, он не чувствовал больше никакой боли от свалившего его удара. Он не помнил ни самого удара, ни того, что ему предшествовало.
Берроуз мог оказаться во власти существующего мнения о том, что удар по голове способен привести к потере памяти. В 1901 году в книге Гилберта Паркера «Право проезда» чванливый и любящий выпить адвокат по имени Чарли Стил, живущий со сварливой женой и вороватым шурином, страдает от приступов амнезии. Такая потеря памяти позволяет ему убежать от многочисленных проблем и начать жизнь заново. Он влюбляется в новую женщину и счастлив до тех пор, пока его память – и прошлые обязательства – не возвращаются. В Голливуде этот сюжет понравился, и фильмы по нему были сняты в 1915, 1920 и 1931 годах.
Ранее 1901 года следов этой идеи не видно. Какой предприимчивый автор первым написал об ударе по голове, приведшем к потере памяти? В этом предположении признается, что именно мозг генерирует мысли. В конце концов, даже Шекспир писал о волшебстве, переменившем психику человека. Вспомните о Титании из «Сна в летнюю ночь», которую волшебное любовное средство шаловливого Пака заставляет влюбиться в Ника Боттома с головой осла.
Знаете ли вы? Травма головы и личность
Травма головы иногда приводит к изменению личности человека. Это случается при ударах лобовой части головы, что может повлиять на префронтальную кору. В результате часто происходит потеря способности к контролю и рассуждению, хотя полное изменение личности нетипично. В фильме «Остров Гиллигана» у изнеженной Мэри Энн после сильного удара по голове появляется обманчивое ощущение того, что она – страстная восходящая звезда Джинджер. Подобные симптомы могут возникать при шизофрении или при биполярном аффективном расстройстве, но даже тогда они очень редки.
Слегка более правдоподобная ситуация представлена в очаровательном фильме «Отчаянно ищу Сьюзан», в котором Розанна Аркетт играет скучающую домохозяйку, потерявшую память и полностью запутавшуюся в том, что происходит. Хотя идея об избирательной потере личности после черепно-мозговой травмы неправдоподобна, в том, что происходит далее, есть зерно истины. Частное объявление и найденная этикетка от одежды помогают Роберте, героине Аркетт, придумать историю о своей потерянной личности. Она доходит до того, что перевоплощается в «искательницу приключений в бегах» в исполнении Мадонны…
Жертвы потери памяти позднее часто восполняют утраченную информацию, придумывая правдоподобные воспоминания – фантазии, создающие иллюзию нормальных, будто не прерывавшихся воспоминаний.
Возможно, мы несправедливо насмехаемся над этими изображениями потери памяти. В конце концов, симптоматика психиатрических заболеваний разнообразнее, чем чисто неврологических нарушений, проистекающих от физических травм или болезней. Например, пациент психиатра может выказывать амнезию в очень избирательных случаях. Кроме того, известно, что временная потеря памяти может возникать спонтанно, возможно, из-за малозаметного, похожего на инсульт, повреждения (см. главу 29). Однако Голливуд обычно объясняет потерю памяти ударом по голове или травматическим событием, и в этом смысле наша критика направлена по адресу.
Киноиндустрия предоставляет большой простор для научной критики, но она дает понятие о том, как большинство людей представляют себе работу мозга.
В основе киношных опусов, как правило, лежит идея, которую мы назовем «наш мозг напоминает старый телевизор». Вы только задумайтесь: память, потерянную после сильного удара по голове, можно вернуть… повторным ударом! Существование подобного мифа указывает на невысказанное предположение о том, как работает наш мозг. Чтобы гипотеза о целебной повторной травме работала, ущерб, нанесенный мозгу, должен быть восстанавливаемым. Поскольку после удара по голове главной причиной возникновения амнезии станет скопившаяся и давящая на мозг жидкость, то терапевтическая польза от повторного сильного толчка будет довольно-таки маловероятна, если не сказать больше.
Вероятным источником идеи второго удара является наш ежедневный опыт с электронными приборами, особенно – со старыми. Хорошо известно, что иногда старый телевизор, который не желает показывать, можно сильно стукнуть и добиться восстановления его работы. В старых приборах часто разбалтываются или засоряются электрические контакты, и четко направленный удар может помочь восстановить соединение и таким образом заставить изделие функционировать. Проблема в том, что разболтавшихся контактов в мозгу нет как таковых. Синапсы соединяют нейроны настолько плотно, что никакой удар, никакая травма их не «ослабят».
Многие кинематографисты, вероятно, полагают, что мозг достаточно хорошо изучен и что хирургическое вмешательство может стать надежным способом восстановления потерянной памяти. Да, нейрохирургия способна улучшить состояние, угрожающее жизни пациента в конкретный момент, – скажем, удалить скопившуюся жидкость или опухоль, давящую на мозг. Подобные состояния обычно сопровождаются определенными дисфункциями мозга (как при контузии) или потерей сознания. В таком случае необходима срочная операция сразу после установления проблемы, и сценаристы приходят к мысли, что восстановить память можно, направив пациента прямо с места происшествия в больницу. Обычно же хирургическое вмешательство в мозг может стать скорее случайной причиной потери памяти, чем восстановления ее.
Несколько более реалистичную (однако сильно отталкивающую) картину повреждения работы головного мозга мы встречаем в продолжении «Молчания ягнят» (1991) – фильме «Ганнибал» (2001), в котором постепенное вторжение (не будем играть словами – отрезание и приготовление еды из мозга человека) становится причиной прогрессирующей потери функций. Если не обращать внимания на сложность проведения подобной хирургии мозга без того, чтобы убить пациента, здесь мы по крайней мере имеем ситуацию, в которой повреждение органа ведет к пропорциональной потере его функционирования.
Знаете ли вы? Можно ли стереть воспоминания?
Главный герой «Вечного сияния чистого разума» (2004) хочет уничтожить воспоминания о неудавшихся отношениях и обращается в организацию, предоставляющую такие услуги за деньги. Герой засыпал со специальным аппаратом, подключенным к голове. Его воспоминания проигрывались, и те, что следовало удалить, отделялись.
Здесь имеется в виду то, что нейроны как-то кодируют точные, похожие на кинокадры образы пережитого. В этом есть определенная логика: воспоминания сокращены и сжаты, будто их преобразовали, дабы мозгу было проще хранить их. Однако точного воспроизведения события при этом не получается (см. главу 1). Воспоминание визуальной сцены запускает реакцию мозга, в чем-то похожую на реакции, возникающие, когда вы впервые видите эту сцену. Другая часть менее фантастическая, чем можно подумать: идея о том, что можно заново проиграть обидные воспоминания и удалить их, как мы делаем это с ненужным файлом в компьютере. Исследования, проводившиеся в течение последних нескольких лет, дают основания предполагать, что, вспоминая, мы улучшаем нашу память. Есть доказательства тому, что мы «стираем» и «переписываем» наши воспоминания каждый раз, когда вспоминаем о них. Следовательно, если когда-нибудь станет возможным удалять определенное содержимое нашей памяти, то первым шагом на пути к этому вполне может стать проигрывание воспоминания о необходимом событии.
Создание драматического эффекта, конечно, вовсе не требует строгого соблюдения принципа научности, однако заслужить похвалы критиков, добиться коммерческого успеха и при этом не отступать от научной истины тоже возможно. Например, в таких картинах, как «Помни», «Я знаю, кто ты», «В поисках Немо» и «Игры разума», психические заболевания показаны правдиво и точно.
Леонард, герой фильма «Помни», страдает антероградной амнезией. Из-за травмы головы он не может формировать новые воспоминания. Кроме того, у Леонарда имеются проблемы с удержанием информации, находящейся в мгновенной памяти, и, если его отвлечь, он теряет ход мыслей. Зритель воспринимает ситуацию, увидев последовательность событий в обратном порядке – начиная со смерти персонажа и заканчивая сценой, раскрывающей значение всех предшествующих событий.
Симптомы заболевания Леонарда похожи на те, что наблюдаются у пациентов с поврежденной областью гиппокампа и пограничных структур. Гиппокамп – это структура головного мозга в форме рога. У людей он обычно напоминает размером и формой загнутый мизинец полного человека. В каждом полушарии мозга есть свой гиппокамп. Гиппокамп и связанные с ним области – такие, как височная доля коры головного мозга, – необходимы для краткосрочного хранения новой информации и опыта. Эти структуры важны и для долговременного размещения воспоминаний. Пациенты с поврежденными, например в результате инсульта, височной долей или гиппокампом, часто не способны вспомнить события, происшедшие за несколько недель или месяцев до повреждения.
Несчастный случай, ставший причиной амнезии Леонарда, показан с замечательной достоверностью: даже та часть мозга, что получила травму, – это височная доля коры головного мозга. Результат – потеря функционирования – также довольно правдоподобен, хотя герой в отличие от большинства пациентов с аналогичным повреждением осознает свою проблему и может описать ее. Самый знаменитый пациент с поврежденными гиппокампом и височной долей мозга, известный как НМ, был не столь счастлив (или, возможно, он-то как раз и был более счастлив). После нейрохирургической операции, сделанной для предотвращения эпилептических припадков, НМ жил в постоянном «сейчас», каждый раз общаясь с людьми так, будто видел их впервые в жизни, даже если раньше встречался с ними многократно (см. главу 23).
Испанский триллер 2000 года «Я знаю, кто ты» описывает случай Марио, потерявшего память от синдрома Корсакова – заболевания, связанного с тяжелой стадией алкоголизма. Марио не может вспомнить ничего, что произошло с ним до 1977 года, ему трудно формировать новые воспоминания, и он часто путается. Дефект памяти Марио – следствие повреждения таламуса и маммилярных тел, вызванного недостатком тиамина (витамина В), возникшего в результате долговременного неправильного питания, которое часто сопровождает тяжелую стадию алкоголизма.
И последний пример потери памяти мы встречаем в мультфильме «В поисках Немо» (2003). В данном случае страдает не человек, а рыбка. Дори дружелюбна, но у нее проблемы с формированием новых воспоминаний. Как и Леонард, она сбивается с хода мыслей, если ее отвлечь. Конечно, не стоит ожидать реалистичности и точности в изображении симптомов, когда речь идет о рыбе, но в сравнении с явными глупостями худших кинолент мы можем смело назвать это минимальным недостатком. В мультфильме реально ощущается чувство потерянности, которое испытывает Дори в поисках жизненного пути, и то, насколько она может раздражать окружающих, даже (и скорее всего, особенно) тех, кто ей близок.
Знаете ли вы? Шизофрения в кино – «Игры разума»
