Вера Чиркова "Остров на краю света"

– Хотелось бы на них посмотреть, – усаживаясь к столу, заявила Силь. – Кстати, как вы узнаете время? Я все утро ходила, не могла понять, рано еще или поздно?

– В этих местах летом очень длинный день, а ночь всего два-три часа, – пояснил Роб, направляясь к выходу, – все новички первое время путаются. А часы здесь всего одни, на портальной башне. Там вместо цифр светятся огоньки, их видно днем и ночью.

– Но ведь от каждого дома их не видно, – задумалась Силь.

– Зато видно от столовой, она стоит в стороне, – Эст поставил на стол большую миску, полную горячего мяса и блюдо с ломтями свежего хлеба. Сел к столу и подвинул напарнице тарелку с вилкой, – пробуй.

– Спасибо… – женщина подула на мясо, откусила кусочек, – очень вкусно. Но мне непонятно, причем тут столовая.

– Умельцы встречаются и среди знатных узников, – невольно вздохнул Эст, – вот кто-то из старожилов и додумался прибить на крышу столовой флагшток. Теперь обязанность дежурных каждый час, начиная с семи утра и до десяти вечера поднимать особый вымпел. Узникам удобно, не нужно идти к башне, столовую видно от всех домов. Зимой, правда, остров зачастую накрывает густой туман, но в такую погоду никто никуда и не ходит. Это летом многие обедают в столовой, чтобы не тратить время на готовку.

– Как все сложно, – нахмурилась Силь, – а что за дежурные в столовой?

– Мы все. Там постоянно живут женщины, которые не хотят ни к тому идти в напарники. Но много тяжелой работы, принести уголь и воду, вычистить печи и котлы, порубить мясо и крупную рыбу. Без мужчины не справиться. Вот сегодня была моя очередь, но я сходил, договорился с Звеном, он подежурит. А завтра нужно идти.

– Я тоже пойду, – мгновенно решила узница, – и не спорь. Лучше расскажи, что это за очередь на напарниц?

– Да все просто… – стараясь не показывать досады, вздохнул он, – женщине намного труднее прожить здесь в одиночку, особенно знатной. Поэтому, даже если есть свободные дома, когда мы видим, что пришла узница, предлагаем ей стать напарницей. Ну а, чтобы не напугать даму, ринувшись к ней целой толпой оборванцев, заранее пишем список. И чья очередь, тот и уговаривает новенькую. Но иногда… хотя и редко, новенькая чем-то не подходит очереднику. Похожа на предавшую его жену или дочь… по-разному. Тогда он молча, особым знаком, передает свое право следующему. Однако бывает и наоборот… а очередь еще далеко. Тогда и начинаем торговаться, чтобы поняли остальные.

– А чья вчера была очередь? – вовсе не желая этого знать, все же справилась женщина.

– Поля. – коротко выдохнул Эст и отвернулся.

Силь долго молчала, прикидывая, желала бы она, чтобы в напарницы позвал молчаливый, неспешный Поль, запомнившийся ей самым строгим и аккуратным одеянием.

И постепенно понимала, что по доброй воле никуда бы с ним не пошла. И ни с кем другим. В тот момент ее можно было увести от башни только обманом или силой.

– Спасибо, – наконец убежденно произнесла Силь, сразу же переводя разговор на другое, – а чем ты чистишь шкуры? Просто выбиваешь?

– У некоторых из нас есть небольшие способности, – так же охотно сменил тему ее напарник, – Магов держат в другом месте. А здешние одаренные могут крайне мало… но некоторые знают заклинания домашней уборки. Вот как раз Поль умеет наводить чистоту. Он приходит раз в месяц, и после всё сияет как новое. А мы стараемся к его приходу приготовить разной вкусной еды, это заклинание забирает у Поля все силы. Еще не жалеешь, что не попала к нему?

– Сейчас пожалею, – шутливо пригрозила Силь, и неожиданно для себя самой призналась, – у меня тоже есть крохотный дар. Я вижу ауры… и могу рассмотреть самые сильные всплески чувств. К примеру, Грэхем… уходя отсюда был весьма раздосадован и почему-то светился сарказмом.

– Он мстителен? – помолчав, осведомился помрачневший Эст.

– Не сказала бы… скорее, ему нравится управлять людьми, а для этого нужно знать их слабости и пристрастия. И вот получать всяческие сведения он любит и никогда не скупился на их оплату. А чего тебе бояться?

– На самом деле – нечего. Но есть одна тонкость, любую информацию можно преподнести так, как тебе выгодно. А я, попав сюда, был немного не в себе от резкого поворота своей жизни и легкомысленно рассказал о своих бедах первому встречному. Точнее, первому напарнику. А тот оказался болтуном, поднимавшим себе авторитет разглашением чужих тайн. И теперь моя история известна здесь всем… думаю, Грэхему не составит труда однажды до нее докопаться.

– И как он тебе навредит? – озадаченно нахмурилась Силь.

Подумала и вскоре нашла единственный способ, подходящий по характеру и целям бывшему герцогу.

– Думаешь, расскажет мне, чтобы припугнуть?

– Ты и сама так считаешь.

– Тогда расскажи сам, чтобы я могла судить непредвзято.

– Ты выражаешься как дознаватель, – невесело усмехнулся Эст.

– Открою секрет, я пять лет изображала жену герцога, и еще год – его личного секретаря, поэтому пришлось присутствовать на судах и писать приговоры, – спокойно пояснила Силь, вдруг поверив, что этот мужчина ни с кем не станет делиться ее откровениями.

– Так он герцог… – мгновенно сделал правильный вывод ее случайный напарник. – тогда понятно, откуда такая спесь. И чего ему не жилось на воле? Впрочем, не мне судить. Я тут за убийство собственной жены.

Неожиданно.

Силь невольно насторожилась и тотчас опомнилась. Убийства бывают разные. Вон про Грэхема тоже можно сказать, что убил жену, нечаянно подтолкнув к безумному побегу. Ведь всем понятно, что ничего хорошего из этого бы не вышло. Никто из изнеженных знатных дам не пройдет ночью по совершенно незнакомому, полному опасностей пути. Тем более в бальных туфельках и пышном платье.

– Похоже, жизнь тебя сильно била… – хмуро признал Эст, – обычная знатная дама уже бежала бы отсюда во всю прыть.

Узница лишь пожала плечами, вот тут он прав. Ей хватило в жизни и унижений и работы и лживого подобострастия придворных, чтобы нарастить броню. Только в сердце до последних дней жил робкий и наивный огонек святой веры во взаимную любовь. Огонек, ради которого она была готова на любые трудности и испытания. Теперь даже вспоминать смешно и горько, насколько слепой и безрассудной была та вера.

– Начать придется немного издалека, – наконец решился Эстебан, – от родителей мне перепал титул, небольшие способности и хорошее образование, но не досталось состояния. Его хватило лишь старшим братьям. И потому к двадцати двум годам я поступил на службу в городской суд и начал сам зарабатывать деньги. Сперва был простым писцом, но уже через год стал дознавателем. Поначалу младшим, потом главным. К этому моменту я смог с помощью родителей купить небольшой домик в хорошем месте и неожиданно для себя стал считаться завидным женихом. Меня засыпали приглашениями на балы и приемы, прелестницы вешались на шею как амулеты, их матушки и свахи наперебой расхваливали невест и удобства семейной жизни и я невольно им поверил. И вскоре уже шел к храму под руку с прелестным созданием и думал, что это путь к счастью.

Бывший дознаватель мрачно усмехнулся и ушел за чайником. Некоторое время возился, заваривая душистые травы и нарезая сухую пастилу, потом разливал его по кружкам и медленно пил.

Силь его не торопила, тихонько жевала почти забытое лакомство тех времен, когда они с Мэри жили в небольшом приморском городке. Только там пастила чаще была из абрикосов и дынь.

– Первые годы все было замечательно, я работал, стараясь принести домой побольше денег, она хозяйничала. Вернее, командовала слугами. А они ее боялись, как огня, но тогда я не придавал этому значения. Даже радовался, дурак. Первый удар нанесла преданная кухарка, служившая мне с первых дней самостоятельной жизни. Ядвига вышвырнула женщину из дома, обвинив в воровстве. Я в тот момент уезжал по делам и не сразу заметил, что на кухне сменился повар. Зато вскоре, подписывая счета лавочников с изумлением узнал, что мы стали есть втрое больше. Разумеется, я спросил жену в чем дело, но в ответ Ядвига закатила истерику. Пустую, глупую, и очень шумную. Со слезами, битьем посуды и нелепыми обвинениями в скупости. Пришлось отступить… однако я уже был не наивным юношей, а опытным дознавателем, видевшим такие истерики по пять раз на дню, а иногда и больше. И точно знал, нет дыма без огня. Первым делом я нашел кухарку и тайно отправился к ней. – «Я вам очень сочувствую, – сказала эта мудрая женщина, – однако доносить не стану. Да и не поверите вы словам. Лучше вернитесь домой тайком, как пришли сюда, но никого в это дело не посвящайте. И проверьте свои амулеты. Не знаю, как, но леди Ядвига всегда точно знает о вашем приближении еще за полчаса».

Эст желчно ухмыльнулся своим воспоминаниям, допил чай и отставил кружку.

– Она во всем оказалась права, старая служанка. В запонках и булавках, подаренных мне любимой женой, были маячки. А в моем доме, куда я пробрался, не замеченный никем, буйно веселилась толпа почти незнакомых мне людей. Гремел литаврами оркестр, реками текло крепкое вино, столы ломились от блюд, каких при мне никогда не подавали. А моя в стельку пьяная жена, повиснув на шее крепкого сыночка градоначальника, танцевала нечто совершенно непотребное. У меня был с собой боевой жезл… все мы носим такие на всякий случай. Я и шарахнул… по люстре.

– И многих убил? – деловито справилась Силь, представив себе падающую на головы гостей огромную люстру тронного зала замка Тарве.

– Никого, – изумленно уставился на нее напарник, – заряд был ледяным, а люстра – со свечами. Просто окатило всех горячим воском и градом. От визга и воплей у меня чуть уши не оторвало, а Ядвига успела выхватить из-за пазухи флакончик и сделать глоток. Всего один… чтобы уже через несколько секунд стать трезвой как стёклышко и злой, как бешеный лешак.

– Значит, все же боялась, – сделала вывод Силь. – Интересно, чего?

– Развода. – хмыкнул Эст. – Мне стоило доказать ее неприличное поведение, чтобы отправить жену восвояси. Я так и хотел поступить… но вгорячах разогнал всех пьяных гостей, музыкантов и продажных слуг заодно, не слушая воплей жены и звона бьющейся посуды. Решимости мне добавляла ее мелочная подлость, Ядвига старалась бить дорогой фамильный фарфор, попутно уничтожая самую изысканную еду. К тому моменту, как последний лакей выскочил из дома, я успел опомниться и взять себя в руки. Скрутил жену и запер в спальне, закрыв прежде ставни на окнах на замки. В тех местах частенько бывают сильные ветра и принято защищать стекла от летящего мусора и песка. А потом сел перекусить, обдумывая попутно план действий. До меня слишком поздно дошло, как зря я поспешил. Нужно было посадить в кустах взвод городской стражи и понятых, пригласить лекаря и мага, они бы составили протокол. А без этого мои обвинения не имели никакого веса против слов жены, умевшей отрицать очевидное. Но к утру я все же начал действовать, хотя скажу сразу, все было напрасно. Никто не признавался, жена сумела выставить себя безвинной овечкой, попавшей ревнивому мужу под плохое настроение. Прокисшая еда к утру пахла так мерзко, что пришлось нанять служанку и заставить все выкинуть. Добился я лишь одного, предупредил всех лавочников, что не буду платить за товары, заказанные не мной лично. Хотя и тут опоздал, мой счет был почти опустошен, как и тот, неприкосновенный, где хранилось приданое Ядвиги. А ее родные прямо заявили, что без денег блудливую дочку не возьмут. Я не слишком подробно объясняю?

– Нет, – поспешила успокоить Силь, – так и нужно, чтобы картина стала ясной.

– Ну если что, одерни, – похоже ему и самому нужно было выговориться. – Так прошло несколько дней. Новая служанка была крепкой, мускулистой женщиной, не боявшейся никаких угроз. Она до этого работала в трактире и умела постоять за себя. Ядвига пыталась ее запугать, потом подкупить, но я успел отобрать у жены все ценное и запереть в сейф, так как заметил признаки новой беды. Мою супругу начинало накрывать запойной тоской. Она правдами и неправдами пыталась добраться до погреба, где осталось еще несколько бутылок вина, стащила у кухарки ликер, купленный специально для варки помадки. И наконец попробовала пить духи. Мне пришлось все спрятать в тайник, поселить Ядвигу в небольших комнатах на мансарде и запирать, уходя на работу. Это было черное время, но я уже договорился с обителью, лечившей безнадежных пьяниц и собирался отвезти ее туда. Однако мои планы так и остались пустыми разговорами. Меня вызвали в дальний поселок на проведение судебного дознания, и пришлось оставить Ядвигу взаперти. Служанку она ненавидела, швыряла в нее всем подряд, и та в ответ отказывалась с ней возиться. Лишь еду ставила в специальный ящик. Погода была мерзкой, дороги развезло и вернулся я лишь на третий день. Во дворе было полно народу, рыдали одетые в траур родители жены, а меня поджидала стража с приказом доставить в тюрьму. Вот с тех пор я узник.

– Но что с ней произошло?

– Выпила отравленный ром. Маленькую фляжку нашли возле тела. Я никогда такой не видел… и тем более, не давал жене. Артефакт правды подтвердил мои слова. И все объяснения. Но суд признал меня виновным… дознавателю моего уровня, чтобы расправиться с женой достаточно было просто пожаловаться нужному человеку. И все сделали бы и без меня. В счет будущих услуг, разумеется.

– А ты жаловался? – хмуро спросила Силь, уже зная ответ.

– Наверное. Коллеги, знакомые, соседи… все слышали о моей беде и многие сочувствовали. Ну и срывалось иногда… особенно в поездках. Знаешь ведь, у кого что болит…

– А позже… уже тут, ты не пытался угадать, кто мог это сделать? Вернее, кто мог ее бояться? Ведь явно кому-то было бы плохо, начни она говорить?

– О чем?

– Откуда мне знать? Но эти гости… они явно не похожи на друзей или светских знакомых. Скорее, на шайку мошенников.

– Да, нечто подобное я подозревал, но в гневе никого не узнал и не запомнил. Только сына градоначальника. А он выкрутился, пояснив, будто попал туда случайно, за минуту до меня. Якобы искал своего друга, тот собирался пойти к кузине на именины, а она живет примерно в том районе. И тот самый друг подтвердил его слова. Но… извини, конечно, Силь, за три года я чего только не передумал, и постепенно потерял всякое желание копаться в этой истории. И тебе не стал бы рассказывать, если верил в порядочность герцога.

– Как хочешь, – узница и сама ненавидела, когда копались в ее прошлом, – только странно, почему тебя отправили именно сюда.

– А больше некуда. – пожал плечами бывший дознаватель. – В империи не так много приговоренных к ссылке знатных господ и служителей правосудия с высоким статусом, чтобы устраивать для них еще один тайный острог. А поселить такого, как я, вместе с обычными бандитами, равнозначно смертному приговору. Для меня. Они знают нас и в лицо, и по именам. Ну а здесь можно разместить почти две сотни приговоренных. Иногда, после попыток переворотов, тут бывало тесновато.

– Все равно слишком строгое наказание за недоказанное убийство, – уже сдавшись, сердито буркнула Силь.

– Вердикт был – за нарушение профессионального устава. – вздохнул Эст, – А он действительно строг. Дознаватель и сам должен неустанно следить, чтобы никто не покусился на его авторитет, и постоянно проверять всех домочадцев. Никто не должен брать никаких подарков, даже невинных, вроде котенка. Известен случай, когда полученный от соседа кот оказался редкой породы и стоил как позолоченная карета. А Ядвига не просто прожигала мои деньги, а еще и принимала дорогие подарки от случайных «друзей». Потому и сменила всю прислугу и платила новичкам тройное жалование.

Он с досадой махнул рукой, обрывая неожиданно нахлынувшие откровения и ушел вниз, к умывальне, прихватив жбан с икрой.

Глава четвертая

Солнце стояло уже довольно высоко и старательно прогревало небольшой островок. Сушило влажные после ночного дождя камни, играло бликами на спинках мальков, снующих в прозрачной воде рукотворных бассейнов. Удлиненные, неглубокие ямы, выложенные плоскими камнями, тянулись чередой вдоль линии прибоя и служили для разведения молоди. Часть ее доставалась споро нырявшим уткам, но так и задумывалось, по объяснению Эста.

– Они растут быстро, – рассказывал он, ведя напарницу к стоящему на невысоком холме одинокому зданию, – и скоро будут уткам не по зубам. Тогда мы сами будем отлавливать лишних, садок может прокормить не более полусотни рыбин.

Силь внимательно слушала, ее собственный опыт разведения кур не принес ни яиц, ни мяса. Но там можно было придумать способ заработать и просто купить яиц, а здесь – вырастить птицу – это единственный путь.

Вытянутый с севера на юг скалистый остров огромной запятой окаймлял внутреннюю бухточку. Примерно посредине гигантской запятой на пологом склоне скалы высилась портальная башня. Напротив нее, шагах в трехстах, кто-то возвел на небольшом холме округлое каменное здание. И его действительно легко было рассмотреть от любого жилища. Чем ближе Силь подходила к столовой, тем отчетливее понимала, почему узникам так нравится хоть иногда там обедать. И ради чего они таскают сюда рыбу и уголь, ставят вокруг неказистые каменные скамейки и сажают в выбитые вдоль дорожки ямки корявые кустики шиповника.

Все они тоскуют по дому, и наверняка все раскаиваются, ну кроме маньяков, помешанных на своих замыслах, разумеется. Вот и воссоздают подобие обычной харчевни, куда вечерами стекаются скучающие окрестные жители.

– Доброе утро Эст, – оглянувшись, приветствовала вошедшего помощника Зана и изумлённо уставилась на Силь, – так вы вдвоем? А что ты умеешь делать?

– Что нужно, то и буду, – невозмутимо сообщила та, зная, что справится почти с любым заданием.

– А блины печь? Только у нас тесто жидкое, муки мало. Зато снимаются хорошо, мы яиц больше кладем.

– Давай, попробую, – доставая фартук, новенькая подступила к плите, – еще руки бы сполоснуть.

– Вон лохань с теплой водой, – Зана подставила к печке небольшую высокую скамейку и водрузила на нее горшок с тестом.

Силь вытерла руки насухо, капнула на сковороду жир, повернула и убедившись, что он бегает, словно живой, налила первую ложку теста. Пока небольшую, посмотреть, как оно себя поведет. Оказалось, неплохо, растеклось ровно, без комков, быстро схватилось мутной корочкой. Зана поспешно подала широкую деревянную лопатку, и довольно выдохнула, когда перевернутый с первой попытки блин ровно лег на сковороду румяной стороной вверх.

– Куда класть? – улыбнулась ей новая помощница.

– Сейчас… вот.

Первый, не самый большой и ровный кружок шлепнулся на медное блюдо, а на сковороду плеснулась очередная порция теста. Кухарки переглянулись, отступили и отправились варить кашу и жарить омлет. Рыбу готовили после всего, дождавшись свежего улова.

Силь облегченно выдохнула, ей очень мешало, когда кто-то стоял над душой. Но теперь она полностью отдалась работе и даже вздрогнула, услыхав донёсшийся от входа саркастический смешок.

– Решила стать кухаркой?

От неожиданности рука помощницы невольно дернулась и перевёрнутый блинчик лег на сковороду криво. Женщина поспешно подправила его лопаткой, мысленно подыскивая настолько же едкий ответ, но сказать ничего не успела. Рядом возникла пылающая гневом Зана.

– На этом острове нет ни кухарок, ни слуг. Никаких! – отчеканила она, яростно глядя в лицо Грэхема. – только ссыльные. И все, как один, имели прежде высокие титулы и должности.

– А вы? – оторопело взирал на нее бывший герцог.

– Когда-то была баронессой. А сюда попала после того, как утопила мужа вместе с фрейлиной.

– Но я же не знал…

– Дураком-то не прикидывайся, – презрительно фыркнула кухарка, незыблемой стеной стоя между ним и Силь, продолжавшей печь блины, – И того, что все ссыльные должны работать, чтобы есть, ты тоже еще не понял?

– Это понял, – вмиг ощетинился Грэхем, – но ничего такого никогда не делал. И никто не хочет объяснить.

– Потому что ты не прошел проверку, – с неподдельным презрением выплюнула бывшая баронесса.

– Какую… А мне кто-то сказал?

– На человечность. И никто никому ничего не говорит! И не обязан! Но большинство проходит.

– А тот… кто не пройдет, должен сдохнуть? – с ненавистью прошипел на нее герцог.

– Зачем? – басом ответил от двери Роб, – просто отправится в одиночную камеру и будет получать свою миску супа, ничего не делая.

– А Дебора, значит, прошла… – сообразительно протянул Грэхем, явно пытаясь поддеть бывшую пассию.

– Да. – Уверенно подтвердил староста, – И снова набирает плюсы. Напарниц никто не заставляет помогать на кухне.

– Я не за плюсы, – возмутилась Силь, – просто хотела посмотреть столовую.

– Посмотрела? – прищурился Роб, – ну и бросай лопатку, иди домой.

– А с чего это ты мной командуешь? – обозлившись, на миг обернулась от сковороды Силь. – Я тебе не прислуга! Хочу – здесь стою, захочу – пойду уток кормить!

– Ладно, – засмеялся он, – как соберешься, – позови меня, я бадейку отнесу.

И обернувшись к герцогу, молча следившему за их разговором, ехидно добавил:

– Вот так и набирают плюсов.

– Сесиль всегда была доброй и отзывчивой… – тихо и печально заметил Грэхем, но достиг вовсе не сочувствия, на которое явно рассчитывал.

– И за это ты даже в дом её не пустил, выгнал на холод да еще и обозвал, – желчно поддакнула Зана.

Тихая Лиз молча кивнула в знак согласия.

– Я уже понял к тому моменту, как тут тяжело, – возразил бывший герцог, – и хотел, чтобы она вернулась. Она ведь не совершала никаких преступлений… и сюда шла ко мне… добровольно.