Александра Гусарова "Танго с черным драконом"

Танго с черным драконом
Александра Гусарова

Моя первая встреча с его светлостью герцогом Генри Блэкдрагом привела в полное замешательство. Он мне показался хорошо знакомым. Только я точно знала, что мы ни разу не встречались. И эта таинственная история с гибелью его возлюбленной… Что стоит за всем этим и каким образом я замешана в эту историю?

Александра Гусарова

Танго с черным драконом

ГЛАВА 1

Очень сложно рассказывать о себе, когда понимаешь, что начинать нужно с самого раннего детства. Не зная всей предыстории, вы просто не поймете те события, которые произошли со мной за последние три месяца. Поэтому начинаю с самого начала и постараюсь объяснить, откуда во мне зародилась ненависть к собственному телу, которая потом разрешилась невероятно удивительным образом.

Я третий поздний ребенок в семье разорившихся аристократов. Разница в возрасте со старшей сестрой Агнией целых пятнадцать лет. Брат, наследник титула и родового гнезда Малфрой Вернер старше меня на целый десяток. Поэтому особой близости у меня с ними никогда не было, как, впрочем, и с родителями. На момент моего рождения матушке исполнилось сорок лет. И она вполне уже могла бы стать бабушкой. Отцу было и того больше. Благо маги живут долго. И выглядели они на тот момент моложаво и привлекательно. Но интересы родителей уже далеко ушли от возни с пеленками и погремушками.

Вследствие всего этого росла я диким цветком, предоставленная самой себе. До определенного возраста меня все устраивало. Престарелая гувернантка, на которую у родителей со скрипом хватило средств, особо не докучала и не ограничивала свободу. Спасибо, что научила читать, писать и сносно объясняться на всеобщем языке, знание которого отличало знать от простолюдинов. Магию во мне никто развивать не собирался, считая, что ее просто-напросто нет.

Брат, гордость родителей, закончил военно-магическую академию, куда сумел поступить бесплатно. И сейчас проходил службу где-то на границе родной Атрии и могучего Ардонелла.

Агнии же посчастливилось родиться тогда, когда в семье еще водились деньги. С ней занимались лучшие гувернантки. В итоге в восемнадцать лет она поступила в академию искусствоведения, хотя дар ее был минимальным. Сестра владела магией ветра и смогла стать адепткой творческого факультета, на котором в том числе готовили артистов балета. Способность к левитации помогала балеринам быть воздушными и выделывать такие пируэты, что простым смертным и не снилось. Только закончить его ей было не суждено. В двадцать ее сосватали за богатого владельца сети ресторанов Грициана Менге. Магии у мужчины не было, зато было много денег. Что и стало решающим фактором. Через три года Агния Менге была примерной женой и матерью замечательного сына. Да, ее муж был очень богат, но не имел титула. Поэтому ему льстило иметь в женах аристократку и магичку, а отсутствие богатого приданого не стало препятствием к браку.

Но я нисколько сестре не завидовала. Отношение к деньгам у детей несколько иное, чем у взрослых. Я имела все, что нужно для детского счастья: огромный сад, гувернантку, которая давала мне свободу и друзей. А то, что в доме становилось все меньше слуг, все больше комнат закрывалось, а мы с матушкой все реже ездили по магазинам, меня совершенно не волновало.

Я редко смотрелась в зеркало. Моими друзьями были деревенские ребятишки, которых меньше всего волновал внешний вид товарищей по играм. И мысленно я видела себя похожей на Агнию: высокой, худощавой, с тонкими музыкальными пальцами и узким лицом, украшением которого был тонкий нос с изящной горбинкой. Ей пророчили большое балетное будущее. А раз ничего не получилось, мечтала, что смогу заменить сестру на сцене.

Но детское счастье разрушили два очень неприятных события. У нас в имении устраивали большой прием в честь бракосочетания Агнии с Грицианом. Матушка нарядила меня в праздничное платье, которое досталось в наследство от старшей сестры. При этом, надевая его на меня, она приговаривала:

– Надо же, старшая сестра носила его в девять лет. А тебе всего пять!

Я, конечно же, очень гордилась, что так быстро росту, и что мне позволили быть подружкой невесты. Меня даже не смутил тот факт, что юбка платья была намного длиннее, чем носили девочки моего возраста. Завязав на талии пояс из голубого атласа и причесав волосы в два хвостика с бантиками, матушка повела меня к зеркалу со словами:

– Елизавета, посмотри какая ты сегодня красивая! – только она звала меня полным именем. Все остальные предпочитала звать просто Лиз.

И я, конечно, подняла глаза, уверенная, что увижу в зеркале воздушное создание, похожее на Агнию. И какой же был шок, когда из-за стекла на меня посмотрела толстощекая девочка с блеклыми волосами и короткими и толстыми руками и ногами. Я несколько секунд смотрела на отражение, все еще не веря, что это я. А затем, громко заревев, умчалась в чулан, чтобы пережить свое горе.

Не знаю, что подумали родители. Но гувернантка быстро меня нашла и привела к отцу. Седьмой граф Вернер имел суровый характер. Он никогда не повышал на нас голос. Обычно хватало его негромкой реплики:

– Как в нашей уважаемой семье кто-то может позволить себе такое неуважение к роду и традициям?

Его тяжелый взгляд, казалось, вынимал из тела душу и прибивал ее гвоздями к стене сарая. И бедная душа трепыхалась на этом гвоздике, не зная, как вымолить прощение и избавиться от унизительного положения.

В тот раз я вытерла слезы и покорно пошла следом за сестрой, неся длинный шлейф от свадебного платья, деньги на которое дал будущий муж.

Память ребенка скоротечна. И я через месяц уже не вспоминала о тех минутах ужаса, которые пережила перед зеркалом. Я снова не видела свое отражение и была вполне счастлива.

Второй раз неприятности ждали меня на первый маленький юбилей. Мне исполнилось десять. Мама решила устроить небольшую вечеринку, на которую позвали Агнию с мужем и детьми. Я очень хотела, чтобы пришли и мои деревенские друзья. Но на робкое желание получила категоричный отказ.

– Елизавета, они нам неровня! Мы с отцом закрываем глаза на то, что ты носишься с ними по улице, как не пристало благовоспитанной леди. Но принимать в доме мы их не будем! – это было очень обидно. Я так хотела накормить моих товарищей по играм именинным тортом. Но идти против родителей не могла.

Зато на день рождения были приглашены две престарелые тетки, которые явно страдали маразмом, и противный двоюродный брат с матушкой. Олаф только и знал, что дергал меня за косички и обидно обзывал булкой. Но он был нам ровней, и это пресловутое равенство открывало ему двери в дом, где я ненавидела его всей душой.

Затем я увидела, как горничная отправляет гостям списки с желательными подарками. Только подарки эти меня совсем не радовали. Скажите, какое счастье десятилетней девочке от новых зимних сапожек? Родители и так по любому мне бы их купили. А деревенские ребята подарили бы настоящую рогатку, камень с дыркой, который в народе называют куриным богом, или что-то еще не менее ценное.

А потом мы с матушкой обсуждали то, что на празднике я просто обязана продемонстрировать свои таланты. Я сказала, что хочу танцевать для гостей!

С той поры, как я нашла старый музафон, принадлежащий когда-то Малфрою, я ни секунды не могла усидеть, чтобы не станцевать под его чарующие звуки. Танцы стали моим наваждением. Мама очень странно на меня посмотрела и уточнила:

– Ты точно хочешь танцевать? У тебя чудесный голос. Может, лучше споешь? – но я была непреклонна.

В итоге с первыми звуками музыки я сделала начальное па. Внутренне ощущала себя белым лебедем, который грациозно скользит по водной глади. Неожиданно мой взгляд наткнулся на коленку, которая выглядывала из-под подола платья. И это не была тонкая ножка балерины. Нога была толстой и оплывшей, а коленка соответствовала ей.

Матушка три дня уговаривала меня, что красота бывает разной. И пухленькие, маленькие женщины котируются у мужчин даже выше, чем худые и высокие. Но я ее не слышала. Рушились детские мечты. Я в один миг поняла, что никогда не буду похожа на Агнию, никогда не заменю ее на сцене.

Ближе к шестнадцати научилась справляться с комплексами и смирилась со своим телом. При этом мне казалось, что я никогда не смогу его холить и лелеять, никогда не полюблю.

Гости, которые иногда приезжали в наш дом обязательно взмахивали руками и говорили:

– Ах, какая красивая девочка! Она настоящая Атрийская роза.

Только и это не спасало меня от мрачных мыслей. Я была белоголовой, розовощекой, с плотным телом и короткими конечностями.

– Лиза, какая ты миниатюрная, прямо как куколка! – твердила мне тетушка Вира, однажды приехав к нам в гости. Но все ее попытки были разбиты в дребезги одной фразой Агнии, решившей навестить родителей:

– Фу, Лиз, какой ты стала толстой! Пора ограничивать свой рацион и начинать худеть!

Только я и так питалась довольно скромно. Просто внешностью полностью копировала матушку. А старшая сестра пошла в отца. И в наше время оказалась на пике моды.

Когда мне исполнилось семнадцать, родители начали говорить, что надо бы отдать меня в гимназию для девиц благородного происхождения. Я даже воспряла духом, так как после гимназии был шанс поступить в академию магии. Но разговоры так и остались разговорами. Родители прикинули и решили, что денег на мое обучение у них недостаточно. Зато я достаточно красива, чтобы сделать себе хорошую партию.

– Дорогой, Агния удачно вышла замуж сразу, как только появилась в свете! Думаю, что и Елизавета сможет повторить успех сестры! – постоянно твердила мама, вызывая в моей душе полное разочарование.

Меня в столицу практически не вывозили. Я там была всего пару раз, и даже ни разу не ночевала. От безысходности и скуки я зачастила в библиотеку, которую содержали в нашем сельском храме. И неожиданно для себя открыла мир книг. Мои родители никогда не читали. Отец был всегда очень занят, поэтому утром пролистывал лишь «Атрийский вестник». А матушка просто не читала. В свободное время она вязала шапочки и шарфики для благотворительного общества. А так постоянно была занята хлопотами по хозяйству. Но я считала излишним менять шторы на кухонных окнах каждый месяц и регулярно начищать серебро, которым давно никто не пользовался.

И вдруг книги дали мне то, что не мог дать никто. Я начала с ними путешествовать, открыла для себя неожиданные стороны магии и узнала о первой любви. И теперь стала ждать ее, как избавление от оков, в которые была заточена моя душа.

Когда исполнилось восемнадцать, я была счастлива и жила в ожидании выезда в свет. Но случилось горе. Умерла тетушка Вира. И наша семья вынуждена была целый год провести в трауре. Я ревела навзрыд, когда тетку опустили в могилу. Матушка скупо улыбнулась, промакивая уголки глаз платочком. Она была уверена, что я так бурно выражаю свою скорбь.

Да, я хорошо относилась к тетке. Будучи старой девой и не имея своих детей, она любила меня и старалась поддерживать. Но вселенской скорби в связи с ее смертью я не испытывала. А бурные слезы были лишь выражением краха моих надежд.

ГЛАВА 2

Я понимала, что еще целый год мне придется сидеть дома. И если в детстве это было радостно, условности совершенно не тяготили, то в восемнадцать такое положение вещей оказалось невыносимо. Мне только и оставалось, что запоем читать, узнавая новые миры и тайны мироздания.

А еще попался учебник по воздушным танцам с применением магии воздуха. Я его прочитала буквально от корки до корки, можно сказать, что выучила наизусть. Только эти знания лежали мертвым грузом в моей голове. Откуда воздух был у Агнии, не знал никто. Говорили, что им обладала наша дальняя пра-пра-бабка. Мама же неплохо владела бытовой магией. Отец – боевой. И то, что у него был слабенький ментальный дар, в семье старались не вспоминать. Менталистов держали на строгом учете и заставляли работать на корону. Папеньке же вполне было комфортно в нашем имении. И ехать в государственные конторы совершенно не хотелось.

Когда траур подходил к концу, пришло письмо от старшей сестры. Они с мамой регулярно переписывались. Поэтому очередное послание не вызвало моего интереса. Как оказалось, зря.

– Елизавета, это письмо касается в первую очередь тебя! – воскликнула матушка, входя в мою комнату и держа листок бумаги перед собой. – Ты только послушай, что пишет твоя сестра!

Я оторвалась от очередной книги и заинтересованно подняла глаза.

Она нацепила на нос очки и стала читать:

– Матушка! Я уговорила Грициана пригласить Лиз к нам на сезон. Если она никуда не поступила учиться, то сестренку нужно срочно выдать замуж. Поэтому собирайте ее и присылайте к нам.

– А надолго? – я не верила своим ушам. Не то, чтобы я очень торопилась стать замужней матроной. Просто мне до безумия хотелось вырваться из дома.

– Раз написано на сезон, то это пара месяцев, как минимум! – улыбнулась мама. – Ты у меня такая красивая, Елизавета. Думаю, что в первый же сезон найдешь для себя достойного мужчину, а может, даже и мага!

Тут надо пояснить, что все маги были аристократами. Но далеко не все аристократы были магами. Поэтому найти два в одном было очень престижно и выгодно, по крайней мере, с точки зрения моих родителей.

Матушка же продолжила читать письмо дальше:

– Грициан не только разрешил пригласить Лиз, но и пообещал купить ей приданое. Так что найдите хотя бы одно приличное платье, в котором ей не стыдно будет показаться в столице. Остальное мы моей маленькой сестренке купим!

Сестра часто обзывала меня толстухой, велела худеть и говорила обидные вещи. Но в этот момент я была готова ей все простить и любить до скончания века. А то, что моя фигура никак не вписывалась в параметры нынешней моды, виноватых искать было бесполезно. Природа удивительным образом создает комбинации несочетаемого и выдает на обозрение свету подобных мне.

Осталось найти лишь одно приличное платье…

На чердаке были залежи из старых нарядов, которые остались от Агнии. Но, увы, я не влезала ни в одно из них. Матушкины же девичьи наряды были впору, но они давным-давно вышли из моды.

Купить новое платье? Этот самый простой выход казался мне неисполнимым, потому что пришлось бы брать деньги из семейного бюджета. А папенька постоянно жаловался, что семья еле-еле сводит концы с концами.

Во время того разговора мы сидели с матушкой в красной гостиной. Так называлась комната, оформленная в алых цветах. Мебель имела более насыщенный оттенок, приближавшийся к бордо. А вот шторы на окнах были выполнены из легкого трикотажного полотна, которое струилось и прекрасно драпировалось.

Мама перехватила мой взгляд и озабоченно нахмурилась в ответ.

– Они же очень широкие? – робко уточнила я. – Одна штора вполне может закрыть окно целиком?

– Да, – мама ответила медленно, прокручивая в голове различные варианты. – Но как ты будешь себя чувствовать, зная, что одета в штору?

– О, я об этом сразу забуду, как только надену обновку на себя! – горячо заверила я ее.

– Лиз, мне так стыдно и неудобно перед тобой! – впервые назвав меня так, она выглядела очень потерянной. – Может все-таки попробуем попросить деньги у отца?

Я как представила, что нам предстоит выслушать от седьмого графа Вернера, так сразу отвергла ее предложение:

– Мама, зачем? Мне Грициан с Агнией купят новые наряды и даже не заметят этих трат. А вас я могу оставить без того, что жизненно необходимо! Тем более что мне в этом платье предстоит всего лишь доехать до столицы.

Матушка тяжело вздохнула, но все-таки со мной согласилась. Мы тут же вызвали горничную и велели ей снять портьеры с окон. Затем их отдали в стирку, а на следующее утро принялись за раскрой.

Моя родительница никому не доверила, пошив столь значимого наряда, взявшись за него сама.

– Знаешь, Елизавета, а я ведь в молодости очень хорошо шила! Мама всегда шутила, что, если случится что-то непредвиденное, всегда смогу шитьем зарабатывать себе на кусок хлеба! – она с упоением рассказывала мне о прошлом, прикалывая выкройку к ткани.

А мне захотелось в ответ спросить, почему же она этого не сделала? Ведь когда у дочери нет ни одного нового наряда, не пришло ли время начать зарабатывать?

Только об этом я так и не спросила. У нас разгорелся спор о фасоне.

– Елизавета, на тебе отлично будет смотреться платье по фигуре! – матушка отстаивала свою точку зрения.

– Но мою фигуру нельзя выставлять на всеобщее обозрение. Фасон должен быть свободным, чтобы скрывать очертания тела! – спорила с ней я.

– Лиз, – речь мамы стала более примирительной, – у тебя отличная фигура! Нет ни капли жира. Твое тело словно выточено древним скульптором.

Тут я была согласна лишь насчет шеи. Она действительно была очень красивой, словно изваяна из мрамора. Хотя, если быть откровенной, мои пропорции с детства сильно изменились. Я вытянулась в длину. Мои руки и ноги тоже стали пропорциональными, а щеки сильно похудели. Но мое тело было тем, которое зовут «фигуристым», с крутыми бедрами, тонкой талией. А в век плоских барышень подчеркивать это совсем не хотелось.

В итоге мы сошлись на полуприлегающем фасоне, который лишь делал намеки на фигуру, но при этом не висел бесформенным балахоном. Слишком толстые, по моему мнению, руки мы решили прикрыть длинными, узкими рукавами. И через пару дней платье было готово.

Я удивленно разглядывала себя в зеркало, не веря, что эта изысканная дама и есть я собственной персоной. Мягкая ткань облегала мое тело, от колена спускаясь к полу широкой юбкой. Я неожиданно вспомнила детство и покружилась вокруг себя, любуясь как подол приподнимается над полом и встает колоколом. Мне безумно нравились пируэты, которые делали балерины, заставляя так волнительно крутиться ткань.

Старая гувернантка не была рассчитана в свое время из-за того, что на новую работу ее бы уже не взяли. Милосердие не было чуждо родителям. Поэтому она осталась доживать свой век в нашем доме, выполняя мелкие поручения и ведя со мной беседы об этикете, морали и обществе, несмотря на то, что все это я уже знала наизусть.

Сегодня же пригодились ее навыки делать прически, которые носили при дворе его величества. И ровно в два тридцать я стояла на перроне со взрослой прической, в новом платье, маленьким дорожным саквояжем и надеждой на светлое будущее. Подошел поезд. Стоянка в нашей глуши была недолгой. Старый лакей помог мне забраться по высоким ступеням в вагон. Я заняла место у окна и отправилась покорять столицу Атрии.