Тимофей Царенко "Кровь и чернила"

Кровь и чернила
Тимофей Петрович Царенко

Три сапога пара #2
Рей Салех и Ричард Гринривер, кажется, пережили самые крупные неприятности в своей жизни. Спасли город, победили тварей бездны, а главное, сумели не поубивать друг друга в процессе.

Жизнь налаживается. Учеба идет своим чередом, близится практика, жизнь делается почти скучной… Пока тот, кто ну никак не может быть живым, не приходит со странной просьбой:

– Джентльмены, вы нужны империи, вы должны устроить кровавый хаос!

И джентльмены честно ответвят:

– Чего?

Тимофей Царенко

Кровь и чернила

Глава 1

– И что за эффект должен быть у этого зелья? – За столом сидел красивый молодой человек с золотистыми волосами до плеч. В руках он держал крохотную кофейню чашку, из которой только что сделал большой глоток. – Кстати, на вкус ничем не отличается от обычной воды. Ваш алхимик сделал что-то пристойное?

– Я тебе потом скажу, ты опиши, какие ощущения? – Ответил ему собеседник, уродливый лысый громила с протезом в виде совиной лапы на месте левой ноги. Перед громилой на столе лежал блокнот, куда тот делал записи.

– Я даже не знаю. Пока не чувствую ничего необычного… Хотя, мне будто не хватает воздуха, наверно надо выйти подышать… – раздался звук, с которым голова встречается со столешницей стола. По полу со звоном покатилась чашка.

Громила с довольным видом осмотрел полученную композицию. Тело молодого человека затряслось, на губах выступила алая пена. Лицо исказила судорога. Он распахнул глаза и в следующий миг левый уполз куда-то под бол, а зрачок на правом сдался в точку.

Агония продолжалась еще некоторое время. Пять минут спустя жертва отравления затихла.

Еще через минуту мертвец ожил и отвращением вытер пену с губ с помощью салфетки. Молодой человек огляделся. Лицо его приняло самое что ни на есть недовольное выражение.

– Мистер Салех! Объяснитесь! – Проговорил золотоволосый. В голосе звучало едва сдерживаемое бешенство.

– Действие наступило через тридцать секунд после приема во внутрь. Жертва почти моментально потеряла сознание, во время агонии не была способна на осознанные действия. Прием популярных антидотов широкого спектра действия никак не повлиял на действие препарата. – зачитал громила с бумаги. Голос его был полон терпения. Словно он не травил своего собеседника, а выполнял с ним лабораторную работу.

– Вы испытали на мне яд? – Озвучил очевидное щеголь. Одежда молодого человека говорила о серьезном достатке, тонком вкусе и откровенном киче. Серые штаны и жилетка из тонкой шерсти, сорочка с пышным воротником.

– Причем заметь, очень хороший яд. – Довольно улыбнулся громила. – Пол сотни золотых ушло на синтез. Там куча магических компонентов.

К слову, улыбка вышла жутковатая. Зубов у громилы было раза в полтора больше нормы, часть из них была заострена, безо всякого намека на симметрию.

– Когда вы предложили альтернативу моего долга, я думал речь пойдет о чем-то… Более цивилизованном. – Голос молодого человека сочился ядом, ничуть не менее сильным, чем тот, который его пару минут назад убил.

– Ричард, ну сам посуди, не противозачаточное же зелье на тебе испытывать? А вообще, с тебя еще девять зелий. – Встретив взгляд приятеля громила добавил. – Ну, ты в любой момент можешь облачиться в канареечный.

Ричард дернул щекой, прошипел что-то достаточно нелицеприятно, но обнаружил полное отсутствие реакции со стороны собеседника, поднялся из-за стола и принялся выхаживать по аудитории, силясь унять раздражение. Попавшуюся под ноги чашку он отправил в стену, где та разлетелась на осколки.

– Ты еще аудиторию громить начни. – Осуждающе произнес Салех. – Тебе скандалов не хватает? «Ричард Гринривер – безумный герой Римтауна.» «Кутеж на сотню золотых, сколько пьют аристократы?» «Никогда городская канализация была такой чистой!» – Громила довольно заржал.

– Мистер Салех! Пожалуйста, воздержитесь от перечисления моих регалий. Я и без вас прекрасно помню, что обо мне пишут в газетах. – Молодой аристократ снова дернул щекой. – Думаю, после сегодняшнего дня я в праве узнать весь список испытываемых зелий? То, что я бессмертен не делает момент гибели приятным. – Добавил он чуть нервно.

– Состав для остановки внутренних кровотечений, два новых рецепта для лечения переломов, зелье защиты от огня, противопаразитное для домашнего скота, средство против вшей, противошоковое, средство для потенции и кислотная граната. Там состав моментально переходит в газообразную фазу, но формально это тоже зелье. – Громила мечтательно закатил глаза.

– Рей, знаете, я тут подумал, пожалуй, сегодня же, прямо сейчас, закажу себе костюм канареечного цвета! – Гринривер очень и очень тщательно все осмыслил. – Не удачное это было решение насчет замены долга. Только у меня одна просьба. Закажите себе тяжелую картечницу, и тесак, желательно ржавый, и потяжелее.

– Зачем?

– Чтобы окружающие даже не думали смеяться над моим внешним видом.

– Но Ричард, костюм канареечного цвета – это действительно смешно! В этом и был смысл спора! – Рей бросил непонимающий взгляд на приятеля.

– Тогда выкресте в этот цвет картечницу и тесак. Посмотрим, как люди будут смеяться над этим.

– Слушай, твое графейшиство, ты чего такой недовольный? Ну, подумаешь, проиграл спор, отвергла девушка. У тебя этих девушек сколько? – Салех решительно не понимал страдания приятеля.

– Мистер Салех, мисс Дэвис пришла на встречу обвязанная гранатами! Со словами что лучше она разлетится облаком кровавых ошметков, нежели позволит мне к себе прикоснуться! – Ричард принялся вспоминать обстоятельства болезненного отказа. – А потом еще и письмо от отца пришло, его просили родители девушки, и подарили небольшую мануфактуру, в качестве подношения.

– Так ты же это, сам говорил, что равнодушие это самое плохое что может случиться! Мисс Стюарт к тебе явно не равнодушна. – Подколол приятеля Салех.

– Я снюсь ей в кошмарах. – Ричард дернул себя за волосы. – Мало ли что я там говорил! – Раздражено добавил он. – Признаю, был не прав. Оказывается, есть вещи хуже равнодушия. Например – ужас.

– Или брезгливость. – Философски заметил Салех. Выгребную яму тоже не кто не любит, но как-то я не встречал людей, которые этих самых выгребных ям бояться.

– Мистер Салех, пока вы не перешли от сортирных метафор к оскорбительным сравнениям, предлагаю покинуть этот кабинет и отправиться в кабак. – Ричард окончательно сдался перед давлением обстоятельств и решил вывесить белый флаг.

– Ты бы вот как о бабах своих переживаешь, лучше бы о направлении думал. Осень близко. – Рассудительно ответил Рей.

– Как-то я упустил этот момент. – Озадачился Гринривер. Он как раз надевал на себя темно синее пальто с серебряными пуговицами. – Разве у нас учеба длиться не девять месяцев?

– Я с тебя удивляюсь, мы тут полгода учимся, и ты только узнал об этом? Два триместра учебный два практические. Ричард, общайся с одногруппниками.

– Я общаюсь с мисс Сертос! И поддерживаю знакомство с вашей подругой, мисс Штраус. В большем числе знакомых я не нуждаюсь. Мне одного вас более чем достаточно. – Ричард бросил опасливый взгляд на саквояж, который принес Рей.

– Давай уж на чистоту. С Ребекой ты спишь. А также спишь с несколькими девушками со старших курсов. Я бы не назвал это общением. Ты им даришь дорогие подарки и даешь солидные суммы на содержание. Регину ты не оскорбляешь, и делаешь при ней вид что ты немой.

– Так вы же сами… – Ричард недовольно упер руки в пояс.

– О том и речь. Гринривер, у тебя проблемы. – Хмыкнул громила то тоже облачился, в плащ. – Для тебя окружающие люди делятся на три типа. Одни тебе служат, вторые с тобой спять, третьи тебя бьют.

– Я бы от последней категории по возможности избавился. Мистер Салех, доставьте мне удовольствие, утопитесь в ближайшей луже, благо погода соответствует. – Молодой человек нацепил на голову щегольский цилиндр. Предмет гардероба был украшен живой розой.

– Это не входит в наш с тобой контракт. – Громила пожал плечами. После чего нацепил на лишённую растительности голову шляпу котелок. – Не, я все понимаю, ты хотел найти себе друга. Но все что ты делаешь заканчивается провалом. Теперь у тебя есть я. Предпримешь еще попытку?

– Чтобы у меня было два душехранителя, что больше напоминают кару небесную?

– Не, второго такого как я ты не найдешь. Я один такой, единственный. – В тон приятелю ответил Салех.

– Мания величия? Странно, не замечал за вами этого раньше. И что же вас уверило в собственной уникальности? – Молодой человек подобрал с пола осколки чашки, сжал в руке. Те с хлопком исчезли.

– Если где то есть второй я, значит где то есть второй ты. И если второй возможно, то в первое я верить отказываюсь. Мир тебя одного с трудом выносит. Ты одним своим существованием разрушаешь привычный порядок вещей. И Ричард, не думай, что это комплимент.

– А вы что же? – Фраза инвалида подразумевала продолжение.

– А я стою на страже добра и спасаю мир, от тебя. Не даю хаосу в тебе вырваться наружу.

– Угу, затыкаете прорыв реальности своей шрамированной лысиной. – Фыркнул графёныш и направился к выходу из кабинета.

– Истинно так, твое высокоблагородие. Только моя лысина защищает этот мир от полного краха. – Салех последовал за нанимателем.

Компаньоны вышли на улицу.

Погода стояла отвратительная. Солнца не было уже две недели и примерно столько же времени с серого неба лил мелкий холодный дождь. Света было так мало, что газовые фонари горели уже с шести часов вечера. Деревья, раскрашенные багрянцем, уже успели потерять большую часть листвы и выглядели освежёванными.

Прохожие в этот дождливый день делились на два типа. Первые торопливо шли или даже бежали, высоко задрав вороты одежды. Эти несчастные бежали дождя как неминуемого зла, и старались как можно скорее убраться из-под холодных струй, что лили с небес.

Другие видели в окружаем мире эстетику увядания. Эти люди были не спешны, и как правило, укрывались под огромными зонтами.

Наши герои относились ко второй категории. Ричард считал, что спешка допустима ровно в двух случаях: если вас с собой заряженный пистолет или если у вас эрекция. Во всех остальных случаях бег – признак душевного раздрая. Или ошибки в планах. А значит недопустимой слабости. Рей Салех, который отдал армии почти полтора десятка лет своей жизни, и всего полгода как был гражданским человеком, просто наслаждался неспешностью. Он искренне считал возможность никуда не торопиться – привилегией. Разумеется, никакой природой они не любовались.

Мощеная дорога привела их к выходу из кампуса. Высший университет неявного воздействия и опосредованного влияния, так называлось то место, где учились компаньоны. Располагался на окраине Римтауна, небольшого городка на востоке империи. Город окружали горы, в нем можно было найти причальную мачту дирижабля, железнодорожный вокзал, три хорошие ресторации и приличный бордель. На этом перечисление достопримечательностей захолустного городка, что некогда вырос при резиденции ордена Остролиста, заканчивается. Несколько сотен лет назад Орден прекратил свое существование, а комплекс отдали для создаваемого университета. Готовил университет волшебников. С чего такое странное название? Вопрос скорее академический, нежели практичный. Не то чтобы это является тайной, свидетели тех событий временами живы, и с ними можно поговорить, вот только есть одно, но. С чего бы этим уважаемым и могущественным людям (или уже не совсем людям) о чем-то беседовать историкам. А даже если будут беседовать, почему бы им не соврать?

Так что название университета люди принимали как данность. Впрочем, как и почти все в этом безумном мире.

Сторож на входе приветливо улыбнулся и отвесил полный уважения поклон. Понять его можно было. Сторож отвечал за соблюдение порядка на территории университета. Должность, разумеется, была сугубо номинальной, студентов, что нарушали законы мироздания одним волевым усилием не всегда можно было сдержать целой армией. Впрочем, с этой задачей вполне справлялись циркуляры и докладные записки. И вот за это отвечал сторож на входе. И слепота его щедро оплачивалась. Компаньоны носили мимо него трупы, ящики со спиртным, повозки со взрывчаткой, проводили мимо проходной всех работниц городского борделя, и пару раз выносили студентов помимо их воли. Слепота сторожа щедро оплачивалась. Причем настолько щедро что бывший городовой, вышедший на пенсию из-за подагры, обеспечил солидное приданное дочерям, прикупил домик на западном побережье, и оплатил услуги мага-целителя для себя. И вообще подумывал жениться во второй раз, только вот не хотел покидать столь доходное место.

Разумеется, Гринривер не платил ему столько денег. Но желающих заплатить сторожу было с лихвой. Небольшую сумму доплачивал лично проректор по безопасности за доклады о том, что именно заносят и выносят приятели. Платила контрразведка за точные данные о том же. Щедро платили представители разведок трех разных стран, за достоверные сведения о волшебниках, и снова платила контрразведка за то, чтобы соседям уходили только определённые данные. Платили газетчики за уникальные новости и отдельно платил Гринривер для того, чтобы у газетчики не узнали, а тем паче, не додумали лишнего…

Так что сторож и не думал покидать свой пост и присматривал себе баронство с виноградниками.

Римтаун выглядел крайне уютно в любую погоду. Широкие улицы, мощеные брусчаткой, не задерживали воду. В окнах домой горел свет. Из-за низкого неба дым не поднимался высоко, и потому на улицах пахло дымом и выпечкой.

Фасады блестели свежей краской, а откосы на крышах не успели потемнеть от времени. Во всем городе было не найти ни единого старого дома. Нет, в этом не было какого-то тайного смысла, или, тем паче, заботы администрации города о жителях. Просто весной город был выжжен дотла. И Ричард с Реем приложи к данному событию свою руку.

Гринривер бросал на брусчатку под ногами и люки городской канализации взгляды, полные застарелой ненависти.

– Что, твое графейшество, накрывает? – Ухмыльнулся Салех, глядя на лицо живое лицо компаньона. Выражение лица Гринривера позволяло многое увидеть внимательному человеку. А в компании своего душехранителя молодой человек за лицом особо и не следил.

– Рей, а давайте подожжем город? В виде пепелища мне он нравился куда как больше. – Озвучил молодой человек идею и с надеждой взглянул нас спутника.

– Эх, Ричард, Ричард. Откуда в тебе столько ненависти? Тебя ведь всего лишь заставили мести улицы. – Хмыкнул громила.

Ричард Гринривер и Рей Салех официально носили титулы спасителей Римтауна. Впрочем, это не помешало магистрату выписать им две сотни часов общественно полезных работ, после того случая, как они подорвали установленный им памятник. Памятник не слишком понравился Ричарду, и потому он приобрел почти двести фунтов взрывчатки, и отправил памятник полетать. Правда, он неверно рассчитал длину запального шнура, и потому молодых людей взяли на месте преступления, контуженными.

– Это было унизительно! Аристократии позволено больше, чем плебсу, в этом и есть весь смысл существования сословных различий. На этом держится мир. А тут меня осудили на общественные работы, как какого-то пьяного матроса-воздухоплавателя. – Продолжил ныть Гринривер.

– Ричард, ну так приличия соблюдены. Тебе действительно позволили больше, чем кому бы ты ни было.

– Я как-то не заметил этого. – Молодой человек вскину подбородок.

– Да ну?

– Нет, я серьезно, где вы тут заметили привилегированность моего положения?

– Да то что ты взорвал свой памятник. Ричард, да во всей ойкумене не найдется не то что аристократа, вообще человека, кому бы было позволено заниматься подобной херней. – Рей скорчил рожу, которая должна была демонстрировать веселую ухмылку. Получилось так себе, но обошлось без приступов медвежьей болезни, на улице молодые люди были одни.

– Хм, пожалуй, я даже соглашусь с этим заявлением. – Ричард принял довод и гадко ухмыльнулся.

– Только вот тут в чем дело наверно во всем мире не найдется такого идиота, который бы захотел сделать нечто подобное. Это как посрать стоя на руках, в теории можно, а по факту, не очень-то и нужно. Хотя, поговаривают, многие увидели в этом взрыве какой-то сакральный смысл. – Рей решительно обломал приятеля. – Я тебе вот какую хохму поведаю, мне тут инспектор Вульф по большому секрету поведал, в следующем году планируется большой фестиваль, по случаю спасения города. И в программе торжественный подрыв копии памятника.

Ричард сбился с шага.

– Вы это сейчас серьезно? – Выглядел молодой человек так, словно у него кто-то умер.

– Вполне. Я же говорю, надо чаще с людьми общаться. Вон, сходил бы к инспектору на бридж. У него очень приятные люди собираются.