– Вы когда-нибудь слышали о бритве Оккама? Сидевший напротив новостного редактора Карла Сулли с ТВ2 пытался наколоть шпажкой для еды лежавшую на продолговатой тарелке креветку во фритюре. Сам Сулли ел говядину по-тайски. Он всегда заказывал тут или ее, или горшочек Тин-Тин. Названия обоих блюд он считал благозвучными. В редакции он постоянно втолковывал журналистам, что громкий заголовок всегда спасает плохую статью. Бритва Оккама? Ему нравилось, как это звучит.
– Нет, – ответил Сулли. – Просветите меня.
После того, как Карл Сулли стал новостным редактором, он сделал одно наблюдение. Нелюбовь элиты к прессе – всего лишь миф. В самих журналистах представители верхушки ничего плохого не видят. Но им не нравится, как те просто-напросто отказываются смотреть на все в широкой перспективе, всегда цепляясь за малозначимые детали. Журналисты не понимают искусства управления страной, вручающей Нобелевскую премию мира и в то же время желающей заработать на производстве сверхсовременного оружия. Страной, являющейся ярым поборником защиты окружающей среды и вместе с тем выкачивающей из глубин планеты миллиарды литров чернейшей на свете нефти.
А вот редакторы, напротив, мыслили подобно власть имущим, не позволяя себе быть идеалистами. Они понимали, что мир – гротескная мазня в черном, коричневом и темно-зеленом цветах, и что славы добиваются словом, а не поступком. В беседах с редакторами элита все называла своими именами без прикрас.
Именно по этой причине новостной редактор минимум раз в неделю приглашал кого-то из правящих на ланч в «Диннер» на Стуртингсгатен. Посередине между парламентом и Министерством иностранных дел, в пешей доступности от улицы Карла Юхана, Дворца, Ратуши и Тьювхолмена. На встречах никогда не бывало более двух человек, и теперь Карл Сулли ждал, что ему расскажет советник Рубен Андерсен. Крыса Рубен, как его называли.
Сулли поделился с ним и своим прозвищем – Хомяк. Андерсен никогда не оставлял лакомый кусочек нетронутым и все нес своему начальнику, премьер-министру Симону Рибе.
– Уильям из Оккама был монахом-францисканцем и философом. Вкратце закон Оккама основывается на том, что простейшее объяснение тех или иных явлений – всегда верное. Например, если полиция столкнулась с убийством – в девяти из десяти случаев его совершает супруг или супруга.
– Разве не дворецкий?
Андерсен ухмыльнулся из-под креветки.
– Это только в сказках. Так что теперь, когда правительство оказалось в ситуации, что министр финансов на больничном по причине диабета и высокого давления, какой исход самый очевидный? Что Вибеке Фисквик сбросит сорок килограммов или что Христианской Народной Партии придется выбрать нового лидера, и страна получит нового министра финансов?
Он проглотил креветку, выплюнув на тарелку хвостик.
– В правительстве единодушны и практически утверждают, что лидер ХНР займет этот пост. Так кого же выберет партия?
– Ага, – кивнул Сулли. – Значит, вы закидываете удочки?
Рубен Андерсен недовольно заворчал, продолжая вонзать в еду шпажку, словно гарпун.
– Вообще-то нет. Я лишь надеялся, что вы мне скажете, что это не Кари Лисе Ветре.
Ветре была заместителем лидера Христианской народной партии и занимала пост министра здравоохранения, а сейчас еще исполняла обязанности министра финансов. Сулли хорошо помнил ее со времен бойни в Сульру, где убили ее дочь, и Ветре пришлось брать опеку над своим внуком.
– Сколько уже маленькому Ветре? Лет пять-шесть?
Андерсен пожал плечами.
– Кажется, он пошел в школу.
– А премьер не хочет, чтобы Ветре стала министром финансов?
Андерсен поднял шпажку с выбранным гребешком и помахал им, словно указательным пальцем.
– Премьер-министр решает, кто будет в правительстве. Тут никаких сомнений нет. Но если захочет переиначить волю ХНР, поднимется страшный шум. Ветре, бесспорно, хороший политик, но она живет в том же мире, в каком и некоторые ваши журналисты. В Диснейленде.
– Ну, – хмыкнул Сулли. – Когда правящего миром зовут Дональд, может это и не так глупо. Мои люди, по крайней мере, достаточно уверены, что это будет Ветре. Остальные лидеры партии – овцы.
Андерсен одним движением отправил гребешок в рот.
– Овцы – это хорошо, – задумчиво протянул он. – Они знают, что надо следовать за пастухом.
– А еще их часто едят волки, – заметил Сулли.
– Кстати о волках. – Андерсен отодвинул стул и поднялся. – Как вы планируете освещать прибытие в страну новейшего истребителя F-35? Это же крупнейшее событие в обороне с войны.
– И уж точно самое дорогое, – сухо ответил Сулли. – Видимо, отправим одного из наших диснеевских репортеров.
– Хорошо, – сказал Андерсен, залпом выпил вино и надел пиджак. – Служба зовет. Кстати, должен передать вам глубочайшие соболезнования от премьер-министра в связи с трагедией, случившейся с вашей журналисткой, Штольц. Она была профессионалом. Очень грустно, когда человек погибает в таком возрасте.
– Да. Это чертовски грустно.
Карл Сулли все утро мечтал о шоколадном фондане, но когда к его столику подошел одетый в черное официант, то помедлил. Сладкого больше не хотелось, и он заказал двойной эспрессо и стал рассматривать все вокруг себя. Стену, переходящую из темного цвета в светлый, восточные иероглифы, бамбуковые лампы и сотрудников – красивых молодых людей с восточноазиатской внешностью. Интересно, они все из Китая, или рассчитывают на то, что норвежцы не в состоянии отличить тайца или вьетнамца от китайца?
Размышления рассеяли внимание редактора, и он вздрогнул, увидев стоявшего перед ним мужчину. Тот был высокий и худой, с грустными глазами за стальной оправой очков, с сединой в висках.
– Старший офицер, – сказал Сулли, подперев подбородок кончиками пальцев. – Ищете бесплатный ланч?
Фредрик Бейер жестом показал, что хочет сесть, и Сулли кивнул.
– На ТВ2 сказали, что я найду вас тут, – ответил Бейер. – Мы с вами не общались с бойни в Сульру.
– Не было необходимости.
– Увы, теперь наши пути снова пересеклись. Я бы хотел задать вам несколько вопросов о Бенедикте Штольц.
С их последней встречи офицер заметно постарел. Да и сам Сулли тоже, время не остановить, но Бейер словно покрылся ржавчиной, круги под глазами выдавали недосып. К столику вернулся официант с чашкой кофе, и полицейский попросил стакан воды.
– Вы ведь знаете, что мы нашли ее подо льдом в озере? – спросил он.
Сулли смотрел, как кубик коричневого сахара медленно растворялся в кофе.
– Думаете, ее убили?
Бейер глубоко вздохнул.
– Как вы, конечно же, знаете, она охотилась за информацией по делу о норвежском оружии, обнаруженном в лагере террористов в Афганистане. В ходе расследования мы выяснили, что, возможно, она копнула еще глубже.
Шея стала горячей. Карл Сулли ненавидел это в себе – он всегда краснел при раздражении. Люди считывали его эмоции, словно с термометра. Бенедикте все еще лежала в холодильнике у патологоанатома. Довольно гадко со стороны полиции использовать ее смерть как рычаг давления, чтобы разузнать, чем занимался ТВ2. Сулли лишь пожал плечами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67816379&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Граффитчик.
2
«Вечер трудного дня». Милый дом, так хорошо в нем всегда, Когда в нем ты вновь обнимаешь меня, меня, да! (англ.)
3
Югендстиль – немецкое название стиля модерн (прим. пер.).
4
Фриц Ланг – немецкий режиссер 1890–1976.
5
«Сумка на выход» (англ.).
6
Что мы сделали с невинностью? (англ.).
