– Что? Что ты сказала?
Его лицо исказилось от ярости, кожа покраснела, но Мартину это нравилось. Пусть он и жаловался на нас с бабушкой, с пеной у рта твердил, какая я обуза, на самом деле избавляться от меня не хотел. Ему было не прожить без этого.
– Я не могу, – прошептала чуть слышно, голос ужасно дрожал.
Мартин выдернул ремень из шлевок. Я поняла, что меня ждет. Ничто его не остановит, ведь он не хотел останавливаться.
– Ты вернешься.
Разрываясь между тем, чтобы расплакаться или убежать, я стояла на месте. Если окажу сопротивление, мое наказание будет лишь слаще для него. Пошел он.
– Не вернусь.
– Вернешься!
– Я не могу носить купальник из-за синяков! – выпалила я.
Брат замер, я даже не слышала, как он дышит.
Да.
Именно поэтому я бросила плавание. Мое лицо – не единственная часть тела, о которой приходилось беспокоиться на случай, если кто-нибудь увидит. Спина, руки, бедра… Люди не идиоты, Мартин.
На долю секунды мне захотелось посмотреть, отразятся ли на его лице какие-то эмоции. Может, беспокойство? Или вина?
Что бы он ни чувствовал, должен понимать – назад дороги нет. Пелена сорвана. Никакие извинения, подарки, улыбки и объятия не заставят меня забыть то, что он со мной сделал.
Так зачем останавливаться, верно, Мартин?
Сделав выпад, он схватил меня за запястье и отбросил к столу. Я зажмурилась, согнувшись над столешницей, и уперлась в нее ладонями и лбом.
Когда последовал первый удар, я с усилием поборола слезы. Но крик, каждый раз когда ремень опускался на мое тело, сдерживать не получалось. Мартин рассердился, поэтому бил сильнее, чем обычно. Было больно.
Однако поднимать тему возвращения в команду он больше не станет. Потому что знает – я права.
Мне нельзя носить купальник.
После его ухода я еще несколько секунд лежала, дрожа от боли, пронзавшей спину.
Боже, пусть это закончится.
Когда я пошевелилась, мне, к счастью, удалось лишь слабо застонать, подавляя крик. Я протянула руку, взяла телефон, перевернула его и увидела на экране бабушку, которая по-прежнему спала.
Слезы повисли в уголках моих глаз.
Она все реже находилась в ясном сознании, так что скрывать от нее избиения было проще. Слава богу.
В комнате брата на втором этаже включился душ. Он теперь нескоро спустится вниз. Завтра мы молча пройдем мимо друг друга. Мартин отправится на работу, я – в школу. Домой он вернется раньше, сам приготовит нам ужин для разнообразия. Будет ласков, спокоен, за столом заведет разговор о том, что стоит съездить в заинтересовавшие меня колледжи, о чем, как правило, даже слышать не желал, и только ближе к намеченной дате поездки даст понять, что вообще не собирался выполнять обещание. Возможно, я получу передышку на неделю, прежде чем станет ясно, когда эффект новизны наших «чудесных братско-сестринских отношений» сойдет на нет и Мартин вновь будет готов сорваться в любой момент.
Как наркоман.
Как больной.
Но сейчас… не знаю. Неделя выдалась плохая. Перерыв после прошлого раза получился небольшим.
Дрожа, я нашла очки, неспешно навела порядок на кухне, помыла посуду, убрала остатки еды в холодильник, выключила свет, взяла сумку и сунула в нее мобильник. Дойдя до лестницы и поднявшись на первую ступеньку, остановилась.
Бабушка спала. Может, всю ночь проспит. Я могла следить за ней с телефона откуда угодно. Мне не стоило уходить. Спина болела, волосы были растрепаны, к тому же я до сих пор не сняла школьную форму.
И все-таки я не пошла доделывать уроки, вместо этого попятилась, словно на автопилоте. Подхватила кроссовки, не останавливаясь, чтобы их надеть, выскользнула на улицу и побежала. Капли дождя били по голове, спине, ногам. Разбрызгивая лужи, я босиком промчалась до конца улицы, свернула за угол и направилась в сторону поселка.
Плевать, что оставила окно открытым. Бабушка любила дождь. Пусть послушает его.
Плевать, что сумка, учебники и тетради, скорее всего, промокнут.
Еще раз свернув направо, увидела впереди огни городской площади. Я остановилась и наконец смогла сделать вдох. Снова и снова втягивала прохладный воздух. То, как пропитанная дождем одежда липла к коже, почти вызвало у меня улыбку.
Вдали сияла вывеска кинотеатра. Даже не читая названия, я поняла, что они устроили ночной марафон фильмов о монстрах. «Кинг-Конг», «Франкенштейн», «Легион огня: Муравьи-убийцы», «Муха»…
В октябре кинотеатр закрывался только с восьми утра до обеда для уборки и пополнения запасов, а на протяжении остальных двадцати часов шли показы новинок или любимой классики. Своего рода месячный фестиваль ужасов.
Я подбежала к билетной кассе, надела промокшие кроссовки и потянулась к сумке за наличными.
– Дайте мне пропуск на всю ночь, – сказала я девушке, протянув смятую десятку через маленькое окошко.
Ночь я здесь не проведу, однако получу возможность остаться так долго, как захочу.
Схватив билет, поспешила к двери, миновала буфет и поднялась в третий зал. Я оглядывалась по сторонам, опасаясь, что брат заметил мое отсутствие и проследил за мной. Распахнув двери, я прошла по проходу, сняв с плеча сумку. На экране заревело животное. Быстро плюхнувшись на сиденье, я осмотрелась, чтобы убедиться, что нахожусь в безопасности.
Мне явно ничего не угрожало – зрителей, кроме меня, в зале вообще не оказалось.
Я немного расслабилась.
Шла учебная неделя. Не удивительно, что в кинотеатре пусто. Хотя странно: почему сеанс не отменили, если никто не купил билет?
Поставив сумку на пол, я сунула руку внутрь. К счастью, все вещи остались сухими. Я выудила телефон и проверила, как там бабушка.
Она по-прежнему лежала в темноте на кровати, ее кардиомонитор стабильно пищал без признаков тревоги. Иногда я беспокоилась, оставляя ее одну с Мартином, но он старался не контактировать с ней чаще, чем требовалось.
Сжимая сотовый в ладони, я откинулась на спинку кресла, поморщилась от боли, о которой на время забыла, подняла взгляд на экран и увидела Годзиллу.
Уголки моих губ приподнялись в улыбке.
Мне нравился этот фильм.
Не успела я опомниться, как уже ела попкорн и неотрывно вглядывалась в каждый кадр. Воспоминания о брате, о школе, об Уилле Грэйсоне и сегодняшнем уроке литературы развеялись.
Потому что «Годзилла» была великолепна.
А от «Лолиты» только голова болела.
Глава 3
Эмери
Наши дни
– Уилл? – Встав на четвереньки и ощупывая каменный пол, я чувствовала грязь под ладонями.
Куда он меня привел?
Я моргнула, стараясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме, затем дотронулась до лица. Черт, где мои очки?
Дерьмо.
Без них или контактных линз, которые иногда использовала, видела я сносно, но только не в темноте. Когда поднялась на ноги, неровные камни впились в подошвы обуви. Обернувшись, я заправила волосы за ухо. Не было видно малейшего проблеска, ни света луны, ни ламп. Ничего.
Я сопротивлялась, вырывалась, дралась. Следующее, что помнила, – мы прошли через дверь, спустились по лестнице, свернули за угол, и внезапно стало темно.
Уилл, бог мой. Прошли годы после его освобождения из тюрьмы. Почему он столько ждал?
Вдохнув холодный воздух, я ощутила запах сырой земли. И снова повернулась.
Уилл изменился. Он одновременно выглядел так же, как раньше, но и совершенно иначе.
Его глаза…
Он позволит, чтобы со мной что-то случилось?
– Говорил же, что не вру, – произнес кто-то, отчего я насторожилась.
Похоже, это был Тэйлор Динеску, но я по-прежнему никого и ничего не видела.
– Я и так понял, что ты не врешь, – ответил другой мужчина сбоку от меня. – Девушки пахнут по-другому. Ее запах ощущался по всему дому, когда мы вошли.
Я развернулась в том направлении, откуда прозвучал голос, но в тот же момент слева донесся третий:
– По мне, так пусть бежит, – с издевкой заявил парень. – Все равно она там умрет.
Тяжело дыша, повернувшись к нему, я выставила руки вперед. Где они?
Черт, где они?!
– Упустим возможность познакомиться с ней поближе, Рори? – спросил второй незнакомец. – Брось. Мне скучно. Лично я буду рад, если она останется. Разве тебе не скучно?
– Нет, – строгим тоном ответил Рори. – Меня устраивает нынешнее положение дел.
Со всех сторон послышался смех. Тэйлор шутливо бросил:
– У тебя здесь, возможно, есть все, что нужно, приятель, а вот мне определенно кое-чего не хватает.
– Где мои очки? – закричала я. – Включите гребаный свет!
– Как пожелаешь, – отозвался кто-то. Точно не Тэйлор, Рори или Уилл. – Вот.
В нескольких метрах от меня вдруг вспыхнул огонек. Я несколько раз моргнула, привыкая к свету, пока темная фигура разжигала свечу. Я заметила кирпичные стены. Стоявший передо мной человек что-то протянул.
Отпрянув назад, я судорожно вздохнула, но потом заметила в его руке свои очки и выхватила их.
– Отвали, – сказала я, шагнув назад.
– Расслабься, детка, – проворковал он. – Мы просто боялись, что ты их разобьешь. Не хотелось бы, чтобы ты все это пропустила.
Откуда-то донесся сдавленный смешок. Я надела очки, смотря по сторонам.
Низкий потолок, обитый деревом, с которого капала и стекала по стенам вода. Помещение было заставлено деревянными бочками и пустыми винными стеллажами выше меня. За моей спиной виднелась лестница, ведущая к двери в потолке. В углу пыхтела печка. Мы находились в подвале. И в таком доме он мог быть не один.
Мой взгляд остановился на двери.
– Мика. – Парень, вернувший мои очки, снова подошел и подал мне руку. – Моро.
Быстро попятившись, я подняла глаза и взглянула на него.
Мика Моро? Я посмотрела на растрепанные черные волосы, прикрывавшие шею и уши, пронзительные голубые глаза, ямочку на левой щеке, появившуюся, когда он улыбнулся. Похоже, ему немного за двадцать.
Моро, Моро…
– Родственник Сталинца Моро? – уточнила я, не в силах отдышаться.
Это его отец?
Парень лишь натянуто улыбнулся, пожав плечами.
Черт. Насколько плохо должен вести себя сын, чтобы даже закоренелый преступник не вытерпел этого?
Мика указал себе за спину на долговязого блондина с впалыми щеками и кожей в разы лучше, чем у меня.
– Рори Гиардон, – представил он. – С Тэйлором ты уже встречалась.
Я глянула на парня. Тот сидел на стопке ящиков позади Уилла, облокотившись на его плечо, и ухмылялся мне. Затем встретилась взглядом с самим Уиллом. Он прислонился к ящикам, спрятав руки в центральный карман толстовки.
Лестница располагалась возле него, и я побежала к ней. Сдвинувшись, парень перехватил меня. Начав вырываться, я почувствовала что-то в его кармане.
