На такие вопросы Варвара не отвечала: она точно знала, как может повести себя подруга.
– Тебе надо познакомиться с ним якобы с деловой целью?
– Ага! Скажи, что я, например, психолог, который может решать проблемы…
– Ингрид, зачем он тебе сдался? Ты любого мужчину получишь…
– Честно?
– Врать бесполезно.
– Он такой душка и зая…
Варвара не верила своим ушам. Это вообще не укладывалось в психологику. Ингрид влюбилась в… Митеньку Крякина! Директор театра был кем угодно, только не душкой и не заей. В представлении Варвары. Неужто любовь зла настолько? Скрутила Ингрид! Ингрид, которая за месяц меняла от трех до пяти любовников. Получала любого мужчину, какого ей хотелось. И вдруг – такое. Просто чувства и чувствительность. Даже противно. А может, правда, что «в девяти случаях из десяти женщине лучше казаться влюбленной сильнее, чем это есть на самом деле»?
Ингрид легонько толкнула в плечо.
– Эй, але! Спишь, что ли?
– Прости, задумалась о твоем счастье.
– Ты поможешь? Познакомишь? Придумаешь какой-нибудь повод?
Что оставалось? Нельзя бросать подругу, у которой помутился рассудок. Варвара обещала что-нибудь придумать.
– Эх, – Ингрид печально вздохнула. – Одного жаль…
– Что не встретила лысого принца пораньше?
– У тебя нет эссенции Венеры, – Ингрид взглянула так печально, что Варвара окончательно убедилась: дело плохо. – Мне бы она пригодилась. Шмотки модные здесь куплю, но с лицом не знаю, что делать…
– Зачем тебе что-то делать с лицом?
– Я некрасивая, – ответила подруга и опустила голову.
А Варвара подумала: хорошо, что прапрадед этого не видит. Иначе он усомнился бы в силе психологики. В методе явно надо кое-что доработать и подкрутить. Но оставалось простое объяснение: Крякин – колдун. Приворожил Ингрид. Магия.
Нет, наверное, все от жары. Перегрелась Ингрид.
Придется спасать.
13
В лобби-баре не имелось телевизора. Зал был пустой. Медсен сидела за тем же столиком, помахала Варваре. Она снова переоделась. Теперь в светлый пиджак и просторное платье. Видимо соблюдала правило светской леди: менять наряды не меньше трех раз в день. Не считая ужина и коктейля. Варвара подумала, что на такую возню ей не хватит терпения. Даже если бы ее платяной шкаф уходил за горизонт. Сев за столик, она опять согласилась на кофе. Медсен, казалось, нервничает.
– Милая, мне немного трудно, прошу понять меня…
Варвара готова была понимать как надо.
– Все это так странно, вы можете подумать, что старуха сошла с ума, рассказывает первой встречной, – продолжила Медсен. – Но поверьте, если бы не столько совпадений между нами в один день… И мне так приятно с вами общаться… В общем, я решилась…
– Располагайте мною, Ольга, – сказала Варвара, прикидывая, насколько поздно сможет оказаться у Доброниной. Слово надо держать.
– Спасибо вам, милая, – Медсен поправила затемненные очки. – Вы наверное догадались, что нынешняя фамилия досталась мне от мужа. Моя девичья фамилия – Мрачевская. Ольга Мрачевская… Сорок лет назад примерно в это же время я поехала в туристическую поездку в Париж. Вам теперь трудно понять, что это такое было. Это как вырваться из запертой клетки на свободу. Студентке из Ленинграда в скромном платье оказаться в Париже. Сказка! Мечта! Я сразу влюбилась в этот город. И внезапно поняла, что не смогу его увидеть, быть может, никогда. Сорок лет назад поездка в капстрану разрешалась за большие заслуги. Не чаще одного раза в пять лет. Решение пришло как сумасшествие.
– Вы попросили политическое убежище, – сказала Варвара. По рассказам деда она представляла, как это бывало.
Медсен кивнула.
– Да, вы правы. Меня приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Студентка, отличница, дочь партийного работника, просит политическое убежище. Об этом написали все газеты Западной Европы. Я знала, что прощаюсь с родителями, что у отца будут большие неприятности, что для мамы это станет ударом… Но я была так молода и наивна. Я думала, что буду играть на всех сценах мира, Голливуд ляжет у моих ног… Как я ошибалась…
– Вы не стали актрисой, – вынесла приговор Варвара.
Дама помолчала.
– Я стала женой своего мужа… Домохозяйкой… Уехала в Америку. Довольно поздно родила дочь-красавицу… У меня все отлично…
Очки скрывали ее глаза. Варвара догадалась: новая подруга погрузилась в печаль. Надо было вытащить ее.
– Сорок лет назад вы учились в нашем институте, – сказала Варвара излишне бодро. – Значит, должны знать профессора Тульева.
Медсен просунула под очки уголок платочка и улыбнулась.
– Как не знать! Тогда он был молодой преподаватель, только окончивший аспирантуру. Красавец, умник, шутник. Все девочки были в него влюблены.
– И вы?
– И я, конечно! Он был мечтой студенток. А почему спрашиваете?
– Алексей Юрьевич – руководитель моего студенческого диплома, сейчас пишу под его руководством кандидатскую диссертацию, – сказала Варвара, не ощутив ни капельки ревности. Наоборот – гордость. Вон каким орлом был профессор.
Дама всплеснула руками.
– О боже! Как тесен мир…
– Могу устроить вам встречу с профессором Тульевым хоть завтра, – сказала Варвара и подмигнула по-приятельски.
Медсен еле заметно поежилась.
– Спасибо, милая, не стоит ворошить прошлое.
– Андрей Юрьевич, наверное, обрадуется встрече. Вам будет что вспомнить.
– Нет… Не стоит. Благодарю, – в голосе Ольги появилось напряжение. – Лучше позвольте мне признаться вам кое в чем.
Варвара заставила себя сделать глоток остывшего кофе.
– К вашим услугам, – сказала она, чувствуя во рту мерзкую горечь.
– Только прошу вас, не смейтесь над тем, что расскажу, – попросила Медсен.
– Мое лицо будет как у игрока в покер, – пообещала Варвара.
– Вы дали мне слово, – Ольга шутливо пригрозила пальцем, собралась и начала: – Моей лучшей подругой на курсе была Рита Алябина, потрясающая, замечательная, талантливая. Мы часто проводили свободное время у нее дома. И вот однажды бабушка спросила у меня: «Ну что, барышня-красавица, не боишься потерять свою красоту?» Мы с Ритой, как комсомолки, ответили: не боимся. Тогда бабушка сказала: «Вот доживешь до моих лет, захочешь красоту вернуть. Что делать будешь?» Мы с Ритой засмеялись и сказали, что уже будет двадцать первый век, ученые что-нибудь придумают. А бабушка вздохнула и говорит: «Ну, посмотрим, что запоете, когда время придет». И вот время пришло… Риты давно нет, мне шестьдесят и я отчаянно нуждаются в рецепте бабушки… Я хочу снова быть молодой…
Взвесив варианты, Варвара решила, что Медсен не шутит, не пьяна и не под действием лекарств. А кофе не может так подействовать.
– Я правильно вас поняла: бабушка уверяла, что владеет неким рецептом возвращения красоты?
Медсен уверенно кивнула.
– Вы правы, милая. Очевидно, что рецепт у Ритиной бабушки был. В свои семьдесят она выглядела на сорок, не больше. А то и моложе. Иногда ее принимали за старшую сестру Риты. У нее был тайный рецепт красоты. Я не сомневаюсь!
– Эссенция Вернеры? – спросила Варвара как можно мягче. Чтобы Медсен не заметила иронии.
– Она не говорила названия. Да и какая разница, как называть, если он действует! Что скажете?
Что могла сказать Варвара?
Она знала примеры из истории. Знаменитая парижская красавица и куртизанка Нинон де Ланкло сохранила красоту до глубокой старости. В восемьдесят лет она была так красива, что внук сделал ей предложение руки и сердца. Все считали, что Нинон пользуется тайным составом, но на смертном одре красавица признались: секрет в том, что несколько раз в день она умывалась ледяной ключевой водой. Что касается современных женщин, которым далеко «за», а выглядят они далеко «до», примеров сколько угодно. Включишь телевизор, а там ведущая Екатерина Андреева. Запустишь фильм, а там вечно молодые Сандра Буллок или Дженнифер Коннелли. Только вместо секретного рецепта у них косметологи и визажисты.
– Вероятно, бабушка Риты что-то знала, – дипломатично ответила Варвара.
Медсен вздохнула с явным облегчением.
– Спасибо, милая. Если верите, что рецепт существует, поможете его найти?
Чего-то подобного Варвара ожидала.
– Конечно, помогу, Ольга, – сказала она беззаботно. – При одном условии: если не надо раскапывать Невский или взрывать статуи львов.
Шутка провалилась. Медсен явно не поняла.
– Львов? Зачем взрывать львов? – спросила она.
Варвара поняла: в эмиграции культурный код покрылся ржавчиной. Медсен не помнила культовый фильм «Приключения итальянцев в России». Ей недоступно счастье российского телевидения с «Иронией судьбы» под Новый год. Варвара решила сойти с темы.
– А где может быть рецепт?
– Должен быть в доме, – ответила Медсен так уверенно, будто у нее была карта острова сокровищ, а место клада скрывала дырка.
– Адрес дома известен?
– Конечно…
Ольга назвала дом на Таврической улице. Варвара сделал вид, что номер как номер.
– И квартиру знаете?
Квартира оказалась той самой, в которой Варвара была днем. И куда отправится сейчас.
– Похоже на адрес Таисии Доброниной, – сказала она.
Кончиками пальцев Медсен похлопала в ладошку.
– Вы просто умница, милая… Таисия – наша однокурсница. Она дружила со мной и Ритой… Она знала про рецепт бабушки, да мы и не скрывали, болтали, как о забавном пережитке прошлого. И вот я приехала в Петербург. Выясняю, кто живет в квартире Риты. И что же узнаю? Оказывается, ее купила Добронина. Только вообразите: из всех возможных квартир города она выбрала именно эту. Скажете, случайность? Не думаю…
Еще утром Варвара нашла бы простое объяснение. Но теперь все изменилось.
– Допустим, вы правы, – аккуратно сказала она. – В таком случае Добронина уже перерыла квартиру, сняла обои, кафель, паркет, взрезала обивку всех двенадцати стульев и кресла в придачу…
Вот теперь Медсен улыбнулась: культурный код совпал.
– У вас острый язычок, милая.
Комплимент был приятен. Счастье было бы полным, если бы Медсен сказала: «Как у Тульева». Но счастье не бывает полным.
– Просто логика, – скромно ответила Варвара. – Иначе зачем покупать квартиру в доме, который ждет капремонт? Наверняка рецепт уже найден.
– Нет, не найден, – уверенно ответила Медсен.
– Почему?
– Я видела Таисию. Правда, издалека. Но уверена: она ничего не нашла.
Слой крема на лице Доброниной это доказывал.
– На чем записан рецепт? – деловито спросила Варвара.
– Не знаю…
– Как он может выглядеть?
– Не знаю…
– Где бабушка могла его спрятать?
– Я не знаю! – отчаянно провозгласила Медсен. – Бабушка была хитрой, я слушала невнимательно. Точно помню, она сказала: «Найдешь, когда опротивеешь себе, малинка моя».
– Больше ничего?
Медсен развела руками.
– Теперь вы знаете все, милая…
