Дмитрий Леонидович "Попавший в некроманта 2. Сэр студент"

Меня больше заинтересовало другое – вопросы наследственности.

В этом мире ведьмы, хоть и не имели электронных микроскопов, сумели опытным путем изучить законы наследования не хуже, чем на Земле.

Они знали, что большинство наследуемых признаков передаются от родителей потомству. Знали, что такие признаки могут быть скрытыми и проявляться во втором поколении. Знали, что некоторые признаки передаются в зависимости от пола потомства. Они даже знали, что есть вещи, которые передаются только от матери, по другим, не генетическим механизмам.

Интереснее всего для меня был вопрос наследования магии. Как оказалось, магия наследуется по особому механизму, не связанному с генетикой, от отца и матери в равных пропорциях. Так что мои дети будут магами, хотя тело охотника Тима до переселения моей души дара не имело.

– Госпожа, но в этом случае магия должна постепенно размываться по всему населению и ослабляться, – сообразил я.

– Молодец, сэр студент, правильно подмечено. Так и происходило бы. Мы за несколько поколений полностью потеряли бы магию, если бы ведьмы не стремились рожать детей только от сильных магов, тем самым поддерживая количество сильных одаренных примерно на одном уровне. При этом маги оплодотворяют и магически неодаренных женщин, так что кроме сильных магов появляется много слабых. На одного ребенка ведьмы приходится десяток слабых магов, рожденных неодаренными женщинами.

Я задумался. Что-то мне в этом объяснении не нравилось.

– Погоди-ка, госпожа. Предположим, сильная ведьма и сильный маг рожают сильного мага. Но он не может быть сильнее родителей, так?

– Так.

– А если сильная ведьма не нашла сильного мага, она рожает более слабое потомство. Получается, есть тенденция, при которой сила падает, но нет тенденции, при которой сила растет. И со временем все равно маги должны становиться слабее.

Ведьма замялась.

– Это сложный вопрос. Слабая ведьма стремится родить от сильного мага, и ее потомство станет сильнее матери. Сильные маги имеют обычно много детей, это увеличивает средний уровень магов. Но, как ты верно подметил, это не может усилить самых сильных, и их уровень должен был бы постепенно снижаться. А этого не происходит. Есть гипотеза, что изредка сильная магия самопроизвольно проявляется у детей, родители которых не имели большого дара. Но это бывает так редко, что мы не смогли подтвердить или опровергнуть этого.

Я мог бы рассказать ведьме о самопроизвольном появлении магии кое-что интересное. Но становиться подопытным кроликом мне не хотелось, так что свою историю о переселении душ я оставил в секрете.

Ведьма отнеслась ко мне благосклонно, как всякая ведьма к сильному некроманту. И это просто отлично, потому что она могла меня научить важным и нужным вещам. Во-первых – лечить болезни, с которыми могут справляться некроманты. В обществе, где люди регулярно мрут от обычного поноса или загрязнения раны, нельзя пренебрегать такой возможностью. Во-вторых – знания анатомии тоже не будут лишними, иногда убить человека отключением его от жизненной энергии невозможно, а вот точечным воздействием на какой-нибудь орган – легко. Знание коварных способов убийства мне не помешает. Убивать мне в этом мире приходится регулярно.

***

После лекции госпожи Блюмы нас разделили на группы, каждая из них перешла в класс своего преподавателя и там занималась еще пару часов.

Нашей группе достался урок географии. В целом занятие меня не впечатлило – всё, что преподаватель рассказывал, я уже узнал раньше от Гаммы. Единственное, что нового он сказал – при упоминании соседних с нами стран сразу указывал, чем интересны они в хозяйстве и торговле. Примерно так: «Пойдешь в поход на запад – там оружие делают хорошее, на юге – золота много можно захватить, на востоке – девки красивые». Географ оказался непрост, о военных походах он говорил, упоминая истории из собственного опыта.

***

Домой я возвращался уже после заката. Осень же, темнеет рано.

Доехал без приключений, на темных улицах города не нашлось самоубийц, которые захотели бы остановить одинокого всадника. Но для себя я решил – надо шлем и кольчугу надевать. И меч брать нормальный, а не кинжал. Хотя и кинжал тоже, не с позолоченной рукояткой, а мизерикорд, иногда он очень сильно упрощает жизнь. И смерть упрощает, да. И щит кулачный, удобно с ним отбиваться от разбойников. Мало ли… для войны не сезон, безработных наемников в городе полно, а еще – простые городские грабители и нищие могут страх потерять, если их собралась целая шайка.

Приехал, перед дверью дома с коня соскочил, Миша уже встречает.

– Беспокоилась я, мой господин. Темно уже.

Это она так намекает, что я без охраны и без кольчуги поехал. Я согласился, пообещал ездить с оружием, чтобы не причинять баронессе беспокойства.

– У нас гостья. Госпожа Грала. Я взяла на себя смелость пригласить ее переночевать у нас.

Я оторопел. Это она на что намекает? Неужели на секс втроем? Подошел ближе, чтобы фрейлина не слышала, уточнил. Миша шепнула:

– Я сегодня хотела бы отдохнуть от тебя, пусть с тобой Грала спит этой ночью. Устала я, слишком ты много мне внимания уделяешь.

Я задумался. Вообще, природный темперамент у нас, конечно, разный. И с этим надо что-то делать.

– А еще, – улыбнулась девушка. – Пусть все видят, что у тебя есть любовница. А то странно это – молодой парень живет в одном доме с девушкой, а любовницы у него нет. Вдруг что подумают про нас? И так подумают, конечно, но с любовницей будет отговорка.

Такая вот у меня Миша предусмотрительная.

Грала ждала нас в гостиной.

– Я хотела поздравить тебя с началом учебы, – поздоровалась, а сама улыбается и глазки строит.

Умылся, поужинали и в постель отправились. С Гралой. Ночь с ведьмой прошла бурно и увлекательно. Как и всегда с ней.

***

– Господин, ты приказывал разбудить на рассвете, – вырвал меня из сна голос служанки…

И так теперь будет каждое утро, кроме беззаботного дня.

2. Первая практика

Собираясь для поездки, я не стал надевать кольчугу и шлем. Утром, при свете дня, мне вряд ли что-то угрожает на улицах. Так что стеганый поддоспешник и доспех я сложил в седельные сумки, вечером надену. Бригантину брать не стал – она намного тяжелее кольчуги, и надевать ее в одиночку не получится, кто-то должен ремни, соединяющие пластины на спине, застегнуть. Шлем взял открытый, пехотный. В нем обзор лучше, и именно в нем я тренировался убивать некромантским взглядом людей с амулетами. Без амулетов и так могу, а с ними – удобно убивать именно в шлеме, его краем можно заслонить блеск амулета, чтобы он не мешал разглядеть средоточие энергии жертвы.

Меч и мизерикорд повесил на пояс, пусть будут. Потом меч сниму, положу в седельную сумку, в конюшне оставлю, чтобы не мешал. Небольшой кулачный щит – на седло, спереди, под левую руку. Там для него крепление есть.

Забрался на скакуна и отправился в академию. Учиться.

***

Первая лекция оказалась для меня тяжелой. Чуть не заснул от перегрузки информацией. История правящих домов цивилизованного человечества – это не фунт изюма.

Замучился конспектировать, кто кого породил, когда убил, с кем воевал, а с кем, наоборот, женился. Интересно, неужели местные студенты могут всё вот это вот воспринимать на слух и запомнить?

В качестве литературы преподаватель рекомендовал нам изучать гербовники Низотезии и соседних стран. Пообещал, что по результатам его курса мы должны будем уметь изобразить генеалогические деревья всех горных баронских родов.

Глупость вроде, но глупость полезная. Буду знать, кто из баронов в какой степени родства находится с моей Мишей или, например, с Гаммой и ее мужем, графом Омы. Или с герцогом Прибрежной марки. Родственные связи – это не просто отношения, это политика. Кто с кем породнился, тот тому и союзник на многие годы.

***

В столовой я поймал проходящего мимо парня, которого приметил раньше. Одного из магически сильных. Пригласил его сесть за мой стол. Тот согласился.

Парня звали Рудо. Он попал в группу к Бонифаксу.

У них уже прошло первое практическое занятие, мне было любопытно, чем они там занимались. Оказалось, пока ничего особого – магистр дал им кусок теории, а практика начнется позже, когда их сводят на кладбище. Нас тоже сводят, в одну из следующих ночей. Почему ночью? Так в темноте призраков видно лучше, и призыв ночью легче происходит, потому что холодает.

– Слушай, а почему ты один ходишь? – поинтересовался я. – Другие вон стаями держатся.

Парень помялся.

– Так они городские или из замков, а я деревенский. Меня мать-ведьма растила в глуши. Я до школы ни говорить правильно не умел, ни одеться.

– А то, что твоя мать в глуши жила, потому что она сильная ведьма и ей в замках и городах душно находиться, – ты знаешь?

– Знаю, конечно.

– А что сам ты один из самых сильных магов на курсе?

– Не, такого мне не говорили. Нам вообще о магии в школе ничего не говорили. И пробовать запрещали, чтобы по дурости кого-нибудь не убили.

– Вот теперь я тебе говорю – ты один из самых магически сильных на нашем курсе студентов.

Парень только вздохнул. Потом пояснил:

– А толку? Одной силой сыт не будешь. Чтобы хорошее место получить, нужны знакомства. Потому парни и крутятся вокруг тех, кому отцы помогают. А я своего отца даже не знаю.

Рудо мне понравился. Без тараканов в голове, адекватный, скромный. Симпатичный, в общем, парень. Я предложил ему держаться вместе. Может он мне чем-то пригодится, может, я ему помогу. В конце концов, у меня большие планы, а для больших планов нужны проверенные люди.

***

После обеда наша группа отправилась к магистру Бунду. На первое практическое занятие.

– Самая маленькая группа? – вспомнил он, когда мы вдесятером вошли в его кабинет. – Раньше магистр Петор не капризничал так, учил всех, кто хотел к нему в группу. Стареет. Ладно, так даже лучше. Идемте.

Мы гуськом двинулись за преподавателем. Тот повел нас к лестнице, а потом – вниз, в подвал. По дороге объяснил:

– Первые занятия мы будем проводить в подвале, в темноте. Во-первых, вам так легче будет научиться видеть энергию, во-вторых – мы там подопытных держим.

У двери подвала стоял столик, на нем – горящая лампада, семисвечник и короб с дешевыми свечами, сделанными из веревочек, толсто обмазанных каким-то жиром. От лампады магистр зажег свечи в канделябре и повел нас дальше, вниз. По узкой кирпичной лестнице с высокими ступенями, посередине которых ногами посетителей за столетия существования академии были вытоптаны глубокие ложбинки.

Еще одна тяжелая дверь, и нам в лицо пахнуло нечистотами.

Впереди оказался темный коридор с арочным сводом, семисвечник магистра освещал только ближайшие несколько метров. По сторонам виднелись закрытые решетками дверные проемы. За ними кто-то завозился, заныл, застонал. Там находились люди.

Бунд распределил нас по коридору, чтобы каждый студент стоял перед дверью в камеру. Пока он был рядом, я в свете канделябра успел заметить, что за решеткой ворочается на лавке крупный мужчина с изуродованным лицом. Похоже, недавно ему на щеках и лбу вырезали слово «Тать». Так издавна клеймили разбойников и убийц. И еще ноздри ему порвали.

– К решеткам не приближайтесь, некоторые из подопытных – буйные. Теперь слушайте задачу, – магистр вернулся в начало коридора и уселся на стоявшую там табуретку. – Вы сейчас в темноте должны увидеть свечение энергии подопытных. Когда увидите – постарайтесь его оборвать, чтобы они умерли. У кого получится – тот пусть мне говорит. Не получится – будете тут торчать, пока не прозреете.

– А у меня в камере точно кто-то есть? Я никого не слышу! – пожаловался один из парней.

– Точно, точно. Старайся лучше.

Я посмотрел внутрь камеры. Я уже неплохо наловчился видеть энергии, помогли тренировки, которыми я занимался раньше, пытаясь повысить свои шансы на выживание. В камере, в углу, затих мой подопытный. Как испуганное животное. Надеялся, что если он замер неподвижно, мне его будет сложнее заметить, и он проживет лишний день.

– Магистр, я уже убивал людей, и в темноте, и при свете. И животных убивал. И с амулетами на шее – тоже. Давайте сэкономим подопытного? – предложил я.

– Что, сэр студент, серьезно убивал? И много?

– Некромантией? Больше полусотни, но меньше сотни. Это если людей. И кур и цыплят – примерно столько же.

– А кур-то зачем?

– Тренировался. Торговка на рынке цыплятам на шею амулеты вешала, и отпускала в загон, они бегали там, а я тренировался их убивать.

– О как! Да ты затейник! Ну, если так – убивай своего подопытного и иди к магистру Петору, он должен быть свободен сейчас. Пусть он тебе найдет полезное занятие. Скажи ему, в следующий месяц тебе на моих уроках делать нечего, пусть лучше займется с тобой начертанием, что ли.

Я выключил энергию у подопытного. Уже привычное ощущение оборванной струны, шорох тела, сползающего по стене на пол.

– Сделал.

Магистр подошел, проверил. И выгнал меня из подвала, дав одну свечу, чтобы я ноги себе не переломал на лестнице.

***

В коридорах академии было пусто и тихо. Издалека, со стороны лекционных залов, доносился монотонный голос преподавателя. Наверное, двери оставили открытыми, вот и слышно.

Подошвы моих сапог негромко постукивали по плитам пола.

По дороге я проходил мимо кабинетов, в которых шли занятия, через двери долетали обрывки слов преподавателей.

Вот и кабинет магистра Петора.

Прислушался – внутри тихо. Из вежливости стукнул костяшками пальцев негромко в дверь и открыл ее. Магистр дремал, сидя на своем кресле с приоткрытым ртом. Я постучал в створку двери погромче. Старик дернул головой, проснулся.

– Магистр, меня прислал магистр Бунд.

– Чего тебе?

– Я уже умею видеть энергию и убивать, он сказал, что в следующий месяц мне нечего делать на его занятиях. Сказал, попросить, чтобы ты придумал мне полезное дело. Например, начертанием заняться.

Магистр провел рукой по лицу, смахивая остатки сна.

– Говоришь, полезное занятие тебе придумать? Ну что ж, прав Бунд. Если ты уже обогнал группу в способности видеть, тогда попробуй опередить их в начертании. Особого таланта в тебе к рисованию нету, но старательный труд сделает из тебя студента, к амулету которого можно подойти без риска умереть.

Магистр встал с кресла. Заглянул в шкаф. Потом в другой. Вытащил из него плетеный короб и стал в нем копаться.

– Вот! – добыл он сундучок.

– Смотри, – поставил он его на стол и открыл. – Это старый набор для учебы начертанию. Сейчас такие не используют, а зря. Очень хорошо руку ставит.

Вытащил из сундука стекло с нарисованным на нем символом. Положил его на подставку, снизу которой находилось зеркало, отрегулировал его, чтобы свет из окна подсвечивал стекло снизу.

– В первой стопке – самые простые символы. Берешь один образец, устанавливаешь в держатель рисунком кверху. Рисунок вытравлен на стекле. Ты пальцем почувствуешь шершавую канавку. Проводишь по рисунку триста раз пальцем. Рука запоминает его. Потом кладешь поверх стекла с символом второе, матовое и гладкое, и уже по нему пальцем символ обводишь. Смотришь внимательно, следишь, чтобы не ошибиться. Потом на стекле, на просвет, обводишь символ мелком. Обводишь, сравниваешь свой рисунок с образцом, стираешь, опять обводишь. Триста раз. Есть у тебя мелки для начертания?

– Есть, – я закупился принадлежностями с запасом, в том числе и тонкими мягкими стержнями, больше похожими на пастель, которой рисуют художники.