И вот Токарев снова явился, уже в новый офис и по записи. Похоже, ему что-то было нужно именно от Тори, иначе он давно обратился бы к другим консультантам. Вот только что? Тори оценивала себя вполне здраво и понимала, что она не уникальная и даже не лучшая. Но Токарев почему-то привязался именно к ней. Это должно было польстить ей, заинтересовать – и она чувствовала интерес. Но не только. В глубине души уже появилась настороженность, которую Тори никак не могла объяснить, нечто примитивное, первобытное, подсказывающее, что бывают авантюры, в которые не стоит ввязываться даже ради огромных денег.
Впрочем, отогнать дурное предчувствие было несложно. Когда Тори связывалась с делом Капралова, инстинкты помалкивали – и чем это обернулось? Так что цена им – три копейки, и права голоса лучше не давать.
В назначенный час она пригласила Токарева в свой кабинет.
Если он и был недоволен тем, что его дважды разворачивали у дверей, то виду не подал. С Тори он встречался впервые и вел себя соответствующе: спокойно и уверенно, как и полагалось на деловых переговорах.
Тори ожидала, что он заговорит о своих торговых сетях, но Токарев озадачил ее первой же фразой:
– Через несколько месяцев моя дочь выходит замуж.
Вопрос «Ну и что?» вспыхнул в сознании мгновенно, даже раньше, чем традиционное поздравление с этим радостным для большинства семей событием, однако Тори заставила себя промолчать. Ее гость не тянет на недоумка, который перепутал бы бизнес-консультанта с организатором свадеб. Если Токарев упомянул это, значит, так нужно.
– Ее избранником, к сожалению, стал Никита Немировский, – продолжил он. – Вы слышали о таком?
– Не доводилось.
– Очень странно – он сейчас во всех светских новостях.
– Я смотрю только те новости, которые хоть как-то связаны с моей работой, – пояснила Тори. – Будь они светские, криминальные или экономические. На остальное у меня попросту нет времени.
– Похвально, и я не могу сказать, что осуждаю. Я и сам раньше не интересовался таким. Но когда Алена представила мне… хм… любовь всей своей жизни, пришлось узнать. Господин Немировский оказался весьма посредственным, я бы сказал, бездарным исполнителем и на удивление талантливым композитором.
Одним объяснением Токарев не ограничился. Явно желая подчеркнуть свое открытие, он запустил на смартфоне песню, наверняка исполненную его будущим зятем. Голос и правда был унылый – как у грустного козла, который осознал, что завтрашнее рагу в меню имеет к нему непосредственное отношение. Слова этому голосу вполне соответствовали: рифма уровня «хочу – люблю», восхищение всем, что в женском теле бывает мягким и округлым. Но вот музыка… Музыка была иного уровня, словно из другого мира. Тори никогда не могла похвастаться идеальным слухом, однако контраст она уловила без труда. Музыка казалась чистым серебром, на которое песня налипла коровьей лепешкой.
Токарев выключил запись. Тори невольно поймала себя на том, что музыку ей хочется слушать дальше – предварительно придушив поющего козлика.
– Да, интересное сочетание, – кивнула она. – И что с того?
– Немировский утверждает, что и музыку, и слова он пишет сам.
– Это вполне возможно. Мнение о том, что талантливый человек талантлив во всем, сильно преувеличено.
– Да, это возможно, – согласился Токарев. – Хотя и не совсем нормально. Мне сложно представить, что человек, способный так тонко чувствовать прекрасное, – а автор музыки определенно на это способен, – позволит себе хотя бы прочитать такие стихи, не говоря уже о том, чтобы пропеть их. Так что я пригласил Немировского в гости, познакомиться, и обсудил с ним это.
– Что именно?
– Музыку. Мне хватило первых десяти минут, чтобы убедиться: да, именно он пишет эти стихи, никаких сомнений. Дальше мы обсуждали только музыку, и было не так уж сложно понять, что в музыке он совершенно не разбирается. Он не в состоянии даже сыграть то, что сам якобы написал.
– Вы спросили его об этом напрямую?
– Как будто он ответил бы мне, – усмехнулся Токарев. – Он разнервничался уже на общих вопросах о музыке. Алена, как и следовало ожидать, метнулась защищать своего птенчика. Мол, он волнуется, потому и не может подойти к роялю. Я не настаивал, мне и так стало ясно, что не он пишет эту музыку. Оставалось только выяснить, откуда он ее берет.
– Надеюсь, вы не за этим пришли ко мне? – не выдержала Тори. – К сожалению, многие не до конца понимают, в чем заключается моя работа. Да, я иногда провожу разведку – но я не частный детектив, а вам тут нужен именно он.
– Виктория, прошу вас, дослушайте меня, а потом уже делайте выводы. Уж не знаю, каким дураком я предстаю на первый взгляд, но я все-таки чуть умнее, чем вы подумали. Я не зря сказал «оставалось», а не «остается». Я уже нанял частного детектива и все узнал. Музыка, которой пользуется Немировский, не была плагиатом, никто не предъявлял на нее свои права, значит, ее писали специально для этого бездаря. Мне нужно было только определить, кто и почему этим занимался. И я нашел автора музыки. Это Илья Шведов.
– О нем я тоже должна знать из светских новостей?
– Нет, о нем вы как раз знать не можете, потому что о нем не знает никто. Илья Шведов – практически невидимка, он никогда не был на слуху. Моим людям удалось выяснить, что они с Немировским друзья детства. Шведов несколько, как бы это лучше сформулировать… асоциален. Он не то что не публичный, он вообще неконтактный человек, в некотором смысле – затворник. Если Немировский упивается славой и вниманием, то Шведова такое приводит в ужас. Судя по всему, у них уже давно действует договор: Шведов передает Немировскому свою музыку, а тот платит за это – но ничтожную долю того, что зарабатывает.
– Это их личное дело, – пожала плечами Тори. – Музыку нельзя оценить объективно. Если этот Шведов готов продавать свои сочинения за копейки, флаг ему в руки.
– Да, если бы я наблюдал за ситуацией со стороны, я бы тоже так к этому отнесся. Но в дело оказалась втянута моя дочь. Алена восхищается Немировским именно из-за его предполагаемого таланта. Она не дура, понимает, что во многих случаях он ведет себя как полная скотина. Однако дочь списывает это на «странности творческих людей». Если она поймет, что Немировский – вор и мошенник, розовые очки придется снять.
– Ну так в чем проблема? Покажите ей все, что наскребли ваши детективы. Не думаю, что вы так уж боитесь разбить дочурке сердце.
– И снова вы меня недооцениваете, – заметил Токарев. – Или меня, или степень моего коварства, тут сказать сложно. Я показал Алене результат расследования почти сразу же, как только получил его.
Но все-таки он оказался здесь, и Тори несложно было догадаться, что произошло после разоблачения.
– Алена не поверила вам?
– Ни единому слову. Она решила, что я придумал эту историю, чтобы очернить возлюбленного в ее глазах. Немировский по-прежнему на пьедестале.
– Как насчет того, чтобы умыть руки? – поинтересовалась Тори. – Вы сделали что могли, родительский долг выполнен. Позвольте дочери набивать собственные шишки, не думаю, что она долго с ним проживет.
– Да, вероятнее всего, этот брак окажется недолгим. Но Алена – натура нежная, не из тех, кто переносит травму и остается на ногах. Даже сейчас расставание с кумиром станет для нее тяжелым ударом. Но если со всем этим будет связана шумная и грязная процедура развода, станет только хуже. Немировский не уйдет тихо, он сделает из разрыва отношений скандал, призванный повысить собственную популярность – люди любят скандалы. Я понимаю, что детям нужны уроки. Но есть разница между уроком и пыткой. Думаю, в этой ситуации самым ценным и вместе с тем безопасным уроком для Алены станет принятие правды.
– Очень может быть. Но это возвращает нас к главному вопросу дня: при чем здесь я?
– Я бы хотел, чтобы вы убедили Илью Шведова вернуться к людям и заявить свои права на музыку, которую он создал.
Чего-то подобного Тори ожидала – какие еще варианты? Но предложение все равно оказалось настолько нелепым, что у нее пока не было слов. Хотелось рассмеяться, однако она сдерживалась.
Токарев же воспользовался паузой и невозмутимо продолжил:
– Я понимаю, что это несколько необычно. Но когда я узнал подробности о том, где сейчас скрывается Илья Шведов, я понял, что попытка достучаться до него будет только одна. Если она провалится, это сделает его еще более настороженным, да и Немировский поймет, на что я делаю ставку…
– Так, стоп, подождите! – опомнилась Тори. – Уж не знаю, кого вы ищете, но со мной вы точно ошиблись. Я – бизнес-консультант. Я анализирую положение на рынке и составляю для компаний план действий, помогающий превзойти конкурентов. Иногда – редко! – мне приходится для этого немного понаблюдать за деятельностью конкурентов изнутри, устроившись в их фирму. Но все это я делаю легально, никакую информацию не краду.
– Но вы умеете ее находить. Даже ту, которую люди очень хотят скрыть.
– Вы, я так понимаю, намекаете на дело Капралова?
– Не только.
– Да, такие случаи бывали, – признала Тори. – Когда я попадаю в компанию конкурентов и вижу, что там откровенно нарушают закон, я могу сообщить об этом куда следует, и это упрощает жизнь моих заказчиков. Ну и что? Если нарушений нет, проблем не будет, все просто. Но все, что я делаю, от разработки стратегии до слежки, связано исключительно с деловой сферой. Я не лезу в любовные дела! Это не мой профиль.
– А чей это профиль? – поинтересовался Токарев. – Какой специалист этим занимается?
– Не знаю, но точно не я.
– Нет такого специалиста, ситуация слишком уникальна. Сначала я постарался определить все обстоятельства, потом начал искать человека, который справится с такой работой. Вы не спонтанный выбор, Виктория. Я перебрал очень многих кандидатов, но вы – единственный, у кого есть шанс преуспеть.
Вряд ли он пытался ей польстить: Тори прекрасно помнила, что этот человек дважды принял от нее отказ и не пикнул. А такие люди обычно себя ценят, смирение у них на вес золота. Если Токарев согласился играть по ее правилам, она действительно ему нужна.
Это, да еще намеки на то, что Илья Шведов затаился непонятно где, интриговало. По-хорошему, Тори следовало отказаться уже сейчас и выставить гостя за дверь. Однако проклятое любопытство сыграло с ней злую шутку, и она спросила:
– Так почему именно я?
– Вы умны, Виктория, и это не комплимент, это факт. Я видел стратегии, составленные вами. Вы во многом разбираетесь и очень быстро изучаете то, что вам неизвестно. К тому же вы умеете приспосабливаться, эти ваши шпионские вылазки продемонстрировали очень интересные грани ваших талантов.
– За некоторые из этих талантов меня уже пытались пристрелить, – криво усмехнулась Тори.
– Ситуация с Капраловым, кстати, лишь укрепила меня в желании нанять вас. Мне известно, как вы действовали. Хорошая физическая подготовка и смелость – прекрасные бонусы.
– Не уверена, что мне интересно задание, которое требует хорошей физической подготовки и смелости, но давайте перейдем к сути. Почему до этого Шведова так тяжело добраться? И почему попытка будет только одна?
– Потому что Илья Шведов уже несколько лет живет в очень специфическом месте. Вы когда-нибудь слышали про Малахитовый Лес?
– Не больше, чем про Илью Шведова. То есть, ничего.
– Это своего рода рехаб…
– Реабилитационная клиника? – поразилась Тори.
– Реабилитационный поселок. Это по-своему уникальный для нашей страны проект, другого такого я не знаю. Он не рекламируется, но желающих там поселиться всегда хватает.
Проект и правда был необычным. Несколько лет назад компания «ГрадСтрой», занимающаяся в основном отелями и жилищными комплексами, выкупила полуразрушенную деревню Лесовку, затерянную среди старых елей и сосен. Деревню восстановили, превратив в уютный поселок, достойный картин и открыток, название сменили на одобренное маркетологами «Малахитовый Лес». Старые деревья и живописное озеро позволяли сделать из поселка неплохой курорт, однако в таком курорте не было ничего нового и примечательного, так что владельцы компании нашли способ сдавать домики в аренду за совсем другие деньги.
Они организовали в Малахитовом Лесу то, что сами назвали «творческим кластером». Домики там сдавались людям, хотя бы отдаленно связанным с искусством, – тем, кто устал от мира или хотел сосредоточиться на важном проекте. В Малахитовом Лесу ограничивалось использование интернета, в домах не было телевизоров. Считалось, что это помогает успокоиться и восстановить силы.
Да и не только считалось, идея прижилась. Сложно сказать, действительно ли лес обладал магическими вдохновляющими силами или место попросту стало модным. Тори подозревала, что второй вариант куда ближе к реальности. Но какая разница? Малахитовый Лес быстро окупил себя, безо всякой рекламы он стал местом паломничества, определенным знаком качества, попасть туда мог далеко не каждый – в первую очередь из-за высоких цен, упиравшихся прямиком в весеннее небо. За такие деньги можно было поселиться в куда более роскошном отеле, причем принадлежащем той же компании, но ведь обыкновенный отель – совсем не то, что «тот самый Малахитовый Лес»!
Справедливости ради, владельцы брали деньги не только за репутацию. Поселок тщательно охранялся, обитателей обеспечивали всем необходимым, им ни о чем не приходилось беспокоиться. В Малахитовом Лесу даже деньгами не пользовались – все уже было оплачено.
Многие приезжали туда ради работы над определенным проектом, некоторые просто хотели покрасоваться перед подписчиками в социальных сетях. И только Илья Шведов поселился в Малахитовом Лесу почти сразу после открытия – и съезжать не собирался.
– Какого-нибудь психолога к нему не пустят, туда вообще посторонних не допускают, – пояснил Токарев. – Да и свой психолог там есть. А вот другой житель поселка вполне может познакомиться и подружиться со Шведовым.
– Предполагается, что жителем этим буду я?
– Разве это так уж отличается от того, что вы делали, устраиваясь на работу в разные компании? Шведов живет там уже давно, он привык, что посторонних рядом нет. Но если он поймет, что его выследили, он еще больше замкнется, поэтому я и говорю, что попытка будет всего одна. Мне нужен там умный, талантливый человек, который грамотно сориентируется по ситуации и найдет подход к отшельнику со стажем. Ну и кто занимается этим по долгу профессии?
Тут уже Тори нечего было ответить. Никто подобным не занимается – это не работа частных детективов, это слишком сложно для обычных артистов, это непонятно психологам. Вопрос в том, справится ли она… захочет ли справиться?
С одной стороны, это было интересно и по большей части легально. Она ведь не будет обманывать Шведова или заставлять его что-то делать силой. Она подтолкнет его к тому, чтобы забрать свое. Разве это так уж плохо?
А с другой стороны, может оказаться плохо. Похоже, Шведов тот еще чудик, слава и деньги ему не нужны. Ему хорошо сейчас, раз он до сих пор не съехал из поселка. Так имеет ли она право что-то менять? Возможно, она сделает его жизнь лучше – или все испортит. Шансы-то равны, и Тори сочла это слишком большим риском. Никакой вызов того не стоит.
– Простите, но нет, – покачала головой она.
– Я обеспечу вам доступ в Малахитовый Лес, что уже непросто, полностью оплачу проживание там и соглашусь на любой гонорар, который вы назовете.
– Круто, конечно, и все равно нет. Денег у меня хватает, не жалуюсь. А лезть в чужую жизнь я не хочу.
Она знала, что Токарев не сдастся, ей просто было любопытно, что он станет делать дальше. С деньгами больше не поиграешь – она дала понять, что на такое не ведется, да и он сразу зашел с козырей. А что еще он может дать человеку, которому ничего не нужно?
Токарев действительно не спешил покидать гостевое кресло.
– Знаете, Виктория, я буду честен: у меня был короткий список специалистов, подходящих для этой работы. Я поручил тому же детективному агентству, которое нашло Шведова, собрать информацию о каждом из них.
Может, это должно было напугать Тори – но не напугало. Она прекрасно знала все свои уязвимости, как и то, что посторонний не сможет использовать их против нее. Об этом она позаботилась.
– Мне нужен был исполнитель, которого я смогу шантажировать или кому могу предложить нечто особенное, – продолжил Токарев.
– Хм… честно.
– Не вижу смысла врать человеку, с которым мы скоро будем работать над столь важным для меня проектом.
Этот тип раздражал Тори все больше, однако показывать это она не собиралась. Она умела играть на его уровне и оставаться такой же отстраненно дружелюбной.
– Похвальная самоуверенность, но я по-прежнему не представляю, что заставит меня согласиться. Вы и правда собираетесь меня шантажировать?
– Вас – нет. В моем списке были люди, которых шантажировать очень легко, но вы среди тех, с кем этот трюк не сработает. Тоже плюс к вашему резюме.
– Польщена, но вам это как раз невыгодно.
– Да, у моей уверенности совсем другая основа, – согласился Токарев. – Вы оказались из тех, кому можно дать нечто большее, чем деньги. И представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что это тоже связано с Малахитовым Лесом. Я предпочитаю не верить в такие совпадения, но тут уж даже мой внутренний циник спасовал. Я сразу понял, что работу нужно поручить вам.
Тори почувствовала холодный укол страха – достаточно сильного, чтобы пробиться через неверие и раздражение, вызванное этим человеком. Страх, разумеется, оказался связан не с ее гостем, а с желанием, о котором он говорил. У нее ведь действительно было такое желание: единственное, недоступное ни за какие деньги. Ускользнувшее от нее – Тори уже успела смириться с этим.
Но вот оно замаячило на горизонте, и от этого становилось жутко – словно она снова стоит перед направленным на нее ружьем, и на сей раз оно выстрелит…
Нет, нельзя бояться раньше времени. Возможно, Токарев ошибся, что-то перепутал, получил ложные сведения. Он не может знать правду! И уж точно эта правда не может быть связана с Малахитовым Лесом.
И только она позволила себе поверить в это, успокоиться, как Токарев все испортил:
– Человек, которого вы давно ищете, тоже находится в Малахитовом Лесу. Он пробудет там еще не меньше месяца. То есть у вас будет месяц на то, чтобы выполнить мое задание и найти того, кто вам нужен, среди обитателей поселка.
– Вы не знаете, кого я ищу, – холодно указала Тори.
Токарев лишь улыбнулся – еле заметно, одними уголками губ. Он достал из портфеля фотографию и протянул своей собеседнице. Тори снимок не взяла, но все же не выдержала, посмотрела.
Ей хватило секунды, чтобы понять: это не подделка и не обман. Это правда – далекая, погребенная под десятью годами, но так и не исчезнувшая. Детективы Токарева не подвели, они откопали именно то, что нужно. На фотографии замерла та самая машина – помятая, с трещинами на стекле и кровью… Машину Тори помнила, человека – нет. Но если они нашли машину, они должны были отыскать и водителя, это не так уж сложно.
Словно прочитав ее мысли, Токарев подтвердил:
– Этот человек действительно там. Проживать будет до лета, но это вся информация, которую я готов дать вам сейчас. Нам обоим не нужно, чтобы вы теряли время, решив, что его слишком много.
– Кто он? – с трудом спросила Тори. От волнения голос звучал непривычно хрипло и сдавленно.
– Простите, Виктория, но этого я вам не скажу. Это не благотворительность.
– Вы не понимаете…
– Я все прекрасно понимаю, – прервал ее Токарев. – Мне сообщили, почему вы разыскиваете этого человека. Видите? Теперь дело становится выгодным для нас обоих. Без вас я никак не повлияю на Илью Шведова. Без меня вы не попадете в Малахитовый Лес – для этого нужны не только деньги, но и связи, которых у вас нет. Зато вместе мы можем преуспеть дважды.
