Андрей Александрович Арсеньев "Хадур"

Маша вздрогнула, немного помолчала, но начала рассказ. Говорила она медленно, как-то подозрительно неуверенно:

– Мы дома были, когда все это началось. Три дня просидели, запершись в квартире, и все это время за окном творился ужас. На четвертый день закончилась еда, и отец решил выйти на улицу. Когда он открыл дверь, в квартиру вбежали два мутанта и набросились на отца, а потом на маму с братом. Я убежала. На улице меня подобрал Антон. Ну, мы приехали сюда и встретили тут других людей. Вот как-то так.

Максим слушал историю девушки, и его не покидало ощущение, что Маша обманывает, говорит так, словно на ходу сочиняет. Но парень решил, что она просто не хочет рассказывать правду, ведь Маша совсем его не знает.

Да и вообще это не мое дело, решил Максим.

– Темнеет уже, – произнес он, глядя в выбитое окно. – Пойдем, я отведу тебя к твоим людям.

Максим направился к двери, и Маша, поднявшись с дивана, двинулась следом, затем они вышли из квартиры и спустились по лестнице. Максим приоткрыл дверь и осмотрел двор, ничего опасного не увидел.

– Куда идти?

– Тут не очень далеко, – ответила Маша и указала направление рукой.

3

Идти действительно оказалось недалеко, но к тому моменту, как Максим и Маша подошли к двухэтажному дому с покатой крышей – совсем стемнело. Двухэтажное строение окружали точно такие же дома, в которых когда-то жили и умирали люди. Сейчас же здания стояли пустые, наполненные лишь темнотой и нескончаемым страхом, а их черные окна, словно рты, верещат в предсмертной агонии.

Максим бросил беглый взгляд на дом, к которому его привела Маша (или он ее привел). Штукатурка местами облупилась, и из-под нее торчал кричаще-красный кирпич, а окна на обоих этажах плотно заколочены досками. У дома имелось две двери, но одна из них также забита, а рядом с другой дверью висит красная вывеска, уведомляющая о том, что здание когда-то принадлежало службе судебных приставов. Когда Максим посмотрел на крышу, то около чердачного окна увидел человека с ружьем в руках. Мужчина выглядел шестидесятилетним, хотя, быть может, густая неухоженная борода его и старила. Дед был внимателен и держал Максима на прицеле.

– Парень, отойди от нее, – бородатый повысил голос, чтобы его услышали внизу, но что удивило Максима, так это отсутствие злобы в голосе. – Ну же, я кому сказал!

Максим решил не спорить с человеком, держащим оружие, и сделал два шага в сторону.

– Нет, нет, все в порядке, – Маша встала на защиту своего спасителя. – Он ничего мне не сделал.

– Все равно отойди, – бородатый продолжал настаивать на своем, но озлобленности в голосе Максим так и не услышал. – Мы сейчас спустимся и во всем разберемся, – он ногой распахнул чердачное окно и крикнул вниз: – Антон, открой дверь, там Маша.

Через несколько мгновений из-за двери послышался звук отодвигающегося засова, и она с легким скрипом отворилась. В проеме показался высокий мужчина, ему пришлось слегка наклониться, чтобы не удариться головой о "поперечку" дверной коробки. Мужчина был облачен в солдатскую форму, но на широких плечах отсутствовали погоны, так что определить звание невозможно. В руке он держал пистолет, чье узкое черное дуло "радостно" приветствовало незваного гостя.

– Маша, быстро иди в дом, – громким поставленным голосом приказал военный, и когда девушка проходила мимо, остановил и присмотрелся в темноте к ее лицу. – Черт. Что с твоим лицом? И, вообще, где ты была? Я уже собирался идти тебя искать.

Маша не ответила, лишь, потупившись, опустила лицо и двинулась к дому, но задержалась в дверном проеме.

– Я сказал: иди в дом! – с напором проговорил военный и обернулся к Максиму. – А ты кто такой? И руки подними, чтобы я их видел.

– Меня зовут Максим, – он медленно приподнял руки, и в этот момент из дома вышел бородач, встал рядом с военным и вскинул ружье. Максим решил, что раз уж на него уставились два ствола, то стоит мирно побеседовать с этими людьми и уйти. – Вашу подругу пытались изнасиловать, я помог ей. Довел до дома. Ни от нее, ни от вас мне ничего не надо, я просто пойду своей дорогой, и мы с вами никогда не встретимся.

– Да, дельная мысль, – согласился военный. – Иди, и чтобы я тебя больше никогда не видел. Выполняй!

Максим не опуская рук, резко развернулся, полы дождевика взметнулись, а затем плавно опустились. Он неуверенными шагами двинулся в противоположную от дома сторону, понимая, что эти люди не станут стрелять в спину, но какая-та часть подсознания уверяла в обратном.

– Подожди, – бородатый опустил ружье и пошел за Максимом. Военный попытался его остановить, но тот не обратил на это внимания. Старик догнал Максима и спросил: – Ты правду нам говоришь?

– А есть ли смысл врать? – Максим по-прежнему держал ладони на уровне плеч, хоть бородатый и опустил ружье, военный продолжал тыкать пистолетом. – Вы можете все узнать у своей подруги, что и как было.

– Она нам все расскажет, – вмешался военный. – А теперь иди отсюда.

– Антон, подожди. Не гони этого человека и опусти пистолет, – бородатый умоляющим взглядом посмотрел на военного, но тот не убрал оружие, лишь отступил на шаг. – Максим, мы все говорим: спасибо тебе за то, что не бросил человека на произвол судьбы. И я говорю: спасибо Господу за то, что он скрестил ваши пути.

Бородатый три раза перекрестился.

– Остановись, – грубо сказал Антон старику, продолжая держать Максима на мушке. – Твои церковные штучки до добра не доведут. Мы знать не знаем этого человека, мы не знаем что у него на уме. Так что пусть проваливает, а мы пойдем в дом…

– Я знаю этого человека, – бородатый оборвал Антона. – Он – посланник божий, и мы не можем оставить его ночью на улице. Пойдем, Максим.

Бородатый взял Максима под руку и потянул к дому, но тот после пары шагов остановился.

– Нет, твой друг прав, – Максим кивнул в сторону Антона, – я лучше пойду.

– Нет, ты останешься, – продолжал настаивать бородатый. – Переночуешь, поешь. А утром пойдешь, если тебе так уж надо. – Он обернулся к Антону. – Не надо так на меня смотреть, пусть Максим переночует у нас.

– Ладно, – согласился Антон и тяжело вздохнул. – Но помни, что это ты привел его в дом. А ты, – Антон указал пистолетом на Максима, – только попробуй что-нибудь выкинуть. Сразу застрелю.

– Идем, – бородатый потянул Максима.

4

Бородатый вошел в дом первым, Максим за ним, а Антон двигался последним, на небольшом расстоянии, готовый стрелять в незваного гостя, если тот попробует "что-нибудь выкинуть". Как только все оказались в помещении, Антон сразу же задвинул засов.

Максиму моментально ударил в нос спертый воздух, дышать стало тяжело. Сначала легкие запротестовали против такого подпорченного кислорода, но через несколько мгновений смирились. Когда глаза привыкли к полумраку, Максим оглянулся по сторонам и увидел в левой стене дверь, но почему-то плотно заколоченную.

– Мы не живем на первом этаже, – словно читая его мысли, прокомментировал бородатый, – дьявольским отребьям легче добраться до первого этажа, чем до второго, – Максим повернул голову на голос и увидел перед собой бетонную лестницу. Бородатый уже стоял на третьей или четвертой ступеньке, улыбался. – Поднимайся.

– Ну же, чего встал. – Антон подтолкнул пистолетом в спину.

Максим неуверенно ступил на первую ступеньку, потом на вторую, правой рукой нащупал металлические перила. Поднявшись по двухпролетной лестнице, он оказался в таком же мрачном коридоре, что и на первом этаже. По обеим сторонам узкой "кишки" растянулось множество дверей. В правом конце коридора виднелись тусклые отблески свечей, стоявших на столе. За ним сидело несколько человек. Бородатый уже стоял на маленьком островке света и подзывал Максима рукой. Антон с пистолетом продолжал следовать сзади.

Когда Максим подошел к столу, Маша посмотрела на него благодарственным взглядом и улыбнулась, а седоволосая женщина протирала ее синяк мокрой тряпкой. У стола, сработанного из грубых и неотесанных досок, собрались все жильцы этого дома, и Максим почувствовал себя незнакомым и незваным гостем на семейном торжестве. Да, вот только блюда на столе казались совсем непраздничными: пара консервных банок с фасолью и одна с кукурузой. Три, почти догоревшие свечи, заливали расплавленным воском поверхность стола.

– Присаживайся, – добродушно сказал бородатый и придвинул к Максиму покосившуюся табуретку, – сейчас тебя со всеми познакомлю. Антон, молю тебя, убери пистолет, – на этот раз военный опустил оружие, но не убрал его и бородатый вновь обратился к Максиму: – Это Антон, ты его уже знаешь. Это моя любимая жена, Лидия, – и седоволосая женщина едва заметно кивнула головой, не отрываясь от Машиного синяка. – Там, на подоконнике, – Паша, – и Максим только теперь заметил мальчика, сидевшего за пределами досягаемости света. – Ему всего тринадцать, совсем дитя еще.

– Я все слышу, – обиженно буркнул Паша и свесил ноги с подоконника, а бородатый улыбнулся.

– Ну, а меня зовут Петр, – он протянул руку и Максим пожал ее. – Можешь звать меня Священником. Я привык.

– Почему Священник? – поинтересовался Максим.

– Я служил в местной церкви. В Казанской… Недалеко отсюда.

– А как тебя зовут, молодой человек? – Лидия наконец-то потеряла интерес к Машиному синяку и впервые посмотрела на Максима. Увидев ее лицо, парень слегка удивился. Глядя на седые волосы он решил, что Лидия уже старая, но милое лицо, некрасивое, но милое, убеждало в том, что ей не больше пятидесяти, и даже тусклый свет не мог это скрыть. – Маша сказала, но хотелось бы услышать от тебя самого.

– Меня зовут Максим.

– Хочешь есть? – спросила Лидия и подвинула открытую банку с фасолью, потом взяла единственную вилку со стола и, протерев ее тряпкой, которой мыла лицо Маши, дала Максиму. Он не обратил на это внимания и начал жадно есть, не забыв поблагодарить заботливую женщину.

– Маша, – за спиной Максима раздался голос Антона, и он увидел, как девушка подняла взгляд, – почему ты одна ушла из дома и ничего не сказала? Это было так сложно?

– Ну, я просто хотела прогуляться, – Маша потупила взгляд и заговорила тише. – Думала, что найду что-нибудь нужное.

– Так, а почему не сказала никому? – Антон злился. – Кругом шастают твари и ублюдки всякие, а ты вот так просто берешь и уходишь.

– Извините, – негромко произнесла Маша.

– Антон, не надо кричать на нее, – сказала Лидия таким тоном, что спорить с ней едва ли кто осмелился. – В любом случае, все закончилось хорошо, и давайте об этом забудем.

– Конечно, – поддакнул Священник. – Мы говорим: спасибо тебе, Максим, и предлагаем остаться у нас на ночь. Я думаю, что против никто не будет, – Священник осмотрел всех присутствующих. Возражать никто не стал, только Антон закатил глаза и раздраженно потряс головой, но промолчал. – Вот и славно.

– Так, сегодня я начну дежурство, – сказал Антон и склонился своим большим лицом к Максиму. – А ты помни, что я убью тебя, если ты мне не понравишься.

С этими словами военный ушел вглубь коридорного мрака, Максим решил, что где-то там находится лестница, ведущая на чердак.

– Посидишь с нами? – застенчиво спросила Маша у Максима.

– Нет. Я бы поспал. – И после ответа Маша расстроилась, но постаралась скрыть это.

– Конечно, пойдем, я покажу тебе, где ты можешь расположиться, – Священник подхватил Максима под руку. – Как же я благодарен Господу, что еще есть хорошие люди.

Священник повел Максима по коридору. Им вслед Маша пожелала сказочных сновидений, но Максим не ответил, а Священник несколько раз кивнул головой, отчего его борода пустила "волну". Старик прошептал: "И тебе приятной ночи".

Почти в самом конце коридора они остановились, Священник указал на дверь.

– На эту ночь это – твоя комната, – он открыл дверь.

Взору Максима предстала темная комната с единственным окном, но оно (как и все окна в доме) оказалось заколоченным. У окна стоял офисный полированный стол, а в углу самодельный лежак, сбитый из таких же грубых досок, как и стол в общем коридоре. Максим шагнул в комнату.

– Ты извини нас, – сказал Священник, когда Максим оказался в помещении, – но я запру тебя в целях нашей безопасности.

И он резко захлопнул дверь, Максим услышал, как в замочной скважине повернулся ключ. Максим подошел к двери и подергал, она не поддалась. Снаружи послышался голос Священника:

– Я уверен в том, что ты хороший человек, но ты тоже нас пойми. Мы боимся. Нам страшно. Я знаю, бояться нельзя, но страх он, как плесень, все растет и растет. И в какой-то момент ты понимаешь, что бороться с ним бесполезно.

– А как же твой Бог? – заговорил Максим через дверь. – Ведь бояться можно только его гнева.

– Ты говоришь правильно, – ответил Петр, – и я буду молиться за тебя.

А затем Максим услышал удаляющиеся шаги Священника.

Он прошел к столу и положил на пыльную поверхность мачете, затем снял дождевик и расстелил на лежаке. Немного постоял, вглядываясь в щель между досок на окне, размышляя о том, кончилось ли уже лето? Что сейчас? Конец августа или начало сентября? Максим потерял счет дням и месяцам, все слилось в один долгий день с небольшими перерывами на сон. Он повалился на лежак и закрыл глаза.

Тут намного удобнее, чем в брошенной машине, подумал Максим. Или просто на земле.

Зачем ты тут? Иди дальше, ведь ты на верном пути. Ты знаешь. Эти люди отнимают наше время. Иди ко мне.

Боль начала медленно нарастать, ползти от затылка ко лбу.

Кто ты? Откуда ты? Максим сел на лежак и обхватил голову руками. Отвечай мне, или убирайся из моей головы. Что тебе нужно? Говори.

Но голос не ответил, а затем боль, которая появлялась всегда резко, так же резко исчезла. Максим сделал несколько глубоких вдохов, а затем снова лег. Немного полежал с открытыми глазами, ожидая возвращение голоса, но на сегодня тот замолчал.

Я просто схожу с ума, подумал Максим, закрыл глаза и провалился в сон.

Я просто схожу с ума.

Глава 2

Потеря

1

– Подъем, боец!

Максим резко вскочил с лежака, потянулся к столу и схватил мачете, готовый отразить нападение, но увидев знакомую фигуру в военной форме, немного расслабился. Повесил нож на пояс и, встряхнув дождевик, стал одеваться. Пока натягивал дождевик, успел посмотреть на улицу сквозь щель в досках и увидеть, что солнце поднялось довольно-таки высоко. Максим решил, что проспал не менее двенадцати часов.

– Хорошая у тебя реакция, – резюмировал Антон. Затем он медленно прошел в комнату и сел на лежак, предлагая Максиму присесть рядом. Тот отказался и прислонился к столу, скрестив руки на груди. Антон пожал плечами и начал говорить: – Думаю, нет смысла рассказывать тебе, какое нынче дерьмовое время. Мутанты стали чаще тут появляться, да и ублюдков много, – Антон помолчал, затем добавил: – Я имею в виду людей.

– Я знаю, что твориться на улице не хуже тебя, – Максим сказал это, словно покупал хлеб в магазине: "Будьте добры, "нарезной". – Зачем ты мне это говоришь?

– Лично мне нет никакого дела до тебя…

Это взаимно, подумал Максим.

– …но вот Священник мне полночи говорил о том, как желает, чтобы ты остался с нами, – Антон немного подумал. – Хотя лично мне не очень этого хочется.

– Не переживай, – сказал Максим, давая понять, что продолжать разговор он больше не намерен и направился к двери. – Не останусь я с вами. Идти мне надо.

– Стой! – Антон скомандовал так, как делал это почти всю свою жизнь, и Максим невольно остановился посреди комнаты. – Я тебя не собираюсь уговаривать, но кое о чем хочу тебя попросить. Дело в том, что скоро мы отсюда уходим, хотим уйти в садовые товарищества. Там поспокойнее, – Антон замялся, чувствовалось, что он ни о чем не хочет просить Максима. – В-общем… Сходишь со мной до аптеки? Хотим медикаментов взять. Ну, перед тем, как уходить.

Теперь задумался Максим. Он не хотел тратить время на этих людей, да и, тем более, глядя на мир с высоты своего небольшого жизненного опыта, он полностью соглашался с выражением: "Благими намерениями выложена дорога в ад". Но все же Максим решил, что пара потраченных часов, а то и меньше, не повлияет на его планы. Даже если ему и уготовано место в кипящем котле, в любом случае, ничего не изменить.

– Хорошо. Я схожу с тобой.