– Обнаружили? То есть кража произошла пять дней назад? – Лебедкин начал что-то торопливо писать в своем блокноте, но Херувимский остановил его:
– Говорю же вам – я ее пять дней назад обнаружил! И ваших людей вызывал, но они не придали значения и ничего не стали делать! Посчитали, что это слишком мелко и только портит вашу статистику…
– Вот про это не надо, – Лебедкин поморщился от зубной боли, – давайте лучше по существу. Уточните, значит, кража могла произойти раньше, но вы ее не заметили?
– Могла, – признал Херувимский.
– Как так? Раньше вы не замечали следов взлома, не замечали пропажи ценностей?
– Раньше я не проверял тайник, где они лежали. А следов взлома в квартире нет…
– Ах, тайник… значит, ценности пропали из тайника! – Лебедкин сделал пометку в блокноте.
Тут дверь кабинета открылась, и на пороге возникла Дуся. В кабинете сразу стало тесно, но при этом в нем стало как-то легче дышать, и зубная боль у Лебедкина прошла, как будто ее выключили.
Капитан перевел дыхание: Дуся на всех действовала отрезвляюще.
– А что по поводу этой кражи говорит ваша жена? – спросила Дуся с порога.
– Жена? – переспросил Херувимский, не оборачиваясь. – Причем тут моя жена? Не нужно ее сюда впутывать!
Лебедкин посмотрел на напарницу удивленно.
Во-первых, как она, едва появившись в кабинете, смогла войти в курс дела? Во-вторых, откуда узнала про жену Херувимского? Сам Лебедкин по внешнему виду посетителя уверился, что тот живет один. Какая женщина вытерпит такое чучело рядом с собой?
– Так все же, что насчет вашей жены? – повторила Дуся.
Херувимский вспыхнул и обернулся.
Тут он увидел Дусю – и на какое-то время потерял дар речи. Мы уже говорили, так случалось с каждым мужчиной, впервые увидевшим Дусю Самохвалову.
Херувимский побледнел, потом покраснел, потом откашлялся, будто у него перехватило дыхание (очевидно, так оно и было).
– Так что насчет жены? – напомнила Дуся.
– Ни… ничего, – к Херувимскому наконец вернулся дар речи. – Моей жены в момент кражи не было, и сейчас ее нет. Она уехала к своей престарелой тетке…
– К тетке? И куда?
– В деревню. Тетка у нее в деревне, в Подпорожском районе. Тетка – ее последняя родня, жена ее часто навещает…
– А вы ей звонили?
– А там и связи нет.
– Допустим… – протянула Дуся многозначительно и переглянулась с Лебедкиным. – Петр, давайте осмотрим еще раз место преступления.
Лебедкин хотел было наотрез отказаться, но Дуся обладала таким удивительным свойством, что отказать ей было невозможно. Он вздохнул и согласился.
– Да, вот еще тут непонятно, – спохватился капитан, – в деле отсутствует список драгоценностей.
– Какой список?
– Ну, того, что у вас украли… – любезно пояснила Дуся.
– А, это… дело в том, что никакого списка не было. Там, в тайнике, всего одна вещь, но очень ценная. Это медальон, золотой, на крышке мелкими бриллиантами выложено распятие, оплетенное терновыми веточками.
– Да? – Напарники переглянулись.
– Это семейная реликвия, мне досталась от деда, а ему – от его отца! – заявил Херувимский.
– Вы ее оценивали? – осторожно спросил Лебедкин. – Какова цена медальона?
– Он бесценен! Вы обязаны его найти!
– Ладно, вы на машине? – спросила Дуся Херувимского.
– Само собой.
– Тогда вы поезжайте на своей, а мы подъедем следом.
Она уточнила у потерпевшего адрес его квартиры, и, наконец, неприятный посетитель вышел из кабинета.
– Так я вас жду! – с угрозой сказал он на прощание.
– Угу! – Дуся приветливо ему улыбнулась, но Херувимский никак не отреагировал. Ясно, пообвыкся уже.
Оказавшись в кабинете наедине с Дусей, Лебедкин первым делом спросил:
– А как ты поняла, что он женат? Я почему-то подумал, что он один живет… такой, понимаешь…
Капитан замялся в поисках подходящего слова, но Дуся быстро пришла ему на помощь:
– Козел.
– Вот именно.
– Ну, знаешь ведь поговорку – любовь зла, полюбишь и козла… и потом, ты ведь эту жену не видел. Может, на нее никакой другой мужчина не смотрел.
– Так все же, как ты догадалась?
– Ну, знаешь, всякие мелочи… рубашка, например…
– А что рубашка?
– Видно, что женщина гладила.
– А что, мужчина сам рубашку не может выгладить? Вот я, например, сам глажу…
– Оно и видно! – Дуся усмехнулась.
– Да нормально глажу! – Лебедкин взглянул на манжету, и тут же подтянул рукав, чтобы ее не было видно.
– И пуговица на воротнике аккуратно пришита, – добавила Дуся. – Тебе в жизни так не пришить. А еще… ты кольцо обручальное не заметил, Шерлок Холмс?
Лебедкин покраснел и, чтобы сменить тему разговора, спросил:
– Да, кстати, что там в том магазине, куда ты ездила?
Он вспомнил, что Дуся с утра выезжала на сообщение об ограблении небольшого магазина.
Вместо ответа Дуся покосилась на напарника и сочувственно проговорила:
– Бледный ты какой-то, Петя! Небось, не завтракал?
– Какое там!
– Вот, держи! – Дуся протянула ему пакет с сэндвичами. – Это Софья Павловна просила передать. Специально для тебя навынос заказала. Она тебе точно симпатизирует.
– Да, так что там, в магазине? – спохватился Лебедкин, вонзая зубы в сэндвич с ветчиной и сыром.
– Да ерунда какая-то! – Дуся махнула рукой. – Магазинчик этот вообще давно не работает, разорились они. И то сказать: место, конечно, неплохое, напротив метро, но не по дороге. И, опять же, мне тетки из соседних магазинчиков рассказали, что торговал тот магазин уж таким барахлом, что не то что на себя надеть, а в руки взять – и то противно. Они и то удивлялись, что он так долго продержался – почти полтора года. И поговаривали, что хозяйка занималась какими-то криминальными делами, а магазин – только прикрытие.
– И что – правда? – Лебедкин благополучно закончил с ветчиной и сыром и взял следующий сэндвич – с бужениной и маринованными огурчиками.
– Да не думаю! – отмахнулась Дуся. – Скорей всего, просто тетки наговаривают или от скуки сплетничают. Сам посуди: дом большой, весь первый этаж под магазины занят, да еще подвальные помещения задействованы. Арендаторы все друг друга знают и косточки перемывают, как соседи в деревне.
Короче, там уже другой арендатор, который хочет магазин этот в хозяйственный превратить, ну там, товары первой необходимости, это всегда нужно. И он с прежней хозяйкой договорился, что, если она барахло не вывезет, то он все на помойку выбросит. Ну, она кое-что забрала, а потом вообще уехала в другой город и даже по телефону не отвечает. И только было этот новый арендатор собрался все оставшееся выбросить – тут-то к ним и залезли.
– Так ты говоришь – там брать нечего было? – Лебедкин покончил со вторым сэндвичем, подумал немного и протянул руку за третьим. Но застеснялся.
– Точно, нечего, – подтвердила Дуся и придвинула к нему третий сэндвич, с рыбой и салатом. – Там, понимаешь, продавщица, что в том магазине работала, устроилась по соседству в продовольственный. Там, говорит, хоть и сутками работать приходится, зато платят побольше. Так она говорит, уж такое барахло осталось – лифчики хлопчатобумажные, штаны спортивные, платья летние ситцевые. У нас сейчас что?
Лебедкин оторвался от сэндвича и взглянул в окно.
– Черт знает что, – сказал он, увидев, что за окном идет дождь со снегом.
– Правильно, зима! Так кому этот летний ужас зимой понадобился?
– Так что – украли эти лифчики и платья?
– А я тебе о чем говорю!
– Дурдом! – Капитан налил себе водички и скомкал пустые обертки.
– Точно. В общем, пустое дело, претензий никто предъявлять не собирается. Да и некому. И давай уже поедем, а то этот тип такой склочный, как бы жаловаться начальству не стал.
Они подъехали к дому Херувимского и сосредоточились на деле.
В подъезде была похожая на аквариум стеклянная будочка консьержки, но самой ее на месте не было. Лебедкин отметил в памяти, что нужно будет с ней поговорить.
Они поднялись на пятый этаж и позвонили. Херувимский изнутри недоверчиво переспрашивал, кто приехал, наконец, открыл три замка, и напарники вошли в квартиру.
– Замков у вас много, – проговорил Лебедкин со смешанным чувством неодобрительного уважения.
– Вот именно! И хорошие замки! Один вообще швейцарский! Сейфового типа!
– И следов взлома не видно… – добавил капитан, внимательно осмотрев дверь и замки, – ну ладно, показывайте, где этот ваш знаменитый тайник.
Херувимский неодобрительно взглянул на полицейских:
– Тапочки наденьте!
Лебедкин недовольно фыркнул, но подчинился.
Дуся же отказалась:
– На мой размер у вас женских тапок наверняка нет! Я лучше ноги вытру.
И что интересно, Херувимский не стал спорить.
Он прошел по коридору, вошел в жилую комнату и решительно направился к окну.
Радиаторы под окнами были зашиты декоративными пластиковыми экранами.
При виде этих экранов Лебедкин неодобрительно поморщился – проку от них никакого, только мешают теплу распространяться по комнате. Тем не менее Херувимский, покосившись на полицейских, снял один из этих экранов.
Под экраном обнаружился допотопный чугунный радиатор в пятнах застарелой ржавчины.
Ага, подумал Лебедкин, теперь понятно, зачем ему экраны… но лучше бы поменял батареи… каменный век какой-то. Ну или железный. Зальет соседей…
Однако кроме радиатора за экраном обнаружилось еще кое-что: между радиатором и подоконником тускло чернела дверца встроенного сейфа.
– Вот, значит, мой тайник… – проговорил Херувимский со смешанным выражением затаенной гордости от собственной предусмотрительности и одновременно разочарования – ведь, несмотря ни на что, сейф все же обчистили…
Он заслонил сейф от полицейских, набрал на дверце шифр и открыл ее, продемонстрировав пустую емкость:
– Вот, видите, все подчистую забрали! Там еще денег наличных было немного и двести долларов.
– Видим, – подтвердил Лебедкин, – сейф пуст.
– Ума не приложу, – продолжил Херувимский, снова закрыв сейф, – как они это провернули? Ведь тайник же, и замок кодовый…
– А код-то, небось, год вашего рождения?
– Задом наперед! – выпалил Херувимский и удивленно уставился на капитана. – Откуда вы знаете про год рождения?
