Джим Батчер "Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура"

– Монету – ребенку?

– Ребенку, который не в состоянии защитить себя. Который может расти под нашептывание Падшего ему на ухо. Который превратится в оружие Падших, нацеленное на его же собственную семью. Только подумайте.

Я огляделся по сторонам. Черт, а всего несколько часов назад в этом дворе царило такое веселье…

– Даже думать не хочу, – сказал я.

– Обычно, – продолжал Майкл вполголоса, – семьи носителей меча ограждены от такого зла. Но нечто подобное случалось и в прошлом. А Никодимус владеет своей монетой не один десяток столетий. Ему ничего не стоит подождать лет десять или двадцать ради того, чтобы добиться своего.

– Вы считаете, он здесь по этой причине? – спросил я. – Ведь охотиться на человека вроде Марконе не в обычаях Тессы.

– Не в ее стиле, да, – согласился Майкл. – Но мне кажется, если, помогая похищению, она сможет создать те условия, какие ей нравятся больше всего, полные хаоса и отчаяния, это стало бы для нее достаточным поводом объединить усилия с мужем.

– Так сколько их?

– Вокруг Тессы группируются пятеро Падших. – Он на мгновение улыбнулся мне. – Извините. Теперь уже четверо.

– Спасибо Томасу, – сказал я. – Не мне.

– Я это и имел в виду, – кивнул Майкл. – Никодимус… – Он покачал головой. – Полагаю, вам уже говорили, что Никодимус особенно старается уничтожить все записи, касающиеся его, которые имеются у Церкви. Правда, в будущем это станет сложнее…

– Да здравствует век информации, – не удержался я.

– …но наши досье на него далеко не полны. Мы полагали, постоянных спутников у него только трое – однако он сумел добыть монету Ласкиэли, которая хранилась, как мы считали, в надежном месте, в чилийском монастыре. Боюсь, делать любые предположения на этот счет пока опасно.

– Допустим наихудший сценарий, – сказал я. – Сколько монет он может иметь при себе?

Майкл пожал плечами:

– Шесть, возможно. Но это всего лишь мое предположение.

Я внимательно смотрел на него.

– Вы хотите сказать, с ними на этот раз может оказаться дюжина ходячих кошмаров?

Он кивнул.

– В прошлый раз, когда они здесь развлекались, на нашей стороне были все три меча, – заметил я. – Против четверых динарианцев. И мы едва выбрались из этого живыми.

– Я знаю.

– Но вы ведь привыкли к этому? – спросил я его. – Рыцари то и дело сталкиваются с подобными трудностями.

Он бросил на меня извиняющийся взгляд:

– Мы предпочитаем иметь двойное численное превосходство над ними. Если получается – то и тройное.

– Но Широ говорил, что несколько раз он бился с ними на дуэли, – возразил я. – Один на один.

– Широ обладал талантом, – вздохнул Майкл. – Только и всего. Широ фехтовал – как Моцарт писал музыку. Я не такой, как он. Я не боюсь встретиться с динарианцем один на один, но в целом я не считаю, что сильнее его. В лучшем случае мы на равных. Моя судьба в руках Господа.

– Супер, – покачал головой я.

– Вера, Гарри, – напомнил Майкл. – Он не оставит нас. У добра всегда найдется способ победить.

– В прошлый раз победило добро, – тихо произнес я. – Более или менее. Но это не помешало им убить Широ.

– Наши жизни принадлежат Всевышнему, – невозмутимо ответил Майкл. – Мы служим, мы живем ради блага других. Не для себя.

– Угу, – кивнул я. – Не сомневаюсь, это послужит сильным утешением вашим детям, если им придется расти без отца.

Майкл резко повернулся ко мне, и правая кисть его сжалась в кулак.

– Замолчите, – произнес он негромко, но жестко. – Сейчас же.

Видит бог, я едва не вмазал ему просто от досады и разочарования. Однако у меня все же хватило здравого смысла промолчать и отвернуться. Я сделал несколько шагов по снегу и остановился спиной к нему.

Здравый смысл под ручку со стыдом… Да чтоб меня! Я же вроде чародей. Мне полагается руководствоваться внутренним светом, самодисциплиной и всем тому подобным. А вместо этого мой язык сболтнул лишнее в адрес человека, который этого не заслужил, из-за того, что…

Из-за того, что мне страшно. По-настоящему, без дураков страшно. Я всегда начинаю нести невесть что, когда мне страшно. Иногда это случалось даже кстати, но никак не в этот раз. Обычно, когда что-то пугает меня до чертиков, я могу справиться со страхом с помощью злости. И это тоже бывает кстати. Однако на этот раз я позволил страху и злости командовать моими мыслями – и в результате уколол друга в самое больное место, да еще в такой момент, когда он, возможно, ожидал от меня поддержки.

И тут до меня дошло, почему я злился на Майкла. Я надеялся, что он, как Супермен, прилетит с неба и разрешит все мои проблемы, а он этого не мог.

Мы всегда испытываем разочарование, обнаруживая, что чьи-то силы не безграничны, как и у тебя. Это глупо и нелогично, мы могли бы ожидать чего-то подобного, и все равно это не мешает нам огорчаться.

Интересно, испытывал ли Майкл то же самое в отношении меня?

– Моя последняя реплика, – пробормотал я, – вышла неудачной.

– Да, – согласился Майкл. – Неудачной.

– Хотите исправить это, померившись силой или чем-нибудь в этом роде?

– У нас есть лучшие способы провести время. Скажем, занявшись Тессой и Никодимусом.

Я повернулся лицом к нему:

– Принимается.

– Мы еще не разобрались с этим, – резковато произнес он. – Поговорим позже.

Я хмыкнул и кивнул. Напряжение, повисшее в воздухе между нами, немного спало. Следовало заняться делом. Это проще.

– Знаете, чего я пока не понимаю? – спросил я. – Как связать задачи Никодимуса, то есть вербовку Марконе, с задачами Тессы – сеять в обществе хаос и отчаяние?

– Не знаю, – признался Майкл, непроизвольно положив руку на эфес меча. – Но Никодимус считает, что знает. И что бы он там ни задумал, у меня скверное предчувствие, а стало быть, нам лучше понять его планы прежде, чем он добьется их осуществления.

Глава 21

– Если бы я знала, кто из доверенных лиц Марконе готовится предать моего работодателя, – заявила мисс Гард, сдерживая раздражение, – они перестали бы считаться доверенными. Полагаю, вы без особого труда найдете кого-нибудь, кто объяснит вам, Дрезден, смысл понятия «измена» – если, конечно, вы попросите как следует.

Майкл молча улыбнулся. Он сидел у верстака с одним из своих тяжелых кинжалов в руке, старательно очищая клинок от малейшего намека на ржавчину. Хендрикс сидел на табуретке с противоположной стороны верстака и, разобрав пистолет, тщательно чистил его.

– Ладно, – сказал я Гард. – Если так, почему бы нам не начать со всех, кто знал местоположение убежища Марконе?

Гард прищурилась, внимательно разглядывая меня. Выглядела она заметно лучше. Конечно, выглядеть хуже, чем будучи выпотрошенным, довольно трудно, но от смерти ее, похоже, отделяли уже не один-два шага, а не меньше десяти. Она сидела на раскладушке, прислонившись спиной к стене мастерской, и хотя лицо ее оставалось бледным и чудовищно изможденным, взгляд голубых глаз сделался ясным, острым.

– Я так не считаю, – тихо произнесла она.

– Боюсь, от секретов Марконе будет не много прока, если он погибнет или окажется под контролем одного из Падших.

– Я не могу, – сказала она.

– Ой, да бросьте же, – устало вздохнул я. – Адские погремушки, я ведь не прошу у вас коды запуска ядерных ракет.

Она сделала глубокий вдох.

– Я. Не. Могу, – произнесла она, делая ударение на каждом слове.

– Ладно, – пророкотал Хендрикс со своего места у верстака. – Скажи ему.

Гард нахмурилась, глядя ему в затылок, но все же кивнула и повернулась ко мне.

– Сравнительно немногие в нашей организации знали о существовании убежища, но я не уверена, что это для нас сейчас важнее всего.

Я уставился на нее – так резко она переключила передачу. Только что эта женщина держалась как непробиваемая каменная стена, и вот уже разговаривает как ни в чем не бывало. Даже Майкл оторвался от своего кинжала и, хмурясь, покосился в ее сторону.

– Не это? – удивился я. – Если не это для нас важнее всего, то что же тогда?

– Количество людей, которые могли бы собрать воедино факты из различных источников, – ответила Гард. – Надо было платить подрядчикам. Заказывать материалы. Согласовывать изменения в планировке с архитекторами. Десятки различных мелочей давали понять, что Марконе что-то строит – этого достаточно, чтобы возбудить чье-то любопытство и заставить этого кого-то копнуть глубже.

Я хмыкнул:

– В результате этот «кто-то» мог многое узнать, расспросив архитекторов. Или строителей.

– Вот именно. В данном случае мой босс проявил непростительное небрежение тем, что касалось конфиденциальности. Я настаивала на принятии обыкновенных мер предосторожности, но он отказался.

– Обыкновенные меры, – произнес я. – Вы имеете в виду убийство всех, кто работал над этим?

– Потайные ходы и потайные убежища лишены смысла, если они не потайные, – ответила Гард.

– Может, ему просто не хотелось убивать кучу своих подчиненных, чтобы прикрыть собственную задницу? – предположил я.

Гард пожала плечами:

– Меня наняли не для того, чтобы выносить моральные суждения, Дрезден. Я советница. Я дала такой совет.

Я хмыкнул.

– Так кто же мог знать? Строители. Люди, ведущие бухгалтерию.

– И любой из тех, с кем они разговаривали, – добавила Гард.

– Это делает круг подозреваемых чуть больше, чем хотелось бы для пользы дела, – заметил я.

– Совершенно верно.

– Стоп, – спохватился я. – Время Оккама.

Гард непонимающе смотрела на меня.

– Оккама? – переспросила она.

– Бритва Оккама, – кивнул я. – Самое простое объяснение чаще всего и оказывается правильным.

Губы ее чуть изогнулись.

– Как мило.

– Если мы будем очерчивать круг подозреваемых, включая в него всех и каждого, кто хотя бы мог что-то слышать, мы зайдем в тупик. Если мы сузим этот круг до наиболее очевидных типажей, то получим хоть что-то, с чем можно работать, и наши шансы вычислить предателя увеличатся.

– Наши? – переспросила Гард.

– Называйте как хотите, – буркнул я. – Итак, кто имел наибольший доступ? Только подрядчиков давайте сразу за рамки выведем. Они, как правило, не настолько кровожадны, да и половина девелоперов в городе принадлежит Марконе.

Гард согласно кивнула.

– Очень хорошо. Один из трех или четырех счетоводов, практически все из круга наиболее приближенных и один из двух или трех расстрельщиков.

– Расстрельщиков? – переспросил Майкл.

– Когда возникает проблема, – объяснил я ему, – они ее расстреливают.

Гард рассмеялась – и тут же поморщилась, схватившись обеими руками за живот.

– Вы поосторожнее, – посоветовал я ей. – Сильно болит?

– Пройдет, – пробормотала Гард. – Пожалуйста, продолжайте.

– А как насчет Торелли? – поинтересовался я.

– В каком смысле?

– Может ли он являться тем, кого мы ищем?