Сверху видишь, что не ты один путешествуешь. Поодиночке и стайками едут на вагонах мужики. На стыках вагонов.
Только нужно следить, чтоб на поворотах тебя не сдавило.
Да и в минусовую температуру далеко не уедешь. Однажды меня и моего друга Костяна, полуживых, уговорили сойти к ним в вагон сердобольные грузинские проводницы. А то б я не писал эти строки.
Чаем угостили. Они нас по тени увидели. День был солнечный, но ледяной. И наши тени на крыше были им из вагона видны.
На станциях, если большие, приходилось спрыгивать. На больших менты иной раз, если не ленились, с тыльной стороны вагонов прохаживались. Но если ты на земле – «я не я, и хата не моя»: что я тут ходить не могу, что ли?
В Новороссийск, так я как к себе домой ездил. Мы там у моряков у порта иностранные сигареты в банках выменивали. Все морды от паровозов чёрные. Помню период, когда паровозы заменили тепловозами. А потом и электровозами. Путаница проводов появилась. Стало опасно.
СССР / Что у нас пели
Велосипед назывался «велик».
Фамилии соучеников, оканчивающиеся на «ко», – Савенко, Ситенко, Карпенко – ученики переделывали, отбрасывая «ко» и добавляя «ха»: Савеха, Ситёха, Карпёха… Впрочем, мрачного ученика Маркина так и называли – Маркин.
Пространство этажей было широкое как залы, многие ученики ходили в школу в самодельных галошах красного цвета.
Было такое впечатление, что галоши отливали прямо на валенках. Многие ходили в валенках и в штанах, называемых «лыжными». Весной и осенью вокруг школы разливались необъятные грязи. В грязях можно было увидеть галоши учеников. Запах жареного лука летел к школе от ближайших домов. И музыка от «Бомбея». Ну это уже не утром, а когда домой со школы.
Утром, давясь яичницами, ученики угрюмо шагали к школе. От неумеренно долгого сидения на партах брюки мальчиков и платья девочек лоснились на задницах. Позвоночники часто были искривлёнными.
СССР / Что у нас пели – II
Что у нас пели во дворах в конце пятидесятых – начале шестидесятых?
Спи, сыночек, спи, сыночек, бай-бай.
В этом виноват лишь месяц май.
Парень с девушкой в тумане,
Сердце девушки в обмане,
Спи, сыночек, крепче засыпай!
Это о межполовых отношениях. Молодая мать баюкает прижитого ребёнка.
Или пели «Красавицу Флориду».
В песне речь идёт о своеобразном соревновании трёх самых-самых девушек Мадрида: «донья Клара, донья Рец и красавица Флорида».
По-моему, в роли арбитра выступал молодой и красивый нищий.
(Песни того времени, надо сказать, были заполнены героями – нищими беспризорниками, матросами, солдатами.)
Так вот, чтобы выиграть сердце молодого нищего:
Донья Клара подошла и дала ему реал…
А Флорида подошла и его поцеловала!
И с тех пор идет молва,
Что на улицах Мадрида
Есть красавица одна
И зовут её Флорида.
Пели эту песню и уносились в солнечный Мадрид.
А то ещё была «Из-за пары распущенных кос».
Начинается она так:
Из-за пары распущенных кос,
Что пленили своей красотой,
С оборванцем подрался матрос,
Подстрекаемый шумной толпой.
И… два тела, дрожа,
И сверкнули два острых ножа,
Предвещая отчаянный бой…
Оборванец был ловок и смел,
В его сердце горела любовь,
А матрос был его слабей,
С горла хлынула алая кровь…
И когда оборванец привстал,
Чтоб на жертву свою посмотреть,
В нём он брата родного узнал —
Много лет он его не видал.
И шумела-гудела толпа,
Словно грозного моря прибой.
Только звонко смеялась она,
Белокурой играя косой.
А, прелесть, а не песня!
А то вот ещё – я её называю «Расистская». О соперничестве армянина и грузина из-за девушки:
Девушка такой как Райский птичка
Армянина крепко полюбил,
За её красивый белый личка
Ей душа и сердце подарил.
Эх и братья вы мои, армяне,
Расскажу я вам один рассказ,
Как один мой друг из Еревани
Одному грузину выбил глаз.
Раз пришёл армян на танцплощадка,
Девушка со слёзом увидал,
Положил ей руку на лопатка
И такую слову ей сказал:
– Друг любезный, кто тебя обидел?
– Такой большой скандал я вовсе не предвидел.
– Ты покажи его, а я его поймаю,
– Клянусь душой армянской, рёбра поломаю…
Девушка отвечает:
– Меня один грузин, большой болван обидел…
Дальше помню кусками:
Душа армянский сжал кулак и размахнулся,
Душа грузинский испугался и пригнулся,
Кулак армянский в глаз грузинский окунулся…
Помню самый конец:
Так один грузин без глаза остался,
А армянин со своей девушкой прощался.
Теперь сидит он за решеткой, припухает.
Вот это, друзья мои, из-за любви бывает.
Вот это, друзья мои, из-за любви бывает.
Думаю, что «Расистскую» сочинили где-нибудь в Минводах.
Криминальных было немного, все они были суровые и тяжёлые. Какой там Круг, Круг – это эстрада в сравнении с тем зубовным скрежетом!
Начинается сурово:
Видно было, занавес качался,
Слышно было – муха пролетит.
Однако…
Вижу, нам защитник улыбается,
Из кармана вынув пистолет.
Вижу, нам судья переменяется,
Главный обвиняет на пять лет…
Матери от радости заплакали,
Даже улыбнулся нам конвой.
Что ж ты не пришла, голубоглазая,
И не попрощалася со мной?
И чуть далее называлась сквозь зубы и причина:
Говорят, что ты, голубоглазая,
Рестораны стала посещать…
Или известная, но пели её суровее:
По тундре, по железной дороге,
Где мчится курьерский Воркута – Ленинград,
Мы бежали с тобою, ожидая погони,
Ожидая погони и лая собак!
Погоня их настигла вскоре:
Дождик капал на рыло и на дуло нагана…
Мы попали в облаву,
Перед нами наганы,
ВОХРа нас окружила,
Нет другого пути.
Но они просчитались!
Мы облаву прорвали
И теперь вспоминаем
Минувшие дни!
Или вот, счастливое ворьё ворвалось в банк:
Ровные пачки советских червончиков
С полок глядели на нас…
Подростком я хотел стать самым большим бандитом СССР.
Я вспоминаю поющего, хрупкий сухой горбатенький носик, Толика Толмачёва – моего друга-вора, потом женившегося на цыганке Маше, – он пел мне все эти песни, и так я люблю тебя, Салтовка, мой родной посёлок!
СССР / Смогисты / 1968 год
Смогисты ушли на тот свет быстро. Уже к девяностым большей части из них не было на земле. Словно они желали остаться самым молодым обществом гениев. Навсегда.
Первым ушёл Сашка Величанский, некрасивый, но обаятельный талантливый парень, – кажется, у него был роман с Лизой Сергиенко. Сам чернобородый Сергиенко – муж Лизы – вроде знал и нёс это на себе. У Величанского было что-то с губой, он отслужил в армии. Даже вот вспомнил я стихотворение Величанского: «Сегодня возили гравий / И завтра возили гравий, / А девушки шлют фотографии / И службы проходит срок. / Вот завтра покончим с гравием / И будем возить песок…»
