– Ничего, мой господин.
– Я буду ждать от тебя отчета обо всех ваших разговорах этой же ночью, а с сегодняшнего вечера ты будешь встречаться с ним еще чаще и каждый раз после – докладывать. От других обязанностей ты освобожден. Потом ты войдешь в свиту его господина, или как он изволит считать, друга, – Годвин хмыкнул, – и станешь проводить время с ним. Ты согласишься на все, что он тебе предложит, ты станешь его слугой, игрушкой или любовником, но будешь рядом. Это приказ.
Уильяма внутренне передернуло, но возразить он просто не смог. Сексуальное раскрепощение в среде Вечных было ему не близко, а после Эмили он не искал даже женского общества. Быть шпионом тоже претило ему – он не умел и не любил врать. Однако таков был приказ сюзерена, поэтому Уильям лишь кивнул. Эрл Годвин снова взялся за перо, показывая этим, что аудиенция закончена. Уильям пошел было к выходу, но остановился.
– Что еще? – спросил Годвин, не поднимая головы.
– Позволено ли мне узнать, господин, кто этот друг?
– Лучше, чтобы ты не был к этому готов и не потерял свежести восприятия, – произнес эрл, не отрываясь от бумаг.
Уильям встретился с Эгилем через пару ночей. Его мучил приказ эрла и невозможность поговорить об этом с другом.
– Ты сам не свой. – Эгиль сидел, небрежно откинувшись на спинку стула и рассматривая продажных девиц, которые чуть поодаль смеялись и махали ему, призывно себя поглаживая. И, не дождавшись ответа, добавил: – Пойдем отсюда.
– Куда же? – Уильям встрепенулся.
– Говорят, что в салоне леди Браун играет какой-то модный виртуоз. Хватит нам шляться по гнилым кабакам и пить грязную кровь шлюх и бродяг.
– С ними проще, если что-то пойдет не так, – пробурчал Уильям, но последовал вслед за другом.
Особняк леди Браун был так освещен, что у Уильяма заболели глаза. Он еще больше расстроился, в отличие от Эгиля, который задумчиво рассматривал парадную лестницу, по которой величественно несли себя прекрасные дамы и кавалеры. Стоял шум подъезжающих экипажей, ржали лошади, ароматы духов смешивались с запахами алкоголя и навоза.
– Вот это другое дело, – проговорил Эгиль, направляясь к ступеням.
– Мы не приглашены, – схватил его за руку изрядно нервничающий Уильям. Несмотря на то что он состоял в королевском клане, Уильям не был завсегдатаем светских гостиных. Лишь иногда – в качестве охраны. Став солдатом эрла, он подрастерял оставшийся от прошлой жизни лоск.
– Когда это требовалось таким, как мы? – улыбнулся Эгиль и прошел внутрь. Уильям проскользнул вслед за ним.
Воспоминания о старой жизни в Лондоне, когда он еще был человеком, а потом о прекрасных вечерах в Америке, об их встрече с Эмили захватили его. Все изменилось, и все осталось прежним. Британское аристократическое общество было все таким же чопорным. Дамы и джентльмены одновременно искали общения друг с другом, но разговаривали так, будто их могут наказать, если они продемонстрируют заинтересованность.
Уильям усмехнулся этой мысли и хотел поделиться ею с Эгилем, но вдруг понял, что остался один. Эгиль куда-то пропал. Он поискал его и только тогда понял, что они с Эгилем были далеко не единственными Вечными в гостиной. Терпкая смесь из запаха духов, одеколона и людей, неожиданный визит в общество отвлекли его, но сейчас он не мог не заметить этого. Обычно на вечерах непосвященных людей, а насколько он знал, леди Браун была обычной светской пустышкой, Вечные старались не собираться большим количеством. Они не то чтобы избегали друг друга, но старались не привлекать излишнего внимания. «Неужели этот музыкант и правда так хорош?» – удивился Уильям и, забившись в угол, стал наблюдать и слушать.
Музыкант скорее был великолепен, чем хорош. Даже ничего в этом не понимающий Вестфорд понял это. Где-то ближе к концу выступления он наконец увидел Эгиля и поспешил к нему.
– Ты заметил, что здесь сегодня многовато Вечных? – тихо проговорил Уильям.
– Такое событие – еще бы! – усмехнулся Эгиль.
– Он неплохо играет, и, кажется, как композитора его ждет большое будущее, но с каких пор Катрин де Монклер стала такой уж ценительницей музыки?
– Скорее она ценительница меня! – раздался мягкий бархатный, смутно знакомый голос откуда-то из-за спины Уильяма. Он резко обернулся, не понимая, как кто-то мог подкрасться к нему незаметно, и отпрянул.
Перед ним стоял Гвинн Уэссекский, сын эрла Годвина. Он легко улыбался, глядя на пианиста, будто не замечая встревоженности и удивления Уильяма.
– Твоя находка хороша! – сказал Эгиль.
– Да, потому и задержался. Не мог упустить возможность встречи с таким талантом. – Гвинн не отрывал взгляда от движений пальцев своего визави, чуть склонив голову, словно прислушиваясь. – Познакомишь со своим другом?
– Конечно, позволь представить тебе Уильяма, а это…
– Гвинн Уэссекский, – выдохнул Уильям.
– Что ж, слава бежит впереди меня, – улыбнулся Гвинн. – Кстати, я не расслышал вашей фамилии…
Он наконец посмотрел на Уильяма, равнодушно, спокойно – так смотрят на вещь, которая еще не надоела, но уже можно выкинуть. Именно в этот момент Вестфорд вдруг понял, что Гвинн не помнит его. Тот, кого он так часто проклинал за свою судьбу, в чьих глазах он мечтал найти раскаяние, смотрел на него, будто видел впервые в жизни. «Истинный, он же Истинный, что ты хотел? Я – никто для него, пыль!»
– Вестфорд, – склонил в легком поклоне голову Уильям.
– А, весьма рад. – Уильям постарался расслабиться, но у него не выходило. Гвинн небрежно поправил на пальце кольцо с аметистом. Еще одна странность заключалась в том, что их не замечали. И ладно бы их! Не замечали Истинного – самого Гвинна Уэссекского. – Ладно, пора показать себя собравшимся, раз уж они были так милы, что пришли. Мальчик как раз закончил играть. Это была особенно интересная часть, не находите? Такой переход на пианиссимо. – Гвинн снова наклонил голову, прислушиваясь к финальным аккордам, и даже подыграл пальцами в воздухе.
Уильям почувствовал легкое покалывание, и воздух стал легче, вернулся шум разговоров, шелест одежды, аплодисменты стали оглушительными.
– Браво, – тихо сказал Гвинн и зааплодировал одними пальцами.
Это произвело эффект выстрела из пушки. Все тут же обернулись к нему. Гвинн ослепительно улыбнулся – так, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Уильям знал, что его захватывает сила Истинного, но ничего не мог сделать, поддавшись ее влиянию, как и все вокруг. Прошла волна шума, и Гвинн оказался в центре внимания, поклонения, обожания.
– Разве леди Браун и ее гости могут знать его? Он же не появлялся в Лондоне – сколько, лет двадцать, тридцать, пятьдесят?
– Это же Гвинн. – Эгиль повернулся к Уильяму. – Все его знают, все его хотят, все ему подражают, и он самый ожидаемый гость в каждой гостиной города, даже если в этой гостиной его впервые в жизни видят. Это его сила и его проклятие.
– Не было даже слухов о его прибытии.
– Не было. Он создал это ожидание сейчас, только что.
– Но тут много Вечных, как они… А! – понял Уильям. – Пока мы сидели в том пабе, пронесся слух о его прибытии, и все кинулись на концерт…
Эгиль кивнул.
– Почему же ты мне не сказал?
– Ты знал ровно то же, что они все. Тебе надо сюда прийти. Ты сюда пришел, разве нет? – Эгиль рассмеялся, и Уильям выдавил улыбку, задумавшись, а точно ли его друг – друг ему.
Вечер продолжался. Уильям общался с гостями, исподтишка разглядывая Гвинна, или – как он представился тут – князя Оболенского – аристократа из далекой России, который взял под крыло прекрасного музыканта. Он был ровно таким, каким его помнил Уильям. Внешне ему можно было дать от 28 до 35 лет, золотистые волосы были подстрижены и уложены так, как это только входило в моду. Белые панталоны облегали ноги, стройности которых могла позавидовать любая женщина. Костюм был тщательно продуман – от идеального узла галстука до цвета пуговиц. Уильям понимал, что скоро весь цвет Лондона будет ходить с такими стрижками, в таких костюмах и с такими галстуками.
Гвинн был… «Совершенен, вот правильное слово. Он совершенен, – думал Уильям. – И это совершенное зло! Равнодушное к твоей боли, живущее только для себя. Эгиль ошибается, они не друзья! Но при этом все эти люди и Вечные любят и желают его искренне, он даже не пытается внушить им это чувство. Ведь я же чувствую ненависть, значит, он больше не использует силу. Ублюдок и позер!» Уильям сжал кулаки от мысли, что эрл Годвин понимал, куда отправлял его, от мысли, что, зная многое о Гвинне, тот отдал своего принесшего клятву солдата игрушкой развращенному сыну… Вестфорд мотнул головой: «Нет, лучше под солнце!»
Раздался взрыв смеха, Уильям, попытавшись расслабиться, усилием воли заставил себя подойти ближе. Он услышал окончание истории о долгом путешествии князя Оболенского через снега и поймал себя на том, что заинтересовался рассказом. Гвинн остановил на Вестфорде взгляд и искренне улыбнулся. Как другу. От былого равнодушия Истинного не осталось и следа.
«Может быть, мое задание будет не таким уж сложным?» – подумал Уильям.
Конечно, он ошибался.
Глава 7
Через пару недель Уильям Вестфорд был приглашен на вечер в дом Гвинна. Он уговаривал себя, что лишь пользуется шансом пробраться в логово врага, но пришлось признаться, что Гвинн заинтересовал и заинтриговал его. Он был умен, легок в общении, а главное, отличался от любого Истинного, которого на своем пути встречал Вестфорд, тем, что сметал все кастовые установки между собой и Вечными, и даже людьми. Его хотели, любили, ему подражали, его обожали, но не боялись. Пред ним преклонялись, но не трепеща от ужаса, а потому что он был обворожителен. За ним следовали, потому что хотели следовать. И, как позже суждено было узнать Уильяму, Истинные рядом с ним тоже преображались, становясь менее чванливыми и гордящимися силой своей крови и древностью происхождения. Молодые Истинные подражали Гвинну в его раскрепощенности и желании отринуть замшелые традиции. Хотя главы кланов легко возвращали их с небес на землю и подчиняли своей воле, оставался шанс, что когда-нибудь они вспомнят об этом периоде и что-то изменят в своих Домах.
Уильям тщательно готовился к приему у Гвинна. Критически осмотрев все свои вещи, он пришел к выводу, что они не годятся, и отправился к портному, а затем и к куаферу. И вот блистающий, разодетый, как светский модник, надушенный, со сверкающей улыбкой, он в назначенный час прибыл в особняк Гвинна. Чуть опоздав, как и положено.
В огромном зале собрался весь великосветский Лондон и, конечно, прибыли Истинные из других кланов, самые знатные из Вечных и Сосудов. Эгиля нигде не было. Он исчез внезапно и не давал о себе знать со ставшего знаменитым музыкального вечера.
– Рад приветствовать вас, мистер Вестфорд. – Гвинн поспешил как радушный хозяин навстречу Уильяму.
Уильям не успел и вдохнуть, как его уже окружили вниманием, представляя сэру такому-то и мисс такой-то. Имена сыпались одно за другим, и он только успевал кланяться, пожимать и целовать руки, улыбаться и расточать любезности. «Как много лет назад», – мелькнула и тут же исчезла без былой тоски мысль.
В какой-то момент он понял, что устал от разговоров и тем более танцев, в коих уже много десятков лет был не мастак, и занял дальний угол, прихватив бокал вина для виду.
– Может быть, тебе плеснуть туда крови? – раздался над ухом знакомый голос.
– Эгиль! – Уильям радостно улыбнулся. – Куда ты, черт подери, запропастился?
– Был занят, – ответил Эгиль и поморщился. – Не люблю всего этого. Если бы не Гвинн, никогда бы не вылез из подвала.
– Значит, он все-таки твой господин?
– Нет. Все гораздо хуже, я же говорил. – Эгиль ухмыльнулся. – Он мой друг.
– Позволь сказать откровенно.
Эгиль кивнул.
– Что вас может связывать? Он Истинный, ты Вечный. Дружба между вами, конечно, возможна, учитывая, что он отличается от других Истинных, но… Вы совершенно разные. Он эгоистичный, самовлюбленный…
– Как все аристократы и Истинные, – усмехнулся Эгиль. – Вот только я знаю и другие его стороны…
– Ты мог бы сказать мне, что Гвинн Уэссекский собирается в Лондон.
– И испортить тебе впечатление ожиданием? Ну уж нет, – усмехнулся Эгиль.
В зале раздался шум, кто-то даже взвизгнул. Уильям присмотрелся к происходящему.
– Там ее высочество Каролина! – произнес он.
– Конечно, она там. Что тебя удивляет, мой друг? Гвинн в городе. И, как в каждом городе, именно он теперь тут главный, мои извинения эрлу – ни в коей мере не покушаюсь на его статус и королевские регалии. Но к какому бы двору Истинных Гвинн ни прибыл, он становится там главным событием.
– Но его высочество живет вне кланов и иерархий?
– Да, уже много лет. И не называй его так! Не дай ночь, услышит Гвинн. Без титулов с ним!
Уильям помолчал, прислушиваясь к восторженным шепоткам и смеху в зале.
– Получается, что ты принадлежал клану эрла Годвина? – задал Уильям давно мучивший его вопрос. Он дождался, когда Эгиль кивнул. – Почему же ты ушел?
– Потому что был нужен Гвинну, а он нужен мне.
– Ты говорил, что он заплатил за твой уход, но чем? – Эгиль промолчал, и Уильям счел нужным сменить тему. – Говорят, что ее высочество Каролина не в ладах с мужем, что даже воспитывает внебрачного ребенка!
Эгиль усмехнулся:
– Скоро разлетится еще больше слухов. И сколько в них будет правды, мы вряд ли узнаем.
Через пару дней Уильям снова оказался в доме Гвинна. Он пришел пораньше и по шорохам и возне в библиотеке понял, что это было опрометчиво с его стороны. С другой стороны, он, как шпион, сможет что-то разузнать.
Гвинн вышел, на ходу запахивая халат, никак не показывая хоть какого-то недовольства, если таковое было вызвано присутствием Уильяма. Тот вскочил, коротко поклонившись.
– А, мистер Вестфорд, вы уже здесь. Прошу прощения, я скоро буду готов, вам принесли напитки? – Гвинн поспешно вышел, и Уильям услышал звук подъезжающей кареты. Он быстро прошел к окну и увидел, как в нее садится принцесса. Что ж, предположения наследника престола о неверности своей супруги были правдивы.
Много лет спустя он не раз думал о том, сколько правды было в том романе, учитывая, как он изменил отношения внутри правящей семьи. Слухи об измене жены наследника не дали сойтись супругам, как того желал принц Уэльский. Это стало точкой отсчета, а через много лет привело на трон Викторию – Избранную Гвинна.
Гвинн вернулся уже одетым. От него пахло модным одеколоном и полынью.
– Итак, вы сблизились с моим другом, – начал Гвинн разговор так, будто они продолжили беседу, оборвавшуюся пару секунд назад. – Я рад и буду тем более рад сам стать вам другом.
– Это честь для меня, – сказал Уильям.
– Позвольте пригласить вас на охоту, может быть? – Гвинн улыбнулся. – На оленей, разумеется, я не любитель старых порядков. У меня есть поместье в дне пути. Я пригласил туда гостей – кажется, лондонское общество нуждается в развлечениях. Разумеется, все думают, что богатый русский князь арендовал особняк на сезон и будет устраивать балы и пиры. Не откажу гостям в этом удовольствии. Так что же? Присоединитесь? Для Вечных будут свои развлечения…
Уильям с радостью принял предложение, и не только потому, что так приказал эрл Годвин. Он уже понял, что ему интересно наблюдать за жизнью сына эрла, столь отличного от своего отца.
Поместье было большим. Когда-то в детстве Уильям жил в похожем. Он знал, что его унаследует старший брат, но надеялся, что их отношения позволят ему часто приезжать в отчий дом. Став Вечным, Уильям потерял связь с семьей. Его отец получил известие о том, что сын дезертировал, и практически сразу умер от удара, не выдержав позора. Брат женился и осел на своей земле, не выезжая в общество, которое долгое время смаковало подробности падения когда-то влиятельной семьи и фактически не принимало никого с ней связанного даже отдаленно. Уильям присматривал за потомками тех, кто когда-то был ему близок, но и только, и лишь в этом прекрасном поместье остро почувствовал свое одиночество. Впрочем, светская жизнь закрутила его. Хозяин дома экстравагантно выходил всегда лишь после заката, позволяя гостям развлекаться, как они хотят, а зачастую уезжал куда-то на ночь глядя, что давало Уильяму возможность для исследования его бумаг и личных вещей.
Несмотря на многообещающие рассказы и перешептывания Вечных, жизнь в поместье была довольно спокойной, а потому и донесения Уильяма были скучными и однообразными, пока однажды во время ночной прогулки он не набрел на отдаленный от поместья дом. Несколько ночей Уильям приглядывался к нему, слушая доносящиеся оттуда звуки музыки и веселья. Он видел всех, кто входил и выходил из особнячка. Некоторых он знал – они тоже гостили в поместье Гвинна, другие сразу уезжали, закутанные в длинные плащи, так что невозможно было определить, кто это.
В один из вечеров Уильяму повезло – он увидел, что одна штора недостаточно плотно закрыта. Вестфорд приблизился к окну и осторожно заглянул в щель.
Гвинн принял бокал из руки какого-то мужчины, чьего лица Уильям не видел, и двинулся дальше, кланяясь направо и налево. На полу сразу несколько Вечных и людей сплетались причудливыми клубками. Один из Вечных пил кровь из бедренной артерии юной герцогини, которой скоро прочили брак с не менее известным баронетом, она, откинувшись на подушки, тихо стонала, лаская себя рукой. Баронет был тут же. Абсолютно обнаженный, он лежал у ног человека, подавшего Гвинну бокал, и смеялся, наблюдая за невестой. Чуть дальше Уильям увидел, как Истинный королевского французского дома граф Тулузский, которого привела к краху борьба с эрлом и который жил теперь его милостью в Лондоне, уводит за руку в другую комнату еще одну гостью поместья – ближайшую подругу любовницы принца Уэльского.
Раздался шорох, и Уильям отпрянул, столкнувшись с Гвинном нос к носу.
– Не стойте столбом, Вестфорд, входите уже или убирайтесь вон. Или вы из тех, кто любит именно подглядывать? У нас для того есть комнаты.
Гвинн вошел в дверь, и Уильям, постояв в нерешительности, последовал за хозяином дома внутрь.
– Кого предпочитаете, Уильям? – спросил Гвинн. – Мужчин, женщин или и тех и других? Может быть, что-то более экзотическое? – Гвинн усмехнулся, глядя на ошеломленного Уильяма. – Я не поддерживаю насилие, но если вы поклонник маркиза де Сада, то наверняка кто-то тут составит вам компанию добровольно.
Уильям осмотрелся. Мужчина, лица которого он не рассмотрел несколько минут назад, оказался одним из ближайших советников принца Уэльского. Он ратовал за воздержание и моральные ценности и буквально требовал развода принца с супругой, потрясая доказательствами ее измен. С горящим взором, словно проповедник, он всегда хотел кого-то наказать за грех и аморальность. Сейчас наказывали его. Баронет лениво похлестывал его плеткой, пока советник был чрезвычайно занят какой-то женщиной. Чуть дальше молодая невеста баронета отдыхала от утех, со скукой наблюдая за происходящим. Увидев Гвинна, она встрепенулась и подошла к нему, обольстительно улыбаясь.
– О, милая герцогиня, – проговорил Гвинн и поклонился, – боюсь, что, потеряв еще немного крови, вы станете совсем плохи, а мне бы не хотелось этого. Вам бы отдохнуть.
– Если бы я знала, что вы сегодня почтите нас своим присутствием, я бы оставила себя для вас, – кокетливо рассмеялась девушка. – Это ваш сегодняшний спутник? Мне кажется, он слишком одет, как и вы, сударь.
Кто-то подхватил Уильяма за руки. Переступая через тела, он прошел через комнату, где играли обнаженные музыканты, и извивающиеся на полу Вечные и люди напоминали танцовщиков, которые разучивают сложные па. Другие были в забытьи от щедро раскуриваемого вокруг опиума и льющихся реками вина и шампанского.
В какой-то момент Уильям захмелел, выпив крови незнакомого юнца под опием, и оттолкнул его, когда тот полез к нему с поцелуями. Юная герцогиня подобралась к нему, и Уильям откликнулся на ее желание. Он затянул ее в свободную комнату, разгоряченный кровью, наркотиком, звуками секса и музыки.
