– Джесс, хватит его так называть, – тихо попросил Джонатан. – Наш папа умер. А это всего лишь неприкаянная душа.
У меня в груди похолодело. Так отец мёртв? Стоп! Они не сироты, Джонатан сказал, что их мама решит, что со мной делать. Как вернётся. Если вернётся. Вспомнилось, как отреагировала девочка на вопрос о маме…
– Теперь он наш папа, – упрямо заявила девочка. – А если ты против, то мой и Агнесс. Он ей понравился!
– Судя по состоянию души, недолго ему играть вашего папу, – хмыкнул парень.
– Да помоги же! – настойчиво потребовала девочка. – Что мне с ним делать?
– Об этом надо было думать до того, как притащила неприкаянную душу в Шаад, – назидательно произнёс Джонатан.
– Злыдень!
– Язва!
– Джо-о! – жалобно протянула Джессика и всхлипнула.
И Джонатан, как настоящий (хоть и маленький) мужчина, сдался.
– Не хнычь. Посмотрю, что можно сделать.
И я его понимал! Сам не мог переносить женских слёз. Судя по пыхтению, парень меня осматривал, но прикосновений я не чувствовал. Плохо, очень плохо. Умирать второй раз ой как не хотелось, особенно так глупо – быть сбитым с лестницы и придавленным болтливой собакой. Я и в пожарные пошёл, чтобы умереть героем… Раз уж жить долго и счастливо не получалось.
– Смотри! – воскликнула девочка.
– Ему кранты, – процедил парень.
– Джо! – ахнула Джессика.
– Да ладно, это всего лишь укус, – примирительно отозвался он. – Пару дней полежит – может, оклемается. Была бы мама дома, она бы его в два счёта от яда вылечила.
Так это всё-таки из-за той рыбины? Она была ядовитая? Ох… А я в этой реке хотел малышку искупать! Недаром на меня скелет напал, защищая Агнесс. Впредь надо быть умнее. Но что за яд и как теперь быть?
– Я его сама вылечу! – загорелась энтузиазмом девочка.
– Вот и хорошо, – довольно поддакнул её брат. – Сама притащила неприкаянную душу – сама от неё и избавишься!
«Стоп-стоп, – заволновался я. – Может, не надо лечить? Я лучше отлежусь пару дней, как предложил Джонатан».
Но мыслей девочка не читала… Увы. Она обрадовалась возможности продемонстрировать свои навыки первой помощи так активно, что у малышки даже получилось сдвинуть меня с места!
– Сейчас я тебя спа-су! – с натугой пообещала она.
«Ещё и угрожает!» – ужаснулся я, не в силах препятствовать предстоящему убиению.
– Надорвёшься, – вмешался её брат, и я радостно перевёл дыхание. Спаситель! – Позови Германа, пусть перенесёт неприкаянную душу в мамину лабораторию с помощью дара.
Я замер. Лаборатория?! Сразу представилась тёмная комната с множеством колбочек, скляночек, странных предметов, кривых ножей, с котлом посередине и сушёными мышами, развешанными под потолком.
А что ещё представить, если оказался в средневековом замке?!
Глава 9
Что чувствует бабочка, которую закрыли в банке?
Теперь я знаю.
Когда появился скелет, я не видел, зато ощутил, будто внезапно пропал внешний мир. Звуки смолкли, опора подо мной исчезла, запахов тоже не осталось. Я оказался в странном ничто. Благо находился в этом прекрасно-ужасном состоянии лишь минуту или две. И отчаянно надеялся, что этого больше не повторится, потому что сердце колотилось как безумное и грозило выскочить из груди. И это у меня нет клаустрофобии!
Я рухнул на что-то твёрдое и сразу услышал радостный голосок Джессики:
– А теперь лечить!
И я пожалел, что снова не могу скрыться в том ничто. Почему-то энтузиазм девочки пугал… Но ещё больше я леденел, когда я слышал комментарии её брата.
– Это трава от запора, Джесс. А этот корень вызывает активный рост волос…
Хотелось сбежать и спрятаться, но я не мог и пошевелиться. Ох как не хотелось становиться волосатым засранцем!
– Так, вроде готово, – прозвучало будто приговор. – Джонатан, подержи его.
– С чего вдруг? – хмыкнул парень.
– Мама говорила, что от противоядия бывают судороги, – важно ответила девочка.
– Ну хоть что-то из её слов ты услышала, – ехидно порадовался он. – Нет, я не прикоснусь к душе. Потом пахнуть буду, не хочу магический гнус привлекать.
Я удивился – вроде гадкими запахами никогда не отличался. Да и с утра успел искупаться. Одежда чистая. И чего Джонатан так настаивает на запахе? Или у него повышенная чувствительность? Надо запомнить на будущее, пригодится, когда буду заботиться о детях… Если сам выживу, конечно.
– Тогда я его привяжу, – придумала Джессика.
Некоторое время ничего не происходило, а затем в теле вдруг появились первые ощущения…
И какие!
Меня будто выкручивали изнутри, всё заныло так, словно из жил и вен некто плёл косички. Выгнувшись, я застонал, но легче не стало. На колено легла детская ладонь, и от одного прикосновения меня будто током пронзило. Я хотел сбросить руку девочки, которая причиняла столько боли, но почувствовал, что снова не в силах пошевелиться.
Теперь из-за верёвок, которыми я был накрепко прикручен к столу. Мотков пять ушло, не меньше! Да этой верёвки бы хватило, чтобы спуститься с пятого этажа! Ощущая себя куколкой, которой вот-вот предстоит превратиться в бабочку, я рвался и пытался освободиться, чтобы хоть как-то уменьшить жуткую боль.
– Что-то его сильно плющит, – лениво заметил Джонатан. – Ты точно не перепутала зелья, Джесс?
Сердце ухнуло в желудок холодным камнем, а перед внутренним взором встало видение снежного человека на толчке. И внезапно приспичило в туалет…
Зараза!
– Разв-в-вяжите! – получилось выговорить, хотя я едва себе язык при этом не откусил. – Нем-м-медлен-н-но!
– Рано ещё, – похлопала меня Джессика по плечу. И каждое её движение пронизывало меня злым током на грёбаных шестнадцать ампер. – Подожди чуточку…
– Через чуточку будет поздно, – прошипел я, сдерживаясь изо всех сил. – И я очень надеюсь, что туалет у вас не на улице… Впрочем, пусть хоть и на улице! Главное – отпустите!
– Ты точно что-то перепутала, – саркастично заявил Джонатан, пока его сестра спешно разматывала меня.
Я же, подвывая, схватился за живот и метнулся сначала в одну сторону… Потом в другую… Плюнув на всё, сиганул в окно и горным козликом поскакал в кусты. Там, ругая себя на чём свет стоит, шептал:
– Прибыл на новое место, Сокол, сначала уточни все жизненно важные объекты и дислокации предметов первой необходимости. Ты о себе позаботиться не в силах, папа хренов! И как ты собрался воспитывать троих детей?
И тут я забыл, как дышать…
Трое! Их трое, но с самого утра я не видел Агнесс. Надо немедленно найти малышку!
Когда страшная угроза осталась позади, я выпрямился и только понял, что, прыгая в окно, содрал занавеску. И теперь она болталась на мне, будто белый плащ. Я перекинул ткань через плечо, чтобы не цеплялась за кусты, и спешно отправился на поиски ребёнка.
В гостиной увидел Пёселя Лаврентьевича… Да так и застыл. Не сдержав смеха, просипел:
– Теперь я понимаю, о чём шла речь!
Несчастная собака была вся в красивых блестящих завитках шерсти. Такие я видел на фотографии моей бабули. Выглядел Пёсель невероятно гламурно и был похож на собачку некой дивы, которую только что выпустили из салона собачьей красоты. Для полной картины не хватало лишь розового бантика и ошейника со стразами…
– Очень стильно получилось! – поддел я пса, из-за которого свалился с лестницы.
Тот явно был не в восторге от нового имиджа и активно вылизывался, пытаясь вернуть себе гордость и достойный вид. Но упругие завитки, вытягиваясь, скручивались вновь, стоило собаке убрать язык.
– На себя посмотри, – обиделся Пёсель Лаврентьевич и мотнул головой в сторону зеркала. – А потом гогочи, гусь кудрявый!
Я повернулся и при виде бабулиной мечты на своей голове подавился воздухом. Кашляя, постарался пятернёй придать своей причёске что-то приличное, но результат был тот же, что и у пса. Да ещё занавеска, похожая на тогу, придавала мне такой вид, будто я был натурой для всех лучших художников Древней Греции.
– Ты теперь Аполлон Бельведерский, Сокол! – проворчал я.
Оставив попытки привести голову в порядок, я опустил руки…
И тут мне прямо в них упала Агнесс.
Глава 10
– Больше не говори, Сокол, что счастье тебе с неба не валится, – прохрипел я, едва придя в себя. Прижал ребёнка к груди и глянул вверх. – Откуда тебя угораздило? Неужели перила на лестнице сломаны? Ох ты ж, чертежом меня по ГОСТу! Да там вообще перил нет!
– А! – потянулась девочка, едва не навернувшись снова. – А-а!
Решив отложить эту проблему на пару часов (малышка же у меня на руках!), я решил заняться другой, более насущной. Тем более что Агнесс тоже настаивает, судя по тому, как тянется к пустой кастрюле из огнеупорного стекла… Странно, что посуда делает в гостиной? Может, забыли убрать? Или использовали как игрушку. Это же дети! Сын моей соседки предпочитал кухонную утварь всем игрушкам в мире!
– Кушать хочешь? – спросил я малышку.
Она тут же сунула в рот палец и с энтузиазмом начала его сосать. Я вздохнул.
– Да, с таким завтраком точно не поправишься. Может, ты не ребёнок, а медвежонок? У меня уже возникают некоторые подозрения…
– Пап? – услышал я взволнованный голосок Джессики и обернулся. У входа стояла она сама, растрёпанная и испуганная. – Ты в порядке?
– Как ни странно, да, – усмехнулся я.
– Точно? – недоверчиво прищурилась она.
– Не считая того, что я выгляжу как дедушка Ленин в молодости, всё отлично, – решительно успокоил я ребёнка.
Вряд ли в Шааде знали вождя пролетариата, но тем не менее имя, в прошлом не сходящее с уст моей бабули, сработало магическим образом. Мне поверили. Впрочем, на бабушку оно тоже действовало безотказно.
– Кстати… Чем вы питаетесь? – задал я актуальный вопрос.
– Время завтрака! – обрадовалась Джессика и, развернувшись, закричала что есть мочи: – Джонатан! Неси скатерть!
– Скатерть, безусловно, вещь полезная, – осторожно начал я. – Но мне бы хотелось узнать, где у вас кухня, заглянуть в холодильник… Или в подвал? Проверить срок годности и прочее…
– Идём. – Джессика безапелляционно потянула меня за собой.
Но путь в смежную комнату нам преградил скелет. Вперив руки в боки, – то есть кости в кости, – он властно сверкнул зеленью магии, которой были наполнены глазницы его черепа, и сурово щёлкнул челюстью.
– Руки мыть? – вздохнув, перевела девочка и махнула рукой в неопределённом направлении. – Это там.
– Снова на реку? – насторожился я.
– Нет, во двор, – тут же рассмеялась она.
Снаружи нас уже поджидал Джонатан. Парень стоял у небольшого колодца, который я поначалу не заметил. Странно, что девочка не рассказала, что вода есть ближе. Впрочем, не купать же малышку здесь. Вода наверняка ледяная. Во всяком случае я помнил, какой она была у бабули в деревне. Однажды, когда мне очень хотелось пить, я хлебнул прямо из ведра – так зубы свело!
Назвав сооружение из нескольких прогнивших брёвен колодцем, я сильно погорячился. Через них была переброшена кривая доска, а вместо ведра к верёвке привязана странная прозрачная сфера с одной большой дырой и парой мелких. Будто огромная уродливая колба, она стояла на земле.
Джонатан, скинув рубашку, опускал внутрь руки и, зачерпывая пригоршнями воду, с фырканьем плескал на себя. Я заметил на торсе паренька пару шрамов и сжал челюсти. Это последствия встреч с оборотнем?..
Джессика подождала, пока брат закончит и оденется, а затем быстро ополоснула ладони и демонстративно показала их бдящему у входа в замок скелету.
Я только хотел отлепить от себя малышку, чтобы проделать то же самое и быть допущенным в столовую (или что там у них?), как Агнесс внезапно заголосила. Да так, что в ушах зазвенело. И это у меня, привыкшего к сигналу пожарной тревоги!
– Что с ней? – испугался я и, торопливо осмотрев девочку, предположил: – Неужели уснула, а я её разбудил? Или…
– Ой! – зажав нос, прогундосила Джессика. – Агнесс, ты почему на горшочек не попросилась?
– У-у! – возмутилась малышка и с обвинением уставилась на меня.
И тут у меня спина похолодела.
