Танцующий бог
Иар Эльтеррус
Канатоходец #1
Тысячи лет отсутствовал дома Канатоходец, которого глупцы называли богом бездомных талантов и таборов пестрых, после того, как спас родной мир от гибели. Ему это дорого обошлось, через многое пришлось пройти, чтобы вернуться. Но и дома оказалось далеко не все в порядке. Утеряны знания. Чародеи стали шарлатанами. Певцов, сказителей и музыкантов преследуют. Люди закоснели в невежестве и пороках. Однако идущий над бездной по канату сдаваться не приучен.
А значит инициированному блудным богом молодому чародею предстоит пройти по всему известному миру в поисках утерянных древних знаний и артефактов. Не жалея себя. И в конце пути его встретит достойная награда – величественный замок Наэрта, обитель древних чародеев, распахнувшая ворота перед своим новым повелителем.
Книга пишется по миру моей жены, Мартиэль, и с ее помощью.
По звенящей струне над землей и богами,
Изумляя созвездий сияющий взор,
Небеса измеряя босыми ногами,
Нет, не шел – танцевал необычный жонглер.
И смотрели насмешливо братья и сестры:
Мол, в семье Всемогущих завелся чудак, –
Бог бездомных талантов и таборов пестрых,
Искрометное солнце шутов и бродяг.
Мартиэль
Иар Эльтеррус
Танцующий бог
Книга пишется по миру, созданному моей женой, Мартиэль, и с ее помощью.
По звенящей струне над землей и богами,
Изумляя созвездий сияющий взор,
Небеса измеряя босыми ногами,
Нет, не шел – танцевал необычный жонглер.
И смотрели насмешливо братья и сестры:
Мол, в семье Всемогущих завелся чудак,
Бог бездомных талантов и таборов пестрых,
Искрометное солнце шутов и бродяг.
Мчатся звезды под ногой
В синь вселенского колодца.
Благолепие богов
Ни к чему Канатоходцу.
Шут, поэт, игрок –
Ненормальный бог.
Он – невидимый дух балаганных веселий,
Шумный праздник арены – его торжество.
У актера в глазах и в груди менестреля
Не остынет волшебное пламя его.
И звенит, не смолкая, безумное скерцо,
Где скользит по струне удивительный бог.
Капли крови его беспокойного сердца –
Чародеи подмостков и дети дорог.
Неохота падать вниз,
Если к звездам был так близко:
Каждый шаг – для жизни риск,
Только жизнь – не жизнь без риска.
Эй, жонглер, держись, –
Это наша жизнь!
Самоцветы сердец рассыпая, – не жалко, –
Учат петь и мечтать этот будничный мир
Стихотворец и мим, музыкант и гадалка,
Акробат, танцовщица, певец и факир.
Звездным блеском их душ зачарованный зритель
То кидается в смех, то в безудержный плач.
Это между сердцами натянуты нити,
По которым танцует Небесный Циркач.
Покидает души страх,
Тает злоба, боль уходит.
Начинается Игра:
С нами Бог-Канатоходец!
Шут, поэт, игрок –
Ненормальный бог!
(Мартиэль)
Пролог
Последняя завеса преодолевалась почему-то очень тяжело, словно поставленный неведомо кем ради какой-то своей цели рубеж. Она искрилась крохотными огоньками, ускользала, сворачивалась в небольшие вихри, меняющиеся друг с другом местами с дикой скоростью, стараясь не пропустить блудный принцип Разума, с очень большой неохотой поддаваясь давлению. Возникло даже подозрение, что эту завесу установили специально для того, чтобы не дать ему вернуться – именно ему, никому иному. Так это или нет он не знал, но на всякий случай насторожился.
Еще один, последний рывок – и завеса преодолена. В глаза брызнуло солнечным светом, и Танан едва заметно улыбнулся. Наконец-то дома! Как же долго он отсутствовал, как соскучился по Дэлоуэ! Впрочем, неизвестно как сейчас называют этот мир, каждая раса придумывала ему свое название и считала единственно верным. Однако для самого принципа Разума именно это название, Дэлоуэ, было родным и привычным.
Интересно, сколько времени здесь прошло? Ведь время – вещь весьма относительная. Каким стал мир? Удалось ли его собратьям сделать то, что должны были? Приблизился ли мир к Переходу, о котором они так мечтали? Трудно сказать, надо вначале поглядеть, как здесь и как.
Где-то в неведомой дали изменилась картина мира, и в ней медленно проявился образ канатоходца в сине-черно-серебряном трико, идущего по почти невидимому канату, натянутому между звезд. Он жонглировал пылающими сферами и радостно смеялся. Никто из принципов и соответствий, которых жители мира по невежественности считали богами, не заметил пришельца, они занимались своими делами и не имели времени на то, что полагали неважным. А обычные люди и нелюди тем более ничего не поняли. Только внезапно в разбросанных по миру четырех книгах полыхнули огнем несколько строк, однако этого никто не заметил, поскольку книги были запечатаны древним заклятием. Их нынешние владельцы давно не пытались открыть древние фолианты, полагая, что это невозможно. А если кто-то и пытался, то безрезультатно. Даже немногочисленным чародеям это не удавалось, что уж тут говорить об остальных. Но энергетическая картина мира изменилась, и изменилась очень сильно. Наступила новая эпоха, однако этого опять же почти никто не заметил.
Танан остался развоплощенным, воплощаться ему пока было рано, требовалось вначале понять, что вообще происходит, какие принципы и соответствия задействованы, а какие – нет. Он незаметной тенью скользнул на орбиту Дэлоуэ и всмотрелся в медленно вращающуюся под ним планету. Увиденное сразу насторожило Канатоходца, в общем узоре появилось что-то чуждое, чего не должно было быть. С другой стороны, это нечто казалось знакомым, но почему? Где он мог с ним сталкиваться? Самое неприятное, что это чуждое оказалось настолько вплетено в сущность мира, что убрать его оттуда стало невозможно, не разрушив сам мир. Что же здесь произошло? Как такое могло случиться? Куда смотрели его собратья? Танан продолжал растерянно изучать узор и ничего не понимал. Нет, с этим нужно разобраться подробно. И Канатоходец начал последовательно изучать слои узора и их взаимосвязи.
«Так, это понятно, это люди, хотя тоже выглядят не так, как должно. Видимо, навыдумывали себе всякой чуши и считают ее истиной. Но ладно люди, а это еще что такое? Это откуда здесь взялось?! И не одно! Нет, мои дорогие собратья, похоже, совсем обленились. Баклуши, что ли, все время моего отсутствия били? Или что? О, а вот еще кое-что интересное. В резонанс со мной входит, словно мое, но я его не делал! Что за чушь? Как такое вообще возможно? Похоже, дела в мире невеселые…»
Танан внимательно вгляделся в непонятную энергию, входящую в резонанс с ним. Да, его след в ней ощущается, но рядом с ним еще что-то, и что-то смутно знакомое. Канатоходец принялся лихорадочно вспоминать. И, наконец, вспомнил, придя в ужас. Второй составляющей была энергия Падальщика! Врага! Но как она могла оказаться смешанной с его собственной энергией?!!
В этот момент до Канатоходца дошло, он бы задохнулся от злости на себя, если бы имел сейчас тело. Да уж, снова сработала старая истина: хотели как лучше, а получилось, как всегда. Во время сражения с тварью Танан, уводя ее за пределы мира, сбросил слишком много энергии. И не ждал, что Падальщик сделает то же самое. А он сделал! И их энергии смешались, создав что-то непонятное. Хотя как смогли смешаться и стать единым целым столь разнородные энергии Танан не понимал. Ладно, он ушел из Дэлоуэ, уведя за собой Падальщика, добился своей цели. Но почему его собратья не обратили внимания на то, что энергия принципа Разума изменилась?! Почему не очистили ее, ведь это было вполне в их силах?! Да, теперь увиденное в узоре стало относительно ясным. Еще и не то могло произойти.
Что ж, с энергетическими изменениями относительно ясно, теперь нужно выяснить, как они повлияли на материальный план. А после этого постараться хоть как-то улучшить ситуацию. Для этого, похоже, придется завести аватара. Не сразу, конечно, сначала нужно решить, что делать, окончательно разобравшись в ситуации.
Больше всего Танану не понравилось, что люди все больше и больше склонялись к своей животной составляющей, забывая о высших порывах души. Переставали стремиться к знаниям, хотели только грубых удовольствий – есть, пить и совокупляться. Неужели некому показать им небо, показать, что они умеют летать? Некому объяснить, что есть еще очень многое, кроме того, что можно потрогать руками? Некому заставить задуматься?
Кто способен на это? Только поэты, сказители, музыканты. Как с ними обстоит дело в Дэлоуэ? Канатоходец всмотрелся в мир, ища людей с горящими душами. И почти не нашел их. Редкие придворные менестрели прославляли владык. Поэты, которых оказалось еще меньше, писали оды в чью-то честь, причем писали неискренне. А малочисленные бродячие труппы, осмеливавшиеся ставить спектакли не о славных битвах, а чем-то другом, голодали и распадались. Странно, но никто из принципов их не поддерживал. Некому, что ли? Странно. Значит, этим придется заняться ему.
Что ж, первичный план действий определен. Вперед по канату без страховки.
И будь что будет!
Глава 1
Устало вздохнув, Майт вытер пот со лба – жара в этом году выдалась страшная. К счастью, город уже виднелся вдалеке, скоро менестрель сможет отдохнуть и выпить кружку-другую холодного эля в трактире. Впрочем, назвать Теймар городом было бы слишком смело – так, городишко. Это барон Хайседский требовал называть свое владение городом, но его требования выполняли разве что местные жители, да и то, чтобы не ссориться с владетелем, не отличавшимся кротостью нрава.
Миновав распахнутые и явно много лет не закрывавшиеся ворота, у которых скучал стражник в ржавой, едва не рассыпающейся кольчуге, Майт двинулся к ближайшему трактиру, предвкушая праздник желудка – деньги у него имелись, зрители оказались щедрыми к сказителю, даже одна серебряная монета перепала. Вокруг смотреть не хотелось, уж больно Теймар был грязен. Прямо в заполненных грязью лужах валялись свиньи, и эти лужи приходилось обходить, одновременно посматривая, чтобы не напороться на всадника. Лошадей ведь имели только богатые люди, а им столкнуть бедняка в лужу – раз плюнуть, некоторые вообще так развлекались.
Трактир имел смешное название «Два хвоста». Чьих хвоста никто не знал, даже хозяин в ответ на вопросы только разводил руками. Майт уже бывал здесь и ценил трактир за вкусную стряпню и отличный эль. Да и цены были вполне приемлемыми. Тумар, как звали хозяина, к тому же позволял менестрелям выступать вечерами, не беря с выступающих пять медяков, как другие. Мог даже кружкой эля бесплатно угостить, если песня или сказание нравились.
Толкнув дверь, Майт вошел внутрь и облегченно вздохнул – в трактире было прохладно, видимо, Тумар нанял чародея, чтобы справиться с жарой. Или купил амулет из Города Мастеров, по слухам, там продавали охлаждающие пирамидки, поставишь такую в доме, активируешь – и в самую жару дома прохладно.
Окинув взглядом столики, менестрель удовлетворенно улыбнулся – свободных мест хватает, это вечером здесь ступить некуда. За дальним столом с аппетитом поедал жаркое человек средних лет, у ног которого лежал футляр с лютней. Поняв, что видит перед собой коллегу, Майт подосадовал про себя – он-то надеялся выступить здесь и немного подзаработать, но кто-то опередил. Ну, что поделать, в среде менестрелей считали, что кто первым пришел, того и сцена.
– Майт! – помахал незнакомец. – Рад тебя видеть! Иди сюда.
Присмотревшись, он узнал махавшего – встречались несколько раз. Иралиан! Бывший придворный менестрель герцога Лэра.
– Привет, дружище! – Майт сел напротив и пожал протянутую руку. – Как дела?
– Ты знаешь, в последнее время на удивление хорошо, – улыбнулся Иралиан. – Зрители щедры, пару раз даже выступал в замках мелких владетелей. В обиде не оставили.
– Завидую… – Майт удивленно покачал головой, ему ни разу так не везло. – У меня, в общем, тоже неплохо. Даже хочу свой театр собрать – одному трудновато.
– Благодари нашего покровителя! И проси о помощи. Если захочет – будет у тебя театр.
– Какого еще покровителя? – изумился сказитель.
– А ты сам разве не ощущаешь, что у нас, менестрелей, покровитель появился? Могущественный покровитель! Вспомни, как еще пятнадцать лет назад к нам относились. Чуть ли не собаками травили! А теперь? Совсем другое дело.
Немного подумав, Майт вынужден был согласиться с коллегой. Действительно, еще лет десять назад вот так запросто прийти в город и выступить было невозможно, могли вышвырнуть пинками, а то и избить, отобрав последние деньги. А уж если поэт или певец исполнял что-либо неугодное местному владетелю, то беднягу могли насмерть забить или даже казнить – бывали случаи. Однако потом что-то изменилось, и с человеком, поднявшим руку на менестреля или сказителя, начали происходить разные смешные конфузы. Он мог на ровном месте поскользнуться и упасть так, что лопались штаны, выставляя на всеобщее обозрение голую задницу. Или свалиться в лужу. Или покатиться кувырком. Но обязательно так, что над ним потешались все вокруг.
Майту вспомнился забавный случай в городишке Нокваль, и он не сдержал смешка. Ноквальскому бургомистру не понравилось выступление, и он послал трех стражников с приказом накостылять сказителю по шее и вышвырнуть из города. Стражники попытались сделать это, но не смогли – один каким-то образом оказался в свином загоне, где его «нежно» облобызал огромный кабан, столкнув при этом в лужу жидкого навоза. Второй, поскользнувшись, сел на край повозки, на второй край которой в этот момент рухнул с третьего этажа тяжелый мешок. И стражнику, размахивающему руками и ногами, и оглашающему пространство нечленораздельными воплями, пришлось учиться летать. Третий вообще каким-то образом свалился в выгребную яму, откуда его долго общими усилиями доставали.
И ведь подобное случалось почти каждый раз, когда кто-то хотел причинить вред актеру, менестрелю, шуту или сказителю. Выходит, Иралиан прав, и у них в самом деле появился некий покровитель, обладающий загадочной силой. Но тогда почему он вступается не всегда? Видимо, сказитель, сам не заметив, задал этот вопрос вслух, поскольку Иралиан на него ответил:
– А покровитель защищает только талантливых, на бездарей он силу не тратит.
– Думаешь? – удивленно посмотрел на него Майт.
– Знаю. Видел не раз, как бездарей безнаказанно пинали. Но если кто-то пытался обидеть талантливого человека, то с обидчиком тут же что-то случалось. Не опасное для жизни, но позорное. У Канатоходца хорошее чувство юмора.
